Категория локальности в русской языковой картине мира

В формировании национального самосознания каждого народа освоение и осмысление пространства играет, несомненно, важную роль. Ученые не раз отмечали, что в основе познания человеком мира лежат именно пространственная перцепция и соответствующие значения, на базе которых позже развилось и осознание других типов отношений предметов окружающей человека действительности. «Одна из наиболее фундаментальных областей в познании мира – категоризация пространства», – отмечает Е.С. Кубрякова [4, с. 22]. Постепенное осмысление своего места в физическом мире, изучение и измерение различных параметров пространства позволили человеку максимально адаптироваться в окружающей его среде и организовать свою биологическую и социальную жизнь.

Сравнивая научную и языковую картины мира, Ю. Н. Караулов отмечает, что обе они складываются из элементов знаний, но научная картина содержит систематизированные элементы научных знаний, образующих логически упорядоченную структуру, представляющую последовательно и детерминирован-но весь микрокосм и макрокосм нашего мира. В языковой картине мира заложены единицы знания о мире, включающие в себя как научные термины и понятия, так и целый набор единиц, отражающих способ восприятия мира человеком (онимы, афоризмы, фразеологические единицы, фреймы типовых ситуаций, пословицы и поговорки, крылатые слова, метафоры, прецедентные тексты культуры, прототипические образы национальной культуры, устойчивые оценки фактов, явлений, событий по шкале «хорошо – плохо» или «добро – зло» и др.). «Совокупность этих элементов не образует последовательной, стремящейся к завершенности картины мира. Скорее наоборот, они складываются в мозаичную, фрагментарно заполняемую, принципиально незавершенную, а подчас и противоречивую языковую картину мира, сильно окрашенную национальным колоритом». Важным ее отличием от научной картины мира является то, что «центром языковой картины мира, точкой отсчета и мерилом для всех ее составляющих служит человек, тогда как в научной картине мира человек занимает ничем не выделяющееся место где-то между, с одной стороны, элементарными частицами, а с другой – общей структурой мироздания. Кроме того, если научная картина мира претендует на полное, без разрывов и пробелов, отражение реальности, то языковая картина мира всегда остается лакунарной и непоследовательной» [3, с. 128 – 129].

Так как «языковая картина мира представляет собой статичное, относительно стабильное нонперсональное образование, в основных своих позициях стандартное для всех носителей данного языка и культуры и мало изменяющееся в пределах жизни двух-трех поколений» (Там же, с. 129), то пространственный фрагмент может быть описан на определенном этапе развития языка довольно полно.

А. Николова пишет: «Развитие человеческого познания постепенно привело людей от наглядно-чувственного восприятия пространства к более абстрактному и умозрительному представлению. Появилось обобщающее понятие пространства, представление о его не-прерывности/прерывности, абсолютном или относительном характере, конечности/беско-нечности, протяжённости, трехмерности, размерности, геометрической и топологической разновидности, стали различать физическое, географическое, космическое и т.д. пространства» [6, с. 5]. При этом в основе человеческих представлений о пространстве, на наш взгляд, лежала и по-прежнему лежит локальность – определение места нахождения объекта, протекания события, процесса. Данная семантика играет роль важнейшей субкатегории по отношению к категории пространства. Так, при экстраполировании пространственных представлений в различные сферы деятельности человека превалирует именно семантика локальности, лексическая и/или грамматическая, например: в тишине, в сумерках, во мраке, на ветру (при совмещении состояния и места), на уроке, на экзамене, в отпуске, в поездке, в полёте (при обозначении места наименованиями мероприятий, характеризующихся временной протяжённостью), в тепле, на морозе, в тумане, на солнцепёке (при совмещении значений места и состояния), в сушилке, в раздевалке, на выставке, в спальне (при совмещении значений места и действия), в логове, в дыре, в трущобах (при метафоризации значения места с появлением коннотативного компонента), на пятачке, в воронке, в кольце, на кругу (при когнитивной метафоризации по форме), в мыслях, в душе, в сознании (при характеризации умозрительной области) и др.

Локальность выступает в русской лингво-культуре как ценностно-значимая категория, тесно связанная с другими категориями, такими, как темпоральность, каузальность, модальность и пр.

Остановимся прежде всего на связи локальности и темпоральности. Как время состоит из «теперь», «потом» и «раньше», вырастающих из опыта нашего существования, погруженного в мир, точно так же, согласно метафизической точке зрения, из этого опыта появляются «здесь» и «там», «выше» и «ниже», «слева» и «справа», которых в самом по себе мире нет.

