Костяные изделия развитого и позднего бронзового века с поселения Жарково-3 (Степной Алтай)

Поселение Жарково-3 расположено в центральной части Кулундинской степи в среднем течении Кулунды, на территории Баевского района Алтайского края. Памятник обнаружен в 2004 г. и изучался авторами в 2005–2010 гг. Раскопами общей площадью более 1 000 кв. м исследованы зольник, ряд ям и три сооружения. Полученные материалы датируют поселение периодом развитого и позднего бронзового века по региональной хронологии (XV–VIII вв. до н. э.).

На этапе раскопок удалось проследить планиграфические и стратиграфические особенности слоев и отдельных объектов, а последующий анализ керамики позволил соотнести их с конкретным периодом существования памятника. Это дало возможность рассмотреть иные категории находок, в частности костяные изделия, с привязкой к определенному хронологическому периоду и культурной традиции.

Методика исследования

Изучение изделий базировалось на комплексном анализе, в разных вариантах применявшемся отечественными и зарубежными исследователями (см. [Campana, 1989; Бородовский, 1997; Vitezović, 2016] и др.). Основу подхода составляет экспериментально-трасологический метод, разработанный и апробированный С. А. Семеновым [1957] для костяных предметов из археологических комплексов разных эпох. Также используется технологическая классификация костяных изделий, предложенная А. П. Бородовским [1997] и развитая в работах В. Б. Панковского [Pankowski, 2017]. Трасологические наблюдения и фиксация следов выполнялись с помощью микроскопа МБС-10 с установленной фотонасадкой.

Анализ и интерпретация материалов

В общей сложности изучаемая коллекция состоит из 93 предметов. В выборку включены целые вещи и идентифицированные по типу изделия фрагменты, заготовки.

Комплекс развитого бронзового века. Соотносится с андроновской (федоровской) археологической культурой. Представлен тупиками из челюстей КРС и их заготовками (14 экз.), модифицированным астрагалом МРС, костяным ножом, роговой заготовкой.

Комплекс культур позднего бронзового века. Вычленяются более ранний саргаринско-алексеевский комплекс (пять тупиков из челюсти КРС и один из челюсти лошади, два кочедыка, струг из ребра), комплекс саргаринско-донгальского времени (тупик из челюсти лошади, наконечник дротика, струг, модифицированный астрагал) и наиболее поздний комплекс донгало-ирменского времени (тупик из челюсти КРС, фрагмент конька, проколка). Целый ряд предметов можно связывать с позднебронзовым временем, но без уточнения этапа: 18 тупиков из челюсти КРС, пять тупиков из челюсти лошади, пять заготовок / отходов производства тупиков, восемь стругов, два игольника, два шпателя, по одному экземпляру – проколка, астрагал, скребок из лопатки МРС, тупик из челюсти МРС, заготовка струга или шпателя. Помимо вышеперечисленного 12 артефактов относятся к нестратифицированным объектам или не имеют точного шифра.

Индустрия развитого бронзового века . В связи со слабой изученностью продукции косторезного дела андроновской культуры на Алтае, набор из 17 предметов существенно дополняет имеющиеся сведения.

Основой коллекции являются тупики, изготовленные из ветвей нижней челюсти КРС. Для изготовления орудий использовались как левые (6 экз.), так и правые (7 экз.) ветви челюсти. При этом минимум в пяти случаях выполнено «зеркальное» оформление правых тупиков «под левые» (рис. 1, 1 , 5 ). Аналогичная ситуация выявлена на поселении позднего бронзового века Кент в Центральном Казахстане [Усачук, Варфоломеев, 2013, с. 221]. Суть такого технологического приема в том, что для тупиков из правых половин челюстей делается больший вырез не внутренней (медиальной), а внешней (латеральной) части заготовки. В итоге конструктивно они не слишком отличаются от левых. Это, вероятно, обусловлено особенностями удерживания орудия в руках или закрепления в станке, а также рациональным использованием сырья.

Тупики с поселения Жарково-3 обладают рядом примечательных технологических модификаций, обнаруженных только на орудиях, связываемых с андроновским слоем. Во-первых, на большей их части срезан и с помощью ножа выровнен челюстной угол и вся торцевая часть (рис. 1, 1, 5). Во-вторых, на месте челюстного угла двух предметов имеется прямоугольный вырез (рис. 1, 2, 7). В-третьих, в районе челюстного угла встречаются просверленные отверстия (рис. 1, 2, 6). Оформленные таким образом орудия известны на памятниках Центрального Казахстана [Кадырбаев, Курманкулов, 1992, рис. 127–128; Усачук, Варфоломеев, 2013, рис. 1] и степного Алтая [Удодов, 1994, рис. 60, 1, 2]. Исследователи предполагают, что модификации в виде отверстий использовались для выравнивания плетеных вере- вок и кожаных ремней [Сергєєва, 2011, с. 78; Кадырбаев, Курманкулов, 1992, с. 164–165]. Однако при таком использовании отверстия подвергались бы сильному изнашивающему воздействию, чего мы не наблюдаем на имеющемся материале. Представляется, что здесь мы можем иметь дело с элементами жесткого крепления тупика в примитивном станке. Возможно, той же цели служили и торцевые вырезы.

