"Княжеские" находки и центры власти гуннского времени на периферии Понтийской степи

В данной работе будет рассмотрена география распространения т.н. княжеских находок, относящихся к последней трети IV — первой половине V вв. на северной и западной

Вып. 9. 2017

периферии причерноморских степей, занятых в то время гуннами. Эти находки так или иначе связаны с оседлым населением, поскольку располагаются на территории, где фиксируются археологические культуры оседлых варваров. На востоке, на верхнем Дону, это памятники культурной группы Замятнино-Чертовицкое. Западнее, в Среднем Поднепровье, на правобережной Украине, в Молдавии и Мунтении до первой половины V в. прослеживаются древности черняховской культуры, а также появляются поселения и могильники позднекиевской/раннеколочинской, пеньковской и пражской культур, соотносимых со славянами. На некотором удалении от степной зоны, на Волыни и в прилегающих регионах Польши, в это время существовало население т.н. волынской группы черняховской культуры и группы Масломенч (Maslomiecz). Последняя является локальной группой вельбаркской культуры.

На этой довольно обширной территории известен ряд «княжеских» находок — погребений и кладов (рис. 1), которые неоднократно были предметом подробного изучения (Гавритухин 2007; Казанский 1997; Радюш 2014; Gavrituhin, Oblomsky 2006; Kazanski 1998; Kazanski, Mastykova 2016; Tejral 2011: 162—164; Tejral 2016). Поэтому подробно здесь они не приводятся. В составе кладов встречены как «женские» так «мужские» вещи. В женском костюме, представленном в этих находках, центральное место занимает убор с большими двупластинчатыми фибулами и золотыми геометрическими аппликациями. Мужской компонент представлен «парадным» клинковым оружием, золотыми гривнами, портупейными, поясными и обувными гарнитурами полихромного стиля. По характеру материальной культуры отдельные элитные комплексы гуннского времени в восточноевропейском Барбарикуме, такие как Нежин, принадлежат горизонтам Виллафонтана, т.е. фазе D1 хронологии европейского Барбарикума (360/370—400/410 гг.). Наибольшая часть находок, кстати, лучше всего освещенных в публикациях: Концешты, Вольниковка, Большой Каменец1, Пименово, Ласков, Качин, Бар, Паники, Круглица-Поршнино, Мухино, связаны с горизонтом Унтерзибенбрунн, т.е. с фазой D2 (380/400— 440/450 гг.). Наконец, наиболее поздние находки, такие как Волобуевка2, Рублевка3, принадлежат горизонту Смолин, т.е. фазе D2/D3 (430/440—460/470 гг.).

Эти находки отражают географию центров власти и соответствуют возникшим в результате гуннской экспансии новым военно-политическим образованиям — «варварским» королевствам (Kazanski, Mastykova 2016; Tejral 2016). Такие «королевства» хорошо известны по письменным источникам V в. В отличие от больших варварских объединений римского времени, таких как «держава Маробода» или «держава Германариха», они занимали сравнительно небольшую территорию. Это особенно хорошо видно на примере дунайских или франкских образований второй половины V в., известных по письменным источникам. Так, сравнительно небольшая территория позднеримской Паннонии, к западу от Дуная, была поделена между тремя остроготскими королями из династии Амалов (Iord. Get., 268; Kiss

Вып. 9. 2017

«Княжеские» находки и центры власти гуннского времени на периферии понтийской степи

1979; Kiss 1994). На ограниченной территории современной южной Бельгии и приграничных районов Франции располагалось, по меньшей мере, два франкских королевства: одно со столицей в Турнэ и другое — со столицей в Камбрэ (Greg. Turon., II, 27, 41, 42).

Обратимся к конкретным примерам. На территории современной Румынии и Восточной Венгрии, занятой тогда оседлым варварским населением, на сегодняшний день исследователи выделяют по археологическим материалам для гуннского времени пять центров власти, в частности на Верхней Тиссе, в Трансильвании, в Олтении и в Мунтении (рис. 2). Они характеризуются находками монетных кладов, «вождеских» захоронений и вещевых кладов, погребений с мечами, женских захоронений с диадемами, а также гуннских котлов (Ciupercă, Măgureanu 2008: 125, fig. 3). Одно из таких королевств, видимо, занимало северную часть румынской Молдовы, в бассейне верхнего течения Прута, где найдено знаменитое «княжеское» погребение Концешты (Conceşti)⁴ (рис. 1: 2 ) (Казанский 2014a; Казанский 2014b).

Другой центр власти на черняховской территории находился в Мунтении, где известны «княжеские» находки, такие как женское погребение в Кьожду (Chiojdu) с большой фибулой восточногерманской традиции и клад в Петроссе (Pietroasa), содержавший, в частности, гривну с готской рунической надписью, а также металлическую пиршественную позднеримскую посуду и роскошные фибулы в виде орлов (рис. 1: 19, 20 ). Представлены на данной территории и памятники «рядового» населения, принадлежащие черняховской культуре (Kazanski 2009: 124, 125, 144).

