Каллиграфия достоевского: проблемы изучения

I

Теоретические вопросы исследования почерка

И зучению письма и почерка посвящена обширная литература, прежде всего в сфере медиевистики, а также психофизиологии и судебно-криминалистического почерковедения¹. Как указал П. Н. Берков, слово «почерк» датируется XVIII в., и означало оно тогда не «индивидуальную манеру письма, как сейчас, а вообще писание красиво, по образцам, не по принципам скорописи предшествующих десятилетий». Свое предположение исследователь аргументировал тем, что, во-первых, «слово "почерк" впервые было учтено только в русско-немецко-французском словаре Нордстета 1782 г.², а известно, что старые лексикографы включали в свои труды слова, уже обращавшиеся в литературе в среднем от 10 до 50 лет», и во-вторых, «в 1787 г. вышла в свет книга, в заглавии которой находится слово "почеркистый", в контексте, ясно показывающем вкладывавшийся в него автором смысл: "Азбука, или прописи российские, служащие к научению почеркистого письма…" (М., 1787; В. С. Сопиков. Опыт российской библиографии, № 1847³).

Илл. 1 . «Новая азбука, способствующая к научению юношества чистому письму, двух почерков…» (1779)

Fig. 1 . “A New Alphabet That Contributes to the Teaching of Young People to Penmanship of Two Handwriting…” (1779)

Значит, с точки зрения издателя (и, вероятно, не только его одного), "письмо" могло быть "почеркистым" и, по-видимому, простым, "непочеркистым" (старой скорописью). Возможно, что "почерком" на первых порах называли новое, каллиграфическое письмо (см. ниже "Новую азбуку" 1779 г.)» [Берков: 46–47] (cм. Илл. 1 ).

По мысли исследователя, «красота письма, его каллиграфичность, "почерк" достигались более медленным начертанием букв и, следовательно, работа писцов отличалась меньшей производительностью, поэтому в канцелярской практике конца XVIII в. беглая скоропись употреблялась при писании черновых бумаг, и только "исходящие" писались более парадно» [Берков: 47]. Эволюция письма осуществлялась по пути «естественного отбора»: «"выживают" наиболее простые и экономные начертания букв». Переход от «парадной скорописи» XVIII в. к новому письму — скорописи XIX в. — заключался «в постепенном сокращении и затем полном отказе от титл и выносных букв», «в прекращении писания отдельными буквами», «в отказе от старинных букв», «в появлении новых, до того не встречавшихся начертаний». Наиболее значимым отличием было «слитное написание букв — тенденция, которая, кажется, зародилась в практике канцелярии Академии наук» [Берков: 49–50].

Применительно к письму Нового времени наряду с понятием «скоропись» употребляется термин «курсив» («курсивное письмо», то есть не прямое, а наклонное). Сравнив словарные определения термина «скоропись», Е. С. Быстрова заключает, что «в XX в. понятие скорописи дифференцируется: с одной стороны, в словарях появляются определения скорописи, основанные на трактовке этого понятия в специальной палеографической литературе; с другой стороны, скоропись трактуется как быстрое, неразборчивое письмо вообще, безотносительно типологии письма» [Быстрова: 59]. Так, «Словарь русского языка» (под ред. А. П. Евгеньевой) и «Толковый словарь русского языка» (под ред. Н. Ю. Шведовой) помимо специального палеографического включают значения «быстрое письмо вообще», «беглый и частый почерк» (см. подробнее: [Быстрова: 59–60]). В таком значении мы используем этот термин и применительно к текстам Достоевского.

Универсальное терминологическое определение почерка сформулировать достаточно сложно, в том числе потому, что науки, изучающие почерковедческую тематику, работают каждая со своим специфическим материалом и методиками анализа. Но общие черты в разных определениях есть. Мы обратимся к тем характеристикам, которые имеют значение для нашей работы.

Почерк определяется как «письмо с индивидуальной манерой изображения отдельных букв и их связей между собой» [Рейсер, 1982: 59], «совокупность индивидуальных особенностей письма того или иного человека, объективно проявившихся в конкретном тексте. Сюда входят: графика букв, строчные и надстрочные знаки, манера сокращения слов, а также общий вид текста — расположение письма на листе (плотность написания букв, особенности строки, ее совершенство и т. п.)» [Лёвочкин: 125], рассматривается в контексте понимания «письма как деятельности, как формы социального поведения, своего рода письменного (графического) поведения4 пишущего (связанного с его социальным статусом и с его социальной ролью)» [Цыпкин: 846–847]. По утверждению Д. О. Цыпкина, «применительно к историческому русскому письму у нас существует достаточно убедительных примеров, показывающих, что индивидуальное письмо не просто являлось формой социального поведения, но и осознавалось в таком качестве самими пишущими» [Цыпкин: 848] — в качестве примера исследователь приводит диалог князя Мышкина с генералом Епанчиным из романа «Идиот», где речь заходит о каллиграфии [Цыпкин: 849] (см.: Д35: 32).

II

Мышкин-каллиграф и образцы каллиграфии

В романном диалоге, хорошо знакомом читателям, звучат несколько определений, свидетельствующих о том, что Достоевский имел представление и о древнем письме, и о скорописи Нового времени, в том числе в каллиграфических ее примерах. Говоря о «каллиграфических этюдах» писателя, следует учитывать, что образцы каллиграфии были известны ему и как выпускнику Главного инженерного училища: Достоевский блестяще владел навыками каллиграфического письма (см.: [Тихомиров: 42]).

