Конверсионное заболевание женщин в Чечне: «эпидемия» индуцированных болезней или массовая истерия?

В России, переживающей «переходный период» в конце ХХ и в начале XXI вв., нeмaло людей, нe выдерживающих экономических и социальных «неудобств», страдают невротическими и психологическими «болезнями стресса». Им больше подвержены дети с еще нe окрепшими организмами и нe полностью сформировавшимися адаптационными структурами личности. Это может обусловливать у таких детей девиантное поведение, ведущее к правонарушениям (8; 21, 75-77). Однако это не носит мaссового, условно говоря, «эпидемического» характера (7). Массовидный характер детская пpe-ступность может приобретать при изоляции подростков в закрытых учреждениях разного типа и в пенитенциарных заведениях (19, 70-72).

Maссовоe девиантное поведение детей (преимущественно девочек) возникло из-за тяжелейшего «стресса жизни», поразившего большую часть нaceлeния в Чеченской Республике в 2005-2006 гг. Своевременные оргa-низационные и лечебно-профилактические мeроприя-тия предотвратили перерастание девиантного поведения в преступное.

Хронология конверсионной болезни в Чечне

Мы предлагаем хронологично рассмотреть и проанализировать происходившие в Чечне расстройства психики детей.

Эпидемически распространяющиеся психогeнии, когда всe новые и новые психически здоровые люди «заражаются» от уже страдающих душевным расстройством, казалось, остались в далеком прошлом. Известны массовые истерии Средневековья, когда тысячи людей, преимущественно женщин в разных странах Европы, впадали в болезненные состояния с эмоциональным и двигательным возбуждением (с криками, воплями, нe-удержимыми «танцами» и др.), с вегетативными pac-стройствами (с икотой, рвотой, удушьем и др.). Эта мac-совость и однотипность пугающей симптоматики истол- ковывалась церковниками как проявлeниe дьявольской власти над этими людьми. И вот в XXI в. мы стали свидетелями подобной массовой психической эпидемии (греч. – epi – над + demos – народ – нечто, распростершееся над народом, повальное заболевание) в декабре 2005 г. в Чеченской Республике.

То, что нe сразу был поставлен диагноз множеству заболевших там детей, что нe всe врачи с ним соглacи-лись, и, глaвноe, то, что послe, казалось бы, полного излечения начались рецидивы (повторные заболевания), еще в более тяжелой форме. Bce это заставило провести анализ этого заболевания с подробным изложением его распространения и течения.

Утром 16 декабря 2005 г. в Шелковском районе Чечни, в станице Староглазовской странная болезнь порази-лa четырех девочек-чеченок и двух молодых женщин. С утра в школе, a потом уже в больнице у них врeмя от времени возникали краткие приступы удушья, судороги

ужасе кричали.

ил всex, что это следствие нe-ли психотропного воздействия. венадцать заболевших учениц ны, работавшие в ней. У всех нeмeниe рук, ног, судорожные б, слабость и пугающие прись по несколько минут и повто-всей Чечне прокатился слух о

«поражении детей в станице Староглазовская либо боевыми отравляющими веществами, либо радиацией» (20), что подтверждали местные врачи.

Haпомним, что с 1994 г. в Чечне началась кровопролитная война: российские войска сражались с чеченскими «незаконными бандформированиями», a говоря попросту, с хорошо организованными из местных жителей партизанскими отрядами. В 2002 г. активные бои сменились множественными диверсионными действиями: подрывами мин нa дорогах, снайперскими убийствами, захватом заложников, отравлением земли и источников воды. К 2006 г. было спровоцировано самое страшное, что может быть у горцев, – мaссовaя кровная месть. Стали частыми исчезновения людей, взрывы домов, расстрелы и неизвестно кем обезображенные трупы. Накануне странного заболевания чеченских девочек по Чечне промчалось очередное пугающее сообщение: «В столице, в Грозном обнаружен мощный источник радиоактивного излучения, превышающий допустимый уровень в 58 тысяч раз» (25). За истекшее де- сятилетие Чечня превратилась из процветающей курортной республики в единый, сплоченный, больной социально-этнический организм, где обо всем, о любой угрозе и иных событиях мгновенно узнают, где все жители находятся в постоянном состоянии эмоционального перевозбуждения. Одни – под воздействием страха, другие – злобы, люди одержимы жаждой мести либо мучительной обязанностью мстить. При этом они упорно трудились, поддерживая свою жизнь.

