"Казарма" в портовом районе города: основные итоги исследования (взгляд из Херсонеса)

Раскопки Херсонеса Таврического — Византийского Херсона продолжаются уже 190 лет. Несмотря на громадное количество полученного материала и значительный объём научной литературы, посвященной этому центру античной и византийской цивилизации в Северном Причерноморье, до сих пор одной из главных проблем его исследования является

Вып. 9. 2017

крайне малое количество полных публикаций раскопанных памятников. При этом нужно отметить, что, конечно, имеется ряд фундаментальных работ, посвященных истории исследований Херсонеса и его хоры, архитектурного облика, подведению итогов раскопок за прошлые годы (Херсонес Таврический 2004). Автор настоящей публикации также пытается внести свой посильный скромный вклад в этом направлении научной деятельности1.

Последующие строки статьи посвящены рассмотрению основных результатов работы на одном из участков так называемого Портового района Херсонеса, когда в 90-е годы прошлого столетия удалось завершить полевые исследования одного из самых известных памятников античного Херсонеса — большого здания, ставшего известным еще со времен К. К. Косцюшко-Валюжинича (конец XIX — начало ХХ вв.) и К. Э. Гриневича как «Казарма» (рис. 1). В 60-е годы ХХ столетия почти все верхние (средневековые) слои на этом месте были удалены в ходе раскопок под руководством В. Н. Даниленко (в составе Объединенной экспедиции нескольких университетов и Херсонесского музея) (рис. 2). С сожалением нужно отметить, что Отчет об этих работах в научном архиве Херсонесского музея-заповедника не сохранился.

В начале 90-х годов экспедиция Харьковского государственного университета завершила исследования ряда памятников Портового района и тогдашний руководитель экспедиции доцент ХГУ С. В. Дьячков (рис. 3) предложил продолжить работы здесь и закончить раскопки «Казармы» совместно с моим участием. В итоге короткого обсуждения мы пришли к выводу, что эту работу должен возглавить, пожалуй, лучший тогда специалист по античной археологии Херсонеса, блестящий «полевик» М. И. Золотарев (при участии также Д. Ю. Коробкова, одного из лучших специалистов по херсонесской керамике) (рис. 3). Было решено продолжить эти работы совместными усилиями двух экспедиций — Харьковского Госуниверситета (Дьячков 2012: 317—320) и Херсонесского Заповедника (рис. 4), сформировать Объединенную экспедицию и полностью осуществить раскопки всего комплекса сооружений «Казармы». В течение 1992—1998 гг. эти работы были завершены Общая археолого-архитектурная характеристика памятника приведена в труде А. В. Буйских (Буйских 2008: 116—120). Их итоги заключались в следующем.

Во-первых, было завершено сплошное полевое исследование (раскопки) всей территории «Казармы» (рис. 6, 7) с надежной фиксацией сохранившихся строительных остатков. Этим процессом руководили М. И. Золотарев, С. В. Ушаков, С. В. Дьячков. В составе экспедиции работала группа профессиональных архитекторов Харьковского государственного технического университета строительства архитектуры (ХГТУСА), специально изучавшая найденные за все годы раскопок архитектурные детали. Ими была проведена инструментальная топогеодезическая съемка памятника и выполнены архитектурные обмеры для различных по времени строительных периодов существования здания. Зачерчены все найденные архитектурные детали, прежде всего ордерные. Проведение целенаправленных историко-архитектурных исследований являлось первым подготовительным этапом по созданию графических реконструкций исследуемого общественного здания на различных этапах его жизни.

Вып. 9. 2017

«Казарма» в Портовом районе города: основные итоги исследования (взгляд из Херсонеса)

Руководителем этих историко-архитектурных работ была кандидат архитектуры, доцент Е. Т. Черкасова.

Во-вторых, был обработан весь массив находок, который нашел свое отражение в полевых описях и рисунках, чистовых графических и текстовых таблицах, помещенных в Отчеты о раскопках. Камеральным изучением массового материала, составлением полевой документации, предварительной реставрацией керамических находок и их графической фиксацией руководил Д. Ю. Коробков (Херсонесский заповедник). Ему помогала О. М. Ильина (ХГУ). При обработке материалов раскопок под руководством М. И. Золотарева в этой работе участвовал С. В. Ушаков (стратиграфия, столовая простая, чернолаковая, краснолаковая, лепная керамика). Весь процесс камеральной обработки был проведен группой студентов старших курсов исторического факультета ХГУ. Полевая фотофиксация выполнялась С. В. Дьячковым, М. И. Золотаревым при участии С. В. Ушакова; фотографии находок изготовлены в фотолабораториях Херсонесского заповедника (К. В. Хвалькова) и ХГУ (В. В. Степаненко). Реставрация предметов, найденных в процессе раскопок, велась в реставрационных мастерских Херсонесского заповедника (О. А. Демьянова); графические таблицы выполнены в чертежной лаборатории Херсонесского заповедника (И. Б. Гусакова) и сотрудниками экспедиции ХГУ. Определение монет и составление описи монет произведены Е. М. Кочетковой и Л. Н. Головченко.

