Как стать кузнецом? О мобильности абашевского населения по материалам Пепкинского кургана эпохи средней бронзы

Такие термины, как «мобильность» и «миграции», скрывают совокупность различных процессов пространственного перемещения представителей древнего http://doi.org/10.25681/IARAS.0130-2620.253.378-389

населения на протяжении их жизни. Речь может идти о переселениях на короткие и длинные расстояния, об однонаправленных или сложных путешествиях, сопряженных с посещением разных местностей; о кратковременных сезонных миграциях и о поисках нового постоянного места. Обнаруженная при помощи изотопных исследований мобильность может быть отражением изменений социального статуса индивидуума, например вступление в брак или увод в плен (рабство), а также занятия торговлей ( Sjögren et al. , 2016).

Анализ соотношения изотопов стронция служит главным инструментом в изучении особенностей мобильности древнего населения. Этот элемент попадает в организм с водой и пищей, отражая геохимические характеристики скальных формаций и почвенных отложений, типичных для мест проживания. На протяжении жизни человека его скелетная система претерпевает постоянные химические и структурные изменения. Поэтому образцы костной ткани несут информацию о геохимической обстановке, в которой человек провел последние годы, и для анализа предпочтительно использовать мелкие, тонкостенные трубчатые кости или ребра. Напротив, зубная эмаль после минерализации остается неизменной, сохраняя информацию о периоде детства, за исключением «зубов мудрости», формирующихся позже. Вот почему изотопные исследования зубов способствуют наиболее эффективному выявлению мигрантов в составе палеопопуляций ( Price et al. , 2008; Bentley et al. , 2004; Montgomery , 2010; Афанасьев и др. , 2015; Энговатова и др. , 2015; Медникова , 2017а; 2017б; Шишлина и др. , 2018; и др.).

Сравнение изотопных сигналов зубной и костной ткани помогает установить степень прижизненной мобильности конкретного человека. Включение в этот анализ контрольных образцов (раковин моллюсков, почвы, воды, растений) из местности, где археологами найдены его останки, составляет необходимый компонент исследования для понимания локальной геохимической ситуации и для ответа на вопрос, кем был покойный, условно говоря, «местным» или «неместным».

Курган, открытый у деревни Пепкино в Горно-Марийском районе (координаты: N 56° 13’ 14.4084” Е 46° 32’ 3.5412”) еще в 1960 г. экспедицией под руководством А. Х. Халикова, давно стал одним из ключевых памятников средневолжской абашевской археологической культуры ( Халиков и др. , 1966). Особый интерес исследователей продолжает вызывать одномоментный характер захоронения группы молодых мужчин (не менее 27), самому младшему из которых было 15–19 лет, а большинству 20–25 ( Медникова , 2001).

Сегодня можно выделить несколько этапов в антропологическом изучении этих останков. В первой публикации антропологами Г. В. Лебединской и М. М. Герасимовой был сделан акцент на краниологическом исследовании материалов ( Халиков и др. , 1966). Тогда же были опубликованы реконструкции внешности пепкинских абашевцев, выполненные Г. В. Лебединской, наряду с первыми заключениями о травматических повреждениях, обнаруженных на черепах этих людей.

Второй этап был связан с биоархеологическим рассмотрением этих летальных травм и трепанаций ( Медникова, Лебединская , 1999; Медникова , 2001). Третий – с контекстуальным изучением останков кузнеца-бронзолитейщика

(погребенный № 8), состояния его здоровья перед гибелью и общего уровня физиологических стрессов в этой группе, начиная с раннего детства ( Медникова, Добровольская , 2008; Добровольская, Медникова , 2011).