Рис. 1. Комплекс костяных орудий развитого бронзового века с поселения Жарково-3: 1–3 , 5–7 – тупики; 4 – костяной нож

Fig. 1. The complex of bone tools of the Middle Bronze Age from the settlement Zharkovo-3: 1–3 , 5–7 – “tupik” (blunt knife for kneading skins); 4 – bone knife

Тупики могли использоваться как для размягчения и растягивания шкур и ремней, так и для удаления волосяного покрова. Но независимо от функции кинематика работы близка, а отличия наблюдаются в характере и топографии следов [Olsen, 2001, р. 197]. Для размягчения куски кожи или ремешки с усилием и интенсивностью неоднократно протягивали через дугообразный рабочий край тупика [Зайберт, 1993, с. 195–196]. Нередко можно встретить расхождения между определением тупиков как орудий для мездрения и размягчения кожи. В нашем случае весомым аргументом в пользу последнего варианта выступает форма рабочего края. Для основной массы тупиков Жарково-3 характерны крайне высокая степень износа, заполированность контактных с обрабатываемым материалом участков, в связи с чем они сильно затуплены. Поэтому как размягчители шкур такие орудия могли использоваться очень продолжительное время, поскольку острота рабочего края для них не была значимой и постоянная заточка не требовалась [Christidou, Legrand, 2005, р. 392].

Один артефакт, исходя из его морфологических признаков, определен нами как костяной нож (рис. 1, 4 ). Форма изделия напоминает очертания металлических ножей. Однако на лезвии были зафиксированы лишь технологические следы, а видоизменения от процесса какого-либо использования / ношения не выявлены. Поэтому перечень возможных сфер употребления мог быть крайне широк (резание шкур, волокон веревок, чистка рыбы и т. д.). Не исключено, что это еще одно орудие кожевенного производства. Похожие предметы известны в ирменских памятниках [Молодин, 1985, с. 127].

К андроновскому комплексу относится один шлифованный астрагал МРС. Таранные кости являлись ценным сырьем в различные исторические периоды и часто встречаются в комплексах всех периодов эпохи бронзы. Возможные функциональные назначения такой категории предметов рассмотрены нами ниже при описании комплекса поздней бронзы.

В целом все достоверно идентифицированные по функциональному назначению предметы андроновского комплекса относятся к орудиям кожевенного дела.

Индустрия позднего бронзового века . Представлена 64 предметами.

Орудия кожевенного дела. Так же, как и для развитой бронзы, характерно преобладание тупиков (32 экз.). Отмечается сырьевое разнообразие данной категории изделий: из челюсти КРС – 24 экз. (рис. 2, 6 , 7 ); лошади – 7 экз. (рис. 2, 13 ); МРС – 1 экз. (рис. 2, 8 ). Для орудий из нижней челюсти КРС сторона ветви была определена только для 12 изделий (семь – из левых половин, пять – из правых). Как и в случае с тупиками андроновской культуры, восемь орудий из челюстей КРС имеют «зеркальное» оформление. Для тупика из челюсти МРС использована правая ветвь в естественной форме без предварительной обработки. Сторона ветви для изделий из челюсти лошади определена в одном случае (левая ветвь). Для алтайских степей тупики из нижней челюсти лошади являются более ранним вариантом и известны уже в материалах эпохи энеолита [Кирюшин, Гайдученко, 2016, с. 36–38, рис. 7, 1 ], что практически синхронно появлению изделий этого типа в Центральном Казахстане [Olsen, 2001]. Тупики из челюстей КРС, по нашим наблюдениями, в регионе появляются лишь в андронов-ское время.

Особый интерес в контексте изучения технологии изготовления тупиков имеет фрагмент заготовки с отпечатком бронзового топора (рис. 2, 14 ). По характеру профиля и заломов краев хорошо реконструируется форма орудия – лезвие шириной около 5 см с оформленными полукругом краями.

Тупик из челюсти МРС с сохраненной зубной системой и характерным износом, распространяющимся по телу челюсти и зубам (рис. 2, 8 ), впервые найден на территории региона. Г. Ф. Коробкова считает, что такие орудия были вариацией стругов из ребер, имеющих зубчатый рабочий край, и использовались в том числе для удаления мездры [Коробкова, 2001, с. 195]. Аналогичные орудия из челюстей КРС трактовались преимущественно как серпы для жатвы травы [Бородовский, 1989, с. 60]. В материалах развитого – позднего бронзового века Восточной Европы встречаются тупики с зубами (в том числе из челюстей МРС), применявшиеся именно для размягчения шкур [Choyke, Schibler, 2007, р. 59–61, fig. 15, 20, 21]. Для рассматриваемого предмета мы придерживаемся этой же интерпретации.

