Концепция начала производства по уголовному делу: законодательные мифы и реалии правоприменения

При исследовании проблемы современного состояния стадии возбуждения уголовного дела и ее негативного влияния на обеспечение конституционного права граждан на доступ к правосудию, возмещению причиненного преступлением вреда и снижению эффективности уровня уголовнопроцессуального реагирования на сообщения о преступлениях [1. С. 7; 15. С. 21–24 и др.] автор учитывает, что российское уголовное судопро- to justice, the effectiveness of the fight изводство в начале ХХI в. характеризуется тем, что перед органами законодательной и исполнительной власти, российскими учеными и практикующими юристами стоит задача выработки концепции дальнейшего развития уголовной политики, в том числе в области уголовно-процессуального права, что было озвучено на парламентских слушаниях в Совете Федерации РФ 18 ноября 2013 г. и продолжено в виде обсуждения 24 июня и 23 сентября

2014 г. там же на «круглом» столе основных направлений совершенствования законодательства уголовно-правового комплекса. В числе других причин необходимость этого обусловлена также тем, что за последние годы в УПК РФ были внесены многочисленные изменения и дополнения (более чем 190 федеральными законами), не всегда носящие системный характер, а в ряде случаев имеющие характер контрреформ, что, кстати, присуще российскому законодательству, начиная с Устава уголовного судопроизводства 1864 г.

Более того, досудебное производство содержит в своей основе отдельные положения принятого более 50 лет назад УПК РСФСР и по этой причине остается чрезвычайно забюрократизированным и сущностно затратным при недостаточной эффективности. Как следствие, в суд ежегодно направляется только каждое третье уголовное дело, в силу чего уголовнопроцессуальное законодательство не способно обеспечить реализацию задач, сформулированных в ст. 6 УПК РФ, основной из которых является борьба с преступностью с целью ее удержания на социально терпимом уровне.

При исследовании процессуальных правил начала производства по уголовным делам автор учитывает, что деятельность правоохрани- тельных органов, основную составляющую которых представляют органы внутренних дел, осуществляется в условиях осложнения криминогенной обстановки, обусловленной в числе других причин значительным увеличением (с 19,3 млн в 2006 г. до 30,9 млн в 2016 г.) количества зарегистрированных сообщений о преступлениях, административных правонарушениях и иных происшествиях и возрастанием, соответственно в целом объема процессуальной деятельности до 1,85 млн возбужденных уголовных дел и 6,8 млн процессуальных решений об отказе в возбуждении уголовного дела, а всего 8,65 млн в 2016 г. Для сравнения в 1992 г. количество «отказных» материалов составляло всего 1,3 млн и возбужденных уголовных дел 2,8 млн, а всего 4,1 млн. процессуальных производств [10. С. 10].

Изложенные и другие факторы позволяют автору утверждать о необходимости принципиального пересмотра правового регулирования стадии возбуждения уголовного дела [17. С. 236–239]. Однако на принципиальные изменения института возбуждения уголовного дела законодатель пока не решается, несмотря на то, что за его исключение из УПК РФ ратует значительная часть российских ученых: С.Е. Вицин [8. С. 56], Л.М. Володина [9. С. 212–217], С.И. Гирько [18. С. 16],

Ю.В. Деришев [20. С. 34–36], И.С. Дикарев и А.П. Кругликов [21. С. 341–368], А.В. Победкин и В.Н. Яшин [36. С. 140], И.Л. Петрухин [34. С. 64–70], А.А. Усачев [4. С. 72] и другие, а также практикующие юристы: Б.Я. Гаврилов (до 2007 г. заместитель начальника Следственного комитета при МВД России) [15. С. 140–146], В.В. Гордиенко (до 2006 г. начальник департамента уголовного розыска МВД России) [19. С. 5], В.В. Кожокарь (помощник министра внутренних дел РФ) [25. С. 20–23] и др.

Одновременно, по мнению сторонников сохранения стадии возбуждении уголовного дела (Н.С. Алексеев, В.Г. Даев, Л.Д. Кокорев [2. С. 168], В.М. Быков [6. С. 54], С.В. Валов [7. С. 82–86], А.В. Красильников [27. С. 53–57], В.С. Шадрин [47. С. 719–721], О.В. Хитрова [44. С. 10–15] и др.), она является важным элементом современного российского уголовного процесса, обеспечивающим соблюдение прав и законных интересов его участников. Данные авторы задачу стадии уголовного процесса видят в ограждении личности от необоснованного вовлечения в уголовное судопроизводство и применения в отношении этой категории граждан мер уголовно-процессуального принуждения.