Уже первые исследователи обратили внимание на бóльшую ширину лица и пониженную длину тела человека, вместе с останками которого были найдены предметы, необходимые для отливки и ковки бронзовых изделий: песчаниковая растиральная плита, массивный молот с перехватом для дробления руды, два тигля на ножках, глиняная форма для отливки вислообушного топора, костяные поделки, точилошлифовальщик из камня, наковаленка из лосиного рога, сланцевая плитка, обломок стенки сосуда. Морфологические особенности исходно подтверждали гипотезу о «чужеродном происхождении» пепкинского кузнеца. Но, как нам удалась установить, отличительные особенности этого человека (брахиморфность сложения, сравнительная низкорослость, широтная гипертрофия стенок диафизов костей верхней конечности и т. п.) обусловлены спецификой физических нагрузок и физиологическими стрессами, которые юный кузнец испытывал, начиная с подросткового возраста (Там же. С. 155). В этом же исследовании было установлено, что к обработке меди был причастен еще один пепкинский абашевец – индивидуум № 21, степень вовлеченности которого, впрочем, была не столь высока. Однако обращал на себя внимание тот факт, что только «медные люди» были погребены в Пепкинском кургане в сопровождении медвежьих астрагалов.

Одномоментный характер захоронения группы молодых мужчин неизбежно вызывал вопросы о характере их социальных и родственных связей. Ранее нами было высказано предположение, что погребенные в этом кургане объединены в единое целое не только обстоятельствами своей гибели, но и сходными особенностями своей жизни ( Медникова , 2001. С. 204–207). Это могли быть трагически погибшие члены одного «мужского дома», и эта гипотеза могла бы объяснить тщательность захоронения и обнаруженные следы сложных манипуляций с телами погибших.

Вот почему в поисках доказательств близкого биологического родства при сравнении степени внешнего сходства погребенных на третьем этапе исследования нами был использован метод геометрической морфометрии – современный количественный подход к анализу формы морфологических объектов ( Медникова, Тарасова , 2014). Метод геометрической морфометрии позволил выделить своеобразную группу из «медных людей» (№ 8, 21) и человека, подвергнутого процедуре трепанации (№ 13б). По форме лицевого скелета с ними сближается погребенный № 15. Другие пары предполагаемых близких родственников составили индивидуумы № 7 и 12, а также 3 и 6.

Возможность определения соотношения изотопов стронция и, соответственно, установление степени мобильности членов этой группы открывает новую страницу в изучении этого яркого археологического объекта и абашевской культуры в целом. Цель данной работы – описать индивидуальную мобильность пепкинских абашевцев в контексте новых данных о геохимической ситуации в Среднем Поволжье.

Методика и материалы

В рамках данной работы по стандартной методике на базе Всероссийского научно-исследовательского геологического института РАН производилось масс-спектрометрическое изучение соотношения изотопов стронция в 29 образцах.

В том числе были исследованы 22 образца костной ткани и зубной эмали погребенных в Пепкинском кургане (табл. 1). Отбор образцов был, прежде всего, связан с возможностью анализа зубов. Но особенности сохранности антропологических материалов, сопряженные с отсутствием в захоронении черепов, в большинстве случаев не позволили нам, к сожалению, сравнить геохимические условия в период детства и в последние годы жизни. Тем не менее, уже имеющихся данных достаточно для первых выводов об индивидуальной мобильности представителей этой группы абашевского населения.