К. А. Идрисов обследовал 1935 человек (508 семей), проживающих в Чечне, 69,5% из них были психотравмированы из-за боевых действий. В 31,2% случаев психотравм развился посттравматический стресс, от которого чаще и сильнее страдают женщины (9, 445-449).

По мнению чеченских психиатров и психологов, в разные периоды «чеченской войны» до 90,0% жителей республики были невротизированы и психопатизирова-ны (надеемся, эта цифра преувеличена). Мы назвали такое состояние «чеченским стрессом» . Наши многолетние исследования показали, что его главные проявления – это: а) отчаяние из-за длительных безысходных всеобщих несчастий; б) часто встречающееся острое горе, переживаемое из-за гибели близких, и неизбывная печаль о них; в) иссушающая душу и тело тоска из-за попранной чести горцев, из-за поруганной и разрушенной родины.

До сих пор не изучен и не понят феномен дети «чеченской войны». Они родились во время войны, росли, окруженные людьми, пережившими чеченский стресс. Они не знают спокойной, мирной, нормальной жизни. Невозможно представить их душевного состояния, когда среди них вдруг возникла эпидемия таинственной болезни с удушьем, судорогами, истерикой и состоянием ужаса.

Может показаться странным, что высококвалифицированные чеченские психологи и психиатры, а таких немало, учитывая психосоциальное напряжение Чечни, не обратили внимания на массовые истерические особенности болезни чеченских детей: характерные для истерического невроза симптомы и на то, что почти все заболевшие были девочки и женщины, что характерно именно для эпидемий истерии. Такой «невнимательности» чеченских специалистов есть объяснения. Последнее десятилетие с ужасами и героизмом гражданской войны обострило этническую гордость чеченцев, их чувствительность к престижности поступков, мнений, достойному и недостойному поведению в беде. Это представление о престижности распространялось на стойкость раненых и больных и на интерпретацию болезней. Поэтому хотя уже 21 декабря врачи сообщили, что отравленные дети бьются в истерике, тут же слово «истерика» было как непристойное отброшено, его не использовали потом в сообщениях; акцент ставился на «отравлении» как причине болезни детей.

Действительно, разве могут гордые горянки биться в истерике, как какие-то худосочные барышни? А вот быть зверски отравленными злобными врагами – это достойно! Социальная, национальная гордость – мощный фактор, формирующий и массовые процессы в обществе, и индивидуальные поступки. Особенно ярко это проявляется в этносах, переживающих общий стресс.

Эта защитная психологическая установка, видимо, стала основной причиной ошибочного диагностирования массовой болезни чеченских детей в декабре 2005 г.

Но вернемся к ее эпидемическому распространению в Чечне. За двое суток после первых сообщений об «отравлении» детей заболевание распространилось на ближайшие селения. Школы, где были заболевшие, временно закрыли и взяли по охрану милиции. Местное телевидение показывало конвульсии и крики детей. На Интернет-сайте незаконных чеченских сепаратистов появилось шокирующее сообщение, что якобы «причиной отравления детей в Шелковском районе являются радиация, целенаправленно распространяемая российскими властями с целью ликвидации чеченского генофонда… и преднамеренные экологические загрязнения… с помощью специальных приборов для массового поражения детей в местах их скопления, особенно в образовательных учреждениях» (20).

Несмотря на то что никаких следов отравляющих веществ и радиации не обнаружено ни в школах, ни в селах, ни вокруг них, все же 20 декабря заболевшие с симптомами все той же странной болезни были уже в разных отдаленных селах Чечни: болели 43 девочки, 6 женщин и только один мальчик.

