Карельское восстание 1921-1922 годов: причины, сущность, последствия
Автор: Осипов Александр Юрьевич
Журнал: Ученые записки Петрозаводского государственного университета @uchzap-petrsu
Рубрика: История
Статья в выпуске: 4 т.43, 2021 года.
Бесплатный доступ
Рассмотрены события в Карелии зимой 1921/22 года, когда в северной части Карельской трудовой коммуны вспыхнуло крупное крестьянское восстание, в котором приняли участие финские офицеры и добровольцы. Эти события получили различную оценку в историографии: историки используют термины «крестьянское восстание», «гражданская война», «советско-финская война» или «племенные войны»; более того, споры продолжаются по сей день. В основе нашего исследования лежат малоизвестные документы из российских и финляндских архивов, а также материалы советской и зарубежной прессы. Рассмотрены современные историографические подходы, дана их оценка, проанализированы публикации местной и центральной прессы двух стран, демонстрируются «официальные» подходы к событиям в Карелии. Представлена переписка советских органов власти, списки личного состава повстанцев, распоряжения и приказы военного командования и гражданской власти на охваченной восстанием территории. Анализ архивных документов позволяет говорить именно о крестьянском восстании в Карелии, которое стало прямым продолжением Гражданской войны. Карельское восстание было вызвано прежде всего экономическими причинами и стоит в одном ряду с крестьянскими выступлениями в России в 1920-1922 годах.
Карельское восстание, гражданская война в России, карельское крестьянство, карельский полк лесных партизан, беломорский полк, ребольский батальон
Короткий адрес: https://sciup.org/147227357
IDR: 147227357 | DOI: 10.15393/uchz.art.2021.620
Текст научной статьи Карельское восстание 1921-1922 годов: причины, сущность, последствия
С какого времени следует вести отсчет Гражданской войны в России и где стоит поставить точку? Вопрос о временных рамках этих событий по-прежнему остается открытым, хотя в современной историографии постепенно укрепляются позиции датировки 1917– 1922 годов. Советские историки связывали завершение Гражданской войны с разгромом армии П. Н. Врангеля в Крыму в ноябре 1920 года, чтобы, как констатирует С. В. Леонов, «не привлекать внимания к невиданной волне крестьянских восстаний 1921–1922 годов» [8: 28, 29]. Действительно, масштабные боевые действия завершились в 1920 году, однако последующие события получили различную оценку в историографии: от затухающих конфликтов и локализации Гражданской войны до «войны народной» и «времени зеленых» [4: 65–68].
Монография Джона Смила «“Российские” гражданские войны, 1916–1926: Десять лет, которые потрясли мир» придала новый импульс дис- куссии о хронологии Гражданской войны в России [18]. Автор включил в понятие гражданских войн в России (именно во множественном числе) локальные конфликты и партизанские движения в Средней Азии. Таким образом, датировка Гражданской войны оказалась вне привычного поля, что вызвало критику работы Смила со стороны некоторых исследователей1 [3]. Поэтому простота вопроса о начале и завершении Гражданской войны в действительности обманчива, и, как отмечает Б. И. Колоницкий, «никакой ответ на подобный “простой” вопрос не будет окончательным» [7: 5].
Карелия не является исключением в российском контексте, и хронология событий Гражданской войны в регионе также остается дискуссионной. Основная причина этого – так называемое карельское восстание, произошедшее зимой 1921/22 года в северных волостях Карельской трудовой коммуны. Советские историки традиционно рассматривали это восстание за пределами Гражданской войны, используя тер- мин «карельская авантюра», то есть вторжение «финских белогвардейцев» по аналогии с походами финских добровольцев в Беломорскую Карелию в 1918 году и в Олонецкую Карелию в 1919 году [2], [12]. Введение в научный оборот новых архивных данных в начале 1990-х годов позволило отечественным исследователям говорить именно о восстании в Карелии, вызванном внутриэкономическими причинами [1], [5].