Таблица 1. Соотношение изотопов стронция в исследованных образцах

№ обр.	Памятник, № погребения	Категория образца	87Sr/86Sr	2σ
1	Пепкинский курган, п. 13б	левый первый верхний моляр	0,710516	12
2	Пепкинский курган, п. 4	второй верхний моляр	0,710243	14
3	Пепкинский курган, п. 8	верхний премоляр	0,710460	18
4	Пепкинский курган, п. 21	правый верхний первый моляр	0,710679	8
5	Пепкинский курган, п. 12	первый моляр нижней челюсти	0,713001	10
6	Пепкинский курган, п. 3	второй моляр верхней челюсти слева	0,709736	8
7	Пепкинский курган, п. 7	фрагмент трубчатой кости	0,710714	10
8	Пепкинский курган, п. 8	фрагмент тазовой кости	0,708861	12
9	Пепкинский курган, п. 12	компакта левой локтевой кости (область метафиза)	0,715233	14
10	Пепкинский курган, п. 11	компакта левой плечевой кости (мыщелок)	0,714650	10
11	Пепкинский курган, п. 10	компакта бедренной кости	0,715567	13
12	Пепкинский курган, п. 24	губчатая ткань тазовой кости	0,720661	15
13	Пепкинский курган, п. 18	компакта бедренной кости	0,718362	10
14	Пепкинский курган, п. 26	компакта бедренной кости	0,723620	11
15	Пепкинский курган, п. 16	компакта плечевой кости	0,715537	14
16	Пепкинский курган, п. 1	компакта бедренной кости	0,722250	10
17	Пепкинский курган, п. 19	фрагмент тазовой кости	0,716249	20
18	Пепкинский курган, п. 21	измельченная губчатая ткань из шейки бедра	0,716892	12
19	Пепкинский курган, п. 1	первый моляр нижней челюсти	0,710498	21
20	Пепкинский курган, п. 5	первый моляр верхней челюсти	0,712874	18
21	Пепкинский курган, п. 15	клык нижней челюсти	0,710469	21
22	Пепкинский курган, п. 26	второй резец нижней челюсти	0,710624	18

Окончание таблицы 1
23	Контрольный образец 1	почва, д. Усол, координаты: N 56° 22’ 59.72001473245” Е 46° 60188562316898”, высота –137 м	0,726702	16
24	Контрольный образец 2	улитка из урочища Бардицы (пос. Юрино), координаты: N 56° 31’ 280997016347” Е 46° 350038317875, высота –52 м	0,712991	13
25	Контрольный образец 3	улитка, д. Усол, берег Чебоксарского водохранилища, координаты: N 56° 24543473581051” Е 46° 65613061828617, высота над ур. м. 65 м	0,709058	14
26	Контрольный образец 4	почва с Юринской стоянки эпохи бронзы, координаты: N 56° 28423525952659” Е 46° 3033664886475, высота над ур. м. 58 м	0,723870	10
27	Контрольный образец 5	почва из основания Пепкинского кургана, высота над ур. м. 169 м	0,728900	17
28	Подклетненский м-к, к. 57/33, п. 2	первый моляр верхней челюсти	0,710644	16
29	Старший Никитинский могильник, раскоп 7, п. 8	первый моляр верхней челюсти	0,710475	12

В качестве контрольных были использованы образцы почв и раковины улиток Gastropoda , собранные в 2017 г. в 5 местонахождениях Республики Мари Эл: в основании самого Пепкинского кургана, в деревне Усол, в урочище Барди-цы (пос. Юрино), на Юринской стоянке эпохи бронзы.

Кроме того, были получены первые данные о соотношении изотопов стронция в зубной эмали у представителей абашевской культуры, похороненных на других территориях – в Подклетненском и Старшем Никитинском могильниках. Подклет-ненский могильник оставлен носителями доно-волжской абашевской культуры, исследован А. Д. Пряхиным на северной окраине г. Воронежа. Старший Никитинский могильник относится к средневолжской абашевской культуре, исследован В. Ю. и Ю. В. Луньковыми. Расположен у с. Никитино в Спасском р-не Рязанской обл., в месте впадения р. Проня в Оку ( Ахмедов и др. , 2013).

Результаты

Детство пепкинских абашевцев

Как отмечалось выше, изотопные сигналы, определяемые в эмали постоянных зубов, отражают геохимическую ситуацию в период роста. В исследованной выборке из Пепкинского кургана соотношение изотопов стронция, типичное для местности проживания в детстве, удалось определить для 10 человек. Подавляющее большинство пепкинских абашевцев (индивидуумы № 13б, 4, 8, 21, 6, 1, 15, 26) провели детство (примерно первые десять лет) в сходных геохимических условиях, для которых был характерен диапазон значений в узких рамках 0,709–0,710.

Два человека – погребенные № 12 и 5 – демонстрируют повышенное значение показателя 87Sr/86Sr (0,7129–0,7130), означающее, что они провели детство в иных, более радиогенных условиях.