Хорошо известны захоронения и клады элитного характера конца IV — середины V вв. на Днепровском Левобережье (рис. 1: 1, 4, 5, 8, 9, 11, 16, 17 ). Это такие находки, как Нежин, Волниковка, Пименово, Большой Каменец, Паники, Рублевка, Волобуевка, Жигайловка (Радюш 2014: 243—246; Стародубцев и др. 2014; Kazanski, Mastykova 2016). Судя по географии распространения этих памятников, а также золотых монет, основные центры концентрации варварских элит гуннского времени, а, стало быть, и центры власти в Поднепровье, находились на Левобережье, от верхней Ворсклы до бассейна верхнего Псла и Сейма, где проживает смешанное население, связанной с черняховской и позднекиевской/раннеколочинской культурами (Радюш 2008; Радюш 2014).

К западу от Днепра, на Волыни известны три престижных клада рис. 1: 3, 6, 18 ). Один из них, Борочицы, найденный в 1928 г., содержал около 50—60 кг римских монет, из которых сохранилось около 1400, от Веспасиана (69—79) до Септимия Севера (193—211), часть из них находилась в керамическом сосуде, римскую серебряную посуду, золотое блюдо (не сохранилось), золотой медальон multiplum императора Иовиана (363—364) — последний найден в том же месте, но его принадлежность к кладу неясна. Второй клад, Ласков (укр. Ласкiв) найденный в 1610 г. и известный только по польским документам того времени, содержал серебряный кубок, какие то серебряные бляхи, семь золотых медальонов и две большие фибулы полихромного стиля. Наконец, третий клад, Качин, сохранившийся полностью, содержал пару больших серебряных двупластинчатых фибул, большую серебряную пряжку, серебряные детали престижной конской сбруи и серебряный слиток (Kazanski, Mastykova 2016: 96, 97).

На Волыни в позднеримское время известны памятники волынской группы черняховской культуры, с очень сильным компонентом вельбаркской культуры. Волынская группа соседствует с памятниками уже упоминавшейся группы Масломенч, занимавшими бассейн верхнего течения Западного Буга (последняя сводка по этой территории:

Вып. 9. 2017

Niezabitowska-Wiśniewska 2009). На западной окраине этой территории был в свое время найден известный клад фазы D2 в Замостье (Zamość) (рис. 1: 21 ), содержавший серебряные «княжеские» украшения (Menghin 2007: 279—281, Kat. 07.1). Возможно, волынскую группу, равно как и памятники группы Масломенч, можно соотнести с гепидами, ближайшими родственниками готов (Магомедов 2001; Kazanski 1992: 200; Kazanski 1998: 225, 226; Kazanski 2009: 112), впоследствии, после 455 г., проживавшими в восточной половине Карпатской котловины⁵ (Iord. Get., 264).

Еще одна «княжеская» находка с восточногерманскими престижными фибулами, скорее всего — погребение, зафиксирована в Подолии, в Баре (Levada 2013), также на территории, некогда входившей в состав черняховской культуры (рис. 1: 7 ). Возможно, и здесь в гуннское время существовал какой-то восточногерманский центр власти.

Все перечисленные находки, от Мунтении и Волыни до Днепровского Левобережья находятся в зоне черняховской культуры или же на её западной и северной окраинах, она исчезает как раз в это время. Поэтому, в том, что касается Поднепровья, Я. Тейралом, а за ним и другими исследователями было высказано мнение, что в результате гуннского удара центры власти восточных германцев передвинулись из ареала, занятого черняховским населением на менее угрожаемый север (Tejral 2000; Tejral 2016: 57, Abb. 11). Левобережная концентрация престижных находок может соответствовать королевству (королевствам?) остроготов, оставшихся, согласно Иордану (Iord. Get., 245), на местах своего прежнего обитания по властью гуннов (Казанский 1997; Kazanski 1998: 227). Волынско-побужский сгусток «княжеских» кладов, вероятно, является, как уже было сказано, археологическим отражением королевства гепидов, вернее свидетелем его гибели.

Возможно тот же самый феномен, а именно бегство готских элит на север, подальше от гуннов, отражает и появление «княжеской» могилы далеко на севере, в Круглице-Поршнино, в бассейне верхней Оки, в Орловской области (рис. 1: 15 ). Здесь были найдены пара восточногерманских фибул, входивших в женский престижный костюм горизонта Унтерзибенбрунн и типичный для этого времени меч т.н. азиатского типа — с массивной железной гардой (Kazanski, Mastykova 2016: 86, fig. 2: 1—7 ). Показательно, что ни до гуннов, ни в постгуннское время таких богатых могил здесь нет. Впрочем, учитывая слабую археологическую изученность Орловской области для интересующего нас времени, говорить что-либо о ситуации здесь преждевременно.