При исследовании проблемы правового регулирования стадии возбуждения уголовного дела автор непосредственно обращается к нормам уголовно-процессуального законодательства как дореволюционной России, так и периода после Октябрьской (1917 г.) революции, отмечая при этом, что в уголовном процессе досоветского периода истории России данной стадии не существовало. Так, И.Я. Фойницкий писал: «В последовательном развитии производства по делам уголовным мы можем различать следующие стадии: 1) предварительное исследование; 2) предание суду; 3) приготовительные к суду распоряжения; 4) окончательное производство; 5) особые порядки его; 6) пересмотр приговоров; 7) исполнение приговоров» [43. С. 352].

Не содержал процессуальных норм о возбуждении и об отказе в возбуждении уголовного дела и первый УПК РСФСР 1922 г. и его редакция 1923 г. В соответствии со ст.ст. 94–96 УПК РСФСР 1923 г. органы дознания, следователь и прокурор обязаны были принимать все заявления по поводу совершенных кем-либо или готовящихся к совершению преступлений и без проведения каких бы то ни было проверочных действий принять решение о производстве дознания или предварительного следствия или об отказе в этом [41].

О том, что возбуждению уголовного дела не придавалось значе- ния самостоятельной стадии и о нем говорилось только как о начальном моменте уголовного процесса, писал и Н.Н. Полянский [36. С. 123]. Аналогичную позицию высказывал и М.А. Чельцов, называвший первой стадией уголовного процесса, предварительное расследование, а возбуждение уголовного дела он считал начальным моментом уголовного процесса [46. С. 75, 231, 233].

Формирование позиции о зарождении в уголовно-процессуальной науке в качестве самостоятельной стадии возбуждения уголовного дела обусловлено практикой следственной работы 1932–1937 гг., когда Генеральным прокурором СССР были изданы ряд циркуляров, носящих характер нормативных актов, в том числе циркуляр от 5 июня 1937 г. № 41/26 (пункт второй), которым было установлено, что возбуждение уголовного дела и начало расследования может иметь место по мотивированному постановлению следственного органа, утвержденному прокурором [45]. Однако в течение более 20 лет, вплоть до принятия УПК РСФСР 1960 г. процессуальной нормы о возбуждении уголовного     дела     уголовно процессуальное законодательство не содержало.

В силу отсутствия в УПК РФ стадии возбуждения уголовного дела, соответственно, не были сформулированы и нормы, предусматри- вающие возможность проведения проверочных действий. Так, в «Настольной книге следователя» отмечалось: «Основным и необходимым условием возбуждения уголовного дела является непосредственная близость этого процессуального действия к моменту совершения преступления. Чем скорее органы государственной власти реагируют на преступления, чем скорее возбуждены уголовные дела по совершенным преступления, тем эффективнее борьба с ними. Закон обязывает следственные власти приступить к производству следствия немедленно после того, как они получат сведения или материалы о совершившемся преступлении» [4. С. 102].

В свою очередь профессор М.С. Строгович писал: «Возбуждение уголовного дела составляет начальный момент уголовного процесса. Существо этого процессуального момента заключается в решении… органа расследования о необходимости реагировать на тот или иной факт как на преступление» [38. С. 150]. В последующие годы учение о стадиях уголовного процесса пошло по пути признания стадии возбуждения уголовного дела как самостоятельной, это дало основание сделать вывод, противоположный утверждениям Н.Н. Полянского, И.Я. Фойницкого и других, что концепция о возбуждении уголовного дела как начальном моменте уголовного процесса отвергнута, причем настолько, что даже не нуждается в критике [2. С. 168].

Как отмечено выше, в научной литературе явственно звучит позиция о необходимости исключения из российской системы уголовно-процессуального законодательства стадии возбуждения уголовного дела, к числу основоположников которой   относится   профессор

А.И. Трусов [40. С. 179–180]. За это же ратует и автор [11. С. 28–32; 13. С. 27–32; 15. С. 21–24, 40–146; 14. С. 47–62].

Основания для реализации данного предложения обусловлены следующими обстоятельствами:

• 1.    Проведением законодателем после принятия УПК РФ последовательной линии по расширению перечня следственных и иных процессуальных действий, производимых следователем, дознавателем, органом дознания в ходе проверки сообщения о преступлении. Непосредственно в принятом УПК РФ 2001 г. до возбуждения уголовного дела законодатель разрешал производство осмотра места происшествия, освидетельствования и назначение экспертизы (ч. 4 ст.

