Категория определенности/неопределенности в якутском и турецком языках

The article describes the ways and forms of the expression of the category of defniteness/inde/initeness in The Ya-kutian and The Turkish languages. By comparative analysis the common Turkic character and distinctive features of this category of the two languages are being revealed.

Язык, высказывание есть один из элементов человеческой деятельности. Всякое высказывание обладает значением, речевым воздействием, передачей и восприятием смысла.

Функционирование высказывания предполагает взаимодействие разноплановых категорий. При описании языковых единиц, как указывал В. Гумбольдт, мы сталкиваемся с неоднородными категориями. Согласно этой идее И.И. Мещаниновым была выдвинута концепция: «...существует огромная разница между категориями, выражаемыми в строе языка, и категориями, выражаемыми посредством языка» [Мещанинов, 1945, с.8].

В процессе развития языка категории, выражаемые посредством языка, преломляясь в сознании человека, находят в нем свое выражение, В результате этого одни из них могут быть материально выраженными, то есть иметь строго закрепленные за ними маркеры. По сути, это любая именная категория: числа, склонения, определенности и т.д. Другие, не имея явных формальных показателей, способны, однако, определять выбор при построении высказывания, предопределяя возможность формоупот-ребления в значении множественного числа. Можно, например, сказать (як.) мае кэрт, (тур.) ague; dogramak «рубить деревья», но нельзя использовать в этом значении винительный оформленный падеж, например: (як.) масны кэрт, (тур.) aga<;i dogramak «рубить деревья». Эта категория получила название неопределен-

П.С. Платонов. КАТЕГОРИЯ ОПРЕДЕЛЕННОСТИ/НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ В ЯКУТСКОМ И ТУРЕЦКОМ ЯЗЫКАХ ----------------------------------------------------------------------------------------------- 113

ности, которая от определенности отличается по степени абстрагированности и по уровню языковой актуализации. Если, например, категория множественности представляет собой именную парадигму с однозначным системным соответствием формы значения и закрепленными за формой материальными маркерами, то, скажем, категория единичности актуализируется опосредованно.

До недавнего времени все исследования по категории определенности / неопределенности концентрировались вокруг вопроса становления и употребления в европейских языках артикля как одного из языковых средств ее выражения. Проблема фактически сводилась к установлению правил выбора грамматических указателей категории определенности / неопределенности. Для языков, лишенных артикля, эта проблема в принципе не ставилась и не изучалась.

В последние годы научный интерес к категории определенности / неопределенности заметно возрос. Этому способствовали, прежде всего, лингвистические исследования в области семантики и теории коммуникации. Современная лингвистика пытается рассматривать язык не как автономную систему, а в неразрывной связи с человеческим мышлением, ментальностью, которая меняется вслед за изменениями, происходящими в окружающем человека мире, в то же время лингвистика как бы приоткрывает глубинные аспекты данной категории, подводит лингвистические исследования к этапу постановки новых вопросов, касающихся ее грамматического статуса, функциональносемантической природы, форм выражения в языках, не имеющих артиклей, речевых особенностей, взаимодействия с другими грамматическими категориями.

Тесная грамматическая связь категории оп-ределенности/неопределенности с другими категориями и их функциональное взаимодействие в тюркских языках должна осознаваться, по-видимому, по мере ее становления и формирования языковых способов выражения. В противном случае трудно будет объяснить существование в тюркских грамматиках различных средств, на которые возложена основная нагрузка в языковом выражении категории определенности / неопределенности.

В последнее время ведутся исследования не только лингвистами, но особенно плодотворно в этом направлении работают философы, которые пытаются определить философский статус категории определенности / неопределенности. Так, например, ими ставится вопрос о локализации категории определенности/неопределенности:

является ли она категорией объекта или субъекта. Безусловно, вопрос о локализации категории определенности / неопределенности не менее важен и для лингвистики, ибо от этого зависит смысловое наполнение содержания понятий определенности / неопределенности. Но следует обратить внимание на то, что в лингвистике проблема локализации категории определенности / неопределенности сложнее, чем в философии. Если в философии рассматривается соотношение двух субстанций, участвующих в становлении категории определенно-сти/неопределенности - объективной действительности и воспринимающего ее субъекта, то в языкознании, кроме этого, появляются еще две: язык в функции орудия общения и воспринимающий его субъект.

