Концептуальные основы цивилизационных трансформаций в современной социальной философии

Проблема определения цивилизационной сущности волновала отечественных мыслителей с момента возникновения российской государственности. Руководству нашей страны на протяжении 12 веков приходилось неоднократно принимать судьбоносные решения, предопределившие взаимосвязь с различными цивилизационными и геополитическими центрами Европы и Азии. В условиях современности проблема цивилизационных трансформаций остается для России одной из значимых. После распада СССР выбранный ранее вектор развития был утрачен, что потребовало пересмотра сложившихся приоритетов, отказа от догматических взглядов на положение страны в мире, неизбежного преодоления устаревших стереотипов.

Цивилизационное развитие в XXI в. вновь вступило на путь неизбежных трансформаций. Мировой экономический кризис, начавшийся в 2008 г., существенно подорвал потенциал отечественной экономики и не позволил полноценно довести до конца многие проекты, направленные на повышение уровня жизни россиян. Еще сильнее повлияло на цивилизационную траекторию нашей страны международное противостояние, начавшееся после Крым- ского кризиса 2014 г. Беспрецедентное в новейшей истории ухудшение отношений со странами Запада, выразившееся во взаимных санкциях, гонке вооружений, а также идеологическом и информационном противостоянии, уже удостоилось от ряда специалистов наименования «вторая холодная война».

Следует подчеркнуть, что в настоящее время актуальность темы исследования существенно возрастает, поскольку в период построения многополярного мира содержание философской проблемы дополняется геополитическими компонентами. В подобных сложных условиях от грамотного выбора направления цивилизационного развития во многом зависят роль и положение России в мировой системе XXI в.

Обзор литературы

Понятие цивилизационных трансформаций базируется на идее, что концепции общемировой и локальных цивилизаций не обязательно должны противоречить друг другу. На основе теории «осевого времени», предложенной К. Т. Ясперсом [21], была сформулирована идея множественного модерна, которую развивали Ш. Н. Эйзенштадт [25] и Й. Арнасон [22– 23]. Не менее важной предпосылкой дальнейших исследований цивилизационного развития человечества стала концепция социальной трансформации, вклад в изучение которой внесли Д. Белл [24], К. Поланьи [10], П. Штомпка [18], а также отечественные авторы: Т. И. Заславская [4], Ч. К. Ла-мажаа [6], Н. И. Лапин [7], В. А. Ядов [12].

Непосредственные основы концепции цивилизационных трансформаций содержатся в работах В. Э. Багдасаряна [1], В. Ю. Даренского [3], В. Б. Попова [11], Н. А. Хренова [15–16], А. Е. Шишкина [17] и др. Значительный вклад в развитие отечественных идей о социальных трансформациях в условиях множественного модерна внесли труды В. Г. Федотовой [14].

Тенденции последнего времени актуализируют необходимость новых исследований, посвященных выявлению сущности цивилизационных трансформаций.

Методы исследования

Методологической основой исследования стали труды отечественных и зарубежных ученых. В работе использовались разнообразные по характеру и направленности подходы. Главным среди них является системный подход, обусловивший комплексное рассмотрение цивилизационного развития. Среди специальных методов важнейшую роль сыграл диалектический метод, применение которого дало возможность исследовать цивилизационные трансформации как изменчивый и противоречивый процесс, нередко содержащий в себе противоположные тенденции.

Результаты

Определение пути, по которому должна развиваться Россия в XXI в., не в последнюю очередь будет зависеть от того, что именно станет подразумеваться под общественным развитием. В настоящее время в отечественной и зарубежной социальной философии не сформировалось единого взгляда на сущность этого явления. Более того, последние десятилетия отмечены ожесточенными научными спорами между сторонниками двух основных концепций развития общества – линейной и циклической.