• 2.    Необходимостью исключения из УПК РФ процессуальной нормы о возбуждении уголовного дела в силу складывающей негативной практики снижения более чем в три раза уровня уголовнопроцессуального реагирования правоохранительных органов на заявления, сообщения граждан и организаций по фактам их обращений о совершенных в отношении них противоправных деяниях, количество которых ежегодно возрастает весьма значительными темпами [10. С. 9–19].

• 3.    Необходимостью исключения из УПК РФ ст. 148, предоставляющей правоприменителю право отказывать в возбуждении уголовного дела, что влечет за собой ряд иных негативных факторов:

146). В последующие годы рядом федеральных законов в ходе проверки сообщения о преступлении были разрешены производство документальных проверок и ревизий с возможностью привлечения к их участию специалистов, осмотр документов, предметов, трупов, проведение исследований и др. И, наконец, Федеральным законом от 04.03.2013 № 23-ФЗ [28] перечень производимых до возбуждения уголовного дела следственных и процессуальных действий был дополнен такими, как получение объяснения, приобретающего при определенных обстоятельствах статус доказательства по уголовному делу; назначение и производство экспертизы; изъятие образцов для сравнительного исследования; изъятие предметов и документов.

• -    решения органов расследования об отказе возбуждения уголовного дела (в 2013–2015 гг. по 6,7–6,9 млн заявлений и сообщений о преступлениях) весьма ограничивают конституционное право граждан на доступ к правосудию и компенсацию причиненного преступлением вреда (ст. 52 Конституции РФ);

• -    эти решения непосредственно нарушают уголовнопроцессуальный закон, поскольку от 20 до 40 % таких решений прокурорами ежегодно признаются незаконными, необоснованными и отменяются. За последние 20 лет количество возбужденных уголовных дел из числа признанных незаконными, необоснованными и отмененными хотя и увеличилось почти в 7 раз (с 31,5 тыс. в 1991 г. до 215,3 тыс. в 2013 г., 210,1 тыс. в 2015 г. и 198 тыс. в 2016 г.), однако их фактическое количество должно составлять не менее 2 млн., поскольку в числе 6,8 млн «отказных» материалов в 2016 г. более 1,1 млн составляют заявления и сообщения о кражах чужого имущества, по которым лицо не установлено, и в силу ч. 1 ст. 148 УПК РФ такие процессуальные решения являются заведомо незаконными. Еще не менее 1 млн составляют обращения граждан о причинении им различной тяжести телесных повреждений, которые фактически также являются преступлениями.

• 4.    Дальнейшим развитием уголовно-процессуальной мысли. Так, по мнению С.И. Гирько, имеются все основания для отказа от процессуального действия, именуемого возбуждением уголовного дела, а производство по делу возбуждать (по сути – начинать) подачей заявления или сообщения о фактических событиях, содержащих противоправность [18. С. 16]. Ряд авторов, как отмечено выше, считают необходимым вообще ликвидировать возбуждение уголовного дела в качестве самостоятельной стадии уголовного процесса [8. С. 56; 42. С. 72]. По рассматриваемой проблеме есть и иные взгляды. Так, А.Н. Балашовым предлагается законодательно выделить статьи, касающиеся заявлений и сообщений о преступлениях, в самостоятельную главу УПК РФ [5. С. 54].

• 5.    Из содержания Концепции судебной реформы РСФСР, одобренной Постановлением Верховного Совета РСФСР 24 октября 1991 г., следует вывод о необходимости отмены стадии возбуждения уголовного дела, «Поскольку цели предварительного расследования заключаются не только в установлении обстоятельств совершенного преступления, но и в определении некриминального характера события или отсутствия последнего, будет обоснованным рассматривать всякое сообщение о преступлении,

• 6.    Относительно так называемой доследственной проверки, производимой в настоящее время в соответствии со ст. 144 УПК РФ, необходимо отметить следующее. По мнению авторов концепции, демократической    направленности

если на момент рассмотрения неочевидна его ложность, как бесспорный повод к возбуждению уголовного дела». В любом случае, когда хотя бы в минимальной степени существует вероятность того, что преступление было действительно совершено, необходимо возбуждать уголовное дело и устанавливать истину наиболее надежными средствами, т. е. действиями, облеченными в процессуальную форму [26. С. 88–89].