Процесс познания сущности понятий определенности / неопределенности осложняется тем, что каждая из составляющих коммуникативного акта сама по себе характеризуется сложной природой, что не может не сказаться на ее функционировании в речевом потоке. Если анализировать с этой точки зрения, например, объекты и явления внеязыковой действительности, происходящие в объективном мире, и их философское осмысление, то можно установить три характерных им состояния: количество, качество, взаимоотношение или взаимодействие. Два первых состояния - это объективные свойства предметов материального мира, а третье - способ их существования. Каждое из этих свойств находит отражение в языке как орудии отражения, а диалектика их взаимодействия формирует семантическое содержание коммуникативных процессов. Поэтому определенность /неопределенность как общеязыковую категорию можно соотнести, во-первых, с количественной определенностью и неопределенностью, во-вторых, с качественною определенностью и неопределенностью и, в-третьих, с определенностью и неопределенностью взаимоотношений. Названные аспекты категории определенности / неопределенности являются отражением соответствующих состояний объектов и явлений в реальной действительности.

Так, в высказывании (як.) бу мин доЗорым, (тур.) bu benim dostum «это мой друг», именной компонент мин доЗорым, benim dostum определен как в количественном, так и в качественном отношениях. Источники этих определенностей различны. Качественная определенность вытекает из отношения принадлежности, которое возможно с помощью личного местоимения мин, benim «мой». Количественная определенность является результатом действия морфоло-

114 ___________________________________________________________________________________________________ гических показателей, сопровождающих существительное до5ор, dost «друг». Определенность отношений двух именных компонентов этого высказывания обнаруживается в случае его речевой актуализации.

В научной литературе, а также в практических грамматиках широко распространено мнение, что определенность связана с чем-то известным, конкретным, а неопределенность - с неизвестным, неконкретным, обобщенным, абстрактным и тесно переплетается с теорией референции (вслед за большинством ученых определяем, что референция - соотнесенность языковых выражений с индивидуализированными объектами внешнеязыковой действительности).

Как было замечено выше, категория неопределенности указывает на неизвестный и произвольно выбранный предмет (вещь) из целого ряда, а категория определенности обозначает известный предмет (вещь): значения определен-ности/неопределенности связаны с вводом в речевое сообщение новых, то есть ранее не упоминающихся предметов. Следует учесть, что якутский и турецкий языки формально не отражают ту разницу, которая в английском языке обозначается оппозицией, например: топ «человек», с одной стороны, this man «этот человек» и one man «один человек», с другой.

Для выражения этой оппозиции эти языки обладают разными средствами, о чем подробно будет сказано ниже.

Таким образом, категория определенности / неопределенности включается в сферу исследования как высказывания изолированного, так и группы связных высказываний.

На основе противопоставления средств выражения определенности / неопределенности можно исходить из двух разных подходов к выявлению сущности данной категории. Первый подход - когнитивный или логический. «Когни-ция организует в человеке смыслообразование и использование значений в рамках культуры, делая значение общим достоянием людей, принадлежащих к этой культуре» [Демьянков, 1994. № 4]. В связи с этим когнитивная грамматика приравнивает значение к концептуализации, которая охватывает не только твердо установленные концепты, но также новые концепции и впечатления в момент их появления, включает не только абстрактные интеллектуальные концепции, но также такие явления, как сенсорные, эмотивные и другие ощущения, осознание человеком физического, социального и лингвистического контекста речевых событий. Второй подход - функциональный, четко сформулирован ный в «Тезисах Пражского лингвистического кружка» («Язык есть система средств выражения, служащая определенной цели») [Пражский лингвистический кружок, с. 17], он вновь становится актуальным в лингвистике.

Изучение языковой способности и языкового исполнения не достигает цели вне обращения к структуре речевого акта, куда включается интенция говорящего, реально выраженное им значение.

Категория определенности / неопределенности, являясь одной из языковых категорий, полное описание которой невозможно без учета акта коммуникации, подвергается пристальному вниманию в современной теории функционализма. Здесь важная роль принадлежит исследованиям И.И. Ревзина [1978, с. 13 3-2 72], который впервые применил функциональносемантический подход к языку и к категории определенности / неопределенности, а также концепция Н.Д. Арутюновой и Е.В. Падучевой о соотнесенности языковых единиц с внеязыко-вой действительностью относительно русского языка.

Как нам представляется, на определенном этапе развития тюркского языкознания оказывается необходимым новый подход, функциональный, отличающийся от старого. Его специфика заключается в том, что объект изучается с точки зрения его функций, его связей с окружающей нас действительностью.