Впрочем, в последние годы дискуссия вновь возвращается в русло внешней политики. И если обращение финских историков к событиям зимы 1921/22 года в контексте «племенных войн» [14], [16], [17], то есть помощи «родственным народам» Карелии, Эстонии и Ингерманландии, было характерно и раньше, то в отечественной историографии появляются новые термины, такие как «советско-финские войны» [11]. В действительности термин «вторая советско-финская война» применительно к событиям зимы 1921/22 года был предложен В. В. Похлебкиным еще в 1990-е и получил новый импульс в последние годы [9: 156–158]. Таким образом, в этих подходах карельское восстание рассматривается как конфликт Советской России и Финляндии опять-таки вне рамок Гражданской войны. Подобный взгляд характерен и для авторов авторитетного издания «Истории Карелии с древнейших времен до наших дней», которые осторожно говорят о «военных действиях» и «вооруженных событиях» на севере Карелии, отводя главную роль в них финскому фактору [6: 443–444].
Рассмотрение карельского восстания через призму внешнеполитического дискурса, племенных войн или же противостояния большевиков и белого лагеря в действительности не выходит за рамки традиционной бинарной схемы, в которой не находится место для третьей силы – карельского крестьянства [13: 188, 189]. Между тем конфликт крестьянства и советской власти являлся самой сутью Гражданской войны в Карелии, где традиционное белое движение не сложилось. Финские националистические организации, финансовые круги, офицеры регулярной армии и добровольцы действительно сыграли важную роль в событиях Гражданской войны в Карелии, однако стоит разделять эфемерные попытки создания Великой Финляндии и Гражданскую войну, вызванную преимущественно экономическими причинами, хотя эти события и оказались тесно связанными.
***
19 ноября 1921 года крупнейшая газета Финляндии «Хельсингин Саномат» (Helsingin
Sanomat) сообщила читателям о том, что в Беломорской Карелии началось восстание «лесных партизан» против большевиков. По данным газеты, восстание вспыхнуло в Тунгудской волости и быстро перекинулось на соседние деревни, где были арестованы большевики и коммунисты, но, впрочем, крупных сражений не произошло2. Вышедшая в тот же день газета «Аамулехти» (Aamulehti), которая издавалась в городе Тампере, раскрыла некоторые подробности восстания. Так, говорилось о «невообразимом воодушевлении» трех тысяч вооруженных карел, которые выступили против грабительской политики большевиков. Авторы статьи утверждали, что в восточных волостях Беломорской Карелии, расположенных вдоль Мурманской железной дороги, большевики отнимают у населения последние запасы зерна, угоняют скот и отбирают личные вещи, что и послужило причиной восстания. «Аамулехти» также писала, что Мурманская железная дорога разрушена во многих местах и из Петрозаводска отправлен шеститысячный отряд для подавления восстания. Финское участие в народном восстании, по данным авторов статьи, будет ограничено лишь помощью в рамках Красного Креста после согласования с Женевой3.
После публикации этих статей тема карельского восстания неизменно присутствует на страницах финской прессы: центральные и местные финно- и шведоязычные газеты Финляндии публикуют многочисленные материалы о событиях в Карелии, оценка которых колеблется от нейтральной и содержит преимущественно боевые сводки до обличительной4. Характерно, что финские журналисты обвиняли советскую власть не только в экономических притеснениях карел, но и подчеркивали нарушения Тартуского мирного договора и апеллировали к Лиге Наций, выводя дискуссию о судьбе Карелии на международный уровень. Приложение к Тартускому мирному договору говорило о праве карельского населения Олонецкой и Архангельской губерний на самоопределение, а карельское восстание, по мнению финских журналистов, являлось частью реализации этого права5.
Центральная советская пресса довольно неохотно писала о событиях в Карелии, на что сетовал и А. И. Седякин, назначенный главнокомандующим войсками Карело-Мурманского района и ответственным за подавление восстания6. Так, «Петроградская правда» разместила лишь небольшую заметку 3 января 1922 года со ссылкой на финскую газету «Финский рабочий» (Suomen Työläinen), которая являлась рупором Финской социалистической рабочей партии. В публи- кации говорилось о вторжении в Ребольский и Ухтинский приходы финских белогвардейских банд, которые «состояли исключительно из финских шюцкористов7 и были превосходно вооружены пулеметами и винтовками-автоматами». Впрочем, авторы статьи противоречили сами себе, утверждая уже в следующем предложении, что среди нападавших обнаружены находящиеся в Финляндии кронштадтские повстанцы [10: 127]. В последующих публикациях «Петроградская правда» подчеркивала связь «белогвардейских банд» с Финляндией и обвиняла ее во враждебных действиях [10: 128, 158–161].