Вот как описывает болезнь своих дочерей А. Асха-бова: «Во время школьной линейки первой упала Динара. Ей стало плохо, она потеряла сознание. По словам Динары, она почувствовала запах, напоминающий “Белизну” (бытовой отбеливатель). Появилось удушье. Затем то же самое произошло с моей дочерью Заретой. После этого дочь стала реагировать буквально на все запахи. Обострение происходит от дезодорантов, духов, т. е. любых вещей, имеющих резкие запахи. Реагируют даже на цвет таблеток, как будто чувствуют состав этого лекарства. В короткие промежутки времени состояние все время меняется. Приступы начинаются неожиданно. Зарета начинает бредить, потом наступает удушье, боли в суставах, в животе, конвульсивное состояние, как у эпилептиков. Временами появляется отрыжка подобно выделению газов. С момента заболевания, пока ее в больницу не доставили, Зарета не могла ничего проглотить. Все застревало в горле, даже вода. Теперь уже есть изменения, дочь начала понемножку кушать» (25).

О заболевании детей в Чечне регулярно сообщали все средства массовой информации России. Президент В. В. Путин заявил: «Если чеченское правительство считает, что республике нужна дополнительная помощь со стороны Москвы по поводу массового отравления и с невыясненными обстоятельствами болезни детей, мы сделаем все, что от нас зависит… только нужно быстрее понять причину того, что там происходит» (20).

21 декабря вечером, когда количество больных было 70 человек, главный санитарный врач России Г. Онищенко сообщил, что причины массового отравления чеченских детей пока не выявлены (18).

Первые сообщения о странной болезни девочек наталкивали на мысль о массовой истерии (11, 2). 21 декабря нам удалось указать на это корреспондентке всероссийской газеты «Труд» С. Сухой. В тот же день это было сообщено Главному санитарному врачу России

Г. Онищенко, а 22 декабря он доложил Президенту. Однако, будучи санитарным врачом, Г. Онищенко неточно сформулировал диагноз заболевания чеченских детей как «псевдоастматический синдром психогенной природы, или массовая социогенная болезнь» (25). Известно, что псевдоастматический синдром не бывает массовым, а истерический невроз может быть массовым у больших групп людей, долгое время подверженных психотравмам.

Заметить, что в настоящее время некоторыми психиатрами пересматриваются представления о сущности неврозов, меняются толкования этого вида расстройств. В связи с чем нет определенности наименований неврозов, в частности, их истерических форм. Часть из них утверждают, что неврозы могут быть только у сложившихся, взрослых лиц, а у детей не может быть истерии. Однако в экстремальных, длительных условиях происходит достаточно быстрое, раннее взросление, иногда с формированием травмированной личности. В связи с этим сейчас не преодолены затруднения в выборе терминов, обозначающих те или иные невротические расстройства. Мы будем использовать принятую в российской патопсихологии (и психиатрии) традиционную терминологию.

В те дни по Чечне разнесся слух, что якобы создано специальное оружие, которое поражает только женский организм (24). Уже на следующие сутки, несмотря на прогнозы спада заболеваемости, количество больных стало расти быстрее, чем в предыдущие дни (4). Главный нарколог Чеченской Республики М. Дальсаев, не отвергая отравление как первопричину детских заболеваний, отметил психогенный характер массового распространения болезни. Он потребовал: «Ситуация “утрясется”, когда перестанут нагнетать обстановку средства массовой информации и демонстрировать состояние детей на телеэкранах» (17). В тот же день, 22 декабря, отвергая главенствующую до того версию об «отравлении» детей, главный врач детской клинической больницы С. Алимхаджиев после консультаций с психиатрами заявил корреспонденту газеты «Известия», что у детей «массовое психическое расстройство»: «У нас лежат 19 детей, и все вне приступа они совершенно здоровы... Приступы повторяются через 2-3 часа. Мы беседовали с многими психиатрами России, и все склоняются к тому, что это массовое явление, связанное с ожиданием каких-то страшных событий. У детей тяжелая психологическая травма от военных действий. Пока рядом с ними находятся родители и психологи, все в порядке. Но если у кого-то начинается приступ, его подхватывают и остальные» (20). В сообщении детского врача названы причины эпидемии – «военные действия, невротизировав-шие детей», и описан процесс психологической индукции, конверсирующий истерические приступы. М. Даль-саев поддержал его, сформулировав диагноз: «Псевдо-астматический синдром психогенной природы или массовая социогенная болезнь» (3).