В-третьих, некоторые результаты раскопок были опубликованы в небольших заметках (Дьячков 1997; Дьячков 1999; Дьячков 2007; Дьячков 2012; Золотарев и др. 1997a; Ушаков 2013). Важно отметить еще, что за годы совместной работы с коллективом археологической экспедиции Харьковского университета была выработана рациональная, доброжелательная и эффективная система взаимоотношений двух научных коллективов.

Что же касается отдельных объектов исследования, то были получены следующие результаты. На участке «Центр «Казармы» были закончены раскопки известной с 60-х гг. водосборной цистерны (№ 92), грушевидной, или точнее, колоколовидной в разрезе (тогда в ней обнаружили многочисленные и разнообразные раннесредневековые амфоры2). Эта цистерна была как бы «вписана» в квадратное в плане помещение. Кладка цистерны была сложена из прямоугольных блоков известняка, которые образовывали своеобразную пирамиду (рис. 8). Вероятно, впервые в практике раскопок объектов Херсонеса, эта кладка была зачищена снаружи. Швы кладки были заполнены суглинком и глиной, которые содержали отдельные фрагменты керамики. Это: ножка и стенка амфоры Гераклеи, венец и ручка амфоры Фасоса, фрагменты простых столовых кувшинов, закраина и фрагменты донца т.н. «полосатых» киликов, фрагменты закраины и доньев чернолаковой керамики, хронология которой укладывается в рамки IV в. до н.э. Других материалов там не было. Вывод однозначен: цистерна была сооружена не позже, чем вторая половина IV в. до н.э. (Дьячков и др. 1993a: 21).

Хронологически аналогичные находки происходили также из забутовки мощной стены (рис. 7), основание которой сохранилось внутри «Казармы» у цистерны. Кладка стены была сложена из тесаных блоков известняка с двумя лицевыми фасами. При осмотре раскопок «Казармы» известнейший отечественный эпиграфист и археолог Ю. Г. Виноградов высказал предположение, что это не что иное, как оборонительная стена. Эта идея была развита М. И. Золотаревым, который посчитал, что это ничто иное, как древнейшая оборонительная стена Херсонеса, образующая правый пилон городских ворот (Золотарев 1995). Впоследствии,

Вып. 9. 2017

рассмотрев археолого-архитектурную ситуацию более детально, А. В. Буйских, высказала другое предположение, что это лишь — мощная подпорная стена. Внутренний повышенный объем двора фиксировался подобными стенами с трех сторон, и они служили также основами стилобатов, на которые устанавливались колонны портиков, кроме того, эти стены и играли роль внешнего окаймления «вписанной» в них цистерны (Буйских 2008: 117—118). Представляется, что с этими выводами нужно согласиться.

Отдельно в юго-западной части «Казармы» (рис. 9) изучалось заполнение между двумя другими стенами — этот объект получил название «Галереи», которую мы в ходе работ разделили ни четыре небольших участка. На каждом из них напластования культурного слоя изучались отдельно по слоям. В результате был получен важный стратифицированный материал. В качестве только одного примера стоит привести характерные находки краснолаковой керамики (рис. 10). Разбивка всей площади галереи на части и последовательная камеральная обработка находок из каждой части отдельно, также способствовали получению достаточно точной хронологии слоев. Стратиграфия засыпи галереи в окончательном виде была представлена как состоящая из двух слоев. Нижний (наскальный) слой датируется IV—II вв. до н. э., а расположенный над ним первый (верхний) слой относится к I в. до н. э. — III в. н. э. (Золотарев и др. 1993: 3—6).

Аналогичным образом, по возможности, как, например, в пом. 61 (рис. 11), проводились раскопки и на других участках «Казармы». В результате удалось установить не только схему стратиграфии всего памятника, но и особенности локальной стратиграфии на каждом его отдельном участке.

На месте средневекового пом. 63 был изучен колодец с засыпью X—XII вв., а затем развал черепичной кровли первых веков н.э. (Магда, Ильина 2004; Магда и др. 2004), где среди фрагментов присутствовали и керамиды с граффити (рис. 12). Одно из них было прочитано С. Ю. Сапрыкиным как «Мидес приобрел у Хилиана» (Сапрыкин, Дьячков 1994: 169, рис. 3). Мидес (имя негреческого происхождения), вероятно, был новым хозяином дома (Сапрыкин, Дьячков 1994: 171—172). Позднее здесь было удалено и изучено заполнение всего помещения (также по четырем квадратам и слоям).