предлагаемых в ней преобразований не соответствует доследственная проверка заявлений и сообщений о совершении преступления до возбуждения уголовного дела, которая является ни чем иным, как «суррогатом расследования», способным иногда предрешить исход дела [26. С. 88].

В этой связи возникает вопрос, может ли доследственная проверка заменить предварительное расследование, или она является всего лишь продуктом, «по некоторому сходству являющимся заменой» предварительного расследования, причем «обычно неполноценной»? Возможно, более целесооб- разно не тратить на нее время, а сразу возбуждать уголовное дело и проводить полноценное расследование, по итогам которого и принять соответствующее решение, на что справедливо обращают внимание А.П. Кругликов и И.С. Дикарев [21. С. 345].

Указанные и другие обстоятельства позволяют утверждать, что процессуальный порядок начала производства по уголовному делу должен быть принципиально изменен с исключением из УПК РФ норм о возбуждении уголовного дела и об отказе в возбуждении уголовного дела [16. С. 18].

Еще одно существенное обстоятельство заключается в том, что возбуждение уголовного дела по каждому сообщению о преступлении позволит иметь реальную картину о состоянии преступности в стране. Тот факт, что приводимые правоохранительными органами цифры о совершенных и раскрытых преступлениях не соответствуют действительности, подтвердил бывший Президент России Д.А. Медведев на совещании по безопасности на Северном Кавказе. Он в частности, сказал: «Статистика у нас лукавая, веры в нее нет. Брехня это зачастую!» (Рос. газ. 2010. 22 ноября).

Прямым следствием действия института возбуждения уголовного дела является то, что показатель преступности в России ежегодно колеблется в зависимости от требований МВД России и Генеральной прокуратуры РФ к соблюдению учетно-регистрационной дисциплины от 32,7 % в 1989 г. до 14,9 % в 2002 г. [12. С. 20–35; 15. С. 21–24, 140–146 и др.]. Для сравнения в Германии ежегодные изменения преступности при ее количественной составляющей порядка 6 млн в год не превышают 1–1,5 % [48.

С. 176–187].

За последние годы в Российской Федерации уровень регистрируемой преступности, по нашему мнению, снижается, начиная с 2006 г., когда было зарегистрировано 3,855 млн преступлений, достигнув в 2016 г. 2,3 млн, что соответствует официальному показателю преступности 1991 г. С этим согласиться мы не можем.

Также вследствие указанных причин коэффициент преступности в России в 2015–2016 гг. составил немногим соответственно 1,5 тыс. и 1,4 тыс. преступлений на 100 тыс. населения, что в 4–5 раз меньше, чем в Германии, Франции, Англии и в 8,5 раз ниже, чем в Швеции. Во-первых, это не соответствует реалиям современной криминогенной обстановки и, во-вторых, не позволяет государству принимать адекватные меры в борьбе с преступностью.

Естественно возникает вопрос: что делать? По нашему мне- нию, возможными на сегодня являются три направления:

• 1.    Принятие на уровне Генеральной прокуратуры РФ совместно с правоохранительными органами жестких административных мер по наведению порядка в учетнорегистрационной дисциплине. Однако такие меры ранее (в 1983 и 2005 гг.) уже применялись и эффективно они действовали не более одного года¹, когда показатель преступности значительно возрастал (на 20–30 %), после чего в течение последующих лет сокращался.

• 2.    Условия для умышленного сокрытия преступлений от регистрации создает сосредоточение в органах внутренних дел функций как по противодействию преступности, так и по формированию статистики о ее состоянии и результатах деятельности по выявлению, раскрытию и расследованию преступлений. Исходя

  из этого, полномочия по формированию и ведению массива статистических данных о состоянии преступности Генеральной прокуратурой РФ предлагалось передать органам статистики. Однако проведенный в соответствии с приказом МВД и Госкомстата России от 7 октября 2003 г. № 774/435 по согласованию с Генеральной прокуратурой РФ эксперимент в ряде МВД, ГУВД, УВД субъектов РФ свидетельствовал, что это предложение не только принципиально не решало рассматриваемой проблемы, но и потребовало значительных финансовых затрат.

• 3.    Принципиальное изменение начала производства по уголовному делу с учетом исторического опыта как в России, так и в уголовнопроцессуальном законодательстве государств с устоявшейся системой правосудия, а также и в государствах бывшего СССР (Грузия, Молдова, страны Балтии, Казахстан, Украина).