В философии пространство, наряду со временем, рассматривается как основная форма существования материи, подчеркивается их объективный характер, отрицается вневременная, внепространственная реальность. «В своем единстве пространство и время составляют объективную универсальную структуру материального мира, лежащую в основе системной организации и закономерного порядка бесконечного многообразия бытия», – пишет В.Б. Кучевский [ 5, с. 93 ] . В этом проявляются их универсальность, всеобщность, вза-имопроницаемость, отсюда вытекает семантическая близость соответствующих понятиям пространства и времени языковых категорий (ср. одно и то же слово в локальном и темпоральном значениях: Я останусь на ночлег здесь. – Здесь я прерву свои рассуждения; Отец оставил вещи там. – Пока поработаю, а там видно будет; Владимир поехал туда , где был в прошлом году. – Я мысленно переносился туда, в то далекое время; Отойди оттуда. – Оттуда, из глубины веков, пришли к нам народные сказки; Куда он переехал? – Куда, в какое столетие, вы бы хотели отправиться на машине времени? ).

Налицо тесная связь и взаимодействие двух категорий. Время сопровождает развертывание в пространстве ситуаций, событий, процессов в их взаимоотношениях: ситуации вступают в различные взаимосвязи, события сменяют одно другое, как бы вклиниваются друг в друга, временные планы являются их фоном, существуют параллельно.

Время является неотъемлемым компонентом всех типов локальной ситуации, т.к. действие, движение, состояние, бытийность, каузация положения в пространстве и т.д. протекают во времени. «Временные значения совмещаются с пространственными и развиваются на их основе», – читаем у В.В. Виноградова [ 1, с. 538 ] . Однако ведущим компонентом семантических моделей остается при этом локальность, а время часто выступает как скрытая категория.

Связь пространственной локализации с темпоральной ярко проявляется в полиси-туативных сообщениях, в которых объединяются события синхронные или относящиеся к разным временным планам. Ср.: Когда опять сели, Петр увидел Шакловитого: он на коленях стоял в шаге от них, кудрявая голова уронена, дорогой кафтан – в нем его взяли во дворце – порван под мышками, рубаха в пятнах (А.Н. Толстой); В такой безуспешной и тревожной погоне прошло около часу, когда с удивлением Ассоль увидела, что деревья впереди свободно раздвинулись, пропустив синий разлив моря и край желтого песчаного обрыва, на который она выбежала, почти падая от усталости (А. Грин).

В полиситуативных сообщениях пространственная локализация может обозначаться с помощью дейктических слов там, туда и сочетаний существительных место, сторона, имеющих локальную семантику, с местоимением то. При этом события, происходящие в одно или разное время, объединяются локусом. Ср.: Там , где русло дороги раздваи валось на рукава и один рукав скатывался к воротам, она остано вилась (Федин); Григорий подъехал к тому месту, где сутки назад переезжал по льду (Шолохов). Таким образом, в подобных конструкциях на поверхностный уровень выводится как локальный компонент, так и развернутое описание событий, связанных с темпоральностью.

Связь темпоральности и локальности можно обнаружить и в наивной картине мира носителей русского языка. В качестве примеров можно привести высказывания типа Я приеду где-то около пяти, Жди меня в районе две- надцати, армейскую шутку Копай отсюда и до обеда.

Нельзя не обратить внимание на связь семантики локальности и с другими смыслами, ярко проявляющуюся на синтаксическом уровне.

В качестве основных характеристик событий, связанных с локальностью, можно выделить следующие:

• •    каузация движения и локализации в пространстве: Ключ привез нам в Ленинград знакомый лесник из этих мест (Козлов); Василиса сама вынесла одежонку на крыльцо (Распутин);

• •    бытийность с указанием на место: Их было двое на корме (Пушкин); В саду были голые деревья (Бунин);

• •    локализация состояния окружающей среды, помещения (квалитативный признак): В комнате было тепло, чисто, по-домашнему уютно (Завадская); В лесу стало тихо (Солоухин);

• •    оценка места события (квалитативноаксиологический признак): В притихшем доме сумрак, скучно, на потолке спят мухи ; Ах, славно было среди этой тишины и простора ! (Бунин);

• •    локализация состояния субъекта: Даже весело то, что в вагоне так много народу, так тесно и шумно (Бунин); Тесно стало моему дедушке жить в Симбирской губернии, в родовой отчине своей … (Аксаков);

