Клирики Русской Православной Церкви в масонских ложах

Официально история масонства ведет отсчет с 24 июня 1717 г. — с создания Великой ложи Лондона и Вестминстера. Первые сообщения о русских масонах относятся к концу царствования императрицы Елизаветы Петровны. Полуофициальный характер российское масонство приобрело при Екатерине II, когда ее доверенное лицо И. П. Елагин получил разрешение открыть Великую Провинциальную ложу. Вскоре масоны разделились, часть из них перешла на «Циннендорфскую», а затем на «Шведскую» систему. В 1782 г. московские масоны получили из Берлина «Розенкрейцерскую» систему и «Исправленный шотландский устав». В 1780 г. негласному запрету подверглись ложи «Шведской» системы, а в 1792 г. Екатерина II пресекла деятельность розенкрейцеров. Вновь широкое масонское движение открылось при Александре I. Масонам было разрешено открыть два союза: Великую Провинциальную ложу и Великую ложу «Астрея». Возобновили свою работу ложи розенкрейцеров. В 1822 г. последовал официальный запрет на работу лож, подтвержденный Николаем I. В условиях запрета организации розенкрейцеров продолжили работу. В Москве последователи «Розенкрейцерской» системы сохранились до 1917 г. С 1905 г. российские ложи были возрождены, но их деятельность была недолгой. На всех этапах существования масонства в России в ложи входили дворяне, чиновники, деятели образования и культуры, помещики и мещане. Очень вероятно посвящение в масоны императоров Петра III и Павла Петровича. В отличие от Католической Церкви, Русская Православная Церковь никогда не издавала запретов на вступление в ложи и не давала оценки масонскому движению.

Первое сообщение о православных клириках-масонах обнаружено П. П. Пекарским. Он нашел записку без заглавия и подписи в Государственном Архиве, она относилась к первым годам царствования Екатерины II. Имя автора записки неизвестно. В ней сообщалось о масонах из окружения императора Петра III, в том числе о священнике: «Преображенского Полку протопопа Андрея, яко подозрительного человека, масона и явного злодея церкви святой, взято б под караул, потому что бывшему Государю в Петров пост во время учения полку, ругая предания Св. Отцов, разрешал во все посты мясо исть» [Пекарский, 1869, 5].

Следующий раз беспокойство по поводу клириков-масонов выражала уже сама Екатерина II в 1784 г. В своей записке императрица отдавала распоряжение начать расследование по поводу изданной в Москве «Истории Ордена иезуитов». О семинаристах, обучавшихся за счет «Дружеского ученого общества» (розенкрейцеров), Екатерина II писала: «Имена осьми семинаристов нужно знать паче же тех, кои постриглись, дабы не попали в кандидаты Епархиальные для Епископства» [Покровский, 2010, 287–288]. Позднее, в 1790 г., митрополит Московский Платон (Левшин) проводил опрос трех семинаристов «Дружеского ученого общества» на предмет того, не масоны ли они. Специальных мер по этому поводу Екатерина II так и не предприняла. Следствие по делу Н. И. Новикова петербургских розенкрейцеров вообще не затронуло. Был оставлен без внимания и будущий митрополит Петербургский Михаил (Десницкий; 1762–1821), указанный Новиковым как розенкрейцер. При императоре Павле Петровиче, в 1796 г., свящ. Михаил Десницкий был назначен пресвитером придворной церкви. В 1799 г. он принял монашество.

Информация о клириках-масонах нач. XIX в. содержится в сочинениях архим. Фотия (Спасского; 1792-1838). В своем труде «Житие блаженного Иннокентия епископа Пензенского и Саратовского» (1820) архим. Фотий передавал слова еп. Иннокентия (Смирнова; 1784-1819) о митр. Михаиле. Епископ Иннокентий рассказывал, что митрополит действительно раньше состоял в «секте некой нечестивой», но «познав лесть и нечестие, все отверг и попрал» [Фотий Спасский, 2010, 97]. В своей автобиографии архим. Фотий относил к масонам архим. Феофила (Финикова; 1788–1860), архим. Иова (Куроцкого; 1783–1832). Архимандрит Фотий писал: «Во время оно тайные делопроизводители тайных обществ с лицами первейшими духовного звания были в таком сообщении, что где одни, там и другие бывали» [Фотий Спасский, 1894, 211]. Доказательств этим утверждениям архим. Фотий не приводил. Можно предположить, что имелось в виду совместное участие масонов и православных архиереев в Российском библейском обществе.

Сведения о православных клириках-масонах сохранились в воспоминаниях розенкрейцеров А. П. Протасова и В. С. Арсеньева. «Одним из старших и уважаемых членов был Михаил (Десницкий), впоследствии митрополит» [Протасов, 1897, 118], — рассказывал Протасов. Арсеньев упоминал С.И. Соколова и Ф.А. Голубинского [Арсеньев, 2005, 273–300]. Одним из последних российских розенкрейцеров стал сын В. С. Арсеньева, свящ. И. В. Арсеньев (1859–1930) (см.: [Серков, 2020, I, 104]). Этим ограничиваются упоминания в литературе клириков-масонов.