Не менее актуальным аргументом за исключение из УПК РФ стадии возбуждения уголовного дела является и складывающаяся в последние годы следственная и судебная практика возбуждения уголовного дела при выявлении в ходе расследования новых эпизодов преступной деятельности лица, привлеченного к уголовной ответственности, или установлении новых лиц, совершивших преступления сов- местно с лицом, в отношении которого ранее было возбуждено уголовное дело, существенно изменившаяся под непосредственным воздействием позиции Верховного Суда РФ и Конституционного Суда РФ [25. С. 20-22].

В силу позиции высших судебных инстанций в следственной и судебной практике в числе основополагающих сегодня стоит вопрос о том, надо ли возбуждать новое уголовное в случае, когда в ходе расследования уголовного дела, возбужденного в отношении лица, которому предъявлено обвинение, установлен еще один или несколько соучастников преступления, или если в ходе расследования уголовного дела по факту совершения конкретным лицом преступления выявлены новые эпизоды его преступной деятельности? Сегодня этот вопрос разрешается достаточно неоднозначно [22. С. 5-8].

В этой связи Верховный Суд РФ как в период действия УПК РСФСР, так и УПК РФ последовательно в своих решениях утверждал, что нормы уголовнопроцессуального законодательства не предусматривают обязанность органов предварительного расследования и органов дознания выносить постановление о возбуждении уголовного дела в каждом случае, когда по уголовному делу будет установлено, что к совершенному преступлению причастно и другое лицо или в процессе предварительного расследования выявлено, что лицом, кроме преступления, по которому возбуждено уголовное дело, совершены и другие преступления.

Значимым в этом плане является определение Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ от 25.11.1998 [32], которым отменено постановление Президиума Краснодарского краевого суда о возращении дела на дополнительное расследование и, соответственно, оставлен без изменения приговор Ленинского районного суда г. Краснодара в отношении Б., осужденного по ч. 1 ст. 228, п. «в» ч. 3 ст. 228 УК РФ. Суд надзорной инстанции усмотрел существенное нарушение закона в том, что уголовное дело, по которому Б. был осужден, возбуждено только в отношении У., задержанного с марихуаной, которое затем было прекращено. Исходя из чего, краевым судом сделан вывод, что производство по делу в отношении Б. проводилось без возбуждения уголовного дела. По мнению Верховного Суда РФ, проведение расследования согласно ч. 1 ст. 129 УПК действительно возможно лишь после возбуждения уголовного дела. Однако ни ст. 129, ни ст. 112 УПК РСФСР не предусматривают обязанности органов предварительного следствия выносить каждый раз новое постановление о возбуждении уголовного дела, когда по делу установлено, что к совершенному преступлению причастно другое лицо. Из материалов дела видно, что У. задержан 10 октября 1997 г. и в этот же день вынесено постановление о возбуждении уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ч.1 ст. 228 УК РФ. Но еще до возбуждения уголовного дела, во время доставления У. в ЛОВД и обнаружения у него марихуаны он заявил, что приобрел ее у Б. При обыске 11 октября 1998 г. у Б. было изъято 16,44 г марихуаны, последний был задержан, 14 октября ему предъявлено обвинение и он заключен под стражу. По мнению Верховного Суда РФ, действия У. и Б. взаимосвязаны, расследование проводилось в отношении них одновременно в рамках возбужденного дела и выносить постановление о возбуждении уголовного дела специально в отношении Б. не требовалось.

При принятии УПК РФ позиция законодателя в части возбуждения уголовного дела и проведения расследования в указанных выше случаях принципиально не изменилась, на что указывает и содержание ч. 1 ст. 448 УПК РФ, устанавливающей возможность привлечения лица в качестве обвиняемого по уголовному делу, возбужденному в отношении другого лица.

Указанное требование закона подтверждается и судебной практикой, в том числе кассационным определением Военной коллегии Верховного Суда РФ от 20.01.2004 (дело № 6-о73-03) [23], согласно которому отменено постановление Уральского окружного военного суда от 22.10.2003 о прекращении уголовного дела в отношении Л., С. и М. на основании п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, поскольку в постановлении о возбуждении уголовного дела отсутствуют какие-либо сведения о возбуждении уголовного дела в отношении указанных лиц. В данном определении подтверждены обоснования, приведенные выше в определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 25.11.1998.