Обратимся к тексту романа. Вначале в сцене разговора князя Мышкина с генералом Епанчиным говорится о древнерусском письме:

«На толстом веленевом листе князь написал средневековым русским шрифтом фразу:

"Смиренный игумен Пафнутий руку приложил"» (здесь и далее выделено нами. — Н. Т. ) ( Д35 : 31).

Как установили комментаторы Д30 , Достоевский дает здесь отсылку к «погодинскому изданию» с образцами средневековых почерков: имеется в виду изданный М. П. Погодиным «альбом "Образцы славяно-русского древлеписания", тетради 1–2 (М., 1840–1841)», в котором «представлены 44 образца рукописных шрифтов (с IX по XVIII в.)», литографированных художником К. Я. Тромониным (см.: Д30 ; т. 9: 431, примеч. Н. Н. Соломиной). Г. Н. Крапивин дополнил эту информацию, уточнив, что было и другое издание: «Русский исторический альбом» (М., 1853), где встречаются подписи

церковных деятелей с использованием слов «смиренный» и «руку приложил» (например, в образцах № 115, 116, 117 и 118) [Крапивин: 149] (см. Илл. 2–3).

цеип-и-'й i* zXfdfl^ SHWtlHk 66 ГД ГП» Ь'Х^ШИ ^одержниг шй- /Идди?мяу,ь уДМК'Ь C^XfUtH , _    ,

^ЛорЙ КЛГИ1, К^ГДИ 5ЛДГ<Л, OlACWb С&ШИ ..      _

• *а^ -^6^ ^fH

Илл. 2 . «Образцы славяно-русского древлеписания…» (1841)

Fig. 2 . “Samples of Slavic-Russian Ancient Writing…” (1841)

Илл. 3 . «Русский исторический альбом…» (1853)

Fig. 3 . “Russian Historical Album…” (1853)

Далее князь Мышкин говорит о разновидностях почерков применительно к Новому времени:

«Потом я вот тут написал другим шрифтом: это круглый, крупный французский шрифт, прошлого столетия, иные буквы даже иначе писались, шрифт площадной, шрифт публичных писцов, заимствованный с их образчиков (у меня был один), — согласитесь сами, что он не без достоинств. Взгляните на эти круглые д , а . Я перевел французский характер в русские буквы, что очень трудно, а вышло удачно» ( Д35 : 32).

Ср. это описание, например, с образцом французского рондо, датируемым XVIII в. (см. Илл. 4 ):

Илл. 4 . Образец рондо.

“Recueil de planches, sur les sciences, les arts libéraux, et les arts méchaniques…” (1763)

Fig. 4 . A sample of the Rondo Script.

“Collections of Engravings About Sciences, Liberal Arts and Mechanical Arts…” (1763)

Примеры вариаций французского почерка — бастард (бастарда, батард) и куле (см. Илл. 5–6):

Илл. 5–6 . Образец бастарда. Образец куле. “Recueil de planches, sur les sciences, les arts libéraux, et les arts méchaniques…” (1763)

Fig. 5–6 . A sample of the Bastard Script. A sample of the Kule Script. “Collections of Engravings About Sciences, Liberal Arts and Mechanical Arts…” (1763)

По утверждению А. Д. Люблинской, «французская каллиграфия оформила происходившие в обычном письме процессы, создав понятие "связного письма" (lettre coulée — кулэ), произошедшего из синтеза рондо и итальянской бастарды <…>. Первые образцы кулэ относятся к самому началу XVIII в. Многие каллиграфы не признавали его; по их мнению, он не мог сравниться с рондо по выразительности, а с бастардой по простоте. Однако именно кулэ стало самым распространенным письмом во Франции, оттеснив и рондо, и итальянскую бастарду в сферу парадного письма канцелярий. Таким образом кулэ является каллиграфическим вариантом обычного письма эпохи» [Люблинская: 158].

Ср. с одной из попыток «перевести французский характер в русские буквы» в руководстве по чистописанию, выпущенном в конце этого же столетия:

Илл. 7 . «Руководство, ведущее к удобному изучению Российского чистописания» А. Рыкова (1782)

Fig. 7 . “A Guide Leading to an Easy Study of Russian Handwriting” by A. Rykov (1782)

Развитие интереса к каллиграфии имело социально-исторические причины: «…в XVI в. в различных странах Западной Европы — раньше всего в Италии и Германии — появляются печатные пособия по каллиграфии. Эти пособия подразделяются на два вида: прописи и собственно учебники. Первые представляют собой образцы письма, исполненные в гравюре; они или не сопровождаются никакими пояснениями или имеют их в очень краткой форме, в виде вступительных замечаний. В собственно учебники помимо образцов письма включались обстоятельные тексты, содержащие сведения о форме заточки пера, правилах его держания, о форме и дукте букв, расстояниях между буквами, словами и строками и т. п. Иногда автор высказывает и свои теоретические взгляды на задачи каллиграфии, полемизирует с представителями других течений. В XVIII в. появляются первые опыты истории самой каллиграфии.

Авторами учебников письма в подавляющем большинстве случаев выступали профессионалы-практики, которые вели большую преподавательскую деятельность; нередко они же были одновременно граверами или типографами5.

Благодаря наличию учебников по каллиграфии, взаимодействие норм обычного письма с их каллиграфическими вариантами проявляется в XVI– XVIII вв. особенно наглядно. В сфере обычного письма происходит развитие в направлении к упрощению и рационализации, а каллиграфия его объясняет и канонизирует. Кроме того, каллиграфия этого времени является одной из "малых форм" искусства» [Люблинская: 147].