В настоящее время основным источником для выявления православных клириков-масонов является биографический словарь А. И. Серкова. Сам автор специально не обращался к рассматриваемой тематике, но упоминал клириков-масонов в своей монографии по XIX в. В главе «Период расцвета масонства в России (1815–1822)» Серков указывал, что «Еще в период существования Дружеского ученого общества ряд священнослужителей оказался тесно связан с московскими розенкрейцерами» [Серков, 2000, 209]. Автор перечислял трех священнослужителей: свящ. М. М. Десницкого, диак. С. И. Соколова и архим. Филарета (Дроздова). Какие основания были у Серкова для внесения в список масонов святителя Московского, остается непонятным. В словаре Серкова рядом с фамилией митрополита указана ложа «Умирающий сфинкс» А. Ф. Лабзина (см.: [Серков, 2020, III, 565]). В списке ложи митр. Филарет указан в качестве возможного посетителя (см.: [Серков, 2020, IV, 493]). На таких основаниях в список масонов можно включить вообще любую персону.

Из переписки И. А. Поздеева Серков получил сведения о том, что в масонство были посвящены иерод. Гермоген (Сперанский), иером. Феоктист (Орловский). Членами ложи «Нептун» стали диаконы Петр Лебедев и Иоанн Колковский. Ссылаясь на свидетельство А. Смирнова (Платонова), Серков утверждал, что 1 марта 1816 г. в Троице-Сергиевой лавре была открыта ложа из студентов местной семинарии. Прикрытием для ложи стало студенческое общество, занимавшееся изучением богословско-философских вопросов (см.: [Серков, 2000, 210–211]). Без указания ложи Серков относил к масонам иерод. Гермогена (Карпов-Федоровский-Сперанский Георгий Прокопьевич; 1778-1845), до 1816 г. библиотекарь Московской духовной академии (МДА), с 1816 г. инспектор МДА, в том же году назначен настоятелем Высоцкого монастыря. Его посвящение прошло в ложе «Нептун» в 1816 г. (см.: [Серков, 2020, I, 547]). По складу характера иерод. Гермоген очень подходил на роль руководителя ложи из семинаристов. Никаких документальных следов деятельности этой ложи не сохранилось.

Без ссылки на источник Серков утверждал, что И. А. Поздеев поручил генералу Ф. М. Рахманову руководить масонами Троице-Сергиевой лавры. В опубликованной Серковым переписке Поздеева есть его письмо Рахманову от 30 ноября 1816 г. Речь в нем идет о посвящении в масоны иерод. Гермогена (Сперанского), причем из текста очевидно, что пока ему дали лишь ознакомиться с текстом обрядников трех степеней. Поздеев предписывал освободить иерод. Гермогена от ритуала посвящения и провести обряд в очень упрощенной форме. Поздеев планировал поручить посвящение руководителю ложи «Нептун» П. И. Голенищеву-Кутузову. Рахманову предписывалось сообщить иерод. Гермогену, что «он может введен быть без обрядов, но с изъяснением на тех местах, где бывают обряды» [Серков, 2020, I, 271]. 24 апреля 1817 г. Поздеев благодарил Рахманова за то, что иерод. Гермоген и иером. Феоктист (Орловский) приняты со всеми обрядами. Для масонского обучения они были поручены Ф. М. Рахманову. Поздеев давал рекомендации, с какими книгами нужно знакомить новых масонов-священников (см.: [Серков, 2020, I, 327]). В ответном письме 28 апреля Рахманов сообщал, что П. И. Голенищев-Кутузов хочет, чтобы иерод. Гермоген приехал в Москву для получения третьей степени посвящения (см.: [Серков, 2020, I, 329]). Все это противоречит утверждению А. Смирнова (Платонова) о том, что 1 марта 1816 г. в Троице-Сергиевой лавре была открыта масонская ложа и Рахманов был назначен

Поздеевым ее руководителем. Рахманов получал от Поздеева задание быть руководителем принятых в масоны священников, но ни о какой ложе речь не шла. Иеродиакон Гермоген не мог в 1817 г. возглавлять ложу, так как не был посвящен в мастерскую степень. Все посвящения проходили на базе ложи «Нептун». Вступать в масоны московских священников заставляло не наличие ложи из духовных лиц, а их дружеские и служебные связи.

Всего А. И. Серков дает сведения по 23 православным клирикам-масонам. На сайте «Теургия» можно найти короткий доклад С. П. Карпачева «Православные священники в русском масонстве второй половины XVIII — первой половины XIX вв.» (без даты написания и места публикации). Карпачев использовал в качестве источника словарь А. И. Серкова, им добавлены без имени «Священник церкви Рождества Христова», «Андрей, протопоп Преображенского полка», митр. Серафим (Глаголевский) — последний без всяких оснований. Анализа масонской деятельности священников Карпачев не проводил. С его итоговым выводом можно согласиться. Карпачев пишет, что из 60 тыс. российских православных священников сер. XIX в. в ложи входили всего 23 человека. Это очень малая доля в числе 8,5 тыс. масонов того времени. Таким образом, православные клирики-масоны — редкое исключение.

