Колониальная дипломатия России и казахский правитель Аблай хан

Сибирская администрация и военное командование пристально наблюдали за деятельностью правителя Среднего жуза Аблай султана. Никто на Сибирских линиях не привлекал к себе такого внимания, как Аблай. В глазах властей привлечение Аблая на свою сторону означало наложение опеки на весь Средний жуз. Если с большинством родоправителей отношения были более жесткими, то с Аблаем отношения были иные: его остерегались, не верили его заверениям, следили за ним и в то же время всячески пытались привлечь на свою сторону. Вовлечение Аблая в орбиту российской политики активизируется по инициативе И.И. Неплюева. Ярким примером тому служит посольство К. Миллера в Джунгарию для освобождения его из плена. Принятие присяги Абулмамбетом и Аблаем отнюдь еще не означало, что подданство было окончательно закреплено.

Царские чиновники широко использовали традиционную для казахов практику обмена подарками, которая воспринималась последними как символ дружеских отношений. Ярким примером этого является письмо Аблаю от оренбургского генерал-губернатора И.И. Неплюева и М.А. Тевкелева в январе 1758 г.: «Двух лошадей от вас посланных мы получили и со удовольствием приняли. Напротив того, и мы в знак нашей к вам дружбы с вышеупомянутыми вашими людьми посылаем вам на кафтан сукна кармазинного 5 аршин, на полукофтанье штофу 10 аршин и на шапку черную лисицу, в коже запечаныя, и тех ваших людей удовольствовав, отпустили» [1, с. 195].

Кроме того, некоторые представители знати получали годовое жалование, Аблай с 1752 г. - 300 рублей. Жене Аблая посылались особые подарки: «бахча байховского чая, голова сахара и румяна» [2, Л.43-44.].

После построения Новоишимской линии взаимоотношения с Аблаем чаще поддерживались через линейное начальство. Это объясняется тем, что кочевья Среднего жуза были ближе к Сибирским линиям, чем к Оренбургским. Официально от имени властей к Аблаю были направлены, а точнее, приставлены писари, совмещавшие обязанности агентов. Через них шла постоянная переписка с Аблаем.

Казахские правители также стремились использовать институт аманатства для решения своих политических задач. Ярким примером этого является отношение к аманатству хана Аб-лая. Рассматривая институт аманатства как традиционную форму международного соглашения, он стремился добиться выгодных условий. В частности, в 1769 г. Аблай писал оренбургскому губернатору И.А. Рейнсдорпу следующее об условиях содержания сыновей: «… для (прославления) перед друзьями и врагами, чтобы мой сын в звании генерала был, когда он приедет (к вам), то пусть увидит благословенное (и) приятное лицо ее величества государыни, а также пусть местом пребывания его будет крепость Кызыл-Иар в Тобольской губернии... А обмен моих сыновей (атаманов) производили бы через два или три г., причем тот обмен осуществлял ся бы по моему выбору… И чтобы каждый направляющийся (в аманаты) мой сын увидел благословенное государево лицо. (Если же) мой сын долго пробудет (в аманатах), то пусть он будет видеть (государево лицо) раз в три г.… А еще при моих детях находилось десять знатных людей из Среднего жуза» [3, с. 692–693].

В предложениях хана Аблая прослеживается желание обеспечить сыновьям почетные условия содержания, больше походившие на службу. Желание Аблая отправить сыновей в аманаты в сопровождении нескольких знатных представителей молодого поколения было с благосклонностью принято правительством Екатерины II [3, с. 690].

Поскольку статус султана был ниже статуса хана, сыну Аблая полагалось более низкое содержание. Чтобы не оттолкнуть Аблая, решено было уравнять права его сына с сыном ханским. В то же время Коллегия рекомендовала Оренбургу не увеличивать однажды определенное содержание. Взамен сыновей Аблай выдвигал ряд требований, главным из которых было получение военной помощи русского правительства – от десятитысячного отряда (сан) (самое большее) и до тысячи или пятисот человек (самое малое).

Также для Аблая было очень важно, чтобы его люди свободно могли ездить в Россию и в крепости, и на рынки: «А еще там, где будут находиться в аманатах мои дети, пусть будет большой базар». По просьбе Аблая для казахов Среднего жуза Неплюевым был разрешен меновой торг в Троицкой крепости. И.И. Неплюев полагал, что развитие торговли будет способствовать проникновению интересов вглубь степей. [4, с. 171]

После избрания в 1771 г. Аблая ханом в России на перемену титула Аблая посмотрели как на дерзость. Но, несмотря на это, Коллегия иностранных дел решила дать Аблаю носимое им ханское достоинство. Аблай после его избрания в 1771 г. ханом всех казахов отказался от принятия присяги в качестве хана только Среднего жуза, поскольку это могло подорвать его авторитет и усилить его политических соперников [5, Л. 229–230].

После отказа Аблая принять жалованную грамоту и знаки ханского достоинства и в Оренбурге и Петропавловске линейные власти Западной Сибири и Оренбурга начали готовить заговор против Аблая, вплоть до его убийства [5, Л.229–230]. И если личность хана не устраивала царские власти, то ставка делалась на его политического соперника, которому предлагались титул и полномочия. Например, султан Абулфеиз должен был, по замыслу оренбургского губернатора И.А. Рейнсдорпа и сибирского Н.Г. Огарева, сменить хана Аблая… [6, Л. 86–88.].

В таких случаях царская администрация не останавливалась даже перед устранением неугодных ханов. Военная администрация почувствовала, что Аблай ускользает из поля зрения, что его независимое поведение идет наперекор интересам царизма.

Линейные власти в политике применяли не только пряники, но и кнут. Отказом же в предоставлении льгот колониальная администрация выражала свое недовольство деятельностью неугодных правителей. Например, Аблай-хану не было разрешено кочевать внутри линии военных укреплений. Этим царское правительство давало понять Аблаю, что не одобряет его самостоятельную политику.

Несомненно, военный фактор играл во многом решающую роль в колонизации новых просторов и определял векторы политики в степи. Однако вести наступление на степь посредством одних военных мер не всегда было целесообразно. Поэтому на этом этапе русско-казахских отношений царизм придавал немаловажное значение установлению и упрочению связи с казахской знатью, от лояльности которой зависели темпы военной, а затем и гражданской колонизации. Привлечение на свою сторону казахской знати стало одним из направлений в деятельности военных властей в отношениях со степью. Это показывало народным массам, даже если они недовольны своим правителем, что последних поддерживает русская власть, у которой они могли бы найти защиту и покровительство. Поэтому нужна сбалансированная социальная политика, учитывающая, что у местной верхушки могут быть цели, противоположные интересам России. И по мере дальнейшего укрепления доверия к властям будут созданы основательные условия для упрочения положения в регионе.