В последней трети XVIII в. в России также «стали издавать азбуки-прописи в большом количестве. Одной из причин было увеличение числа учебных заведений как для дворян, так (с 1770-х годов) и для непривилегированных слоев населения. В программе всех школ, от низших народных училищ и до академической гимназии и гимназии при Московском университете, имелся предмет, называвшийся то "письмо", то "каллиграфия", то "краснописание", то "чистописание".

Другая и, по-видимому, более важная причина состояла в том, что в течение второй половины XVIII в. чрезвычайно разросся бюрократический аппарат, в особенности в связи со стремлением Екатерины II после подавления восстания Пугачева укрепить дворянскую государственность. Для многочисленных канцелярий потребовались в большом количестве писари, и среди кандидатов на писарские должности преимущество отдавалось людям с красивым почерком» [Берков: 46].

Рассуждения князя Мышкина продолжаются характеристикой русского военно-писарского шрифта:

«Вот и еще прекрасный и оригинальный шрифт, вот эта фраза: "Усердие всё превозмогает". Это шрифт русский, писарский или, если хотите, военнописарский . Так пишется казенная бумага к важному лицу, тоже круглый шрифт, славный, черный шрифт, черно написано, но с замечательным вкусом. Каллиграф не допустил бы этих росчерков или, лучше сказать, этих попыток расчеркнуться, вот этих недоконченных полухвостиков, — замечаете, — а в целом, посмотрите, оно составляет ведь характер, и, право, вся тут военно-писарская душа проглянула: разгуляться бы и хотелось, и талант просится, да воротник военный туго на крючок стянут, дисциплина и в почерке вышла, прелесть!» ( Д35 : 32).

С. А. Рейсер указывал, что «на русской почве наибольшей популярностью пользовался "ронд", получивший наименование "круглого" шрифта»6: «Этот тип письма удержался на многие годы и был официально введен в учреждениях военного ведомства7. Основные его признаки — круглый, ровный, твердый; не допускаются никакие нажимы, хвосты и завитушки. Страница "военно-писарского рондо" напоминала полковую колонну» [Рейсер, 1982: 91–92].

Примеры из учебного пособия В. С. Гербача «Прописи косого и прямого почерков» ( Гербач , 1901 : 15, 14) (см. также: Печинский ):

Илл. 8 . Образцы военно-писарского шрифта (рондо, «прямой», «круглый» почерк).

«Прописи косого и прямого почерков» В. С. Гербача (1901, 2-е изд.)

Fig. 8 . Samples of military clerk’s writing (Rondo Script, “straight”, “round” handwriting). “Calligraphic Samples of Inclined and Straight Handwriting” by V. S. Gerbach (1901, ed. 2)

v6"#?#t' ro#»w

Илл. 9. Образцы военно-писарского шрифта («косой» почерк).

«Прописи косого и прямого почерков» В. С. Гербача (1901, 2-е изд.)

Fig. 9. Samples of military clerk’s writing (“inclined” handwriting).

“Calligraphic Samples of Inclined and Straight Handwriting” by V. S. Gerbach (1901, ed. 2)

Примеры из архивных документов, связанных с биографией Достоевского:

Илл. 10. Из дела «По розысканию Липранди и донесениям Антонелли, о Буташевиче-Петрашевском и его сотоварищах…»

(ГА РФ. Ф. 109.24.214 ч.142)

Fig. 10. From the case “On the Search for Liprandi and Antonelli’s Reports, About Butashevich-Petrashevsky and His Associates…” (State Archive of the Russian Federation)

Илл. 11. Из «Дела о разрешении второй части повести Ф. М. Достоевского "Записки из Мертвого Дома"…» (РГИА. Ф. 772.1.5451)

Fig. 11. From “The Case of the Resolution of the Second Part F. M. Dostoevsky’s Story ‘Notes from a Dead House’…” (Russian State Historical Аrchive)

Илл. 12. Из «Дела по ходатайству отставного подпоручика Федора Достоевского об увольнении его за границу» (РГИА. Ф. 1286.24.127) Fig. 12. From “The Case on the Petition of Retired Lieutenant Fyodor Dostoevsky for His Dismissal Abroad” (Russian State Historical Аrchive)

Как было отмечено, упоминание военно-писарского шрифта автобиографично. В августе 1843 г. Достоевский по окончании полного курса в Главном Инженерном училище был зачислен «при С.-Петербургской инженерной команде, с употреблением при чертежной Инженерного департамента» [Летопись, т. 1: 84], о чем он сам говорит в письме брату Михаилу в январе 1844 г. (Д30; т. 28₁: 85), а «в период пребывания в Омском остроге он даже некоторое время выполнял обязанности писаря в канцелярии инженерного управления» [Тихомиров: 42].

Термин «русский шрифт» встречается в руководствах, содержащих курсы чистописания и скорописи, — например, у П. Е. Градобоева (см. о нем: [Исаев]), в «русских прописях» которого очевидна ориентированность на курсивное письмо. Росчерками автор называет выведение пером начертаний букв (Градобоев, 1858: 5–6), в заключение указывая: «Достоинство этого Рус-скаго шрифта то, что имъ можно чрезъ полгода писать очень хорошо, тогда какъ на изученіе англійскаго шрифта нужно употребить не менѣе трехъ лѣтъ, чтобъ писать порядочно» (Градобоев, 1858: 11–12; см. также: Яновский, Мессер; Сидорович; Гербач, 1901 и др.).