Близкий процесс отражает и находка женской богатой могилы в Мухино, на Верхнем Дону (рис. 1: 10 ), содержавшей престижный костюм с золотыми аппликациями (Земцов 2003; Мастыкова, Земцов 2014; Мастыкова, Земцов 2016). Находка в Мухино, соотносимая с довольно многочисленными памятниками гуннского времени в данном регионе, т.н. группы Чертовицкое-Зпамятнино (Земцов 2012: 91—201; Обломский 2004; Обломский 2007: 75—77; Обломский 2015), связана с археологически фиксируемым здесь притоком южного оседлого населения (Обломский 2011). Биоархеологические исследования подтвердили, что

Вып. 9. 2017

«Княжеские» находки и центры власти гуннского времени на периферии понтийской степи погребенная в Мухино молодая женщина является иммигранткой из аридной степной зоны (Добровольская и др. 2015). Это в целом подтверждает гипотезу о сдвигах на север оседлого населения и его центров власти, что, так или иначе связано с гуннской экспансией.

Необходимо упомянуть еще две группы престижных находок, связанных с оседлым населением гуннского времени, на этот раз непосредственно в степи. Это, во-первых, несколько престижных украшений из Ольвии (рис. 1: 12 ): пряжка, золотой «статусный» браслет, пара сережек, последние совершенно не типичны для степных кочевников (Kazanski, Mastykova 2016: 98, 99, fig. 1). Также из Ольвии происходит металлическая накладка седла (покупка 1910 г.), уже постгуннского времени (Засецкая 1984: рис. 2: 16 ), которые в V в. распространяются как у кочевых, так и оседлых варваров (Казанский 2014a: 324—327). Древности степных кочевников для гуннского времени в районе Ольвии пока не найдены, если не считать ручки гуннского котла из Одесского Археологического музея, происхождение которой сомнительно (Редiна, Росохацький 1994). Не исключено, что здесь могли оставаться какие-то оседлые варвары. В качестве рабочей гипотезы нами было высказано предположение, что это могли быть остроготы Гезимунда, союзника гуннов в их борьбе против остроготскoго же короля Винитария (Kazanski, Mastykova 2016: 99). Разумеется, такое предположение требует развернутой аргументации. Однако стоит напомнить, что Ольвия находится между двумя группами позднерчерняховских памятников гуннского времени: нижнедепровской (Бизюков монастырь, Гавриловка, Александровка) и причерноморской (Киселово, Ранжевое, Луговое, Каменка-Анчекрак) (Kazanski 2009: fig. 26).

Наконец, упомянем хорошо известные находки из Танаиса и Синявки у дельты Дона (рис. 1: 13, 14 ). В Танаисе, в слоях первой половины V в., были найдены отдельные предметы престижной культуры варварской аристократии, такие как пряжка со штампованным декором (Bezuglov 2001: fig. 2: 10 ). По соседству, в Синявке, было обнаружено два погребения. Одно из них мужское, с элементами ременной гарнитуры полихромного стиля, типичной для могил знати горизонта Унтерзибенбрунн. Второе погребение женское, с «княжеским» костюмом восточногерманской традиции (Арсеньева и др. 2001: 77—81; Kazanski 2009: 179). Судя по информации Иордана, в первой половине IV в. здесь живут герулы (Iord. Get., 117, 118), которых мы позднее видим в битве при Недао (Iord. Get., 261). Впоследствии герулы поселяются на северном берегу Среднего Дуная (Procop., II, 14). Можно предположить, учитывая довольно многочисленные находки керамики восточногерманского облика в поздних слоях Танаиса, а также погребения с вещами восточногерманской традиции в некрополе Танаиса (Bezuglov 2001; Kazanski 2009: 171— 181), что герулы удержались здесь вплоть до гуннского времени.

Вне всякого сомнения, эти центры власти, выявленные по «княжеским» находкам, как на севере, так и на юге, находились в зоне военно-политического доминирования гуннов. Можно констатировать, что по отношению к зависимым от них оседлым варварам, гунны применяли две формы управления (Казанский, Мастыкова 2009: 236—247). В первом случае власть осуществлялась через посредство назначенного гуннами наместника. Письменные свидетельства подтверждают существование земледельческих оседлых социумов, управляемых гуннской аристократией. Из рассказа Приска Панийского ясно, что поселки земледельцев на Дунайской равнине, где он останавливался по дороге ко двору Аттилы, также находились под непосредственным управлением гуннов (Prisc., fr. 8).

Вторая форма управления предполагает существование королевств, вассальных варварским политическим образованиям, где гунны использовали власть местной оседлой аристократии. О существовании автономных варварских королевств под гуннской эгидой, управлявшихся местными династиями, однозначно свидетельствуют письменные источники,

Вып. 9. 2017

и, в первую очередь, произведение Иордана. Он указывает на существование таких вассальных правителей у остроготов (Iord. Get., 245—251) и гепидов (Iord. Get., 200, 201), возможно, антов (Iord. Get., 246). Согласно Х. Вольфраму после гуннского нашествия у готов, династия Амалов сумела восстановить свою власть над соплеменниками (Вольфрам 2003: 354, 355). Готские песни, пересказанные Иорданом, позволяют предположить, что у остроготов—грейтунгов возникает несколько достаточно независимых центров власти. Именно с такими фамилиями предводителей оседлых варваров и связаны «княжеские» находки гуннского времени на периферии гуннской степи.