Как было замечено выше, в якутском и турецком языках для выражения значения определенности / неопределенности нет средств, подобных европейским определенному и неопределенному артиклям. Но тем не менее оппозиция значений определенности / неопределенности выражается и в них, но иными способами. Отмеченные выше коммуникативные правила о том, что говорящий учитывает осведомленность слушающего об объектах речи, реальны.

В грамматиках всех тюркских языков имеются формы, выражающие категорию определенности / неопределенности. Но до сих пор эта категория в тюркских языках остается неизученной, причем не только в историческом, но и в синхронном плане. При этом, естественно, не выработано и само понимание сущности грамматической категории определенно-сти/неопределенности. Хотя можно с уверенностью сказать, что тюркские языки - языки с развитыми показателями определенности / неопределенности.

Категория определенности / неопределенности в именах существительных якутского и турецкого языков имеет выражение в падежной

П.С. Платонов. КАТЕГОРИЯ ОПРЕДЕЛЕННОСТИ/НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ В ЯКУТСКОМ И ТУРЕЦКОМ ЯЗЫКАХ ---------₁₁₅

системе вообще и в наличии неопределенного падежа в частности.

В научной литературе, а также в практических грамматиках определенность связывают с чем-то известным, конкретным, а неопределенность - с неизвестным, неконкретным, обобщенным.

Категория определенности / неопределенности в якутском и турецком языках имеет лингвистический статус грамматической категории. Этот статус определяется наличием внутренней оппозиции, то есть определен-ность/неопределенность, противопоставляясь друг другу, являются членами одной смысловой оппозиции. Причем определенность маркирована, а неопределенность немаркирована. Данная категория несет и функциональную нагрузку: определенность как бы отождествляет, идентифицирует текст. А неопределенность является как бы новой информацией.

Категория определенности / неопределенности в якутском и турецком языках обладает собственной специфической семантикой и различными по выражению формальными показателями.

Категория определенности / неопределенности, являясь одной из языковых категорий, полное описание которой невозможно без учета акта коммуникации, подвергается пристальному вниманию в современной теории функционализма. Эта категория должна изучаться с точки зрения функционального подхода. Его специфика заключается в том, что объект изучается с точки зрения его функций, его связей с окружающей действительностью.

Якутское и турецкое имя существительное с точки зрения грамматической определенности и неопределенности имеет три типа состояния: нейтральное, неопределенное, определенное.

Нейтральное состояние имени существительного характеризуется отсутствием показателей категории определенности / неопределенности: (як.) am суеху, (тур.) at hayvandir «лошадь - животное», (як.) am баса, (тур.) at baji «лошадиная голова» и т. п. [Кононов А.Н., 1956, с.97].

Свое нейтральное состояние в отношении категории определенности/неопределенности имя существительное сохраняет также и в сочетании с определениями, качественно или количественно характеризующими это имя: ... Sermet bana genf bir frenk takdim etti «Сермет представил мне молодого европейца».

Неопределенное состояние имени существительного обозначается с помощью слова бир / bir, выступающего в двух значениях: имени числительного количественного «один» и неоп ределенного члена со значением «некий», «какой-то»: бир am / bir at 1) «одна лошадь»; 2) «какая-то лошадь».

В турецком языке имя существительное с неопределенным членом в позиции прямого дополнения в зависимости от ряда условий может стоять в предложении в форме основного или винительного падежей:

Bir vakayi bir hadiseyi giizel tasvir etmek if in ondan biraz uzakla§mak lazimdir «Для того чтобы хорошо описать какое-нибудь происшествие, какое-нибудь событие, необходимо от него немного отдалиться».

В семантическом пространстве категория определенности/неопределенности в якутском и турецком языках тесно взаимосвязана с категориями имени существительного и глагола:

• падежа: (як.) аан ас - ааны ас «открыть дверь», (тур.) kitap окитак - kitabi окитак «читать книгу»;

• числа: (як.) киНи кэллэ (икки киНи кэллэ), (тур.) kifi geldi (iki kifi geldi) «человек (два человека) пришел (-и)»;

принадлежности: (як.) атым, (тур.) atim «моя лошадь».

В якутском и турецком языках одним из средств выражения категории определенности / неопределенности является категория принадлежности. Семантика посессивности является средой формирования и одновременно средством выражения категории определенности / неопределенности.

