Конфликтовать и контролировать: к изучению практик политической борьбы оппозиции в РКП(б) в 1923-1924 годах

История Российской коммунистической партии в своих переломных моментах была истори ей острых политических противоречий и конфликтов . Один из таких конфликтов возник в 1923 г . между сторонниками большинства ЦК ( и « тройки » Политбюро ЦК – И . В . Сталина , Г . Е . Зиновьева и Л . Б . Каменева ) и недовольными его политикой во главе с Л . Д . Троцким , Е . А . Преображенским и Т . В . Сапроновым . Исход борьбы решался не только в « верхах » партии , но и в её « низах » – в форме общепартийной дискуссии о « внутрипартийной демократии » в печати и на собраниях с но ября 1923 г . по январь 1924 г . [ РКП ( б ): Внутрипартийная борьба … 2004]. Разумеется , не случайно , что как для непосредственных участников , так и для историков тех событий основными понятиями служили « конфликт » и « борьба », а для советской историографии данной проблематики , служив шей проводником взглядов партийного руководства , – понятие « борьба с троцкизмом » [ Вяткин , 1966; Исторический опыт …, 1975; Шмелев , 1984; и др .].

Конфликт предстает и как передняя сцена , и как закулисье внутрипартийной борьбы . Он пронизывает политические практики и технологии , заявляя о себе в индивидуальных тактиках и коллективных стратегиях . Но именно потому , что конфликт как понятие столь успешно обобщает множество сложных политических процессов , он заслуживает более пристального , конкретно исторического рассмотрения .

Социологи справедливо отделяют понятия « соперничество » и « конкуренция » (competition) от понятия « конфликт », определяемого как ситуация , в которой акторы реализуют « конфликтное поведение » в отношении друг друга для достижения противоположных , несовместимых целей . Та кое их поведение понимается как любое поведение всех сторон конфликта , которое способствует достижению цели или выражению « враждебности » [ Bartos, Wehr, 2002, p. 13, 22].

Современная историография внутрипартийной борьбы 1923–1924 гг . уделяет преимущест венное внимание « громким » конфликтам из мира « большой политики » или партийной верхушки . Например , конфликту вокруг редакции « Правды » в декабре 1923 г ., когда вследствие назначения помощника Сталина из редакции в знак протеста ушли сторонники Троцкого , или по поводу главы Политического управления Революционного военного совета республики В . А . Антонова - Овсеенко , которого фактически обвинили в использовании армии во « фракционных целях »². В . М . Кружинов , изучивший внутрипартийные конфликты на материалах Урала , справедливо поставил проблему « общественных “ низов ” в политическом конфликте » как « самостоятельную и одну из ведущих » [ Кружинов , 2000, с . 5]. Однако его исследование в целом представляет собой панорамный обзор без достаточного внимания к механике конфликтов на уровне « низов »³. Возможность изучения « столкновения на нижних этажах власти », так называемых « склок » провинциальной номенклату ры , успешно представлена В . В . Шабалиным [ Шабалин , 2013] и , в более широком контексте , Дж . А . Гетти [ Getty, 2013]. С . Пирани , для которого направление « история низов » служило идеологиче -

ским ориентиром , уделил оппозиции 1923–1924 гг . сравнительно небольшое внимание , так как в целом она , по мнению британского историка , была оторвана от рабочего класса [ Пирани , 2013, с . 304–335]. В соответствии с этим тезисом , во многом предзаданным , в тени остались рядовые оп позиционеры , в том числе из числа рабочих , и специфика их конфликтов . И . Халфин предпринял оригинальную попытку сократить разрыв в исследовании « верхов » и « низов » [ Halfin, 2007]. Его новаторское исследование феномена « демонизации оппозиции », в котором анализируется полити ческий язык дискуссий , при всех своих многочисленных достоинствах , имеет недостаток : оппози ционеры в нем рассматриваются как объект , а не субъект деятельности , которая предстает более « дискурсивной », чем « практической ».

Несмотря на всю важность анализа дискурса , важно обратиться к конкретным политическим практикам , иначе говоря , изучить не только то , что говорили оппозиционеры , но и то , что и как они делали в рамках конфликтного поведения , т . е . какие « конфликтные действия » [ Bartos, Wehr, 2002, p. 14] осуществляли в конкретных условиях . Выявление тактик конфликтного поведения оппози ционеров , их отношения к состоянию конфликта позволит пролить свет на политическую культуру большевиков , находящихся по обе стороны баррикад , а также определить границы возможного в политическом пространстве 1923–1924 гг .