Возглавивший прибывшую в г. Грозный медицинскую комиссию психиатр З. Кекелидзе, конечно, видел неполноту приведенного выше диагноза. Но как опытный врач и талантливый психолог, знающий особеннос- ти северокавказской ментальности, он понимал, что не надо упоминать слова «массовая истерия» и «истерический невроз», так как это будет травмировать этническую гордость чеченцев, имеющих обыденное, осуждающее мнение об «истерии», «истерике». Чтобы точно сформулировать диагноз массового заболевания детей в Чечне, он заменил термин «истерический синдром», предложенный нами, на выражение «конверсионный синдром», также используемый для обозначения истерической формы невроза.

Истерия относится к психическим конверсионным болезням ( от лат . konversion – переворот, подмена), при которых происходит как бы замена одних симптомов, прямо вызванных заболеванием, другими, не связанными с болезнью, но наиболее адаптивными, защитными, т. е. «полезными» для человека в сложившейся экстремальной ситуации. Так, у первых заболевших школьниц была обида на несправедливость, но они знали, что протест бесполезен, а у предрасположенных к истерии других девочек мог начаться протестный истерический припадок с удушьем, судорогами, воплями и вегетативным кризом. Первые заболевшие «заражали» (индуцировали) других детей, страдающих долгие годы от психотравм.

Внешние манифестированные проявления (симптомы) истерии, как указывалось выше, чаще случаются у женщин и тем более у девочек. Ученые обнаружили значительные гендерные различия посттравматического стресса у детей: «В отличие от мальчиков, последствия психологической травматизации у девочек охватывают не только соматическую сферу, но и более широкие эмоционально-личностные структуры» (6, 120-143).

Мужчины страдают истерией «скрытно», у них симптомы не демонстративны и переживаются «внутри», конечно, травмируя психику.

Особенности психологического состояния больных девочек и их душевный настрой характеризует один случай. Известный по всей Чечне исполнитель патриотических песен Ваха Умархаджиев организовал концерт в детской больнице, чтобы подбодрить «отравленных». Их реакция при первых же песнях была неожиданной: девочки кричали, рыдали, возмущались певцом, у некоторых возобновились припадки удушья. Они прогнали Ваху: «Уходи! Нам не нужны твои песни». Концерт был сорван (16, 4). Почему случилось такое? Потому что шлягеры Умархаджиева очень стеничны и агрессивны, их боевой ритм и страсть исполнения призывают к борьбе, возвращают слушателей в опасность. Такое пение восстанавливает у чеченских мужчин поколебленное за 15 лет войны этническое представление о себе как о победителях. Однако агрессивный, будоражащий душу настрой песен оказался неприемлемым, нетерпимым для психики девочек. Тем более что женская душа (психика) во многом антагонистична мужским идеалам, несущим в себя ярость сражений и самоотверженность побед. Услышав песни Умархаджиева, дети, начинающие выздоравливать, вновь оказались среди психотравмирующих звуков войны и бурно отвергли бравурную агрессию.

Итак, окончательный диагноз массового заболевания чеченских детей: «Конверсионный судорожный синдром» (25). З. Кекелидзе отметил массовый эпидемичес- кий характер болезни: «У пострадавших зафиксирован эффект психологического заражения. Это когда одному человеку плохо, то передаются другим сначала обморочные состояния, затем судороги». Он особо подчеркнул, что нужно разработать концепцию психологической и социальной реабилитации всего населения республики.

Неизвестна причина, спровоцировавшая припадки у четырех девочек, заболевших первыми 16 декабря 2005 г. Вряд ли можно достоверно ее узнать. Возможно, был прав С. Алимхаджанов: «…психогенный фактор мог лишь спровоцировать рост заболеваемости, но не стать первопричиной. Заболевание детей явилось следствием воздействия неизвестных веществ, но ежечасный рост числа заболевших уже являлся психогенной реакцией, вызванной страхом заболеть. В мировой практике подобные случаи известны» (4). Менее яркие и не столь многочисленные заболевания, как в Чечне, были в Армении во время землетрясения в г. Спитак в 1989 г., в Америке во время природных и техногенных катастроф в 20012002 гг., в Швеции, где беженцы пережили стресс.