Отрочество и юность

Итак, № 12 вырос в радиогенной обстановке и, если опираться на результаты анализа образца его костной ткани, там же провел последние лет десять.

Индивидуумы № 1, 10, 11, 12, 16, 18, 19, 21, 22, 24, 26 тоже провели последние годы в условиях окружающей среды, характеризующихся высокими значениями 87Sr/86Sr. Здесь выделяются особо высокими сигналами № 1, 26 и 24.

А вот индивидуум № 7, судя по изотопному сигналу в образце костной ткани – 0,710714, прожил последние годы в геохимических условиях, соответствующих местности, откуда за 10–15 лет до этого ушли большинство пепкинских абашевцев.

Наконец, индивидуум № 8 (кузнец-бронзолитейщик) последние годы жизни провел в совсем других условиях – скорее всего, на лессовой равнине, о чем говорит низкий изотопный сигнал (0,708), определенный в его костной ткани.

Изотопная характеристика контрольных образцов

Контрольные образцы почвы и раковины моллюсков были собраны на обоих берегах Волги, на возвышенностях и в низинной местности. В целом можно сделать вывод, что для этого региона Среднего Поволжья характерны очень высокие показатели соотношения изотопов стронция, достигающие максимальных значений по мере увеличения высоты над уровнем моря. Самый высокий изотопный сигнал зафиксирован в образце, взятом непосредственно у подножия Пепкинского кургана. Но и на другом берегу Волги высокое значение зафиксировано в месте Юринской стоянки. Значение, полученное для образца из урочища Бардицы, существенно ниже, хотя и относится к разряду радиогенных. Наконец, один образец с берега современного Чебоксарского водохранилища демонстрирует низкое значение изотопного сигнала.

Два контрольных образца зубной эмали абашевцев из бассейна Оки и Дона обнаруживают значения, идентичные тем, которые характерны для мест проживания в детском возрасте подавляющего большинства пепкинских мужчин.

Обсуждение

Сопоставление изотопных сигналов, характеризующих период детства, с контрольными образцами свидетельствует, что как минимум восемь человек из этой группы – «неместные» и выросли не на территории Среднего Поволжья. Впрочем, очень высокие изотопные сигналы, характеризующие условия проживания в отрочестве и юности, говорят о том, что одиннадцать человек, переселившись, провели это время жизни в этом поволжском регионе. Можно сделать вывод, что пищей для них служили животные, которые обитали в горных районах сегодняшней Мари Эл, поскольку именно контрольные образцы, взятые на возвышенностях, демонстрируют максимально высокие сигналы. Возможно, это были дикие животные, на которых охотились эти молодые мужчины. Также не исключено, что выпас скота осуществлялся на возвышенностях. В любом случае, употребление в пищу такого мяса объясняет очень высокое соотношение изотопов стронция в костной ткани у большинства пепкинцев. Изменение геохимических условий в юношестве по сравнению с детством можно видеть на примере «медного человека» № 21, который разделяет особенности этой, наиболее многочисленной группы. Сложно сказать, где был абашевский поселок, но, исходя из общих соображений, не исключено, что он был на берегу реки, противоположном Пепкинскому кургану, поскольку водная преграда в традициях многих народов символически отделяет место погребения от мира живых. Примечательно, что изотопный сигнал в почве, расположенной на другом берегу от кургана Юринской стоянки, очень высок и соответствует особенностям «взрослого» проживания пепкинских абашевцев.

Как отмечалось выше, в этой группе выделяются два молодых человека, выросшие отдельно от остальных (№ 12 и 5). Про одного из них, индивидуума № 12, удалось получить данные, свидетельствующие о стабильной геохимической обстановке на протяжении всей его жизни, а значит, об относительной «оседлости» этого человека. Похожий изотопный сигнал встречен при анализе контрольного образца из урочища Бардицы, также на другом берегу от Пепкинского кургана.