Илл. 13. «Русские прописи…» П. Е. Градобоева (1858)

Fig. 13. “Russian Calligraphic Inscriptions…” by P. Е. Gradoboev (1858)

Другие примеры «русских прописей»:

Илл. 14. «Примеры российского чистописания новейшего почерка с показанием легкого наставления…» (1823)

Fig. 14. “Examples of Russian Penmanship of the Newest Handwriting with the Addition of a Easy Instruction…” (1823)

Илл. 15. «Русские прописи для обучения в чистописании» Р. Гиллиса (1843)

Fig. 15. “Russian Calligraphic Inscriptions for Teaching in Penmanship” by R. Gillis (1843)

Илл. 16. «Почерк российского чистописания» (1843)

Fig. 16. “The Handwriting of Russian Penmanship” (1843)

Илл. 17. «Русские прописи» М. Брифа (1851)

Fig. 17. “Russian Calligraphic Inscriptions” by M. Brief (1851)

Илл. 18. «Русские прописи» Ф. Роте де Реда (1853)

Fig. 18. “Russian Calligraphic Inscriptions” by F. Rotte de Reda (1853)

Илл. 19. «Русские прописи» В. А. Сидоровича (1855)

Fig. 19. “Russian Calligraphic Inscriptions” by V. A. Sidorovich (1855)

Илл. 20. «Почерк русского чистописания» (1856)

Fig. 20. “The Handwriting of Russian Penmanship” (1856)

Илл. 21. «Новейшие русские практические прописи…» В. Оттена. Б. г.

Fig. 21. “The Newest Russian Practical Calligraphic Inscriptions…” by V. Otten (the year is not specified)

Илл. 22. «Русские прописи…» В. С. Гербача (1887)

Fig. 22. “Russian Calligraphic Inscriptions…” by V. S. Gerbach (1887)

Вспомним остальные характеристики рукописных шрифтов, данные князем Мышкиным:

«Это недавно меня один образчик такой поразил, случайно нашел, да еще где? в Швейцарии! Ну, вот это простой, обыкновенный и чистейший английский шрифт: дальше уж изящество не может идти, тут всё прелесть, бисер, жемчуг; это законченно…» (Д35: 32).

С. А. Рейсер поясняет эти рассуждения Мышкина, назвав три основных типа почерков в скорописи XVIII в.: письмо готического типа (немецкий почерк), которому свойственны прямота, остроконечность и декоративность; английский и французский почерки (см.: [Рейсер, 1982: 88–90]). Английский почерк, называемый еще курсивным, имел «характерное отличие в округлении и наклоне»: «В курсиве8 была осуществлена тенденция служить ускорению темпа в виде связного письма, т. е. такого, при котором перо не отрывалось бы от бумаги в пределах данного слова» [Рейсер, 1982: 89]. В XVIII в., как указала А. Д. Люблинская, «английский круглый почерк начинает оказывать сильное влияние на каллиграфию других европейских стран, где он становится известен как "английское письмо". "Франция и Англия поставляют другим нациям образцы письма", отмечал в 1772 г. в своей "Истории письма" Ж. Дюбуа. Можно с полным правом назвать XVIII в. веком англо-французской гегемонии в каллиграфии» [Люблинская: 162].

Ср. с образцами каллиграфических прописей:

Илл. 23 (Fig. 23). “The Compendious Emblematist;

or Writing and Drawing Made Easy, Amusing and Instructive” by W. Chinnery, T. Hutchinson (1750)

Илл. 24 (Fig. 24). “Webb’s Useful Penmanship…” by J. Webb (1796)

Следующая характеристика из рассказа Мышкина:

«…но вот и вариация, и опять французская, я ее у одного французского путешествующего комми заимствовал: тот же английский шрифт, но черная линия капельку почернее и потолще, чем в английском, ан — пропорция света и нарушена; и заметьте тоже: овал изменен, капельку круглее, и вдобавок позволен росчерк, а росчерк это наиопаснейшая вещь! Росчерк требует необыкновенного вкуса; но если только он удался, если только найдена пропорция, то этакой шрифт ни с чем не сравним, так даже, что можно влюбиться в него» (Д35: 32).

Ср.:

Илл. 25 (Fig. 25). ”Webb’s Useful Penmanship…” by J. Webb (1796)

В «Теории чистописания» Н. Станкевича (1808) наглядно показаны отличия в начертаниях английского и французского почерков, в частности — особенности наклона букв: «Покатость буквъ касательно всѣхъ письма родовъ опредѣляется также кончикомъ пера. Французскія буквы курентныя9 и батардныя имѣютъ покатость отъ перпендикуляра на четыре перяные кончика; Россійскія, сходныя своими формами съ формами буквъ Фран-цузскихъ, имѣютъ покатость и размѣръ совершенно одинаковые. А какъ станы10 Нѣмецкихъ буквъ менѣе, то отклоненіе ихъ отъ перпендикуляра не можетъ простираться далѣе мѣры трехъ кончиковъ пера: большее или меньшее отклоненіе дѣлаетъ ихъ нелѣпыми и нестройными. Англичане дѣлаютъ отклоненіе буквъ на шесть перяныхъ кончиковъ; отъ небольшой сей разницы письмо ихъ весьма различно, хотя ихъ буквы ни мало не разн-ствуютъ отъ Французскихъ» (Станкевич: 11–12) (cм. также: Лагузен, 1842: 20–22; Лагузен, 1859: 2–4 четв. паг.).