Оппозиционная « конфликтность » предстает наиболее наглядной , если ее рассматривать в связи с деятельностью контрольных комиссий партии ( далее КК ). Образование КК в сентябре 1920 г . явилось следствием стремительного увеличения социальных , политических и культурных проти воречий внутри партии , разрешение которых стало задачей « не зависимого » от ЦК партии органа ⁴. На X съезде РКП ( б ) в марте 1921 г . эти конфликты нашли выражение в напряженной борьбе фрак ций , поглотившей всё внимание делегатов . Контрольная комиссия , хотя и получила к тому времени определение « Центральная », в целом не играла самостоятельной по отношению к ЦК политиче ской роли , а , наоборот , поддерживала его . Не удивительно , что отдельные прения по докладу о ра боте молодой Контрольной комиссии абсолютным большинством было принято не открывать [ Съезд 10- ый , 1963, с . 127]. Профиль нового органа был очерчен в опубликованном за день до на чала съезда обращении : « Центральная контрольная комиссия , призванная содействовать единству партии , призывает всех членов партии сплотиться вокруг принятых огромным , подавляющим большинством резолюций , положить на деле конец оформленным группировкам , ликвидировать все личные счеты , недоразумения и столкновения …» [ Там же , с . 839] В резолюции XI съезда о за дачах и целях КК уже более четко обозначены практико - политические аспекты : « На контрольные комиссии ложится серьезная и важная задача – предупреждения и борьбы со склоками и группи ровками » [ КПСС в резолюциях … , 1953, с . 638].

Первое время наряду с контрольными комиссиями продолжали существовать органы , имев шие корни еще в дореволюционном социалистическом движении : « партийные суды », « этические комиссии » и конфликтные подотделы при партийных комитетах . Но к концу 1921 г . все « кон фликтные дела » были отнесены к компетенции КК [ Краснов , 1973, с . 49]. Для разбора персональ ных дел коммунистов , имевших прежде всего политическое значение , в контрольных комиссиях была создана партийная коллегия ( партколлегия ).

Президиум Центральной контрольной комиссии осудил первые выступления Троцкого уже 15 октября. «Рабочая тройка» Президиума состояла из недругов оппозиционера – В. В. Куйбышева, Е. М. Ярославского и С. И. Гусева, и в целом абсолютное большинство членов ЦКК не поддерживали оппозицию [РКП(б)…, 2004, с. 178–180, 222]. Восьмого декабря 1923 г. председатель ЦКК Куйбышев был включен Зиновьевым, Каменевым и Сталиным в состав своей узкой фракционной группы. Таким образом, глава контролирующего органа являлся членом секретной фракции, а в числе пятидесяти ее рядовых членов, судя по всему, был всего один оппозиционер. Отношение оппозиционеров к ЦКК было противоречивым, но в целом скорее отрицательным, что в огромной степени определялось ее безоговорочной поддержкой «большинства ЦК»5. Троцкий, выступая на октябрьском пленуме ЦК, прямо заявил, что «тройка» превратила «ЦКК в орудие Секретариата ЦК в этой внутрипартийной борьбе» [РКП(б)…, 2004, с. 262]. Примечательно, однако, что призывы распустить контрольные комиссии раздавались нечасто, так как они, судя по всему, мыслились как простой придаток партийных комитетов, реформирование которых определялось как первостепенная задача. Как будет показано далее, попадание конфликта в сферу внимания КК, с одной стороны, свидетельствовало об объективной оценке его значимости, а с другой – являлось механизмом его институционализации.

Рассмотрим те эпизоды внутрипартийной борьбы , в которых наиболее полно отразилось конфликтное поведение оппозиционеров , за исключением « склок », имевших место в ходе внутри партийной борьбы ( на наш взгляд , в Астраханской , Симбирской , Новгородской и некоторых си бирских губерниях , а также в Коми АССР и других республиках СССР ). Важно отметить , что , хотя несогласные с « большинством ЦК » партийные работники могли увести за собой весомую часть партийных голосов , это не всегда говорило об их убежденности бороться до конца . Изучение внут рипартийной борьбы в партийной организации Перми , где оппозиция получила чуть меньше 50% голосов , позволило подтвердить итоговое заключение секретаря окружкома о том , что она была « довольно ручной оппозицией » [ Резник , 2011, с . 116].