Возможна и другая причина психогенной эпидемии в Чечне. Любая, казалось бы, незначительная психотравма (обида, ссора, плохая отметка, порицание учительницы и др.), тем более семейная трагедия из-за терроризма – все они могли спровоцировать истерические припадки у чеченских детей, с их постоянно травмируемой психикой. «Психогенные расстройства нередко развиваются под действием только повторных психотравмирующих событий, – писал признанный авторитет психиатрии В. Я. Гиндикин с соавторами, – этот феномен был обозначен А. Д. Сперанским как “второй удар” и в дальнейшем подчеркивался многими авторами (В. А. Гиляровский, 1946; и др.) как важный фактор в развитии психогений. Повторная травма расценивалась как капля, переполняющая чашу, даже если сама по себе она была незначительной. При повторных психогенных травмах первая из них подготавливала почву для возникновения реактивных состояний» (5, 48).

Средневековые массовые конверсионные болезни

Насколько правомерно сравнение массовой истерии детей в Чечне с эпидемиями истерий в средневековой Европе.

Описанию средневековых эпидемий демономании и истерических припадков у женщин, вовлеченных в эти эпидемии, посвящено литературы (1; 14). Чтобы приблизить читателя к представлению о таких явлениях, приведем описание одного события в капитальном труде Чарльза Мак-Кая, изданном более 150 лет тому назад. «Редкостный случай повального страха перед ведовством произошел в 1639 г. в Лилле. Набожная, но не совсем психически нормальная дама Антуанетт Буриньон открыла в этом городе школу для девочек. Однажды, войдя в классную комнату, она вообразила, что видит большое количество черных ангелочков, витающих над головами детей. Не на шутку встревоженная, она рассказала об этом ученицам и велела им остерегаться дьявола, чьи бесы парят над ними. Глупая женщина повторяла эту историю изо дня в день, и сатана с его слугами стали единственной темой для разговоров не только меж- ду девочками, но и между ними и учителями. Вскоре одна из учениц сбежала из школы. Когда ее вернули обратно и допросили, она сказала, что не убегала, а была унесена дьяволом, и что она – ведьма с тех пор, как ей исполнилось семь лет. Услышав это заявление, некоторые другие школьницы стали корчиться в судорогах, а придя в себя, признались, что они тоже ведьмы. В конце концов, все они, в количестве пятидесяти… сделали коллективное признание в ведовстве и поведали, что посещают … сборища демонов, летают по воздуху на по-мелах, лакомятся плотью младенцев и могут проползать через замочные скважины.

Жителей Лилля эти разоблачения поразили. Духовенство поспешило начать расследование; многие священники открыто заявили, что все это дело не стоит выеденного яйца, – многие, но не большинство, которое энергично настаивало на том, что признания детей имеют законную силу и что нужно сжечь их всех как ведьм в назидание другим. Несчастные родители со слезами на глазах умоляли следователей-капуцинов сохранить жизнь их юным чадам и настойчиво утверждали, что те – не ведьмы, а жертвы ведовства. Это мнение в конечном счете и одержало верх. Антуанетт Буриньон, вбившая детям в головы абсурдные и опасные мысли, была обвинена в ведовстве и допрошена следственной комиссией. Обстоятельства дела представлялись настолько неблагоприятными для нее, что она решила не дожидаться повторного допроса. Изменив, насколько это было в ее силах, внешность, она поспешно убралась из Лилля, избежав преследования. Останься она в городе еще на четыре часа, ее сожгли бы по приговору суда как ведьму и еретичку. Остается надеяться, что она, независимо от дальнейшего местопребывания, осознала всю опасность вторжения в неокрепшие детские души и что ей больше никогда не доверяли работу с детьми» (15; 22).

Известный исследователь истерии профессор А. М. Свядощ, опираясь на учение В. М. Бехтерева (2), высказывался против распространенной оценки средневековых демономанических эпидемий как массовой истерии: «При истерии больные скорее могли бы отправить на костер инквизиции ненавистных им лиц, обвинив их в колдовстве, чем попасть самим. Утверждение некоторых авторов, что среди примерно 9 миллионов сожженных на кострах инквизиции большинство составляли больные истерией, является, по нашему мнению, явно ошибочным» (23, 167). Ученый прав, не все казненные были истериками, возводившими на себя напраслину, будто они слуги дьявола. Многие были сожжены, повешены, колесованы в результате обвинений мстительными врагами, завистливыми соседями и психопатами. Тогда массы легко поддавались повальному ужасу перед кознями дьявола, ведьм и колдунов, насылающих чуму и неурожаи, и требовали наказания всех подозреваемых в колдовстве; и их поддерживала в этом церковь. В те времена была известна поговорка: «Свирепость какого льва, какого тигра сравнится с неправедной яростью набожных?» (15, 650; 22).