До определенного момента в развитии науки об обществе два вышеописанных подхода жестко противопоставлялись друг другу, заставляя каждого исследователя выбирать только один из них. В то же время не вызывало сомнений, что наиболее успешные выводы о механизмах развития обществ возможно получить лишь с учетом сильных сторон обоих подходов, а значит, неминуема их конвергенция. Одну из первых попыток сблизить идеи общечеловеческой и локальных цивилизаций предпринял немецкий философ К. Т. Ясперс в работе «Смысл и назначение истории» [21], в которой появилось знаменитое понятие «осевое время». Этим термином мыслитель характеризует период 800–200 гг. до н. э., когда в различных цивилизациях (античной, китайской, индийской) происходил переход от мифологического сознания к рациональному, который, сохранив уникальные особенности этих обществ, вывел их на новый уровень развития. При этом такие цивилизации, как древнеегипетская и древневавилонская, не смогли осуществить подобные преобразования и перестали существовать, навсегда оставшись в статусе «доосевых».

Идею К. Т. Ясперса о том, что цивилизационные факторы развития обществ сочетаются с общемировыми процессами, подхватили многие мыслители XX–XXI вв., среди которых особо стоит выделить израильского социолога Ш. Н. Эйзенштадта. По его мнению, ключевым событием в развитии всех «осевых цивилизаций» были революции внутри них: «Великие (“классические”) революции: Английская, Американская и Французская революции, позднее – Китайская, Русская… изменили мир. Они были тесно связаны с развитием современного мира, современной цивилизации» [25, p. 3]. Рассуждая таким образом,

Ш. Н. Эйзенштадт существенно сближает оба значения слова «цивилизация». Он рассматривает модерн как особую, новейшую цивилизацию, сформированную развитием науки, техники, права, демократии, подобно тому как традиционные цивилизации формировались на базе религии.

Последователь и соавтор Ш. Н. Эйзенштадта исландец Й. Арнасон придерживается концепции множественного модерна (multiple modernities), которая предусматривает различные пути изменений цивилизационного развития: не только революционные, но и эволюционные [22].

При этом возникает вопрос о необходимости закрепления в научном обороте термина, который был бы более обобщенным, чем революция и модернизация, и описывал бы все изменения и преобразования, с которыми сталкиваются цивилизации. В рамках данного исследования мы предлагаем в качестве такой категории понятие «цивилизационные трансформации».

Использование этого комплексного термина диктуется насущной необходимостью, связанной с разнообразием траекторий развития современных цивилизаций. В то же время отметим, что в научной литературе пока не сформировалось однозначное толкование этого понятия. Вот почему нам представляется важным сформулировать собственное определение данной социально-философской категории, основываясь на устоявшемся понимании трансформации как «перемены вида, формы чего-либо, преобразования» [13], а также «превращения аномалии в норму» [20, с. 316].

В процессе формулирования определения мы будем отталкиваться от базового понятия «социальная трансформация», сущностные характеристики которого сложились в трудах К. Маркса, П. Бурдье, М. Фуко, Ю. Хабермаса, А. Негри, Ф. Джеймисона, Э. Гидденса и других авторов. В широкий научный оборот это по- нятие проникло после выхода известной книги американского экономиста и политического философа К. Поланьи «Великая трансформация» [10]. В последние десятилетия научные споры в рамках данного направления исследования в основном ведутся о том, продолжает ли современное общество быть обществом модерна или оно уже перешло на новую стадию – постмодерна.

Интересно, что данный термин был использован исследователем цивилизаций Ш. Н. Эйзенштадтом в заглавии работы “Revolution and the Transformation of Societies”, однако это мало повлияло на отечественный научный дискурс, так как в русском переводе книга вышла под названием «Революция и преобразование обществ» [19]. Тем самым, на наш взгляд, противопоставление революции и трансформации, заложенное автором, оказалось незамеченным.

Комплексный характер социальных трансформаций подчеркивает польский социолог П. Штомпка, подразумевающий под ней «базовые качественные изменения, при которых в основе социальной реальности происходят сдвиги, их отзвуки обычно чувствуются во всех сферах социальной жизни» [18, с. 44]. Этим социальные трансформации отличаются от других проявлений социодинамики, описываемых автором: морфогенезиса (возникновение совершенно новых социальных условий), трансмутации (пересмотр существующих социальных установок), репродукции (поддерживающие процессы, которые сохраняют общество в неизменной форме).

