Конституция России и конституционализм XXI века: перспективы развития

Юбилей Конституции Российской Федерации – возможность обратиться к вопросам ее стабильности и неизменности, аспектам возможного реформирования, ее роли и назначению в жизни российского общества.

Являясь основным законом государства, принятым в довольно сложных политических условиях, Конституция РФ вызывала и продолжает вызывать большое количество споров, предложений о внесении изменений, об устранении ряда дефектов и несогласованностей – особенно широко эти вопросы обсуждаются в преддверии юбилейных дат.

Какова же ценность Конституции России сегодня для общества и государства, отдельного человека и гражданина?

Известно, что современные конституции независимо от особенностей различных государств не могут не закреплять присущих обществу ценностей, имеющих общее значение для всех социальных слоев и социальных групп. По сути, современные конституции воспринимают общечеловеческие ценности прошлого, поднимают их на новый уровень и формулируют новые приоритеты – приоритеты свободного общества, в котором созданы условия для человека с достойным жизненным уровнем.

Как отмечает С. А. Авакьян, любые обращения к ценности Конституции РФ 1993 года неизбежно упираются в два фактора: во-первых, в историю появления этой Конституции, во-вторых, в заложенные в ней идеи и решения [1, c. 11]. При этом, по его мнению, говоря о конституционных ценно- стях, нельзя не отметить, что «действующая Конституция РФ либо намеренно, либо по незнанию оплетается многими мифами о ее заслугах, о том, что она «впервые» что-то закрепила, первой открыла дорогу развитию новых общественных отношений», на самом деле это не совсем так [1, c. 11].

По мнению В. В. Невинского, и сегодня еще можно говорить о том, нужна или не нужна была новая конституция вообще; насколько демократичной была процедура разработки проекта конституции и ее принятия. Однако нельзя игнорировать то, что значительная часть социально активного населения того периода одобряла обновление российского конституционализма путем принятия новой конституции; новая конституция учла отчасти собственно российский исторический опыт и опыт конституционализма ряда зарубежных государств с развитой демократией, некоторые общепризнанные в мире стандарты обеспечения прав граждан и управления человеческим сообществом, как нельзя отвергать и тот очевидный факт, что Конституция РФ при всей своей уязвимости с точки зрения наличия некоторых недоговоренностей, противоречивости отдельных норм стала фактором стабилизации общества, нацеленности его на демократические преобразования, системообразующим фактором в развитии российского права [8, c. 73]. В. В. Невинский обращает внимание на то, что существенно изменилось и отношение к роли конституции в жизни отдельного человека, всего общества и соответственно в механизме правового регулирова- ния общественных отношений. Решающее значение для переосмысления этой роли имела происходившая в 1989–1993 гг. дискуссия по вопросу об обновлении системы общественных ценностей, форме придания им легитимных стратегических ориентиров развития российского общества и государства [8, c. 73].

Представляется, что основная идея и ценность Конституции РФ – это идея народовластия и народного суверенитета. Эта идея пронизывает конституционные положения и является отправной точкой возможных направлений конституционного и муниципального строительства, таких как совершенствования политической системы страны; дальнейшей институционализации политических партий и других общественных институтов; совершенствования системы разделения власти, недостатки которой заложены уже в тексте Конституции РФ; реформирования федеративного устройства; необходимости ликвидации противоречий и дефектов в Конституции РФ. При всех возможных преобразованиях в ходе конституционного строительства необходимо сохранить основные провозглашенные ценности, идеи Конституции РФ и в первую очередь – идею народовластия и народного суверенитета.

Признание Конституцией РФ человека, его прав и свобод высшей ценностью (ст. 2) определяет и основную ценность самой Конституции РФ. Эта высшая ценность является общей для всех субъектов конституционного права, она выполняет интегрирующую функцию, объединяя и направляя усилия всех участников конституционно-правовых отношений к достижению главной цели – созданию таких условий функционирования общества и государства, когда человек, его права и свободы действительно являются единственной «самоцелью» их деятельности и развития [4, c. 123–124]. Помимо названной Конституция РФ закрепляет и иные ценности – народовластие, демократию, правовое, социальное государство (ст. 1–3, 7, 15), которые вместе с высшей ценностью (ст. 2) лежат в основе конституционного закрепления целей, задач и функций Российского государства.

По мнению Е. А. Тихона, сущность государственно-правовой стратегии, направленной на достижение глобальных и долгосрочных целей и ценностей Российского государства, главной из которых выступают права и свободы человека и гражданина (ст. 2 Конституции РФ), заключается в решении вопро- сов теории и практики развития государства; в эффективном осуществлении правового статуса личности, в том числе в области правового обеспечения прав и свобод человека и гражданина; в совершенствовании деятельности органов власти. Она (государственно-правовая стратегия) выражается посредством деятельности реализующих ее субъектов (главы государства, парламента, правительства) и содержится в Основном законе государства, федеральных законах, в посланиях Президента РФ, а также его обращениях к народу, в концепциях и программах [10, c. 9].

Известно, что при общегражданском подходе национальный суверенитет отождествляется с государственным и народным суверенитетом, а понятие нации охватывает всех граждан государства вне зависимости от их национальной принадлежности, выступающих в данном случае как сограждане одной нации, создавшей государство. Как отмечается в литературе, отождествление национального суверенитета с народным суверенитетом характерно для развитых стран со сложившимся гражданским обществом [6, c. 15].