Местная финноязычная газета «Карельская коммуна» (Karjalan Kommuuni) оказалась более активной в отличие от центральной прессы. Авторы газеты утверждали, что события в Карелии инспирированы финскими активистами, а подавляющее большинство среди тех, кто противостоит Красной армии, составляют финские лах-тарит8, представители шюцкора и буржуазии9. В материалах «Карельской коммуны» само слово «восстание» использовалось только в кавычках, и журналисты писали об «авантюре» и «грабительском походе». В доказательство этого приводились данные о грабеже финскими силами 50 000 пудов хлеба, которые были закуплены в Финляндии и приготовлены к распределению в северо-карельских волостях10.
По сравнению с финскими газетами «Карельская коммуна» не уделяла большого внимания непосредственно боевым действиям, зато рубрика, содержащая мнения местного населения, была постоянной. Газета транслировала резко негативное отношение местного населения к восстанию, безоговорочную поддержку советской власти и возмущение действиями «белобанди-тов», в рядах которых, впрочем, находились и некоторые местные жители11.
Опуская взаимные обличительные речи и некоторые нестыковки в фактах как финской, так и советской прессы, стоит выделить как минимум два важных момента, присущих обеим сторонам. Во-первых, обе стороны присвоили себе термин «освобождение» применительно к карельскому населению. Во-вторых, важной частью дискуссии являлся внешнеполитический дискурс, который включал в себя две полярные трактовки: финская сторона апеллировала к Лиге Наций, положениям Тартуского мирного договора и заявляла о нарушениях прав местного населения, а в советской прессе события в Карелии объяснялись финской агрессией. Более того, обращение к карельскому восстанию и его различная интерпретация вско- ре оказались важной частью пропаганды в обеих странах в 1920–1930-х годах.
Сосредоточившись на трактовке событий в Карелии зимой 1921/22 года, ни финская, ни советская пресса не уделяли достаточного внимания критической экономической ситуации в Карельской трудовой коммуне, особенно в ее северных волостях, которая и послужила основной причиной восстания. « Карельская коммуна » , впрочем, признавала проблему снабжения приграничных волостей хлебом12, которую усугубил низкий урожай 1921 года. Замена продразверстки продналогом, объявленная в марте 1921 года, не принесла желаемых результатов. Несмотря на пониженные налоговые нормы, население КТК оказалось не в состоянии выполнить их, и крестьяне массово отказывались от сдачи государству продуктов13.
Еще одним камнем преткновения во взаимоотношениях властей и местного населения стали принудительные работы на лесосплаве. Крестьяне мотивировали массовый отказ выходить на работу отсутствием необходимого инвентаря, лошадей, одежды, обуви и продовольствия, повторяя тем самым события осени 1920 года, когда политика местных властей привела к вооруженному сопротивлению местного населения14. Реакция властей не отличалась разнообразием – в дело вступил трибунал КТК: неплательщики налогов и отказники приговаривались в основном к условным срокам заключения, а также к уплате налога в двукратном размере, конфискации домашнего скота и заключению в концентрационных лагерях15.
Пассивное крестьянское сопротивление зрело в КТК на протяжении 1920–1921 годов, а точка кипения была достигнута в октябре 1921 года, когда в ситуацию вмешались финские активисты, выступившие организаторами восстания. 10 октября 1921 года отряд карел, составленный из ранее бежавших в Финляндию местных жителей под командованием младшего сержанта Ял-мари Таккинена, перешел через границу [15: 223– 224]. Момент для восстания был выбран крайне удачно: недовольные политикой советской власти крестьяне легко внимали профинской пропаганде, обещавшей продовольствие, оружие и независимость от большевиков. Восстание быстро охватило приграничные волости – Вокнаволоц-кую, Кондокскую, Ругозерскую и Ребольскую и стремительно распространилось по центральному и северному регионам КТК, вовлекая новых участников.
Малочисленные пограничные части не смогли оказать серьезного сопротивления, и отряды повстанцев быстро достигли Мурманской железной дороги, после чего условная линия фронта стабилизировалась. Гнев повстанцев обратился прежде всего против коммунистов, которые связывались с трудовыми и военными мобилизациями, продразверсткой и продналогом. Так, в Ругозере были расстреляны 12 человек, расстрелы проводились в Юшкозере, Ухте и других деревнях, а судьба многих арестованных коммунистов и работников волисполкомов оставалась неизвестной [10: 152], [15: 225–228]16.