Женская предрасположенность к массовой истерии

Но почему огромное большинство казненных по приговорам инквизиторов были женщины? Почему многие женщины сами оговаривали себя? Чтобы ответить, надо напомнить, что из-за частых войн, эпидемий, голода и большой смертности детей, дорогих сердцу матери, из-за особенностей культурного, политического, демографического развития общества во времена Средневековья во многих странах Европы жизнь женщины была трудной и поэтому становилась причиной массовых женских неврозов. Естественно, форма истерических припадков соответствовала «моде» того времени и прежде всего «моде» на пристрастие к борьбе с дьяволом. Одни истерички и психопаты истово искали и убивали колдунов и ведьм. Другие представляли перед всеми свою одержимость дьяволом как причину трудной жизни.

Таким странным был феминизм Средневековья с имитацией особого, исключительно женского права на сношения с дьяволом, на волшебно-ведьминскую сущность женщины. Борясь с мистическим феминизмом, их живьем сжигали на кострах. Были ли они истеричками? Разве могла быть «полезной и желательной» смерть в мучениях? Могла, ведь истерическая жажда признания себя людьми как значимой личности делало костер «полезной» для этого сценой. Потребность в драматичной нетривиальности жизни превращала казнь в событие, кажущееся истерику «желательным». Чужая боль, мучения других казнимых не будили сопереживания у истерических натур, собственная боль, пока ее нет, отторгалась как то, чего не может случиться. И, только попав в пыточные камеры, несчастные понимали весь ужас случившегося, но было поздно: их отказ от прежних признаний истолковывался судьями как козни дьявола.

Итак, во-первых, в демономанических эпидемиях женская истерия занимала значимую часть. Во-вторых, индуцирование, «заражение» демономанией легче происходит среди невротиков. Яркая, влекущая эмоциональность ведьм индуцировала еще и многих здоровых женщин. Таким образом, массовые измененные психические состояния можно расценивать как эпидемии истерии, в распространении которых психическое индуцирование, прежде всего невротиков, имеет главенствующую роль.

Трудности дифференциальной диагностики конверсионных заболеваний

Но вернемся к приступам «странной болезни» чеченских детей и спросим: «Почему возникают удушье, судороги, отрыжка, обморок, страх и др. Обломки, фрагменты каких защитных действий в них проявляются? Какой смысл в этих, казалось бы, бессмысленных действиях?» Обморок – это пассивная оборонительная реакция, «тотальный уход» от неизвестной или неодолимой опасности. Страх – эмоциональное сопровождение обороны и бегства от угрозы. Отрыжка может быть фрагментом рвоты – защитного выбрасывания съеденных ядовитых продуктов или токсических метаболитов. Но есть ли оборонительное предназначение в судорогах и удушье? Судорожное движение ног и рук (в Средневековье их называли «пляской святого Витта») – это элемент не-сложившихся (рассыпавшихся) оборонительных движений руками и «бега от врага». Краткие приступы удушья могут быть судорожно задержанными рыданиями, т. е. тоже реакцией, зовом на помощь при отчаяния. Итак, во всех проявлениях истерических припадков у чеченских детей видны фрагменты защитно-оборонительных действий.

Конечно, психогенная эпидемия в Чечне в декабре 2005 г. лишь отчасти сопоставима с массовыми психозами Средневековья. В Чечне она стала возможной и даже неизбежной из-за общей психотравматизации населения «чеченской войной» и ее последствиями.

Надо учитывать еще один фактор, способствующий превращению одиночных истерических приступов в массовые «заражения» этим заболеванием. За годы войны у чеченцев возник гендерный кризис, из-за которого патриархальная роль мужчин была поколеблена. Мы неоднократно публиковали результаты наших исследований этого феномена в Чечне как социальной болезни (12; 13, 345-361). Гендерный кризис нарушал роль мужчин, как победителей любого врага, любого несчастья. Из-за этого женщины-чеченки как бы «всплывали» на роли защитниц, «отбивающих» у солдат своих мужчин во время «зачисток», а женщины, оставшиеся без мужчин, матриархально управляли хозяйством, становились неформальными лидерами в местных органах власти. Чеченские врачи и психологи не смогли противостоять такому «матриархату» – печальному следствию войны, не смели отбросить яростно отстаиваемую женщинами-матерями не подтверждаемую, но «почетную» версию «отравления» детей как причину таинственной болезни.

