Классицистическое и сентименталистское в трагедии А.Мэрфи "Греческая дочь"

Jackson A. Rowe’s historical tragedies // Anglia. Nov., 1930. Vol. LIV. P. 307-330.

Rowe N. The Royal Convert: A tragedy. As written by N. Rowe, Esq. distinguishing also the Variations of the Theatre, as performed at the Theatre-Royal in Covent Garden. London // Bell’s British Theatre. Consisting of the most esteemed English plays: in 22 Vols. Vol. 7, No 2. London: Bell and Etherington, 1776.

И.В.Маркова (Киров)

КЛАССИЦИСТИЧЕСКОЕ

И СЕНТИМЕНТАЛИСТСКОЕ В ТРАГЕДИИ А.МЭРФИ «ГРЕЧЕСКАЯ ДОЧЬ»

Трагедия классицизма не приобрела на английской почве достаточной жанровой определенности [Поляков 2000: 14] и не оставила нетленных шедевров, сравнимых с французскими образцами. Лучшим произведением этого жанра в Англии считается «Катон» (1713) Дж.Аддисона. Во второй половине восемнадцатого столетия линия просветительского классицизма была продолжена, в частности, в творчестве Артура Мэрфи (1727-1805), английского критика и драматурга. Его трагедии («Китайский сирота», «Альзума», «Зенобия» и др.) носили поучительный характер и свидетельствовали о стремлении автора следовать классицистическим канонам, высокий стиль сочетался в них с компактностью композиции.

Самой популярной и, пожалуй, наиболее противоречивой стала одна из последних трагедий Артура Мэрфи «Греческая дочь» («The Grecian Daughter»), написанная в 1770 г. Действие трагедии разворачивается в г.Сиракузы на острове Сицилия в IV в. до н.э. Дионис-младший свергает короля Эвандера, который когда-то покорил народ Диониса-старшего. Фосион, зять Эвандера, отправляется на борьбу с Дионисом и попадает в плен. Юфразия, жена Фо-сиона и дочь Эвандера, остается рядом с отцом. Когда Дионис пытается погубить старого короля, заточенного в крепости горного ущелья, Юфразия спасает отца, выкармливая его молоком из своей груди. В финале Юфразия смертельно ранит тирана кинжалом. Тем временем Тимолеон, греческий генерал, с помощью Фосиона одерживает победу над армией

Диониса, и Эвандер дарует свою корону дочери, нарекая ее правительницей Сиракуз.

Особого внимания в трагедии заслуживает образ Юфразии, свидетельствующий о переносе внимания с героя на героиню. Подобная расстановка акцентов, обусловленная, в частности, изменением позиции женщины в английском обществе восемнадцатого столетия, была характерна для трагедий того периода [Butt 1979: 171-172]. Юфразия обладает силой воли, благородством, соответствующим героической личности, и представляет достойный пример для подражания. На протяжении пьесы она дважды спасает своего отца от, казалось бы, неминуемой гибели. Величие Юфразии, достойной великих героинь античности, подчеркивается торжественным течением белого стиха в трагедии.

При этом классицистическая критика отметила непоследовательность Мэрфи в изображении этого характера. Юфразия представляется читателю отважной и сильной женщиной, поэтому, по мнению, Дж. Эмери, «драматургу не следовало позволять ей так часто плакать, так как это не соответствует созданному характеру» [Emery 1946: 114]. Многие сцены с Юфразией действительно отличаются сентиментальной модальностью. Так, на вопрос стражника Мелантона о причинах, побудивших героиню остаться в оккупированном городе, она отвечает:

In duty fixed, Here I remained...

While my brave generous Phocion

Fled with my child, and from his mother’s arms

Bore my sweet little one...

Did not I weep? Did I not rave and shriek...? [Murphy 1817: 5].

Чувствительность героини сочетается с дочерней преданностью и самоотверженностью:

Could I desert my father? .. .the task be mine

To tend a father with delighted care.

Catch his last breath, and close his eyes in peace [Murphy 1817: 6].

Именно в образе Юфразии заключен традиционный для классицистической трагедии конфликт. Однако ситуация для героини осложняется тем, что ей приходится выбирать между материнским и дочерним долгом. Юфразия понимает, что ее отец больше нуждается в помощи и поддержке, а о сыне в данный момент может лучше позаботиться Фоси-он.

На фоне происходящих в эпоху Просвещения изменений в эстетических ценностях, когда акцент переносился на эмотивную сторону литературы, становится очевидной определенная зависимость композиции произведений от «эмоционального конфликта» [Butt 1979: 173]. В произведении Мэрфи «чувствительность» героини играет немаловажную роль, неслучайно стражник Филотас назвал ее слезы “the miracle of goodness”. В сентиментальном тоне представлена ключевая сцена трагедии, формально построенная по классицистическому принципу (о происходящем мы узнаем из слов Филотаса):

Wonder-working virtue!

The father fostered at his daughter’s breast!

O, filial piety! - The milk designed

For her own offspring, on the parent’s lip

Allays the parching fever [Murphy 1817: 20].

Видя отчаянные попытки Юфразии спасти отца, стражники были так тронуты дочерней преданностью и любовью, что освободили старика-короля:

Go with your daughter, with that wonderous pattern

Of filial piety to after times [Murphy 1817:21].

Зарубежные исследователи, анализируя жанровые особенности «Греческой дочери», говорят о взаимодействии в трагедии классицистических и романтических элементов. С одной стороны, «готический» лабиринт места заточения Эвандера придает вполне традиционной обстановке экзотический колорит. Мэрфи отступает от правила трех единств и переносит действие из пещеры (‘A wild romantic Scene amidst overhanging Rocks; a Cavern on one Side’) в храм. С другой стороны, классицистические условности (дидактическая цель, композиция из пяти актов с традиционным прологом и эпилогом, высокий стиль и пр.) контролируют «романтические» черты произведения. Об отступлении автора от традиции высокого классицизма говорит и счастливый финал трагедии, свидетельствующий, по мнению Р.Д.Спектора, «о готовности Мэрфи пожертвовать своими эстетическими идеалами ради общественного признания» [Spector 1979: 150].

Исходя из особенностей развязки произведения, многие исследователи творчества Мэрфи склонны определять «Греческую дочь» как мелодраму или трагикомедию [Bevis 1988: 208]. Следует помнить, однако, что в теории Мэрфи был последовательным противником смешанных жанров. На наш взгляд, счастливая развязка может быть связана также с реализацией в трагедии принципа поэтической справедливости, важного звена концепции драмы Мэрфи. Убийство тирана Юфразией в конце пятого акта олицетворяет победу добра над злом и имеет поучительный смысл. Заслуженно нарекая свою дочь правительницей Сиракуз, Эвандер призывает всех следовать ее примеру и добродетели:

... men may hear her unexampled virtue,

And learn to emulate the Grecian Daughter! [Murphy 1817: 56]

Подобный финал вполне соответствовал пропагандистской направленности драматургии Просвещения.

В целом, трагедия «Греческая дочь» свидетельствует о компромиссности творческого метода Артура Мэрфи, обусловленной, в частности, гетерогенностью английского Просвещения. Экзотический колорит места действия, исключительное мужество и благородство героини вкупе с ее чувствительностью, демонстрируют, как в строгие контуры классицистической трагедии проникают чуждые классицизму элементы. В целом, произведение Мэрфи носит отпечаток своего времени, эпохи перехода от классицизма к романтизму.