Концептуальные основы определения специфики общей части уголовного права России

В уголовно-правовой литературе вопрос определения системы уголовного права является довольно дискуссионным. Вместе с тем взгляды некоторых ученых не в полной мере соответствуют положениям общей теории права. С уче- том различных точек зрения в теории уголовного права для выявления сущности его структурных элементов необходимо уточнить понятие системы уголовного права.

В целях определения характерных особенностей формирования Общей части уголовного права, установления закономерных связей с его Особенной частью необходимо определить основополагающие начала структурирования системы уголовного права, в частности Общей его части, что позволит выделить важнейшие ее характеристики как возможности выражения специфики отрасли уголовного права.

Соотношение структурных элементов системы уголовного права позволяет обнаружить метод уголовно-правового регулирования и определить механизм реализации правоприменителем норм Особенной части уголовного права при неразрывной взаимосвязи с его Общей частью. Данный подход позволяет предположить аксиоматичный характер норм Общей части уголовного права по отношению к положениям его Особенной части и выявить точки их пересечения.

Обзор литературы

Проблемам уголовно-правового осмысления основополагающих начал, сущности и содержания Общей части уголовного права, ее формирования и развития, а также обособления и соотношения с Особенной его частью и специфики их взаимосвязи посвящены научные работы Ф.Р. Сундурова, А.И. Чучаева, В.П. Коняхина, Ю.Е. Пудовочкина, В.П. Разгильдиева, А.И. Ра-рога, Л.В. Иногамовой-Хегай, Б.В. Яцелен-ко, М.С. Жука, А.В. Наумова, В.Н. Кудрявцева, Р.Г. Асланяна, Б.В. Волженкина, А.И. Сантало-ва, В.М. Когана, Н.А. Лопашенко, П.Н. Панченко, И.П. Корякина, Э.С. Тенчова, Т.В. Кленовой, Н.Ф. Кузнецовой.

Результаты исследования

Система отрасли права как таковой представляет собой ее внутреннее строение, структуру и взаимосвязь образующих ее элементов [1, с. 221]. Образно выражаясь, ее признают воплощением «правовой архитектуры; он ( общий план кодекса – прим. А.И. ) знаменует желание выставить на всеобщее обозрение основные элементы, вокруг которых будет строиться соответствующая область права» [2, с. 362].

Система уголовного права как одной из отраслей права, казалось бы, должна в целом определяться также. Однако в уголовно-правовой науке до сих пор не сложилось единого мнения о ней, несмотря то, что это понятие активно используется как в научной, так и в учебной литературе [3, с. 27-39]. Например, Б.Т. Разгильдиев определяет систему уголовного права как основанную на едином предмете и методе совокупность норм и по- ложений, характеризующихся взаимной связью, и служащую для образования самостоятельной уголовно-правовой отрасли в правовой системе российского общества и государства, для решения в этом качестве задач, стоящих перед ней, в соответствии с уголовно-правовыми принципами [4, с. 336]. Не ставя цель анализа предложенного подхода к трактовке системы уголовного права в целом, обратим внимание на три детали. Во-первых, на наш взгляд, излишним является указание на задачи, стоящие перед уголовным правом; «для чего» отнюдь не означает, что определяемое явление представляет собой. Во-вторых, уголовно-правовым принципам отводится роль «сопровождения» решаемых уголовным правом задач, тем самым искажается их суть и значение как основополагающих идей1 [5, с. 261]. В-третьих, в основу деления уголовного права на структурные части автор кладет предмет и метод правового регулирования; по сути, то, что отличает одну отрасль права от другой.

Такой подход не только не находит поддержки в литературе, но и подвергается обоснованной критике. Так, Ю.Е. Пудовочкин исходит из того, что система уголовного права основана не на его предмете и методе, а на отраслевых принципах [6, с. 76]. Подобное представление о критериях структурирования уголовного права соответствует положениям общей теории права. По мнению ее представителей, сущность права вообще и уголовного права в частности в концентрированном виде наиболее рельефно находит отражение в принципах, которые представляют собой «исходные нормативно-руководящие начала, характеризующие его содержание, его основы, закрепленные в нем закономерности общественной жизни» [5, с. 98].