Врачи, лечившие «истерию» в Чечне, оказались перед дилеммой. С одной стороны, надо было избавить заболевших людей от частых психотравм, «обыденных» в этом регионе, т. е. вывезти их для лечения в спокойной обстановке. С другой стороны, лечение в благополучных условиях и особенно повышенное внимание там журналистов удовлетворяли так называемые рентные потребности, свойственные больным истерией. Xоро-шо известно, что это не вполне осознаваемые ими претензии на льготы, субсидии, пособия, пенсии и т. д., т. е. на «ренту», обусловленную болезнью. Если идти «на поводу» у рентных тенденций, это ведет к рецидиву истерии и к формированию невротической личности. Действительно, у детей, возвратившихся в Чечню после санаторного лечения, возникали рецидивы болезни. Не желая этого, их провоцировали матери. Объединившись в «комиссии» и «комитеты», некоторые из них настаивали на том, что их дети «отравлены» и требовали дальнейших расследований и финансовой помощи Чеченской Республике.

Потому в соответствии с важнейшей закономерностью рентных конверсионных (истерических) болезней их рецидивы были тяжелее, мучительнее, чем первичные невротические расстройства: «Некоторые дети, проходившие реабилитацию в санаториях, в Ставропольском районе, чувствуют себя гораздо хуже. Теперь, как рассказывали родители пострадавших, во время приступов у детей из носа течет кровь, чего не было раньше. У тех, кто не проходил лечения в Ставрополе, подобные явления не наблюдаются» (20). Врачебные наблюдения подтверждали, что рецидивы протекают тяжелее. При этом основную причину возобновления болезни врачи и пси- хологи видели в нагнетании панических страхов средствами массовой информации.

Здесь мы еще раз напомним, что конверсионный синдром, с его рентными тенденциями, формируется в основном подсознательно. Страдающие люди, тем более дети, не понимают, полностью не осознают того, как их подспудные желания формируют симптомы болезни.

Этапность конверсионных, индуцированных расстройств

При массовых рецидивах конверсионного синдрома проявляется еще одна его закономерность. Будто для поддержки первых заболевших «выступает», начинает болеть с той же симптоматикой «второй эшелон». В Чечне уже в начале 2006 г. «второй волной» заболевших стали в большинстве взрослые женщины: 23 февраля с симптомами «отравления неизвестным веществом» в больницу доставлены 6 учительниц, уборщица и 4 ученицы школы станицы Старо-Щедринская (11). Заметим упорство, с которым причины таинственной болезни СМИ продолжали называть отравлением, и то, что оно случилось в ритуальный день борьбы за независимость Чечни. Этот же день был праздничным днем Российской армии, воевавшей с чеченскими повстанцами.

Однако конверсионное (истерическое) заболевание, формируемое глубинами сознания, у женщин, болевших «второй волной», побуждается стремлением поддержать несчастных, раньше заболевших детей. И термин «рентная болезнь» – условное выражение, не усматривающее стремления к материальной выгоде заболевших. «Пусть на нас обратят внимание, чтобы хоть чуть-чуть улучшить нашу трагическую жизнь», – вот что лежит в подсознании страдающих массовым конверсионным синдромом в Чечне.

Таким образом, распространяющаяся истерия стала лишь очевидной вершиной айсберга массовой невротизации населения после трагических лет войны, террора, разрухи и безнадежности.

Обратим внимание на то, что эпидемиям предшествуют краткие, локальные «вспышки» этого невротического заболевания. Оно бывает слабо, неярко выражено и охватывает немногих людей. Если не обращать должного внимания на такие «предтечи» эпидемий истерии, то ее вспышки с каждым разом будут вовлекать все большие массы людей, все ярче страдающих. Такими предтечами в Чечне в сентябре 2005 г. были заболевания школьниц в станице Старо-Щедринской. Но там не обратили особого внимания на приступы, расценив их как некие банальные отравления. Массовый истерический феномен «затаился» и более массово и ярко проявился в декабре того же года в нескольких станицах. Надо сказать, что декабрьский рецидив, подробно описанный выше, следует оценивать как очередную предтечу большой эпидемии конверсионных (истерических) заболеваний. Если бы он не был диагностирован и не приняли бы должных мер для его купирования, то эпидемия истерии захватила бы весь регион, перебрасываясь в соседние.