Как показали предшествующие исследования, кузнец-бронзолитейщик в раннем детстве не выделялся от своих соплеменников по уровню физиологических стрессов ( Добровольская, Медникова , 2011). Теперь благодаря изотопным исследованиям мы знаем, что он прожил этот период вместе с другими членами группы. Однако примерно с десятилетнего возраста он, в противоположность остальным, испытывал регулярные неблагоприятные воздействия, способствовавшие многократным задержкам роста. На рентгенограммах его трубчатых костей можно видеть последствия около 14 негативных эпизодов в виде так называемых линий Гарриса (Там же). Нами было высказано предположение, что эти события, повлиявшие на длину тела этого человека, равно как и невероятная гипертрофия костной ткани в месте прикрепления дельтовидной мышцы правой руки, связаны с очень ранней профессиональной специализацией. Напомню, что кузнец погиб в возрасте около 20 лет. Соотношение изотопов стронция в его костной ткани говорит о том, что с момента обучения ремеслу он отделился от основной группы и прожил годы в особых геохимических условиях.

Особенности метода не позволяют нам точно определить территорию, где с течением времени мог быть накоплен подобный сигнал. Например, ранее похожие, достаточно низкие показатели были встречены нами при рассмотрении серии образцов с городища Уфа, в том числе у пресноводного моллюска. Таким образом, кузнец мог прожить несколько последних лет своей жизни даже на Урале (но не в горах). Но незадолго до гибели он пришел в горный район в Среднем Поволжье и встретил смерть вместе с товарищами детства.

Большой интерес представляет публикация Р. А. Мимохода (2018), посвященная культурогенезу в Восточной Европе в конце III тыс. до н. э. и связи этого процесса с климатическими изменениями. Выделяя блок посткатакомбных культурных образований, этот автор подчеркивает, что аридизация климата на рубеже тысячелетий стала проявлением глобального евразийского климатического катаклизма, способствовав упадку культур колоколовидных кубков и распаду катакомбной общности (Мимоход, 2018. С. 43). Средневолжское Аба-шево Р. А. Мимоход рассматривает как центральноевропейскую, по сути, культуру и связывает ее появление с масштабной миграцией в результате импульса из Карпато-Балканского региона и Центральной Европы (Там же. С. 40, 41). В частности, он находит аналогии керамическому комплексу средневолжской абашевской культуры в морфологии и орнаментации посуды поздней фазы культуры колоколовидных кубков в Южной Германии.

По его мнению, распространение абашевских памятников в Поволжье связано с миграцией европейского населения, следы продвижения которого фиксируются на территориях Брянской, Московской и Ярославской областей ( Кренке , 2014; Луньков, Энговатова , 2003).

Исследованные нами контрольные образцы из Старшего Никитинского и Подклетненского могильников подтверждают гипотезу о приходе большинства абашевцев, погребенных в Пепкинском кургане, с западных территорий. Впрочем, остается вопрос хронологии, поскольку оба этих памятника традиционно рассматривались как более поздние по сравнению с абашевской культурой в Поволжье ( Луньков, Энговатова , 2003; Ахмедов и др. , 2013).

Заключение

Новые данные рисуют очень широкий «домашний ландшафт» средневолжского абашевского населения, расселявшегося на восток, но продолжавшего поддерживать контакты на обширной территории. В пользу этого предположения свидетельствует присутствие среди погребенных в Пепкинском кургане останков индивидуума № 7, незадолго до смерти пришедшего в Среднее Поволжье из «предковых» земель. Об этом же говорит факт воссоединения со своими родственниками и товарищами кузнеца-бронзолитейщика, погибшего с ними в одном сражении.

Результаты данной работы позволяют говорить о том, что идентичность аба-шевских мальчиков изменялась в 10–12 лет, когда они, по-видимому, становились в социальном отношении взрослыми и могли покидать родные места. Профессиональные становление и идентичность также обретались на протяжении подросткового возраста.

Благодарности

Автор пользуется случаем поблагодарить Евгения Геннадьевича Шалахова за неоценимую помощь в сборе контрольных образцов на территории Среднего Поволжья; Евгения Сергеевича Богомолова (ИГДМ РАН) за проведение масс-спектрометрического анализа.