Материалом для анализа послужили документы , отражавшие конфликтность на уровне « ме стных » парторганизаций , т . е . локализованных в районах или городах , соразмерных районам Моск вы и Петрограда . Это преимущественно стенограммы и протоколы партийных заседаний , в боль шей степени протоколы губернских , республиканских и Центральной контрольных комиссий ⁶.

Краснопресненский район Москвы , самый многочисленный и пролетарский по партийно классовому составу и потому самый политически значимый , был самой горячей точкой внутрипар тийного противостояния . В советской историографии укоренилось мнение о том , что в этой парт организации внутрипартийная борьба была « особенно ожесточенной » [Исторический опыт борь-бы КПСС..., 1975, с . 304]. Восьмого декабря 1923 г . там проходило совещание « партийного акти ва », т . е . членов комитета и авторитетных партийцев . Его участники могли прочесть в свежем номе ре газеты « Правда » статью И . Л . Шумской , в которой руководство райкома обвинялось в давлении на рядовых участников внутрипартийных дискуссий ⁷. Преображенский , делавший содоклад от оп позиции , искусно инструментализировал локальный конфликт для обоснования общей программы оппозиции : в нескольких предложениях он перешел от частностей , описанных в статье Шумской , к необходимости изменения внутрипартийного режима и , в частности , немедленного переизбрания виновных ⁸. Он подчеркнул , что групповые организаторы , подчинявшиеся райкому , должны иметь право выражать свое личное мнение и никто , включая секретаря райкома , не имеет права этому препятствовать , так как партия « переходит к новой жизни ». Высказывание привело к определенно му успеху ⁹. Образ врага « новой жизни » был персонифицирован в носителе власти , секретаре рай кома Г . Я . Беленьком , и такое противопоставление « низов » и « верхов » партии , безусловно , созда вало конфликтность .

Не удивительно , что секретарь райкома , прежде чем предоставить слово другим ораторам , попытался , по собственным словам , « документально показать насколько ложно то , что изложено Шумской ». Повинуясь логике эскалации конфликта , он дважды заявил , что передаст ее « дело » на прямую в ЦКК ( минуя , таким образом , уровень московской комиссии ). В ответ на просьбу Шум ской дать ей слово , Беленький ответил , что она уже « высказалась в печати », чем вызвал « шум и крики протеста » в зале . Шумская получила слово лишь после того , как Карл Радек , член ЦК , из вестный своим остроумием , кратко обосновал ее право на это . Виновница конфликта не пошла на уступки и , перед тем как высказаться по существу , указала на « угрозы , обвинения и махание кула ков по адресу демократии на таком широком собрании из уст тов . Беленького …» Секретарь райко ма еще раз настоял на том , что конфликт будет разрешаться « не здесь , а в другом месте », намекая на высший партийный суд ¹⁰. Настойчивое упоминание ЦКК привлекло внимание других участни ков собрания . Первый же выступивший в прениях , Яков Дробнис , подписавший « Заявление сорока шести », основной коллективный документ оппозиции , вернулся к больному вопросу : « То , что на писала тов . Шумская , не является праздной выдумкой . Можно , конечно , пугать тем , что передадут в ЦКК …» Хотя в подтверждение правоты Шумской оппозиционер привел пример дискуссии в соб ственной партийной организации , он не стал углублять конфликт и в отличие от Преображенского не называл конкретные имена ¹¹. Дробнис перевел внимание с района на партию в целом , и после дующие ораторы не уделяли много времени Шумской , хотя атмосфера собрания оставалась нака ленной .

Иллюстрацией прагматизма лидеров оппозиции стал конфликт, возникший в тот же день на другом важном мероприятии – партийной конференции Замоскворецкого района. Как и на Красной Пресне, там оппозиция не добилась поддержки. После принятия собранием резолюции в поддержку ЦК, из зала раздался голос некоего Кутузова, потонувший в сильном шуме, помешавшем засте- нографировать его слова. В тот же момент Преображенский заявил о несогласии с виновником конфликта12. Этот случай был приведен на Пленуме ЦКК 13 января 1924 г. как пример «безответственных выступлений» оппозиционеров13, но по понятным причинам не был упомянут тот факт, что границы допустимого были обозначены одним из лидеров оппозиции.