Маркированная основа имени с помощью формальных показателей характеризуется как конкретный, известный предмет, который выделяется из класса однородных с ним предметов. Ср. (як.) дъиэ, (тур.) ev «дом» как неопределенный, неизвестный предмет, (як.) дъиэни, (тур.) evi «дом» определенный, конкретный предмет. Маркированная основа имени коррелирует с немаркированной основой без каких-либо показателей. То есть тюркский формальный показатель -ы,-и,-у,-у / -I, -i, присоединяемый к основам, выражает одновременно и функцию падежа, и функцию определенности, например : (як.) Ити киЬини мин билбэппин «Этого человека я не знаю» (именно этого определенного, конкретного), (тур.) Ви evi alaca^im «Этот дом куплю» (именно этот определенный, конкретный), (як.) Эн миэхэ бир кинигэ а5ал «Дай мне одну (какую-нибудь) книгу» (неопределенную, неконкретную), (тур.) Ви adam buyaya bir if yap-mak if in geldi «Этот человек прибил сюда, чтобы совершить одно (некое) дело».

В якутском и турецком языках формальный показатель винительного падежа, присоединяе-

116 ---------------------------------------------------------------------------------------------- мый к основам, выражает одновременно и функцию падежа, и функцию определенности. Винительный оформленный падеж указывает на определенность, конкретность предмета, выделяемого из числа других однородных ему предметов и синтаксически служащего прямым дополнением или объектом.

Определенное состояние имени существительного в турецком языке обозначается с помощью:

• 1)    грамматических средств, обслуживающих категорию принадлежности: benim kitabim, benim kitap, kitabim «моя книга» и т. п.;

• 2)    определенного члена (результат грамматикализации афф. принадлежности 3 л.);

• 3)    определений, выраженных:

• а)    указательными местоимениями и местоимениями her «каждый», buttin «весь», «целый»;

• б)    прилагательным на -daki (тур.)

• в)    прилагательным в превосходной степени;

• 4)    лексического значения слова; к числу слов, грамматическая определенность которых обнаруживается через их лексическое значение и связанное с ним грамматическое оформление, относятся личные местоимения и существительные - имена собственные.

К этому же разряду слов иногда относят также и указательные местоимения, поскольку в позиции определения (в изафете) и прямого дополнения они строго обязательно оформляются соответственно родительным и винительным падежами. Однако ставить в данном случае знак равенства между именами и указательными местоимениями нельзя, и вот почему: указательные местоимения, как известно, используются в атрибутивном и субстантивном значениях: Ьи kitap «эта книга», bu kitap «это - книга», а потому здесь действует закон субстантивации: всякое слово, не принадлежащее к разряду имен существительных, в позиции определения (в изафете) оформляется родительным падежом, в позиции прямого дополнения - винительным падежом [Кононов А.Н., 1956, с.98].

Определенный член в турецком и якутском языках выражается аффиксом принадлежности 3-го лица, происхождение которого некоторыми учеными связывается с указательным местоимением; как известно, во многих языках определенный член по своему происхождению связан с указательным местоимением. Рассмотрим примеры:

(тур.) ...komyusu gelerek asdmty - Носат, bizim paralart ver bakahm' - Ne parasi? «...его сосед пришел и пристал: - (Мой) ходжа, а ну, давай наши деньги! - Что за деньги?», (як.) кол хоз тракторы» улэтэ «работа трактора колхоза».

Дефинитивность указанных в этих примерах имен существительных (с афф. принадлежности 3 л.) основывается на их логической определенности и поддерживается вопросительной интонацией.

О-о-о... Ni^in vurdun? - Hikayesi uzun ... «О-o-o, за что ты [его] убил? - (Это) - длинная история».

Дефинитивное значение афф. -(s)i в турецком языке отчетливо проявляется в наречиях времени: Sabahlari slit i^iyorum «По утрам я пью молоко». Ср. еще: ertesi gun «(на) следующий день» и ertesi gunu «точно на следующий день».

...hastalandi ve ha/tasmda zaturreeden vejat etti «... он заболел и на той же неделе скончался от воспаления легких».

...haftasma yerime adam aldilar «...на той же неделе на мое место взяли другого».

Посессивное и дефинитивное значения афф. -(s)i в турецком языке неразрывно связаны: Yoldan firma ugradi. Taze bir okkahk aldi. Tezgahtaki adama: - Parasim sonra veririm, dedi «По дороге он зашел в пекарню, взял свежий [хлеб] весом в окка. - Деньги, (за него, т. е. за хлеб) потом отдам, - сказал он человеку за прилавком».

В силу того, что афф. -(s)i используется в двух тесно переплетающихся значениях - посессивном и дефинитивном, при слове с указанным аффиксом может быть употреблен неопределенный член bir,

Kazi filan yaziyor musun? dedi. - Arasira... §iir, hikaye! - Bir faydasi oluyor mu ban? «Ты пишешь что-нибудь? - спросил он. - Иногда... Стихи, рассказы! - А какая-нибудь выгода-то, по крайней мере, есть от этого?»