Развернутое толкование понятия «трансформация» в социальном контексте дает украинский исследователь Е. А. Подольская. Автор видит в ней «приобретение обществом новых черт, определенных временем», «изменение жизненных стандартов и потребностей», а также «превра- щение сущностных компонентов социума, всех сторон и сфер общественной жизни». При этом подчеркивает важную для нашего исследования цивилизационных преобразований мысль о том, что трансформации не предполагают вектора изменений, т. е. могут быть как прогрессивными, так и регрессивными [9, с. 104].

Теория социальной трансформации активно развивается и в рамках отечественной науки. Ч. К. Ламажаа определяет ее в наиболее общем виде как «процесс структурных изменений общественного состояния» [6, с. 263]. В формулировке Т. И. Заславской социальная трансформация предстает как «радикальное и относительно быстрое изменение социальной природы общества» [4, с. 32].

В рамках данного исследования перед нами стоит задача объединить сложившееся в науке понятие «социальная трансформация» с методологическими принципами цивилизационного подхода и тем самым показать сущностные основы цивилизационных трансформаций. В качестве отправной точки можно использовать позицию Д. Белла, внесшего значительный вклад в развитие теории социальных трансформаций, который определил три «оси» их развития: технико-экономические отношения, отношения собственности, а также политические и культурные отношения, которые могут трактоваться как основа цивилизационных трансформаций [24, p. 10]. Также нам близка точка зрения В. А. Ядова, который определяет социальную трансформацию как «преобразование общества, отличающееся национально-культурным своеобразием» [12]. При этом стоит отметить, что Н. И. Лапин использует изучаемое понятие в формулировке «социокультурные трансформации» [7, с. 191].

Как уже отмечалось ранее, до сих пор не существует общего определения термина «цивилизационные трансформации», при этом отдельные составляющие данной научной категории активно изучаются. В фокусе внимания отечественных исследователей чаще всего оказываются трансформации цивилизационного вектора России. В первую очередь стоит отметить вклад заведующего сектором социальной философии Института философии РАН В. Г. Федотовой, которая в ряде публикаций существенно развивает идею Ш. Н. Эйзенштадта о множественном модерне [8]. По ее мнению, Россия как уникальная цивилизация имеет возможность формировать особую национальную модель модернизации, опираясь на собственную культурную специфику и стоящие перед обществом задачи в области экономики, политики и духовной сферы [14, с. 224].

Весьма интересной представляется теория «цивилизационного маятника», предложенная В. Э. Багдасаряном [1]. В его понимании внутренняя динамика развития цивилизаций прямо зависит от внешних импульсов и иносистемных проникновений. В результате смены вектора развития цивилизация совершает переход от парадигмы охранительства к парадигме изменчивости и наоборот. Тем самым В. Э. Багдасарян видит универсальный путь развития цивилизаций в формате инновационных модификаций. Предсказывая дальнейшие фазы существования человечества, автор делает предположение о возможности постепенного перехода от цивилизационных войн к цивилизационному полилогу, выраженному во взаимодействии разнообразных культур.

В. В. Бирюков и В. П. Плосконосова, отталкиваясь от понятия «цивилизационные перемены», делают вывод, что необходимо выработать неоклассическую парадигму исследования, исходящую из идеи многокультурной множественной цивилизации [2, с. 90]. В качестве методологической базы такого подхода авторы предлагают ис- пользовать теорию М. Кастельса о сетеви-зации различных сфер жизни общества.

В. Ю. Даренский выделяет в структуре трансформации обществ три фактора: технологический, социальный и идеологический. Автор подчеркивает, что современная Россия, с одной стороны, обладает достаточным цивилизационным суверенитетом, с другой – находится в ситуации исторического выбора и поиска новой идеократической основы, способной объединить «западные» и «восточные» элементы и таким образом сформировать условия для дальнейшего укрепления союза евразийских государств [3, с. 44].