• •    локализация зрительного, слухового восприятия субъекта: На равнине совершенно явственно виднелась каждая снежинка (Короленко); Из землянки вырвался неясный говор – желтая полоса света упала на кусты, легкие шаги послышались в четырех метрах от Новикова (Бондарев);

• •    локализация речевого общения субъектов: Мой старик в кухне стал разговаривать со своей старухой (Искандер); И в помещении они договорились (Бабель);

• •    локализация отношений между субъектами: Любавиных в деревне не любили (Шукшин); Смеяться будут над ним в штабе экспедиции (Воронин);

• •    модальность с указанием на место: Он может никуда не ходить, никого к себе не приглашать (Астафьев); В ту пору он еще не понимал, что на войне никто не может обогнать, обойти, замедлить или перехитрить судьбу (Бондарев);

• •    наличие/отсутствие объектов в определенном месте: И больше ни души не было видно ни в поселке , ни на горе (Чехов); В передней никого не было (Л. Толстой);

• •    количественная характеристика объектов в определенном месте: Мальчики сидели вокруг их; тут же сидели и те две собаки, которым так было захотелось меня съесть (Тургенев); Как выяснилось, нас не так-то уже и много во всей стране (Воронин);

• •    фазисная характеристика событий, действий, происходящих в определенном месте. Ср.: На Байкале началось лето (Астафьев); В деревне Пушкин продолжил работу над поэмой (Лотман).

Таким образом, семантика локальности может сопровождать различные логикосинтаксические типы предложения. При этом наблюдается логическое выделение различных компонентов: для каждого из высказываний специфичен свой «фокус актуализации». Так, актуализируются, кроме компонента локальности, показатель бытия ( Мест в гостинице не было ); предмет бытия ( В гавани – яхты ); событие ( В Сочи сильное наводнение ), характеристики через состояние или признак ( В комнате, против обыкновения, тишина и порядок ); качественное определение имен ( В озере Байкал нео бычайной синевы вода ) и т.д. [ 2, с. 163 ] .

Категория локальности является составной частью аксиологии русской культуры. Данный факт проявляется уже в наивной картине мира носителей языка. Например: Еще недавно такие бабки имел, а теперь сижу вот тут в траншее! (реплика рабочего, копающего ров для ремонта коммуникаций). Траншея как место работы в понимании представителя русской лингвокультуры – показатель низкого социального статуса, бедности, а значит, заслуживающее невысокой оценки.

Разноречивую оценку, причиной которой стало именно место события, вызвало открытие в поселке Беседино Курской области одного из крупнейших кладбищ солдат Вермахта, нашедших последний приют в русской земле: К строительству мемориала гитлеровским солдатам местные жители поначалу отнеслись неоднозначно. Но немцы не раз повторяли селянам, что солдатские могилы для них – символ примирения. Местная жительница: «Хоть они наши оккупанты, но они люди. Их тоже заставляли». Анатолий Щербаков, ветеран Великой Отечественной войны: «Я ходил, у меня слезы текли от обиды за нашу страну, честное слово. Я вспомнил, что у нас еще до сих пор никак не могут выкопать останки многих солдат. Да и неизвестно, где они похоронены».

Врач Курт Фридрих-Каснер на могилу своего дяди привез икону Богородицы, ореховый шнапс и кусок мрамора из старой каменоломни. Рассказывает: «Дядя Конрад был каменщиком, и, если бы не война, еще бы жил. Я счастлив, что нашел свою новую родину на русской земле. И мы живем с Россией в мире. Это лучшее, что может быть». (Расшифровка репортажа программы «Сегодня » на канале НТВ 17 октября 2009 г.).

« Если близкие далеко...» – это слоган одного из мобильных операторов в г. Рязани. Антонимичные локальные семы при непосредственном контакте создают резкий контраст, привлекающий внимание и требующий оценки. Придаточная условная часть при эллипсисе главной подсказывает необходимость мысленного восстановления последней примерно так: то от этого грустно, это неудобно, некомфортно, и надо им позвонить, чтобы, пусть на непродолжительное время, оказаться рядом.

Местонахождение нередко является фактором оценки качества жизни. Именно этим обстоятельством, по-видимому, руководствовались создатели рекламного баннера, на котором под изображением коттеджного посёлка написано: Городской комфорт загородной жизни .

Таким образом, категория локальности выступает в качестве важнейшей в русской языковой картине мира. Она теснейшим образом связана с темпоральностью и другими функционально-семантическими категориями. Кроме того, локальность, благодаря важному месту в сознании носителей языка, входит в структуру аксиологии русской лингво-культуры.