Именно о закономерностях должна идти речь, когда характеризуется общая часть уголовного права2 [7, с. 17; 8, с. 37; 9; 10, с. 47]. Д.А. Керимов отмечал, что «в реальной правовой действительности объективно существуют такие специфические закономерности развития правовых явлений, такие существенные их связи и отношения, которые присущи всем явлениям данного рода и без познания которых невозможно более или менее глубокое изучение предмета отраслевых наук. Открытие в каждом отдельном случае общей закономерности, тенденции развития правовых явлений дает возможность обнаружить конкретную цепь их движения» [11, с. 21].

Подобная «цепь движения» наглядно проявляется при оценке Общей части как закономерно обособившегося элемента уголовного права. «Выделение Общей части в качестве структурного элемента уголовного законодательства, – пишут В.К. Андрианов и Ю.Е. Пудовочкин, – явилось колоссальным достижением в области юридической техники. Оно позволило законодателю выразить многое в немногом, вынести “за скобки” общие, руководящие, принципиальные положения уголовного права и тем самым сделать кодифицированный уголовный закон компактным по форме, доступным по содержанию и удобным для применения. Отсюда вполне закономерно, что Общая часть впоследствии стала неизменным атрибутом кодифицированного уголовного законодательства России и, в том или ином виде, всех других стран»1 [12, с. 257-258; 13, с. 95; 14, с. 16].

По мнению В.П. Коняхина, структурное обособление Общей части уголовного закона основывается на трех теоретических источниках: немецкой пандектистике, просветительно-гуманистическом и классическом направлениях в науке уголовного права [15, с. 253].

Таким образом, следует констатировать: формирование Общей части, ее обособление от Особенной части есть закономерное развитие структуры уголовного права, проявление пандектного принципа2 построения кодифицированного законодательства вообще и уголовного законодательства в частности. В более ранних наших трудах мы обращались к пандектному принципу построения уголовного законодательства, однако нами исследовался генезис и развитие Особенной его части [16, с. 69]. Нормы Общей части, по образному выражению С.С. Алексеева, образуя обобщенные предписания, выполняют функцию «цементирующего средства» в структуре права [5, с. 72]. Помимо интегративных частиц, Общая часть содержит предписания-метачастицы, к которым в литературе относят аксиомы, принципы, дефиниции и презумпции [17, с. 231].

Не умаляя значения Общей части в обеспечении стройности и экономии в изложении правового материала, следует отметить то главное, что ее характеризует, – она представляет собой выражение специфики отрасли уголовного права.

В литературе признается аксиоматичным положение, согласно которому «каждой отрасли присущ свой особый метод правового регулирования, специфические черты которого концентрированно выражены в правовом положении (статусе) субъектов, а также в основаниях функционирования правоотношений, способах определения их содержания, в юридических санкциях» [5, с. 295]. Общая часть уголовного права для его Особенной части выступает основанием, на которое опираются нормы последней.

Отмеченное соотношение указанных структурных элементов обнаруживает метод уголовно-правового регулирования. Как утверждает В.М. Коган, все содержание Общей части выступает как специфический метод уголовно-правового регулирования. Каждое отдельное положение можно рассматривать в качестве элемента этого метода [18, с. 64; 19]. Разумеется, не все элементы метода регулирования воплощаются в положениях Особенной части одним и тем же способом. Например, они могут быть отражены наглядно, явно, т.е. таким образом, что их обнаружение и фиксация не составляет особого труда. Так, в частности, нашли отражение понятия «преступления», «система», «виды наказаний» и другие положения Общей части. В других же нормах Особенной части уголовного права установления Общей части либо вообще не отражены, а лишь подразумеваются либо отражены неявно, выявление их содержания требует системного толкования. Например, в Особенной части не указаны действие уголовного закона во времени, субъект преступления (если он не специальный) и т.д. «Однако, – писал А.И. Санталов, – из того факта, что в подавляющем большинстве составов преступлений признаки, характеризующие субъекта, и функционирования уголовного законодательства, а также механизм уголовно-правовой охраны и уголовно-правового регулирования. Другие выделяют лишь закономерности уголовного закона. Работы же, в которых закономерности уголовного права исследуются специально, по сути, единичны. В большинстве же случаев о закономерностях уголовного права вообще не упоминается. Как отмечает В.М. Сырых, вероятно, это происходит потому, что поиски закономерностей «осложняются отсутствием ... четких представлений о том, что же такое объективная закономерность, каковы ее критерии, и какие именно элементы права могут быть хоть как-то соотнесены с этой трудноуловимой частью предмета теории права».