Как отмечено выше, другая правовая проблема, требующая своего разрешения, связана с выявлением в ходе расследования уголовного дела новых эпизодов преступной деятельности лица, в отношении которого ранее было возбуждено уголовное дело. В этой связи Верховный Суд РФ в кассационном определении от 25.09.2006 (дело № 14-о06-29) [24] указал, что ни ст. 146, ни ст. 149 УПК РФ не предусматривают обязанности органов следствия и дознания выносить каждый раз новое постановление о возбуждении уголовного дела в случаях, когда по делу будет уста- новлено совершение других преступлений лицом, в отношении которого возбуждено уголовного дело. Таким образом, этим лицам может быть предъявлено обвинение и без дополнительного вынесения следователем постановления о возбуждении уголовного дела.

Позиция Конституционного Суда РФ по изложенным выше вопросам до определенного периода вполне сочеталась с указанной выше судебной практикой Верховного Суда РФ. Например, согласно определению Конституционного Суда РФ от 22.01.2004 № 79-О [29] признано законным и обоснованным расследование уголовного дела и привлечение к уголовной ответственности депутата законодательного собрания г. Санкт-Петербурга А.А. Ковалева, расследование в отношении которого происходило в рамках уже возбужденного уголовного дела и отдельное постановление о возбуждении уголовного дела непосредственно в отношении этого гражданина не выносилось. Данным определением подтверждена конституционность правового содержания ч. 1 ст. 448 УПК РФ в части обоснованности привлечения к уголовной ответственности нового лица по уже возбужденному уголовному делу.

Однако в последующие годы позиция Конституционного Суда РФ принципиально изменилась, что наглядно видно из ряда его решений:

• -    из определения Конституционного Суда РФ от 18.07.2006 № 343-О [43] следует, что правовое содержание норм ч. 1 ст. 46, ч. 1 ст. 108 и ст. 171, 172 УПК РФ не предполагает возможность привлечения лица в качестве подозреваемого или обвиняемого и применение в отношении него меры пресечения в связи с подозрением (обвинением), уголовное дело по поводу которого не было возбуждено;

• -    о необходимости вынесения нового постановления о возбуждении уголовного дела Конституционный Суд РФ высказался и в определении от 21.12.2006 № 533-О [31]. В этом определении речь идет о дополнении предъявленного органом предварительного расследования обвинения при наличии достаточных данных, указывающих на признаки нового (дополнительно выявленного в ходе расследования) преступления. Вновь возбужденное уголовное дело при наличии других уголовных дел о совершенных тем же лицом преступлениях может быть соединено с ними в одном производстве. Одновременно Конституционный Суд РФ указал, что определение того, являются ли инкриминируемые лицу действия составной частью преступления, по поводу которого возбуждено уголовное дело, или они образуют са-

• мостоятельное преступление, относительно которого должно быть возбуждено новое уголовное дело, относится к ведению уполномоченных на это органов.

Соответственно, принципиально изменилась и складывающаяся судебная практика, наглядным примером чего является ряд решений судебных инстанций. Так, в определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 19.12.2013 № 60-Д-13-3 [33] по обвинению Г. уголовное дело было возбуждено по п. «б» (как минимум – совершение преступления группой лиц) ч. 4 ст. 132 УК РФ только в отношении гражданина З. По мнению Верховного Суда РФ, в отношении Г. в силу положений ст. ст. 140 и 146 УПК РФ также необходимо было вынести постановление о возбуждении уголовного дела, что, по нашему мнению, противоречит изложенной выше многолетней практике самого Верховного Суда РФ по этому вопросу.

Аналогичную позицию занимают и нижестоящие судебные инстанции. Например, согласно апелляционному определению Московского областного суда от 26.06.2014 по делу № 22-3724/2014 [3] гражданин Д. привлечен к уголовной ответственности за совершение пяти краж чужого имущества, в том числе за два преступления, уголовные дела о которых были возбуждены в отношении других лиц. Судебная коллегия пришла к выводу о незаконности осуждения Д. по этим двум эпизодам, поскольку уголовные дела в отношении Д. по ним не возбуждались.

Изложенное свидетельствует о заформализованности ряда положений УПК РФ и анахронизме мышления в части необходимости сохранения процессуального института возбуждения уголовного дела и одновременно позволяет сформулировать вывод, что началом производства по уголовному делу должна служить не процессуальная норма о возбуждении уголовного дела, а заявление, сообщение о преступлении и, соответственно, уголовнопроцессуальные нормы о возбуждении уголовного дела и об отказе в возбуждении уголовного дела из УПК РФ должны быть исключены, на что указывается в Дорожной карте дальнейшего реформирования органов внутренних дел Российской Федерации (п. 4.5) и что сегодня получило широкое экспертное обсуждение.