В работах В. Б. Попова уточняется содержание ряда понятий, важных для понимания сущности цивилизационных трансформаций. В частности, он характеризует цивилизационную стратегию как «синтез стихийно-бессознательных действий народных масс и концептуальных разработок правящих верхов», а цивилизационный выбор – как «судьбоносное историческое событие, предопределившее дальнейший ход развития общества/цивилизации» [11, с. 180]. При этот автор отвергает позицию А. С. Ахиезера о том, что Россия является промежуточной цивилизацией, и характеризует ее как цивилизацию, колеблющуюся между фазами кратковременного прорыва и стабилизационного движения.

• Н.    А. Хренов использует понятие «трансформация цивилизационной идентичности» и полагает, что применительно к России она проявляется как движение от вестернизации к евразийству [16]. По его словам, текущее усиление китайской цивилизации можно рассматривать как фактор, который заставляет нашу страну в большей степени ориентироваться на Восток [15, с. 6].

А. Е. Шишкин в целом негативно оценивает влияние трансформационных процессов в современном мире, отмечая, что замена традиционных ценностей на эрзац-ценности будет вести к дальнейшему углу- блению противоречий между глобализацией и локализацией и в конечном счете – к возникновению «цивилизационных разломов» [17, с. 139].

К проблеме кризисного развития цивилизаций обращаются и белорусские исследователи Л. Л. Ильюшина и А. В. Стрихарь, которые рассматривают текущий период истории как «век бифуркаций». По мнению авторов, цивилизационная динамика современности может пойти по четырем различным сценариям, среди которых единая общечеловеческая цивилизация, столкновение цивилизаций, европоцентризм и, наконец, параллелизм Запада и Востока [5]. Ученые отдельно подчеркивают, что исследование цивилизационного развития в XXI в. невозможно только в рамках философской науки и требует привлечения достижений таких дисциплин, как геополитика, экономическая социология и всеобщая история.

Опираясь на приведенные выше теоретические концепции зарубежных и отечественных исследователей, попытаемся сформулировать собственное определение рассматриваемой научной категории. Итак, цивилизационные трансформации можно рассматривать как комплекс социальных преобразований, которые существенным образом меняют цивилизационную стратегию того или иного общества, что проявляется в постепенном изменении социокультурной жизни, а также экономического и политического курса государства.

Заключение

Подводя итоги, еще раз подчеркнем, что в современной науке для анализа закономерностей всемирной истории цивилизационный подход используется наряду с формационным. Однако линейная концепция времени, не рассматривающая никаких отклонений и остановок, все чаще подвергается справедливой критике. Идеи Г. В. Ф. Гегеля и К. Маркса постепенно оттесняются на второй план концепциями

Н. Я. Данилевского, О. А. Г. Шпенглера и А. Дж. Тойнби. Авторы, опираясь на циклическую парадигму в изучении истории, рассматривают цивилизации не как мировой и общечеловеческий феномен, а как сложный набор обособленных и уникальных по развитию культур. Ученые не сходятся во мнении, сколько всего локальных цивилизаций существовало в истории и сохранилось до сих пор, однако большинство из них признают российскую (православную) цивилизацию растущей, развивающейся и имеющей значительные перспективы в будущем.

В науке XX в. впервые возникло понимание, что концепции общемировой и локальных цивилизаций не обязательно должны противоречить друг другу. Опираясь на теорию «осевого времени» К. Т. Ясперса, современный исследователь Ш. Н. Эйзен- штадт предложил идею множественного модерна, согласно которой отдельные цивилизации, сохраняя уникальные культурные особенности, тем не менее проходят неизбежные процессы обновления.

Отталкиваясь от этих концепций, мы в рамках данного исследования полагаем, что существует необходимость включения в научный оборот понятия «цивилизационные трансформации», которое в более общем виде, чем инновация, модернизация, революция и т. д., описывает все возможные изменения цивилизации на пути ее развития. Представляется важным подчеркнуть, что цивилизационные трансформации не только меняют общественный код в духовной сфере, но и существенным образом влияют на изменение социальных, политических и экономических институтов.