• ¹    По мнению М.С. Жука, деление отрасли права на Общую и Особенную части носит сугубо технический характер. Полемизируя с И.П. Корякиным, он указывает, что Особенная часть как часть собственно права не существует. Вряд ли с этим можно согласиться. К тому же автор, на наш взгляд, недостаточно последователен. Так, в более поздней работе он утверждает: «Институты Особенной части уголовного права представляют собой совокупность сгруппированных в рамки одной главы уголовного закона предписаний об ответственности за преступления, имеющие единый родовой объект». Не вступая в дискуссию с автором, зададимся банальным вопросом: как могут быть институты того, чего нет, по утверждению М.С. Жука, в действительности?

• ²    Пандектный принцип, предполагающий выделение Общей и Особенной частей кодифицированного законодательного акта, противопоставляется институционной системе построения законодательства (например, Кодекс Наполеона, или Гражданский кодекс, 1804 г.). Пандектная система разработана в XVIII–XIX вв. германскими учеными юристами (пандектистами) Г. Пухтой, К. Вангеровым, Г. Хайзе, Б. Виндшейдом, Г. Дернбургом и О. Бюловым.

не указаны, никто не делает вывода о составах преступлений без субъекта или без признаков, характеризующих субъекта. Эти признаки состава даны в Общей части и поэтому относятся ко всем составам Особенной части, где о них ничего не сказано. От этого они не перестают быть признаками конкретных преступлений, их составными частями» [20, с. 102]. В ряде случаев законодатель как бы делит одну норму на две составляющие, первую из которых отражает в Общей части, а вторую – в Особенной части (логическая норма). По такому принципу сформулированы относительно-определенные санкции некоторых норм, построенных по типу «... до», когда нижний предел наказания закрепляется в норме Общей части, характеризующей данный его вид.

Таким образом, правоприменитель, реализуя норму Особенной части уголовного права, в то же время применяет его Общую часть.

Общая часть в уголовном праве выполняет функцию аксиом, хотя и не в полном объеме. В связи с этим можно утверждать, что положения Особенной части имеют характер теорем. Например, грабеж указан в Особенной части в качестве уголовно наказуемого деяния, он тем самым удовлетворяет аксиоме преступления, сформулированной в ст. 14 УК РФ. Но свое непосредственное содержание, объективизированное вовне, грабеж находит не в аксиоме о преступлении, а в самой действительности. По сути, это же присуще и другим видам преступлений, отраженным в качестве таковых в Особенной части (убийство, изнасилование, государственная измена и т.д.).

Согласно бесспорному утверждению, Общая часть состоит из институтов уголовного права1 [13, с. 253; 21, с. 152; 22, с. 62], однако по поводу количество последних в литературе далеко до единства. Так, Н.Ф. Кузнецова считала, что содержание всего уголовного права охватывает четыре института2 [13, с. 95]: «уголовный закон»,

«преступление», «наказание» и «освобождение от уголовной ответственности и наказания». Они систематизированы в структурных частях уголовного кодекса и делятся на более дробные институты Общей и Особенной частей уголовного права [23, с. 3].

В этом высказывании представляется сомнительным деление институтов уголовного права на «дробные институты»; другими словами, институты распадаются на институты, отличающиеся между собой кругом регулируемых общественных отношений. На наш взгляд, это противоречит как логике деления целого на части, так и сущности уголовно-правового института. Под последним понимается «внешне оформленный структурный элемент отрасли уголовного права, представляющий собой основанную на собственной идейной платформе и подчиненную принципам и задачам отрасли систему уголовно-правовых норм, призванных целостно и беспробельно регулировать часть ... отношений, отличающихся спецификой порождающего их юридического факта»3[13, с. 93; 24, с. 195; 25, с. 61; 26, с. 20].