Говоря о взаимоотношениях оппозиции и контрольных комиссий , необходимо отметить , что в 1923–1924 гг . « партийный суд » отнюдь не обязательно прибегал к наказанию оппозиционеров . Судя по всему , конфликт с Шумской не дошел до партийного суда . Важно и то , что контрольные органы наказывали сторонников большинства ЦК , если те были чересчур ретивы . Например , в от ношении студента Института народного хозяйства С . И . Автономова 26 апреля 1924 г . МКК огра ничилась предупреждением , « что при малейшей склоке он останется вне рядов партии », и запретом « занимать ответственные партийные должности сроком на один год ». Подробности дела не извест ны , но такое решение было вызвано острым конфликтом , возникшим в парторганизации , где чис ленно доминировали сторонники оппозиции . Судя по всему , Автономов обратился ЦКК , которая в ходе опроса установила : « Склока возникла в период партдискуссии в связи с его резкими выступ лениями против оппозиционного большинства …» Ни политическая биография , ни тем более взгляды на дискуссионные вопросы 23- летнего коммуниста не могли вызывать нареканий , так что 15 сентября 1924 г . парттройка отменила постановление МКК и лишь указала « на нетактичность , допущенную им по отношению к парт . товарищам …» Преамбула постановления парттройки : « учитывая условия , создавшиеся в связи с партдискуссией в ячейке Института » – послужила фак тическим оправданием его « резких выступлений »¹⁴.

Представляется , что члены контрольных органов были заняты внутрипартийной борьбой в собственных парторганизациях вплоть до партийной конференции 16–18 января 1924 г ., которая окончательно поддержала большинство ЦК . Возможно , единственным конфликтом , по которому ЦКК вынесла демонстративное решение в ходе продолжавшихся дебатов , было « дело » председате ля Главвоенпрома СССР Г . С . Биткера . ЦКК сообщила о его исключении из партии в « Правде », отметив , что такое решение было принято еще 21 июня 1923 г ., но по ходатайству ЦК его дело не однократно пересматривали ¹⁵. В одной из советских монографий были воспроизведены обвинения , сводившиеся к тому , что на пленуме МК 14 декабря он « потребовал распустить партаппарат » и « разогнать секретарей парторганизаций », а также разгласил на уездной конференции « целый ряд важнейших секретных документов » [ Московские большевики … , 1969, с . 81]. Разумеется , подобные сведения требуют проверки , но Биткер , судя по всему , действительно давал поводы для критики в адрес оппозиции . « Биткер [ был ] ЦКК исключен из партии с достаточно веской мотивировкой … Я скромный провинциал , я не знаю , кто такой Биткер . Но неужели допустимо ставить его имя наряду с заслуженными и известными товарищами ?» – вопрошал оппозиционер И . Я . Врачев на январской партконференции [ Тринадцатая конференция …, 1924, с . 128]. Однако никто , кроме « провинциала », не обратился к делу Биткера . То , что за него не вступились , как за « заслуженного и известного то варища » Антонова - Овсеенко , означало , что нарушения « партийного права » были очевидны .

Вскоре после январской партконференции Московская контрольная комиссия интенсифици ровала разбор дел , появившихся в ходе дискуссии . Партколлегия МКК собралась уже в период траура по Ленину , 24 января , но первое дело , связанное с прошедшей дискуссией , появилось в по вестке дня 1 февраля . Это дело касалось конфликта в аппарате Центрального комитета . А . К . Ронис - Кантовский , большевик с 1915 г ., бывший секретарь Шифровального бюро ЦК , подал заявление в МКК , в котором обвинял Л . З . Мехлиса , помощника секретаря ЦК Сталина « в бестакт ном поведении ( удар в грудь и ругательство ) при споре партийного общественного характера ». Од нако дело приняло неожиданный оборот : партколлегия решила , что « нетактичное нетоварищеское отношение было допущено со стороны обоих , что и поставить [ им ] на вид . Утверждения т . Рониса о неправильном голосовании кандидатуры т . Невского и поведении Президиума собрания считать голословным и указать т . Ронису на его не партийное , а обывательское отношение к вопросу »¹⁶. В протоколе не разъясняется , о каком собрании шла речь , но « неправильное голосование » ( распро страненная форма конфликта , связанная с подсчетом голосов и т . п .) касалось В . И . Невского , в прошлом активного сторонника « Рабочей оппозиции ». Не повлияло ли на столь неоднозначное ре шение партийное суда то , что конфликт имел политический характер ¹⁷?