Особенно ярко дефинитивное значение афф. -(s)i проявляется при именах bura, sura, ora, неге - в формах burasi, surasi, orasi, neresi; вторые формы этих слов отличаются от первых грамматической определенностью: слова, например, bura и burasi различаются по значению (но не по употреблению) только тем, что первое имело бы в английском, французском или немецком переводе неопределенный, а второе -определенный артикль.

Bura adamian cali^kan olur «Здешние люди трудолюбивы».

Buralan da gormiis olduk «В результате мы повидали и здешние места».

Имена существительные burasi, surasi, orasi, neresi, в отличие от своих исходных основ, по функции афф. -si - обозначают не просто «это место», а «строго определенное место»,

ПС. Платонов. КАТЕГОРИЯ ОПРЕДЕЛЕННОСТИ/НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ В ЯКУТСКОМ И ТУРЕЦКОМ ЯЗЫКАХ ------------------------------------------------------------------------------— 117

«именно это место», «это место целиком», «место, связанное с определенными границами»; эти слова синтаксически используются во всех функциях, свойственных именам существительным; о прономинализации этих слов [Кононов А.Н., 1956, с.100].

Burasi bir makine dairesi kadar sicakti «Здесь («это место»; в каюте) было жарко, как в машинном отделении»; (жарко, .конечно, было во всей каюте, чем и оправдывается употребление слова с определенным членом).

Burasmi, bu adamian eskiden toniyormus «Это место, этих людей он давно знает».

Odanin surasina bir kitap rafi yerlestirmeli «Вот на то место комнаты нужно установить книжную полку».

При вопросе об определенном месте, рассматриваемом как нечто замкнутое, как нечто имеющее границы и т. п., употребляется слово neresi; указание же на само место обозначается словами burasi, surasi, orasr.

Buraya girelim mi? dedi - Neresi burasi? -Nebatot bahcesi! «Зайдем сюда? - сказала она. -Что здесь такое? («что за место — это все место?»). - Ботанический сад!».

Bu patirdi ne oluyor? Ви ne rezalet? Burasmi neresi zannetiiniz? «Что означает этот шум? Это что за безобразие? Вы думали здесь что?».

В турецких сказках встречается словосочетание surasi burasi derken и словосочетание surasi senin, burasi benim, которые соответствуют русским фразеологическим оборотам: «ну, куда там ни шло!», «была - не была» и т. п.: Ato binip saraydan ереусе ayrildiktan sonra surasi burasi derken birkay gunlukyol giderler «После того, как они, сев на коней, отъехали от дворца довольно далеко, они едут еще несколько дней: ну, мол, куда уж там ни шло!..»

Sabah oldukto anna binip yola yikar, surasi senin, burasi benim diye durmayip atini surer «Когда настало утро, он садится на коня, пускается в путь и непрестанно гонит коня: ну, была - не была!»

Kiz yola giderek surasi senin, burasi benim diye yollarda duse kalka gidip iki senelik kadar yol gider «Девушка, выйдя в дорогу, кое-как тащится (ну, куда там ни шло!) и проходит примерно двухлетний путь».

Афф. -(s)i как определенный член широко используется для субстантивации, прономинализации и адвербиализации:

En gjizel deniz hentiz gidilmemis olanidir «Самое прекрасное море то, по которому еще не плавали («ходили»)» = рус. «Хорошо там, где нас нет».

Birifsi) «некто», «кто-то»; baskasi «другой»; kisacasi «короче говоря»; ayikyasi «открыто», «откровенно» и мн. др.

Таким образом, категория определенности / неопределенности в якутском и турецком языках обладает собственной специфической содержательной структурой, внутренней оппозицией, различными по выражению формальными показателями и несет функциональную нагрузку, то есть имеет лингвистический статус грамматической категории.

Основа существительного якутского и турецкого языков сама по себе не может быть определена с точки зрения определенности/ неопределенности.

Категория определенности / неопределенности в современных якутском и турецком языках находит довольно четкое грамматическое выражение. Показатели определенности, присоединяясь к основе имени, придают не только значение конкретности или определенности, но и значение притяжагельности или числа.

Понятие определенности противопоставляется понятию неопределенности. Неопределенность имеет свои формальные признаки. Понятие определенности / неопределенности пронизывает все морфологические категории тюркских языков. Что касается понятия определенности, то она выражается винительным оформленным падежом.