В заключение рассмотрим этапы, динамику эпидемически распространяющихся индуцированных расстройств.

• 1.    Главным условием их распространения является то, что длится (месяцы, годы) эмоционально напряжен-

• ная обстановка, невротизирующая население. Ее причиной может быть социально-политическая, военная, экономическая или религиозная ситуация.

• 2.    На ее фоне локальное возникает эмоциональное, моральное и когнитивное напряжение (слухи, «поиски врагов» и т. п.).

• 3.    Это приводит к разделению властных и силовых групп общества, имеющих разные цели и методы удержания власти. Они оказываются в противостоящих лагерях, что еще более усиливает накал эмоционального напряжения в регионе.

• 4.    Из невротизированного населения выдвигаются активные истерики и психопаты (мужчины и женщины), стимулирующие (индуцирующие) массы на «решительные» действия. Одновременно немало пассивно фруст-рирующих невротиков «затаиваются», «уходят» от участия в социальных инициативах под лозунгом. Это не спасает их от невротического развития личности.

• 5.    Наиболее слабые и ущемленные стрессом люди оказываются в состоянии запредельного, в начале скрытого эмоционального перенапряжения. Терпеливо-спокойные, они не подозревают, на какие бурные протесты способны.

• 6.    Далее любой эмоциональный стимул, малозначимый в спокойной жизни (ссора, обида, грубое слово или необычное происшествие), может стать толчком, запускающим общественный взрыв, охватывающий массы.

• 7.    В таких ситуациях женщинам свойственны истерические (конверсионные) припадки, мужчины склонны к бунтам, «бессмысленным и беспощадным».

• 8.    В них, в первую очередь, индуктивно вовлекаются истерики, затем авантюрные личности, потом прагматики в надежде получить свой «навар» от общественного кипения.

• 9.    Еще до локальных взрывов (а тем более когда они начнутся) ими, их людской мощью пытаются воспользоваться политики, «общественники» и силовые структуры всех мастей.

• 10.    Если не купировать локальные вспышки истерии интенсивными медицинскими и административными мероприятиями, возможна обширная эпидемия конверсионных заболеваний.

Кратко о купировании конверсионных расстройств

Можно рекомендовать при массовых проявлениях (приступах) конверсионного (истерического) синдрома:

• –    медикам хорошо известно, что истерические приступы успешно прекращаются (купируются) несколькими шлепками по щекам. Не сильными, но обидными. Xотя такой медицинский способ был невозможен по законам адата (обычаям) горцев, да и тактильно-шоковое воздействие не всегда бывает успешным;

• –    при первых приступах удушья, судорог и других сидящего человека наклонить вперед (чтобы произошел полный выдох) и мягко прикрыть ему рот и нос (пока он активно не воспротивится этому). Гиперкапния, т. е. накопление углекислоты в организме больного, купирует приступ;

• –    у горцев издавна практиковался еще один способ прекращения истерии. Уважаемый немолодой чеченец должен войти в больничную палату и решительно пристыдить больных истерией: «Расходитесь по домам, больше не ведите себя так недостойно».

Имеются и медико-административные предписания: – не следует акцентировать внимание истероидных больных на «исключительности», «опасности» и «престижности» их заболевания;

• –    оградить их от представителей СМИ, ссылаясь на врачебную тайну;

• –    нужна психотерапия и разъяснительная, просветительская работа с родными и близкими;

• –    поездки в престижные санатории могут усилить рентные тенденции больных.

Без общего психологического, культурологического, социально-политического и экономического оздоровления всего населения региона невозможно предотвратить рецидивы массовых конверсионных заболеваний. Только своевременное диагностирование и массовое лечение купируют эпидемически индуцируемое конверсионное заболевание (истерию). Для предотвращения таких эпидемий необходимо психологическое, экономическое, политическое оздоровление региона.