В рамках этнического подхода национальный суверенитет рассматривается как способность этноса к самоопределению, включая выбор формы политической организации государственного устройства. Следует согласиться с мнением, что данное видение национального суверенитета можно рассматривать как первую попытку осмысления природы верховной власти, так как наибольшую эффективность этническое понимание национального суверенитета имело в эпоху, предшествующую образованию государства, во времена, когда верховная власть действительно была субстратом этнического самосознания людей, а национальные общества можно было охарактеризовать как достаточно автономные системы. И хотя, как отмечается в литературе, государственный, народный и национальный суверенитет – это не всегда одно и то же, сегодня нельзя воспринимать их иначе, чем в синтезе, поскольку термин «национальная государственность» может и должен иметь общегражданский смысл, а понятия «нация», «народ» и «государство» в отношении суверенитета могут и должны стать синонимами [7, c. 3].

Полагаем в российских условиях вряд ли уместно использование термина «национальный» применительно к реализации интересов общества в русле отождествления понятий «нация» и «национальность».

Помимо собственно выбора категории «национальный» или «народный» суверенитет, необходимо отметить, что само понимание данных категорий меняется. Так, академики О. Т. Богомолов и А. Д. Некипелов указывают на причинно-следственную связь между процессом глобализации, с одной стороны, и нарастающим стремлением многих стран обеспечить в этих условиях свой суверенитет – с другой. По их мнению, «глобализация понижает эффективность макроэкономической политики государств, уменьшая способность национальных правительств собирать налоги и финансировать «государство благосостояния», контролировать инфляцию и валютный курс. Она приводит к значительной неустойчивости внутренних рынков, урезая конкурентные преимущества, национальных процентов. Обеспечение приемлемой прибыли в жесткой глобальной конкурентной среде достигается нередко ценой ухудшения экологических стандартов… Неудивительно, что обеспечение суверенитета своего государства приобретает для многих стран, особенно развивающихся, особое значение.

Следует согласиться с мнением В. А. За-тонского, полагающим, что России необходима такая система государственной власти, которая, не поступаясь принципами демократизма, продолжая совершенствовать, строить, развивать демократический политический режим, повышая в то же время степень способности эффективно контролировать ситуацию в стране, была бы в состоянии вести борьбу с террористической и иными опасностями, стимулировать хозяйственную и общественную инициативу граждан, укрепляя тем самым российскую государственность [5, c. 126].

Полагаем основное направление конституционной реформы – не просто провозглашение, но реальное гарантирование народовластия, в том числе через обеспечение общественного контроля. Как верно отмечает С. А. Авакьян, как-то так получилось, что в основном народовластие у нас свелось к выборам [2, c. 5]. Но стоит ли ограничиваться только такой формой? Каковы основания для контроля граждан за деятельностью государства и отдельных публично-властных субъектов? Ответ очевиден – такие основания содержит Конституция РФ, провозглашая народ единственным источником власти и носите- лем суверенитета. Аксиоматическое деление форм демократии на прямые и представительные зачастую приводит к их абсолютному отделению друг от друга. Однако, если мы ведем речь о том, что парламент помимо поименованных в Конституции РФ представительной и законодательной функции должен исполнять (и по факту исполняет) не упоминаемую в Конституции РФ контрольную функцию, почему следует лишать этой функции самих граждан? При этом граждане не могут быть ограничены теми формами контроля, которые санкционированы и закреплены государством. Деятельность общественных палат, общественных и экспертных советов, привлечение представителей общественности для участия в публичных слушаниях, иные формы контроля со стороны общества – безусловно, важны, однако зачастую они могут превратиться в квазиобщественные органы, стать «излишне огосударствленными». Одними из условий эффективного контроля со стороны граждан являются высокий уровень политической культуры, как самих граждан, так и публично-властных субъектов, готовность к совместной солидарной работе. Однако эти условия, скорее, благоприятный фон для действенного контроля, который может осуществляться только через механизм ответственности [9, c. 13]. Причем государство не имеет права исключать из механизма такой ответственности граждан, не вправе монополизировать эту сферу.

Очевидно, что одно из необходимых условий этого – установление конституционализма и гарантирование устойчивости конституционного развития. Последнее предполагает одновременно с Конституцией РФ наличие необходимой политической и конституционной культуры, гарантирование верховенства права посредством демократических институтов, формирование необходимой среды общественного согласия, плюрализма и толерантности, последовательное обеспечение общественного согласия.

Развитие конституционализма не может служить политической целесообразности, не может нарушать баланс разделения властей, приводить к нарушению конституционного равновесия, способствовать слиянию политических, административных и экономических сил. Конституционно-правовые процессы не могут ослабить гарантии защиты прав человека, ограничить их свободы, препятствовать развитию самоуправления. Понятия «права человека», «демократия» и «правовое государство» выступают как органическое триединство, и именно гарантирование этого – цель принятия либеральной, демократической конституционной доктрины, установления в стране конституционализма [3, c. 4].

В одной из своих статей в преддверии 20-летнего юбилея Конституции России профессор С. В. Авакьян, задаваясь вопросами реформирования Конституции РФ, приходит к выводу, к которому можно со всей ответственностью присоединиться: если власть прислушается к конструктивным призывам, она имеет все шансы достойно завершить 20-летие, оставить в прошлом просчеты и ошибки, учесть разумные предложения и создать прочный (и спокойный!) фундамент будущего нашей страны [2, c. 9].