Следующий конфликт, рассмотренный партколлегией, был связан с А.В. Косаревым, будущим генеральным секретарем ЦК ВЛКСМ. Во время выборов членов МК комсомола Косарев зая- вил: «…позор Бауманской организации, которая выставляет такого кандидата». Как было отмечено в протоколе, он не имел для этого «никакого основания», за что партколлегия поставила ему «на вид его легкомысленный поступок…»18. Обращения оппозиционеров в партийный суд по конкретным конфликтам носили единичный характер. Лидеры же оппозиции предпочитали коллективные заявления по спорным политическим вопросам в ЦК, направляя их в ЦКК в копии.

Вскоре в повестках заседаний партийных судов все чаще оказывались дела оппозиционеров . Некоторые из них были относительно хорошо детализированы , что позволяет более пристально рассмотреть аспекты конфликтности .

Седьмого марта 1924 г . пленум партколлегии МКК заслушал « Дело тов . Мартынова и тов . Казарьянц ». Двадцатитрехлетний Дмитрий Иванович Мартынов вступил в партию в 1919 г ., по профессии он был школьный работник , являлся слушателем Высших курсов НКПС . Людвиг Соло монович Казарьянц , на год старше Мартынова и его « партийный » ровесник , бывший « подмастерь ем парикмахерского дела », обучался на рабфаке тех же курсов . Молодые коммунисты обвинялись в том , что нанесли И . И . Ходоровскому « необоснованное оскорбление , указав ему в письменной форме на его “ политическую непорядочность ”, выразившуюся в напечатании статьи “ На дискус сии ” ( Правда от 18- го декабря 1923 года …), где тов . Ходоровский делится впечатлениями о собра нии ячейки высших курсов НКПС ». Второе обвинение базировалось на том , что на « общем собра нии той же ячейки названные т . т . своими выступлениями дали слушателям самое … превратное представление о подлинной сущности нашей хозяйственной политики и путях внутрипартийного строительства , высказав мысль и настроения , нетерпимые в рядах партии »¹⁹. Далее в протоколе по пунктам и с цитатами пересказывалось содержание крамольной речи Мартынова ²⁰. Одно из сужде ний звучало особенно вызывающе даже для радикальных оппозиционеров : « принципом рабочей демократии » должно было стать « наше ( партийные массы ) дело постановлять , а дело ЦК исполнять и поменьше рассуждать ». По мнению одного из его товарищей по ячейке , Мартынов « органически неприемлет НЭПа » (!). Основанием для обвинения Казарьянца послужило относительно безобид ное высказывание : « Рабочий класс не верит нашей партии »²¹.

Оба оппозиционера утверждали , что Ходоровский « исказил » смысл их выступления с помо щью избирательного цитирования . Но уже перед партколлегией Казарьянц заявил , что « он высту пал как умел » и « допустил неудачные выражения , недопустимость которых он признает ». Марты нов же « ошибочности своих взглядов » не признал . Тогда Казарьянц в ответ на вопрос партколлегии сказал , что « он еще на дискуссии указал тов . Мартынову на резкость и недопустимость его выступ ления , а теперь после дискуссии считает подобного рода выступления не соответствующими линии РКП »²². « Партийный суд » прямо указывал на необходимость следовать новой политической линии , предполагавшей осуждение былой оппозиционности . Поэтому партколлегия МКК , учтя « полное признание » Казарьянцем своих ошибок , усмотрела в его выступлении « мелкобуржуазный уклон » лишь « отчасти » и ограничилась « указанием не недостаточную его выдержанность ». Мартынову же « за невыдержанность , ошибочность его взглядов и тенденциозность в выступлениях » объявили « строгий выговор с предупреждением , что повторный случай поставит его вне партии ». Парткол легия приняла это решение , учитывая молодость и прошлые « революционные заслуги » (« пребыва ние на фронтах ») студентов ²³.

Примечательно , что Мартынов не признал ошибочности своих несомненно оппозиционных взглядов , хотя к 7 марта уже было очевидна бессмысленность противостояния ²⁴. Для случая такого упорства в конфликтном поведении « строгий выговор с предупреждением » являлся мягким нака занием . Возможно . его можно объяснить тем , что ни Ходоровскому ( отвечавшему за начавшуюся « чистку » студенчества ), ни МКК не было выгодно превращать студента - оппозиционера в героиче скую жертву . Тем более , что с большой долей вероятности можно предположить смягчение наказа ния ЦКК .