Роль финской пропаганды и финских офицеров в организации восстания была безусловно высока, однако анализ вооруженных сил повстанцев показывает, что примерно из трех тысяч человек, вставших под зеленые знамена с черно-красным крестом, лишь около пятисот были финнами. Основную массу добровольцев составляли местные жители, которые ранее бежали в Финляндию и примкнули к восстанию либо вербовались на месте. Силы восставших были объединены в три крупных воинских подразделения: Беломорский полк, Карельский полк лесных партизан и Ребольский батальон, которые формировались по национальному и географическому принципам. Так, в Ребольском батальоне (позднее был переименован в Южную группу) изначально существовало разделение на карел и финнов, в составе Беломорского полка действовали Олангский и Аллоярвский отряды, а в Полку лесных партизан роты с 5-й по 8-ю носили названия Панозерская, Сопосалмская, Юшко-зерская и Куркиекская17. Роты зачастую имели двух командиров – карела или русского и финна, а командование и переписка со штабом осуществлялись на русском и финском языках.
На бумаге трехтысячные силы повстанцев выглядели солидно: имели четкую структуру и связь между подразделениями, координировались кадровыми финскими военными, получали продовольствие и оружие из Финляндии. В действительности, помимо подразделений, принимавших участие в боевых действиях, существовали многочисленные так называемые резервные роты и комендантские команды, в которые записывались подростки и старики. Снабжение также оставляло желать лучшего: укомплектованность винтовками, например, Беломорского полка составляла 75 %, а упомянутых резервных рот еще меньше, остро ощущалась нехватка боеприпасов, не хватало и опытных офицеров18.
Верховным органом власти на контролируемой повстанцами и финнами территории стало
Карельское центральное правительство (в документах встречаются также названия «Карельское временное правительство» и «Карельский временный комитет»), в которое вошли Осип Борисов, Василий Сидоров и Ялмари Таккинен. Последние двое, как и многие другие офицеры финской регулярной армии, скрывали свои фамилии и действовали под именами героев карело-финского эпоса «Калевала» – Вяйнямей-нен и Илмаринен соответственно, что, впрочем, было секретом Полишинеля для советской власти. Карельское центральное правительство провозгласило своей целью «борьбу за свободную и счастливую Карелию», а также установление «природных и национальных границ карел», обозначив лишь восточную границу этой территории, которая проходила по линии река Свирь – Онежское озеро – Белое море19.
Для достижения этой цели требовалось «привлечь на свою сторону людей и завоевать столько земли, сколько возможно к 11 января 1922 года», на которое был назначен сбор Карельского национального собрания20. Далее при поддержке Финляндии и Эстонии следовало бы обращение в Лигу Наций с просьбой разобраться в карельском вопросе на том основании, что советское правительство не выполняет условий Тартуского мирного договора. В действительности крестьянского воодушевления хватило лишь до конца 1921 года, то есть до первых серьезных поражений. Кроме того, не все деревни поддержали идеи восстания, да и среди поддержавших в некоторых случаях мобилизации приходилось проводить силой21.
Внушительный численный перевес Красной армии, а также неожиданный рейд отряда Тойво Антикайнена, приведший к потере повстанцами Кимасозера, предопределил поражение восстания. Боевой дух крестьян был безнадежно подорван, и в рядах повстанцев началось массовое дезертирство и бегство в Финляндию. Карельское восстание, ставшее финальным аккордом Гражданской войны в регионе, привело к невиданному ранее исходу беженцев из приграничных волостей. По данным политического отдела финского МИДа, в апреле 1922 года в Финляндии находилось около 13 тысяч карельских бежен-цев22. Судьбы этих людей оказались трагичны – пользуясь амнистией, объявленной в 1923 году, примерно треть вернулась обратно, пройдя через проверки, фильтрацию и аресты.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
По своей сути карельское восстание повторило события 1918 и 1920 годов в Беломорской Ка- релии и 1919 года в Олонецкой Карелии, когда непопулярная политика советской власти привела к вспышкам крестьянского недовольства и расстрелам односельчан, ответственных за создание комитетов деревенской бедноты и осуществление большевистских преобразований. Выпустив гнев в первые недели восстания, крестьяне оказались не готовы сражаться с почти 30-тысячной группировкой Красной армии, брошенной на подавление бунта. Очевидно, опыт прежних восстаний в Карелии не был учтен финскими добровольцами: крестьяне прохладно относились к идее Великой Финляндии, пафосным приказам, да и к самим «соплеменникам».