Илл. 26. «Теория чистописания» Н. Станкевича (1808)

Fig. 26. “The Theory of Penmanship” by N. Stankevich (1808)

Приведенные выше примеры и содержание процитированного эпизода из романа «Идиот», в котором Мышкин рассуждает о различных типах почерков, свидетельствуют о том, что Достоевский рассматривал почерк как письмо, ориентированное на образцы: не случайно его герой, говоря о примерах из рукописной традиции, использует понятие «шрифт»¹¹. Д. О. Цыпкин отметил, что «в основе манеры письма как графического явления лежит шрифтовая модель — "идеальный" графический образ письма, имеющийся у пишущего и полностью или частично осознаваемый им. Шрифтовой моделью может являться образец обучения, на основании которого пишущий учился письму. Также она может быть выбрана как образец для подражания в результате знакомства с рукописями других писцов. Возможна разработка шрифтовой модели и самим писцом, как, например, в случае мастера-каллиграфа, создающего собственный шрифт. Наконец, такая модель может возникать как гибрид различных моделей (межмодельные сочетания) или в результате модификации образца обучения путем изменения его графических форм на более "созвучные" носителю модели» [Цыпкин: 853]. Сцена из романа «Идиот», собственно, и воспроизводит ситуацию, в которой герой, владеющий искусством каллиграфии, делится своим эстетическим опытом, очевидно, передавая и наблюдения автора.

III

Достоевский-каллиграф: особенности каллиграфического почерка писателя

Обратимся теперь к примерам каллиграфии Достоевского, которыми в особенности изобилуют тетради с набросками к роману «Идиот». Здесь очевиден своего рода художественный эксперимент: в процессе разработки замысла и написания романа Достоевский пробует разные почерки, на что влияет, по-видимому, образ героя-каллиграфа — не случайно эта тема получает столь детальную характеристику в самом романе.

Расхожее мнение о том, что каллиграфические прописи так или иначе соотносятся с текстом на странице, где они находятся, не всегда оправданно. Во-первых, каллиграфия могла появляться на странице раньше основного текста — и поэтому в каждом конкретном случае нужно анализировать расположение записей, их графическую форму. Во-вторых, как показывает последовательное рассмотрение этих каллиграфических прописей, они могут быть связаны с каждодневными событиями в жизни писателя и с теми или иными его впечатлениями. К этой категории относится неоднократное упоминание в каллиграфических прописях Женевы, места пребывания

Достоевских в 1867–1868 гг., и Флоренции, которую писатель посещал в 1862 г., а позднее приехал сюда с женой в 1868 г., через полгода после смерти в Женеве своего первенца Сони. Здесь писатель заканчивал роман «Идиот». Эти и многие другие примеры свидетельствуют о том, что каллиграфия содержит воспоминания Достоевского или отклики на реальные события (см., кроме того: [Тарасова, Панюкова: 276–279], [Тарасова, 2023]).

Илл. 27–28. Прописи среди набросков к роману «Идиот» (РГАЛИ. Ф. 212.1.6. С. 126. Ф. 212.1.7. С. 127)

Fig. 27–28. Calligraphic inscriptions among rough sketches for the novel “Idiot” (Russian State Archive of Literature and Art)

Но есть среди каллиграфических прописей и отсылки к роману12:

Илл. 29. Прописи с именем главного героя романа «Идиот» (РГАЛИ. Ф. 212.1.7. С. 107)

Fig. 29. Calligraphic inscriptions with the name of main character of the novel “Idiot” (Russian State Archive of Literature and Art)

На иллюстрации показан единственный случай, когда Достоевский записывает полное имя своего главного героя — князя Льва Николаевича Мышкина. Больше в записных тетрадях это имя не упоминается, герой именуется Идиотом и, в более поздних записях, Князем (при этом сохраняются варианты «идиот» и «Идиот»).

Встречаются примеры, когда Достоевский пробует разные вариации каллиграфических почерков, как в случае с заголовками «Nota-bene» (французский) и «Нотабене» (английский) (см. Илл. 30).

При этом прописи сменяются скорописью с элементами каллиграфии — прежде всего, это росчерки.

• ¹²См. также о литературном контексте одной из каллиграфий Достоевского в черновиках романа «Бесы»: [Тарасова, 2022].

  
  
  

  Илл. 30. Наброски к роману «Идиот» (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 15)

  Fig. 30. Sketches for the novel “Idiot” (Russian State Archive of Literature and Art)

  
  

Пример повседневной скорописи — на соседней странице той же рабочей тетради:

Илл. 31. Обычная скоропись. Наброски к романам «Преступление и Наказание» (основная часть страницы) и «Идиот» (верхние поля) (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 16)

Fig. 31. Ordinary cursive. Rough sketches for novels “Crime and Punishment” (main part of the page) and “Idiot” (upper margins) (Russian State Archive of Literature and Art)

К настоящему времени назрела потребность сформулировать критерии, с помощью которых можно было бы идентифицировать каллиграфию в текстах Достоевского. В работах на эту тему встречается немало ошибочных толкований, которые объясняются прежде всего отсутствием самой постановки вопроса об условиях определения и идентификации каллиграфии, а также о специфике каллиграфического почерка Достоевского.

Так, записи «Или пасынокъ», «Окончательный планъ романа» и «Chatoff» (см. Илл. 32–33) отнесены к каллиграфии в Каталоге рисунков Достоевского ([Баршт, 2005: 103, 507], первые два наброска) и в издании рисунков и каллиграфии писателя ([Баршт, 2016: 386], третий набросок).