В отличие от Москвы , в Петрограде лишь 3,6% членов парторганизации поддержали оппози цию . Однако она имела успех у партийной интеллигенции , в особенности учащейся : в институтах народного хозяйства , медицинском , лесном , рабфаке Петроградского государственного универси тета и особенно в Государственном институте медицинских знаний [ Иванов , 1973, с . 54]. Уже 3 ян варя 1924 г . пленум губернской КК отметил , исходя из доклада ее секретаря , « фракционно дезорганизаторские выступления целого ряда лиц …»²⁵.

Определенный заказ на расследование дел поступил 16 января от участников пленума Петро- градского райкома26. Но ГКК всерьез взялась за оппозиционеров лишь 11 апреля. В этот день состоялось пленарное заседание, что подчеркивало значимость стоявшего в повестке дня дела. В протоколе присутствует емкая формулировка: «Дело т. Степанова, по заявлению т.т. Харечко, Виктора, Александрова и Устинчика. Степанов указывает, что руководителем группы оппозиционеров был Харечко и активно принимали участие Александров и др., а теперь они, спасая свою шкуру перед чисткой, сваливают все на него, Степанова»27. Особенностью этого «дела т. Степанова» стало то, что перед партийным судом предстали оппозиционеры, переживавшие острый конфликт внутри своей группы.

Главные фигуранты дела – Николай Иванович Степанов , 1901 года рождения , рабочий - рабфаковец Петроградского ( с марта 1924 г . – Ленинградского ) государственного университета , заведующий библиотекой Василеостровского райкома , и Тарас Иванович Хоречко ( Харечко ), заве дующий рабфаком того же университета ²⁸. По каким - то причинам в документах ГКК не упомина лось , что подпись Хоречко стояла под « Заявлением сорока шести ». Можно предположить с высо кой долей уверенности , что он общался с оппозиционерами в Москве . Член партии с 1914 г ., Хо речко имел весомые заслуги : достаточно сказать , что до октября 1922 г . он был членом организаци онного бюро ЦК КП ( б ) Украины [ РКП ( б )…, 2004, с . 184, 445]. В целях политического « умиротво рения » он , как и большинство крупных членов фракции « Демократический централизм », был « пе реброшен » в РСФСР , хотя в отличие от товарищей оказался не в Москве , а в Петрограде .

По документам ГКК дело предстает неоднозначным и запутанным , но общая канва событий была следующей . Хоречко являлся лидером оппозиции в подчиненном ему рабфаке университета , где собрал вокруг себя группу единомышленников , в которую со временем вошел и Степанов . Они активно выступали на дискуссионных собраниях и распространяли « совершенно секретные доку менты ЦК ». После решений XIII партконференции рабфаковцы - оппозиционеры « продолжали вес ти свою работу , но уже в секретном порядке ». В середине февраля Хоречко « решил покончить со Степановым , подав на него заявление в ГКК », потому что поведение Степанова могло привести к провалу всей группы ²⁹. Таким образом , конфликт являлся многогранным : с одной стороны , оппо зиционеры выдали своего бывшего товарища политическим оппонентам , с другой стороны , они же и осудили нарушителя основ « партийного права ». Напрашивается предположение , что Хоречко не был готов идти на риск ради сохранения конспиративности своей группы . Однако вскоре Степанов подал заявление , которое дало основания исключить из партии самого Хоречко ³⁰. Дело начало при нимать скандальный оборот : Хоречко отказался сдать партийный билет до ответа на его апелляцию к ЦКК . Комментируя содержание этой апелляции в письме в ЦКК , секретарь ГКК подчеркнул , что та « содержит недвусмысленный намек на то , что антипартийные действия Степанова являются провокацией по отношению к нему с чьей - то стороны , в руках коих находится Степанов »³¹. По причинам , которые требуют отдельного изучения , несмотря на обвинение в « провокации », которое не могло не возмутить ленинградцев , ЦКК восстановила Хоречко в партии уже в июне 1924 г . [ Скоркин , 2011, с . 732].

В то же время ЦКК все более погружалась в разбор « оппозиционных » дел из других регио нов , большинство которых были апелляционными . Важно отметить , что в марте 1924 г . ЦКК разо слала циркуляр с грифом « Совершенно секретно », содержащий требование внимательного отно шения к коммунистам , которым грозит исключение из партии . В частности , указывалось , что те товарищи , которые не могли присутствовать при разборе дела и были недовольны решением , впра ве требовать повторного рассмотрения дела в их присутствии ³².