К востоку от центра «Казармы» (где располагалась цистерна) в своеобразном коридорчике (в восточном углу помещения 38) в скале были в ходе раскопок 1996 года зачищены пять сравнительно больших округлых конусовидных выемок диаметром 0,37 × 0,43 × 0,68 м и глубиной 0,07 × 0,12 × 0,16 м и четыре меньших по размеру ямки (диаметр 0,18 × 0,22 × 0,24 м, глубина 0,16 × 0,24 м), а также ложе водостока, пересекающее этот участок (глубиной до 0,44 м и шириной до 0,22 м) (рис. 13). Большие выемки расположены в «шахматном порядке» и являлись, вероятно, углублениями для установки пифосов (Ушаков, Струкова 2011: 235, рис. 5). Археологические материалы из наскального слоя в этом пом. 38 (рис. 14) на участке, где был найден пифоссарий, относись ко времени не позже конца IV – начала III вв. до н. э. Таким образом, пифоссарий (винохранилище) функционировал в IV в. до н.э. и прекратил свое существование уже в эллинистическое время (Ушаков, Струкова 2011: 236—237). Мы вполне можем предположить, что этот пифоссарий был связан с винопроизводством. Именно к нему мог относиться найденный каменный «якорь» – гиря3 (рис. 15). Однако, учитывая небольшие размеры хранилища, которое компактно могло располагаться под навесом в углу двора (рис. 16), можно предположить, что вино здесь могли изготовлять в том объеме, который был достаточен для

Вып. 9. 2017

«Казарма» в Портовом районе города: основные итоги исследования (взгляд из Херсонеса)

нужд хозяина дома. В таком случае было достаточно небольших переносных давилен, и этим вполне можно объяснить отсутствие стационарной винодельни, а каменный «якорь», обнаруженный на месте «Казармы», вполне мог относиться к ненайденному пока винодельческому комплексу. Впрочем, в свое время С. В. Дьячков полагал, что винодельня там существовала, но относил ее к римскому времени (Дьячков 2007: 54).

Значительные по объему работы были проведены в северо-восточной части комплекса (на месте средневековой усадьбы VII). Интерес вызывают две цистерны и колодец, вырубленные в скале с многочисленными находками краснолаковой керамики (Дьячков 1998: рис. 1—6) (рис. 17). В пом. 36-В найден фрагментированный краснолаковый ойнофор (Инв. № 17 (1-2), 37294) с рельефными изображениями одной женской и двух мужских фигур, одна из которых представляет, вероятно, Диониса (Дьячков, Журавлев 2001: 110, рис. 1, 2). В слое у лестницы, расположенной в западном углу пом. 35 обнаружена бронзовая фибула (брошь?) в виде шестнадцатилучевой звезды (рис. 18). Стилистически похожие фибулы с цветной эмалью из римских провинций на Дунае и Галлии обнаружены в памятниках Северного Причерноморья (АГСП 1984: табл. СLIV: 31, 32 ).

Рядом (в центральной части пом. 36 А-Б) были зафиксированы также остатки печи (рис. 19), предназначенной, вероятно, для обжига керамики. Печь была разрушена еще в древности. Сохранилась топочная камера, устье (высотой 0,75 м). Внимательный анализ комплекса всех находок из засыпи печи и кладки стены, перекрывающей печь (Дьячков и др. 1998: Прил. V—VIII) позволило предположить, что она функционировала в позднеантичное время и прекратила свое существование не позже V в.

Здесь же были изучены остатки культурного слоя первой половины IV в. до н. э. под основанием водостока, выложенного из известняковых плит (рис. 20). В ходе раскопок там были сняты центральные плиты перекрытия водостока, последовательно удалены и исследованы слои напластований грунта под этими плитами (рис. 21). Материал из заполнения (фрагменты амфор, столовой посуды, в том числе аттической чернолаковой) позволил по совокупности данных определить дату этой засыпи под водостоком как последняя треть IV в. до н.э. (Дьячков и др. 1998: 31—32). Зафиксированы остатки песчаной подсыпки, осуществленной на этом участке в древности, содержащей материалы не позже первой половины IV в. до н. э. Эта подсыпка фиксировалась также в пом. 61, где среди находок особый интерес вызывает остракон с двустрочной надписью, содержащей имя KPETIN MYO (рис. 22: 1 ).