Карельское восстание стоит в одном ряду с многочисленными крестьянскими выступлениями, прокатившимися по всей России в 1920– 1921 годах и вызванными экономическими причинами: Западно-Сибирским, Поволжским, Тамбовским. Отличительной чертой событий в Карелии зимой 1921/22 года стало участие внешней силы – финских добровольцев, которые сыграли важную роль в координации восстания и фактически возглавили его. Это обстоятельство позволило советским властям фокусироваться на внешнеполитическом характере событий, давая оценку военным действиям, а не экономическим причинам, приведшим к восстанию.
Список литературы Карельское восстание 1921-1922 годов: причины, сущность, последствия
- Витухновская-Кауппала М. А. Карельский крестьянин в горниле гражданской войны, 19171922 // Карелы российско-финского пограничья / Ред. А. М. Пашков. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2013. С. 172-211.
- Гардин Е. С. Разгром белофинской авантюры (1921-1922 гг.). Петрозаводск: Госиздат Карело-Финской ССР, 1947. 44 с.
- Голдин В. И. Новейшие зарубежные исследования о Гражданской войне начала ХХ века в России // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2016. № 5. С. 128-133. DOI: 10.17238/issn2227-6564.2016.5.128
- Голдин В. И. Россия в гражданской войне. Очерки новейшей историографии (вторая половина 1980-х - 90-е годы). Архангельск, 2000. 280 с.
- Гусев К. В. К истории карельского мятежа (По материалам комиссии по реабилитации при Президенте РФ) // Отечественная история. 1996. № 6. C. 71-84.
- История Карелии с древнейших времен до наших дней / Под общ. ред. Н. А. Кораблева, В. Г. Макурова, Ю. А. Савватеева, М. И. Шумилова. Петрозаводск: Периодика, 2001. 943 с.
- Колоницкий Б. И. От мировой войны к гражданским войнам (19177-1922?) // Российская история. 2019. № 1. С. 3-24. DOI: 10.31857/S086956870004216-8
- Леонов С. В. Гражданская война в России: сущность, периодизация, особенности // Российская история. 2019. № 1. С. 24-36. DOI: 10.31857/S086956870004216-8
- Похлебкин В. В. Внешняя политика Руси, России и СССР: за 1000 лет в именах, датах, фактах: Справочник. Вып. 2: Войны и мирные договоры. Книга 3: Европа в первой половине XX в. М.: Международные отношения, 1999. 672 с.
- Разгром белофинских интервентов в Карелии в 1918-1922 гг.: Сб. документов / Под ред. П. Г. Софинова. Петрозаводск: Гос. изд-во Карело-Финской ССР, 1944. 166 с.
- Смолин А. В. Первая советско-финская война 1918-1920 гг.: историографический миф или реальность? // Санкт-Петербург и страны Северной Европы: Материалы Х ежегодной междунар. науч. конф. (16-17 апреля 2008) / Под ред. В. Н. Барышникова, П. А. Кротова. СПб.: РХГА, 2009. С. 271-279.
- Хесин С. С. Разгром белофинской авантюры в Карелии в 1921-1922 гг. М.: Воениздат, 1949. 152 с.
- Golubev A., Osipov A. Civil wars, visions of statehood, and quasi-state actors in the Northwest of the former Russian empire // Ab Imperio. 2019. № 2. P. 186-196. DOI: 10.1353/imp.2019.0037
- Haapanen A. Suomalaisten heimosotaretket 1918-1922. Helsinki: Minerva, 2014. 322 s.
- Harjula M . Venäjän Karjala ja Muurmanni 1914-1922: maailmansota, vallankumous, ulkomaiden interventio ja sisällissota. Helsinki: Suomalaisen Kirjallisuuden Seura, 2007. 410 s.
- Niinistö J. Heimosotien historia. 1918-1922. Helsinki: SKS, 2016. 307 s.
- Roselius A., Silvennoinen O. Villi itä: Suomen heimosodat ja Itä-Euroopan murros 1918-1921. Helsinki: Tammi, 2019. 366 s.
- Smele J. D. The "Russian" civil wars, 1916-1926: ten years that shook the world. NY: Oxford University Press, 2015. 423 p.