Проблему представляют пять клириков, по которым А. И. Серков не дает информации, к каким ложам они принадлежали, или информация по ним недостоверная. Все эти лица вступили в масонство в XIX в. Перечислим их.

Иоанн Васильевич Эвенхов (1787-1834) — иеромонах, законоучитель 2-го Кадетского корпуса. Предположительно принадлежал ложе «К мертвой голове». Сведения об этой ложе не подтверждены документами, состав ее представляется очень сомнительным. Серков указывает, что эта ложа собиралась в доме И. А. Поздеева в 1806– 1809 гг. и работала в степени «Теоретический градус». При этом известно, что Поздеев разрешил работу в «Теоретическом градусе» только перед своей смертью в 1820 г. Он был сторонником соблюдения «силанума» (запрета, наложенного розенкрейцерами на работу высших степеней в 1786 г. и так и не снятого). Сам Серков признает, что сведения о ложе «малодостоверны» [Серков, 2020, IV, 150].

Алексей Смирнов (Платонов) — священник, по сведениям А. И. Серкова, «член ложи в Троице», которая существовала с 01.03.1816 г. [Серков, 2020, III, 388]. Сведения о ложе в Троице-Сергиевой лавре остаются неподтвержденными.

Савва Крылов-Платонов (в монашестве Симеон; 1777-1824), архиепископ Тверской, Ярославский, указан без ложи (см.: [Серков, 2020, I, 673]). Вероятно, он отнесен к масонам, так как с 1814 г. возглавлял МДА.

Выпускником Московской семинарии (1821) был Николай Дмитриевич Лавров (1803–1881), прославившийся как сотрудник Алтайской духовной миссии (см.: [Серков, 2020, II, 408]). Вступить он мог только в мифическую ложу в Троице-Сергиевой лавре.

Указан без ложи некий иером. Моисей, «основатель масонских собраний в доме купца Мещанинова в Коломне» [Серков, 2020, II, 637].

Никаких выводов о масонской деятельности этих клириков невозможно сделать по причине отсутствия информации. Без них список православных священнослужителей-масонов сокращается до 17 человек. Но вступление этих священников в ложи не было случайностью.

В XVIII-XIX вв. в России масонство постоянно находилось на подозрении у властей. Екатерина II и Павел Петрович накладывали негласные запреты на работу лож. Александр I и Николай I издали официальные запреты, которые так и не были сняты. В кон. XIX в. российские чиновники продолжали давать подписки о непринадлежности к масонским ложам. В такой тревожной обстановке принимать клирика Русской Православной Церкви в ложу было рискованно. Чтобы решиться на такой шаг, масоны должны были иметь серьезный побудительный мотив. В первую очередь служитель культа нужен был в ложе в религиозных целях. Такие цели имели масоны систем, базирующихся на христианской доктрине, это были «тамплиеры» и «розенкрейцеры». К братьям-священникам ходили на исповедь другие члены ложи, они гарантировали остальным верность и каноничность избранного пути. В высших степенях священники были нужны для совершения тайных ритуалов. Сведений о том, что в России кто-то из священников-масонов был введен в высшие степени масонства, пока не обнаружено. Часть ритуалов высших степеней масонства была составлена на латыни, на том же «языке науки» пелись молитвословия во время ритуалов. Среди русских аристократов XVIII в. людей с университетским образованием насчитывалось мало. А в ложах высших степеней нужны были священники, так как преподавание в семинариях XVIII в. проходило на латыни и выпускники-отличники знали этот язык. Священники и студенты использовались в качестве переводчиков. Есть свидетельства, что А. Ф. Лабзин и И. А. Поздеев принимали священников в ложи без обряда посвящения. Это облегчало адаптацию, так как обряд посвящения сложен и может вызывать вопросы с позиций православия. После запрета 1822 г. собрания розенкрейцеров чаще всего проходили без обрядов. Таким образом, ритуальная составляющая масонства была мало знакома клирикам-масонам, входившим в розенкрейцерские сообщества.

«Дружеское ученое общество», созданное московскими масонами, затем перешедшими к «Розенкрейцерской» системе, открыло собственные учебные заведения, куда направлялись семинаристы: в 1782 г. были основаны Педагогическая и Филологическая семинарии, в них были привлечены более 40 семинаристов. Далеко не все ученики «Дружеского ученого общества» приняли масонство, а те, кто принял, строили затем светскую карьеру. Г. А. Лихоткин указывал места службы трех семинаристов, отправленных митр. Платоном (Левшиным) в семинарии «Дружеского ученого общества». Один из них принял монашество и преподавал риторику в Заиконоспасском монастыре, двое других служили священниками «у Николы на Барсеневке за Москвой рекой» и «у Иоанна Воина» [Лихоткин, 1972, 22] (последний — Матвей Десниц-кий, будущий митрополит Санкт-Петербургский Михаил).