Деление понятия – особая логическая операция, посредством которой объем делимого понятия распределяется по объемам новых по-нятий4. В предложенной Н.Ф. Кузнецовой варианте структуры уголовного права последние не называются, а указываются те же понятия с видоизменным объемом. Между тем члены деления должны исключать друг друга.

М.С. Жук характеристику Общей части уголовного права ограничивает институтами преступления и уголовной ответственности, признавая их центральными категориями отрасли. К первой из них он относит: институт понятия и категорий преступления, охватывающий субинститут обстоятельств, исключающих общественную опасность деяния5 [27, с. 86; 28, с. 51]; институт лиц, подлежащих уголовной ответственности; институт вины, содержащий субинститут обстоятельств, исключающих виновность1 [29, с. 346]; институт неоконченного преступления; институт множественности преступлений; институт соучастия в преступлении. Категория уголовной ответственности охватывает институт понятия и целей уголовной ответственности2; институт освобождения от уголовной ответственности; институт понятия и видов наказания; институт назначения наказания; институт освобождения от отбывания наказания3; институт конфискации имущества и правил ее назначения; институт принудительных мер медицинского характера и правил их назначения; институт судимости [14, с. 15-16]. Институты пределов действия уголовного закона и уголовной ответственности несовершеннолетних М.С. Жук не включает ни в одну из выделенных им центральных категорий отрасли, поэтому достаточно сложно понять, в каком соотношении они находятся.

Использование автором полисемантичного понятия «категория (центральная категория) отрасли» представляется недостаточно обоснованным, в том числе в качестве критерия деления институтов уголовного права на две составные части. Как известно, категория в философии (в наиболее приемлемом варианте для права вообще и уголовного права в частности) означает предельно общее понятие, выражающее наиболее существенные отношения действительности4. Вряд ли это приложимо к совокупности выделяемых М.С. Жуком институтов. В связи с этим, как нам представляется, в приведенном контексте словосочетание «категория отрасли» не имеет собственного содержания, выступает фигурой речи – и не более того. К тому же, центральные категории предполагают наличие периферийных или каких-то иных уголовно-правовых категорий, о которых автор не упоминает.

По мнению Ф.Р. Сундурова, систему уголовного права в целом определяют пять генеральных институтов: уголовный закон; преступление, обстоятельства, исключающие преступность дея- ния; наказание и освобождение от уголовной ответственности. Их содержание составляют нормы как общей, так и особенной частей [30, с. 33].

Несмотря на имеющиеся различия в количестве и видах уголовно-правовых институтов, авторы, как нам представляется, едины в главном: система уголовного права – это не набор и даже не простая совокупность уголовно-правовых норм, а система упорядоченных институтов, находящихся между собой в определенной взаимосвязи и взаимозависимости.

Обсуждение и заключение

Проведенное исследование подтвердило следующие выводы:

• -    Общая часть в уголовном праве в целом выполняет функцию аксиом. В связи с этим положения Особенной части имеют характер теорем;

• -    формирование Общей части уголовного права, ее обособление от Особенной его части есть закономерное развитие структуры уголовного права, проявление пандектного принципа построения кодифицированного уголовного законодательства;

• -    главное, что характеризует Общую часть уголовного права, – она представляет собой выражение специфики отрасли уголовного права;

• -    систему уголовного права следует рассматривать как систему упорядоченных институтов, находящихся между собой в определенной взаимосвязи и взаимозависимости;

• -    Общая часть уголовного права имеет ряд точек соприкосновения с его Особенной частью. Обобщенно их можно представить в следующем виде:

• 1)    нормы указанных частей уголовного права сформированы и применяются на основе единых принципов;

• 2)    нормы Общей части содержат условия реализации норм Особенной части (имеет место «правило скобок»; правовые установления общей части относятся ко всем нормам Особенной части, выполняя функцию их гипотезы);

• 3)    нормы Общей и Особенной частей, являясь структурными элементами единой системы, при-

• меняются одновременно; реализация нормы Осо- 4) указанные нормы направлены на реше-бенной части требует обращения к норме Общей ние единых задач, сформулированных в ст. 2 части и наоборот;                             УК РФ.