Интересные и важные, хотя и немногочисленные материалы получены при раскопках на участке «Центр Казармы». Во-первых, еще в 1993 г. был обнаружен довольно тонкий (около 0,3—0,4 м) наскальный слой, представляющего собой суглинок желтого цвета (в сохранившихся кое-где линзах желтой глины). Он содержал типичный набор археологических находок позднеклассического и раннеэллинистического времени, представленный фрагментами амфор Менде, Хиоса, Самоса, Гераклеи и Херсонеса (табл. 1), ионийской полосатой, чернолаковой, краснофигурной и простой столовой и кухонной посуды, обломки стенок кувшинов, в том числе и т.н. «грибовидной» формы, закраина и донца чернолаковых киликов, канфаров и скифосов (Дьячков и др. 1993a: рис. 31, 34, 35) (рис. 23). Перечисленные выше находки почти все датируются в пределах конца V в. — первой половины IV в. до н.э. Во-вторых, к этому же времени (или чуть позже) относятся находки из слоев напластований, непосредственно примыкающих к нижним рядам кладки северо-западной стены здания с ее внутренней стороны. Еще в ходе раскопок был отмечен тот факт, что часть нижнего слоя с самыми ранними материалами примыкала к нижнему ряду камней, из чего следует, что этот слой мог образоваться уже после того, как стена была

Вып. 9. 2017

возведена, в результате, возможно, работ по выравниванию поверхности «двора». Полевые наблюдения в процессе раскопок (а они принадлежат автору настоящей заметки) позволяют утверждать, что эти ранние материалы могут относиться к вполне хронологически определяемым группам, датировка которых не выходит за пределы второй четверти — середины IV в. И это обстоятельство вполне может служить основанием для предположения, что начало строительства комплекса должно быть отнесено ко времени, несколько более раннему, чем середина — третья четверть IV века до н.э. (как был первоначально продатирован первый строительный период «Казармы»). По совокупности всех данных начало строительства здания «Казармы» нужно отнести ко времени в пределах второй четверти все того же столетия – эпохи гипподамовой размежевки и застройки херсонесского городища по единому плану.

Заключение. Материалы раскопок в настоящее время опубликованы лишь в незначительной степени. Суть этих немногочисленных работ заключается в следующем. На основе анализа керамических клейм из раскопок М. И. Золотарев определял время строительства здания как первые годы второй половины IV в. до н.э., а возведение керамической кровли – к третьей четверти этого же столетия (Золотарев 1999: 73). Автор настоящих строк начальный этап строительства отнес к несколько более раннему времени, и как было показано выше, ко второй четверти этого столетия (Ушаков 2013). Важно, что выявлена хронология слоев на участках «Галереи», «Центра казармы» и других. Описаны находки пифоссария на участке «Центр «Казармы»» и осуществлена его графическая реконструкция. Представлены черепичный завал в 63 помещении, находка фибулы римского времени, клейма на краснолаковой керамике из засыпи цистерн и прочее (Дьячков 1998).

По итогам работ экспедиции в отчетной документации была предложена хронологическая схема всего памятника. В предварительной публикации ее представил С. В. Дьячков. По его заключению, уже к эллинистическому времени на этом участке существовало крупное здание с ордерной архитектурой. Во второй половине I—III вв. н. э. на территории «казармы» находился крупный производственно-хозяйственный комплекс с двумя вырубленными в скале цистернами (пом. 35, 36-В), большой печью (пом. 36-Б), двором с колодцем (пом. 38) и водосборной цистерной (№ 92). Этот комплекс прекратил существование на рубеже III—IV вв. н. э. В юго-восточной и центральной части «казармы» возник большой рыбозасолочный комплекс. В начале VII в. были засыпаны цистерна и колодец в пом. 384. На месте «Казармы» были сооружены две круные средневековые усадьбы (Дьячков 2012: 319). Итоги исследований нашли краткое отражение также в фундаментальных работах В. М. Зубаря (2009: 357—366) и А. В. Буйских (2008: 116—120). Они были использованы для предварительных архитектурных реконструкций памятника, осуществленных И. А. Снитко и В. В. Мором.

Отмечу еще раз, что раскопки памятника проводились не только традиционными «штыками», но и послойно. В результате в отчетах о раскопках достаточно полно представлена как методика проведенных работ, так и весь найденный материал (описательно, графически, в табличной форме, напр. табл. 1). Специальное обращение ко всем этим материалам позволит решать вопросы не только хронологии «Казармы», но и хронологии памятников античного Херсонеса в целом5. Вся отчетная документация о раскопках 1993—1998 гг. хранится в научном архиве Херсонесского заповедника и Института археологии НАНУ (г. Киев), состояние которой позволяет осуществить полную и

Вып. 9. 2017

«Казарма» в Портовом районе города: основные итоги исследования (взгляд из Херсонеса)

качественную публикацию полевых исследований этого одного их самых интересных и значимых памятников античного Херсонеса. Думается, представленная хронология комплекса может быть откорректирована, что может быть сделано по итогам публикации всего материала раскопок. Это, надеюсь, задача ближайшего будущего.