Илл. 32. Наброски к роману «Идиот» (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 20)

Fig. 32. Sketches for the novel “Idiot” (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 33. Наброски к роману «Бесы» (ОР РГБ. Ф. 93.I.1.5. С. 44)¹³ Fig. 33. Sketches for the novel “Demons” (Russian State Library)

В следующих случаях в Каталоге [Баршт, 2005: 40, 45, 178] к каллиграфии отнесены оба написания:

Илл. 34. Наброски к роману «Преступление и Наказание» (РГАЛИ. Ф. 212.1.3. С. 119)

Fig. 34. Sketches for the novel “Crime and Punishment” (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 35. Наброски к роману «Преступление и Наказание» (РГАЛИ. Ф. 212.1.3. С. 124)

Fig. 35. Sketches for the novel “Crime and Punishment” (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 36. Наброски на странице с расчетами (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 154)

Fig. 36. Sketches on the page with calculations (Russian State Archive of Literature and Art)

Наряду с каллиграфическими прописями «Василiй Великiй, Григорiй Богословъ, Iоаннъ Златоустъ», «Евангелiе Iоанна Богослова» к каллиграфии причислена и запись «Князь Христосъ» [Баршт, 2005: 267; ср. с. 270]:

Илл. 37. Наброски к роману «Идиот» (РГАЛИ. Ф. 212.1.7. С. 97)

Fig. 37. Sketches for the novel “Idiot” (Russian State Archive of Literature and Art)

Однако даже при первом беглом взгляде на приведенные иллюстрации ясно, что записи существенно отличаются друг от друга графическими характеристиками.

Как каллиграфия в Каталоге [Баршт, 2005: 83] определяется запись «CAROLUS»¹⁴, расшифрованная с ошибкой: «Garolus».

Илл. 38. Наброски к повести «Крокодил» (РГАЛИ. Ф. 212.1.4. С. 124)

Fig. 38. Sketches for the story “Crocodile” (Russian State Archive of Literature and Art)

Как пример каллиграфии [Баршт, 2005: 239] описана помета «ЛИЦО ИДIОТА», сделанная крупным почерком перед одной из развернутых ха- рактеристик главного героя в черновиках к роману:

Илл. 39. Наброски к роману «Идиот» (РГАЛИ. Ф. 212.1.6. С. 130)

Fig. 39. Sketches for the novel “Idiot” (Russian State Archive of Literature and Art)

К каллиграфии отнесено [Баршт, 2005: 103] слово «СТАРИЧКИ», находящееся в тексте набросков к роману «Идиот»:

Илл. 40. Наброски к роману «Идиот» (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 20)

Fig. 40. Sketches for the novel “Idiot” (Russian State Archive of Literature and Art)

Ср. с записью «— ПЕРЕЧИТАТЬ МАТЕРЬАЛЪ.» из более поздней тетради с набросками к «Дневнику Писателя». Эта авторская помета также определяется как каллиграфическая [Баршт, 2005: 379]:

Илл. 41. Наброски к «Дневнику Писателя» за 1876 г. (РГАЛИ. Ф. 212.1.15. Л. 63)

Fig. 41. Sketches for “A Writer’s Diary” (1876) (Russian State Archive of Literature and Art)

Заголовок «Зависть» к наброскам, предваряющим записи к роману «Бесы», описывается как каллиграфия [Баршт, 2005: 298]:

Илл. 42. Наброски под названием «Зависть» (РГАЛИ. Ф. 212.1.8. С. 21)

Fig. 42. Sketches entitled “Envy” (Russian State Archive of Literature and Art)

Ср. приведенные примеры с другими записями крупным почерком, которые в указанном Каталоге не рассматриваются как каллиграфические:

Илл. 43. Наброски к роману «Преступление и Наказание» (РГАЛИ. Ф. 212.1.3. С. 116)

Fig. 43. Sketches for the novel “Crime and Punishment” (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 44. Наброски к роману «Идиот» (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 57)

Fig. 44. Sketches for the novel “Idiot” (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 45. Наброски к роману «Идиот» (РГАЛИ. Ф. 212.1.6. С. 122)

Fig. 45. Sketches for the novel “Idiot” (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 46. Наброски к роману «Идиот» (РГАЛИ. Ф. 212.1.7. С. 23)

Fig. 46. Sketches for the novel “Idiot” (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 47. Наброски к роману «Идиот» (РГАЛИ. Ф. 212.1.7. С. 109)

Fig. 47. Sketches for the novel “Idiot” (Russian State Archive of Literature and Art)

При этом следующие записи, представляющие собой синтаксически законченное целое или его часть (заголовки, предложения, обобщающие слова), целиком отнесены к каллиграфии [Баршт, 2005: 177, 141 (см. с. 140), 142, 167, 331, 381, 382]:

Илл. 48. Наброски к роману «Преступление и Наказание» (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 150)

Fig. 48. Sketches for the novel “Crime and Punishment” (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 49. Наброски к роману «Идиот» (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 84)

Fig. 49. Sketches for the novel “Idiot” (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 50. Наброски к роману «Идиот» (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 85)

Fig. 50. Sketches for the novel “Idiot” (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 51. Наброски к роману «Идиот» (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 134)

Fig. 51. Sketches for the novel “Idiot” (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 52. Наброски к замыслу «поэмы» «Сороковины» (РГАЛИ. Ф. 212.1.11. Л. 19)