Десятого апреля 1924 г. в повестке заседания парттройки партколлегии ЦКК стояли дела оппозиционеров Симбирска33. Еще в отчете XI съезду РКП(б) в 1922 г. ЦКК отметила симбирскую парторганизацию в числе тех восьми, в которых «групповая борьба проявилась с наибольшей остротой» [Краснов, 1973, с. 50]. Несколько «склочников» были исключены из губкома, но взамен пришли не менее «проблематичные» большевики из Тулы. Один из них, крупный партработник П. П. Теплов, до февраля 1924 г. занимавший должность председателя симбирского губисполкома, предложил на рассмотрение сразу два вопроса. Во-первых, он был «снят совместно с Орловым из Симбирской организации Губкомом и ГКК в связи с оппозиционной платформой в дискуссии, как разлагающий организацию», поэтому в отношении последнего определения Теплов, видимо, и просил «отменить формулировку постановления». Во-вторых, ему была «поставлена на вид 23/XII-23 г. Симбирской ГКК неискренность, проявленная при разборе его заявления о распространении слу- хов, будто он не рабочий, и выразившаяся в старании оговорить т. Логайновича», в связи с чем Те-плов апеллировал к ЦКК, которая и отменила постановление губернской КК. Неприятная формулировка о «разложении» также была признана «неправильной» и была «отменена полностью». При этом «тройка» посчитала снятие с должностей «целесообразной мерой в целях разряжения создавшейся в организации нездоровой атмосферы»34. Судя по всему, Теплов не протестовал против этого решения, так как был переброшен из провинции в Москву, где получил должность главы правления треста «Русские самоцветы» [Скоркин, 2011, с. 718].

Гораздо более строго парттройка обошлась с Р . М . Азарх , которая как в партстаже , так и в социальном происхождении уступала Теплову . Интеллигентка , участница революционного движе ния с 1914 г ., большевичка с марта 1917 г ., Азарх была редактором симбирской газеты « Пролетар ский путь ». Азарх , как и Теплов , имела определенную историю конфликтного поведения . Протокол гласил : « Обвиняется в самохвальстве в изданной ею брошюре воспоминаний , участии в склоке в Симбирской организации и занятии ответственной должности после того , как ей 20/III-23 г . был объявлен ЦКК строгий выговор со снятием с ответственной работы за участие в склоке в Тульской организации . Пленумом П [ парт ] К [ оллегии ] ЦКК от 25/1-24 г . предложено рассмотреть вопрос о её партположении ». Список обвинений выглядел довольно внушительным , и над молодой коммуни сткой нависла угроза исключения из партии . Судя по всему , в ее защиту высказался Теплов , и парт - тройка ограничилась объявлением « строгого выговора с предупреждением за самохвальство и не коммунистические поступки » и снятием « с ответственной должности на 3 года »³⁵. Парттройка объ явила « выговор за партневыдержанность » и Ф . Ксенофонтову , 19- летнему студенту Коммунисти ческого университета , который , приехав на рождественские каникулы в Симбирск , в ходе партдис - куссии « допустил ряд бестактных выпадов против отдельных товарищей из местной организа - ции »³⁶. Парттройка разбирали « симбирские » дела и позже . Примечательно , что в тех случаях , когда формулировки обвинений не касались конфликтного поведения , парттройка могла полностью оп равдать оппозиционера . Как показывает один случай , даже « эсеровское » прошлое обвиняемого вкупе со скромными партстажем и заслугами не являлись отягчающим обстоятельством ³⁷.

Наоборот , открытые акты конфликтной деятельности могли привести к исключению из пар тии . Так , Уральской областной КК был исключен из партии как « чуждый элемент » Прокопий Ива нович Гаевский . Любопытно , что в числе обвинений было неподчинение откомандированию в ЦК в ноябре 1923 г .³⁸ Апелляция Гаевского к ЦКК не была удовлетворена , поскольку согласно прото колу все , кроме социального происхождения , было против исключенного . До вступления в партию большевиков в 1917 г . Гаевский был меньшевиком . Находясь на должности зампреда Челябинского окружного исполкома , он в январе 1924 г . опубликовал в местной газете статьи « Аппаратчики за работой » и « Перевертни », одни названия которых передают их обличительный пафос ³⁹. В Челя бинске оппозиция имела большинство , но при активной помощи членов Уралбюро ЦК и ЦК РКП ( б ) она начала терять сторонников . Это и вызвало реакцию Гаевского , назвавшего вчерашних единомышленников « перевертнями » [ Кружинов , 2000, с . 151–155]. Как и Хоречко , Гаевский был восстановлен в партии в том же году , переброшен на работу в Москву , где затем продолжил актив ную оппозиционную работу [ Скоркин , 2011, с . 552].