Fig. 52. Sketches for the idea of the “poem” of “Fortieth Deathday” (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 53. Наброски к замыслу «Отцы и дети» (РГАЛИ. Ф. 212.1.15. Л. 66)

Fig. 53. Sketches for the novel idea of “Fathers and Children” (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 54. Наброски к «Дневнику Писателя» за 1876 г. (РГАЛИ. Ф. 212.1.16. С. 22)

Fig. 54. Sketches for “A Writer’s Diary” (1876) (Russian State Archive of Literature and Art)

Записи укрупненным почерком — обыкновенный для Достоевского прием графического акцентирования темы или мотива при разработке замысла, и эти случаи необходимо отделять от примеров каллиграфии. Следует также учитывать, что подобного рода почерком — не являющимся каллиграфическим — писатель пользовался и при подготовке беловых текстов (особенно в заглавиях), о чем, в частности, свидетельствуют его наборные рукописи. Например, ср. заголовок из наборной рукописи «Дневника Писателя» (апрель 1877 г.):

Илл. 55. Фрагмент наборной рукописи «Дневника Писателя» за 1877 г.

(ОР РГБ. Ф. 93.I.2.12. С. 33, авт. нумер. 1)

Fig. 55. A fragment of the typeset manuscript of “A Writer’s Diary” (1877) (Russian State Library)

Все это означает, что прежде, чем квалифицировать те или иные записи как каллиграфические, следовало бы составить представление об их формальных и содержательных признаках, тем более что о каллиграфии написано довольно много, а руководства по скорописи и чистописанию и сопоставление их содержания с записями Достоевского предоставляют обширный материал для анализа.

Говоря о характеристиках индивидуального письма, Д. О. Цыпкин рассматривает каллиграфию как «особую самостоятельную форму "парадной" манеры письма»: «Под каллиграфией мы понимаем профессиональное письмо, в котором присутствует осознанная установка на эстетизацию. Каллиграф не только нацелен на выполнение ясного и четкого текста, он старается также наделить письмо художественной выразительностью. Для исполнения такого письма, для реализации его эстетической составляющей обязательным является наиболее высокий профессиональный уровень овладения навыками письма. Каллиграфическое письмо предполагает единство, соответствие, взаимообусловленность элементов, подчинение их общей закономерности, т. е. в каллиграфии пишущий осознанно стремится к соблюдению строгого стилистического единства письма. Необходимо специально подчеркнуть, что при создании рукописи писец может выполнить каллиграфией не весь текст, а только отдельные его части (например, начальные страницы самостоятельных частей текста рукописи). Установка на регулярность письма, графическое единообразие одинаковых элементов знаков (за исключением стилистически обоснованной вариационности знаков и элементов) при соответствии и взаимообусловленности элементов письма делает каллиграфическое письмо максимально приближенным к шрифту — к шрифтовой модели. Соответственно, каллиграфия дает нам наиболее точные представления о шрифтовой модели, реализуемой в письме, а в определенных случаях каллиграфическое письмо непосредственно и реализуется с установкой на "модельность" (например, как в случае рукописной основы русских прописей курсивного периода)» [Цыпкин: 856–857].

Организующим началом в системе почерка как «сложного многоуровневого целого» в конечном счете становится «своего рода интеллектуальный навык — привычный образ действия в выборе манер в зависимости от конкретной задачи письма и в осуществлении их "взаимодействия"» при написании текста [Цыпкин: 861]. Б. Н. Тихомиров в недавней своей работе, анализируя рукопись стихотворения Достоевского «На европейские события в 1854 году», отметил, что так называемая «каллиграфия» писателя, будучи ориентирована на соответствующие образцы каллиграфического письма, всё же в ряде случаев имеет и существенные отличия от традиционных прописей, и в отдельных написаниях словно бы срастается с повседневной скорописью, включая и ее элементы (см.: [Тихомиров: 50]).

Как было отмечено выше, в руководствах по чистописанию каллиграфические прописи получают не только исторические, но и формальные характеристики, связанные с осмыслением техники письма: в ряде учебных пособий показана горизонтальная и вертикальная разлиновка, с помощью которой просчитываются высота, ширина, наклон букв. Формальные критерии, наряду с функционально-содержательными15, служат ориентиром,

позволяющим идентифицировать записи Достоевского как близкие к классическим каллиграфическим прописям или к авторскому письму с элементами каллиграфии, примеров которого в автографах писателя немало.

Сравним характеристики:

Илл. 56–57. Образцы каллиграфических прописей с разлиновкой для определения расстояния между буквами и наклона Fig. 56–57. Samples of calligraphic inscriptions on a lined page to determine the distance between the letters and its tilt

Илл. 58. Обычная скоропись Достоевского (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 41)

Fig. 58. Dostoevsky’s ordinary cursive (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 59. Скоропись, укрупненные буквы, росчерки (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 45)

Fig. 59. Сursive, enlarged letters, pen strokes (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 60. Каллиграфические пробы пера и обычная скоропись («У него») (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 107)

Fig. 60. Calligraphic samples and ordinary cursive («У него») (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 61. Каллиграфические пробы пера (первая строка) и обычная скоропись (вторая строка) (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 142) Fig. 61. Calligraphic samples (first line) and ordinary cursive (second line) (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 62. Каллиграфические пробы пера (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 131)

Fig. 62. Calligraphic samples (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 63. Каллиграфические пробы пера (РГАЛИ. Ф. 212.1.6. С. 25)