Ленинград, несмотря на скромную поддержку оппозиции, стал наряду с Москвой, Одессой и Пензой объектом второй после 1921 г. «чистки». Задуманная Оргбюро ЦК 20 марта и руководимая ЦКК как «проверка непролетарского состава» партии, т.е. ячеек студентов и служащих, она не должна была стать политической расправой над оппозиционерами, представители которой высказывались о необходимости «чистки» в ходе внутрипартийной борьбы. После рассмотрения апелляций было исключено из партии 5763 человека, или 2,6 % от проверенных [РКП(б)…, 1964, с. 841]. Однако на XIII съезде РКП(б), проходившем 24-31 марта 1924 г., Преображенский заявил, что «чистка» направлялась в «отношении организаций, которые в огромном большинстве как раз выносили оппозиционные резолюции». Бывших оппозиционеров, утверждал их недавний лидер, формально исключали «не за то, в чем они действительно виновны». Хотя Преображенский прямо не обвинял в этом руководство ЦК и ЦКК, он получил резкую отповедь [РКП(б)..., 1964, с. 193, 197–198, 223, 233–234 и др.]. Слабой стороной его выступления было отсутствие конкретных фактов. Троцкий вообще не затронул вопроса о «чистке» ни на съезде, ни после него. Более того, он счел необходимым устранить любые намеки на конфликт, направив в редакционную комиссию съезда просьбу исправить «очевидное недоразумение» в отчете, согласно которому во время заключи- тельной речи Зиновьева раздавались «какие-то протесты Троцкого с места»40. Лишь в сентябре 1924 г. он потребовал справедливого решения в отношении «дела» его личного секретаря М. С. Глазмана, покончившего жизнь самоубийством после несправедливого исключения из партии [«Атмосфера…», 2008, с. 161–163]. Но, если судить по документам проверочных и контрольных комиссий, этот случай был уникальным. Большинство исключенных восстанавливали в партии, а в отношении Шумской, которой угрожал партийным судом секретарь райкома, ограничились полу-издевательским предложением «пройти марксистский кружок»41.

Анализ поведения оппозиционеров в ситуации конфликта позволяет сделать вывод о том , что оппозиция была гетерогенна по составу , в частности , по степени радикализма . Большинство кон фликтов , в которых участвовали оппозиционеры или которые инициировали , являлись по термино логии социолога Льюиса Козера « реалистическими »: они возникали не как эмоциональные им пульсы и желание « разрядки », но как средства достижения определенного результата [ Козер , 2000, с . 71]. Конфликтные действия оппозиционеров имели границы : во время внутрипартийной дискус сии ареной для них служили партийные собрания , а после нее – заседания контрольных комиссий . Как показало « дело рабфаковцев », оппозиционеры , даже несмотря на свою « фракционность », чти ли основные устои партийного права – и в соответствии с ними апеллировали в контрольные орга ны . « Партийный суд », несмотря на его политическую поддержку ЦК РКП ( б ), в условиях борьбы с оппозицией мог осуществлять посредническую функцию ⁴².

Решение об окончательном исключении из партии принималось в редких случаях . Оппози ционеры могли быть осуждены контрольными комиссиями , но у них почти всегда оставался шанс на оправдание или смягчения приговора со стороны Центральной контрольной комиссии . Решение верховного « партийного суда » зависело не столько от степени оппозиционности , сколько от праг матизма в исправлении конфликтного поведения . Большинство заслуженных революционеров имели право на реабилитацию , полную или частичную , при условии формального признания ими правоты большинства партии . ЦКК положительно отвечало на апелляции исключенных , укрепляя « мир » внутри партии и повышая авторитет центральных партийных органов . Стороны были спо собны пойти на компромисс , особенно когда это касалось персональных дел . Несмотря на то что в отдельных случаях интегративная функция протеста не срабатывала , ситуация после дискуссии в большинстве партийных ячеек была спокойной . Мало кто хотел выглядеть противником « единства партии », под лозунгом которого происходил разгром оппозиции . Если принимать во внимание ско рое возобновление политической борьбы , то для большинства оппозиционеров формальное при знание поражения перед лицом « партийного суда » было прагматичным шагом . Но прохождение ими всех ритуалов и процедур обеспечило легитимность и значимость контрольных комиссий , а также легитимность внутрипартийного режима .