Fig. 63. Calligraphic samples (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 64. Каллиграфические пробы пера (РГАЛИ. Ф. 212.1.6. С. 50)

• Fig. 64.    Calligraphic samples

(Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 65. Каллиграфические прописи (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 135)

• Fig. 65.    Calligraphic samples (Russian State Archive of Literature and Art)

  

Илл. 66. Каллиграфическая пропись (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 62)

Fig. 66. Сalligraphic inscription (Russian State Archive of Literature and Art)

Илл. 67. Каллиграфические прописи (РГАЛИ. Ф. 212.1.5. С. 62)

Fig. 67. Сalligraphic inscriptions (Russian State Archive of Literature and Art)

Эти примеры показывают степень индивидуализированности каллиграфии Достоевского. На Илл. 58 отражена повседневная скоропись. На Илл. 59 — скоропись с элементами каллиграфии, буквы разных размеров, разного наклона, и, несмотря на росчерк, это все-таки не собственно каллиграфия. Илл. 60–64 содержат примеры разнообразных проб пера — это начатые и недописанные слова, с отдельными буквами, написанными неровно, под разным углом; объединяет эти записи их расположение, типичное именно для каллиграфических проб Достоевского — на полях страницы. На Илл. 65–67 показаны каллиграфические прописи, ориентированные на образцы традиционной каллиграфии, с едва заметными различиями в расстояниях между буквами; в последнем примере, кроме того, — разновидности круглого и наклонного каллиграфических почерков.

Различия начертаний в обычной скорописи и в прописи можно продемонстрировать на следующем примере, о котором мы говорили выше (см. с. 33):

Илл. 68. Из обсуждения темы на научно-исследовательском семинаре по графике Достоевского (участники обсуждения Б. Н. Тихомиров, Т. В. Панюкова)

Fig. 68. From the discussion at the research seminar on Dostoevsky’s graphics (with participation B. N. Tikhomirov, T. V. Panyukova)

Наложение разметки на записи, предположительно идентифицируемые как каллиграфия, позволяет зафиксировать внимание на угле наклона букв, однородности/разности их размера, тех или иных отклонениях в начертании. Совершенно очевидно, что в первом случае перед нами не каллиграфия, а обычная скоропись, так как запись «Или пасынокъ» лишена главного признака — ориентированности на каллиграфический образец (пропись) и наделена всеми чертами повседневной скорописи Достоевского: неровностью букв, их разными высотой, шириной, наклоном. Вторая запись («Окончательный планъ романа») даже сделана по разлиновке, имеющейся в тетради, что само по себе способствует бóльшему совершенству линий. Разумеется, не во всех случаях Достоевский располагал каллиграфические наброски именно так, тем более что не все его рабочие тетради имеют разметку, но сам факт пробы пера по разлиновке достаточно красноречив.

Приходится констатировать, что идентификация каллиграфического письма Достоевского за все время его изучения имела преимущественно вкусовой характер. Записи, которые, возможно, видятся при взгляде на рукопись как сделанные «красивым» или «крупным» почерком, на одном только этом основании не могут быть отнесены к каллиграфии. Из приведенных примеров следует, что необходимо разрабатывать методику более аргументированного комплексного анализа каллиграфического письма Достоевского, с учетом содержательных и формальных характеристик текста, с привлечением по необходимости технических средств для графической разметки записей и определения градации каллиграфических признаков в зависимости от особенностей начертаний: собственно каллиграфия (в вариациях прямого и наклонного письма), скоропись с элементами каллиграфии, обычная скоропись (последняя также имеет разновидности, обусловленные в первую очередь типом/назначением текста — черновая, беловая рукопись, и стадией творческого процесса: наброски, связный текст).

Почерк Достоевского является одним из примеров скорописи Нового времени, к которой относится и каллиграфия — пример скорописи, имеющей ориентацию на образцы, на «идеальный» почерк. Следует помнить, что эти образцы не воспроизводимы без специальной подготовки и что освоение каллиграфического письма обычно занимает много времени, а сам процесс вырисовывания слова предполагает размеренность, замедленность действия. Уже одно это условие отличает каллиграфию от повседневной скорописи.

При сохранении ориентированности на образцы каллиграфические написания Достоевского вариативны и имеют индивидуализированный характер (это закономерность индивидуального авторского письма как такового). Поэтому в ряде случаев имеет смысл прибегать к термину «записи с элементами каллиграфии». Почерк с элементами каллиграфии — это не собственно каллиграфия. Само слово «элементы» указывает на частичность признака: в таких записях есть и элементы повседневной скорописи. Почерк с элементами каллиграфии может составлять связный текст (см. Илл. 30). Собственно прописи внутри связного чернового текста обычно отсутствуют (исключением могут быть заголовки) — по-видимому, из-за трудности быстрого перехода от беглого письма к размеренному при работе с черновиком. Более типичное их место, как было указано выше, — на полях, иногда между абзацами и строками.

Осознавая индивидуализированность каллиграфии Достоевского, изучая авторские особенности начертания букв, было бы правильнее, во-первых, помещать в раздел каллиграфий прежде всего прописи, которые в наибольшей степени соотносимы с образцами и соответствуют основным исторически сложившимся представлениям об искусстве каллиграфического письма; во-вторых, при описании каллиграфии и сходных начертаний определять градацию их типов — также в зависимости от степени близости к образцам, что должно способствовать конкретизации и большей детализации используемых в научном описании характеристик.

ПРИЛОЖЕНИЕ