Для изготовления скребка была использована правая лопатка МРС, оформленная косой обрезкой крыла кости и удалением лопаточного гребня (рис. 2, 12 ). Находки скребков из лопаток редки для памятников бронзового века. Исключением является поселение раннего бронзового века Березовая Лука, где выявлено значительное количество фрагментов и целых орудий данного типа [Кирюшин и др., 2011, с. 56]. Такие орудия мы склонны считать скребками для обработки шкур. Аналогичным образом Г. Ф. Коробкова определяла орудия Джей-туна [Коробкова, 1960, с. 127]. Подтверждают такое назначение и исследования материалов бронзового века Восточной Европы [Choyke, Bartosiewicz, 2005, р. 136, fig. 6].

Рис. 2 . Комплекс костяных предметов позднего бронзового века с поселения Жарково-3:

1 – фрагмент конька; 2 , 3 – модифицированные астрагалы; 4 – игольник; 5 , 15 – кочедыки; 6 , 7 , 13 – фрагменты тупиков; 8 – тупик; 9 – наконечник дротика; 10 – шпатель; 11 – фрагмент струга; 12 – скребок; 14 – заготовка тупика с отпечатком бронзового топора

Fig. 2. The complex of bone tools of the Late Bronze Age from the settlement Zharkovo-3:

1 – a fragment of a bone skate; 2 , 3 - modified astragalus; 4 – a needler; 5 , 15 – weaving tools; 6 , 7 , 13 – fragments of blunt knives for kneading skins; 8 – “tupik”; 9 – arrowhead; 10 – a spatula; 11 – a fragment of a rib scraper; 12 – a scraper; 14 – a blank of «tupik» with an imprint of a bronze axe

Струги из ребер достаточно распространены как в комплексах бронзового века, так и в более ранних памятниках. Для изготовления стругов использовались плоские в сечение ребра крупного скота (КРС, лошадь). Орудия с Жарково-3 имеют оформленный подрезкой рабочий край, который несколько скруглялся в процессе работы (рис. 2, 11 ). Струги использовались, в отличие от тупиков, в активной позиции в таких операциях, как удаление мездры, мягчение шкур, сгонка волос [Килейников, 2009, с. 107–108]. Не имеющие следов абразивного воздействия орудия, очевидно, не использовались для сгонки волос. Существенно и то, что, как и в материалах поселения Кент, струги несут следы гораздо менее интенсивного, вероятно, эпизодического использования [Усачук, Варфоломеев, 2013, с. 221].

Две имеющиеся в коллекции проколки различны по своей морфологии. Одна из них изготовлена на заостренном ножом обломке трубчатой кости. Вторая – из грифельной кости лошади с головкой кости, оформленной в виде навершия.

Из трубчатых костей (предположительно, МРС), сохранивших исходную форму, были изготовлены два костяных игольника (рис. 2, 4 ). Единственной технологической операцией здесь является обрезка эпифизов при вырезке трубки. Игольники выполняли функцию футляров, защищавших небольшие и хрупкие (возможно, костяные) иглы от поломок или потери. При этом подобные исследуемым экземплярам игольники, вероятно, использовались вместе с полоской кожи, продетой через костяную трубку, в которую вонзались иглы [Saliari, Draganits, 2013, р. 186–187, fig. 8].

К орудиям гончарного производства относятся два ребра, не имеющие следов обработки, которые были определены нами как шпатели по керамике. Оба орудия имеют четко локализованную зону яркой заполировки и линейных следов, направленных вдоль длинной оси орудия (рис. 2, 10 ). Вероятно, они использовались эпизодически, ввиду чего более интенсивный износ просто не сформировался. Показателен и сам характер износа на подобных орудиях. Исследователями отмечается тусклость заполировки, не проникающей глубоко в микрорельеф, а также ее расположение в виде пятен [Илюшина и др., 2019, с. 28]. Аналогичные следы воздействия присутствуют на рассматриваемых предметах, но в менее развитом состоянии. Подобные костяные шпатели использовались для моделирования формы сосуда, выравнивания его поверхности, удаления с нее излишков сырья [Mărgărit, 2015, р. 2]. В последнее время и астрагалы всё чаще интерпретируются как орудия полировки керамических сосудов [Meier, 2013, р. 170; Mărgărit, 2015, р. 2, 7–8]. Характер поверхности значительной части обнаруженных астрагалов не исключает такую гипотезу (рис. 2, 3 ).

Орудия плетения. К группе отнесены два предмета, имеющие разнонаправленные следы, покрывающие рабочий край вместе со слабой заполировкой (рис. 2, 15 ). Наиболее интенсивно в обоих случаях изношена зона в 2–2,5 см от края, но слабые следы распространяются выше по оси орудия. Морфология орудий различна. В одном случае это скошенный, напоминающий крюк, рабочий край (рис. 2, 15 ). В другом – прямой. При этом важно отметить, что рабочий край не заострен (рис. 2, 5 ).

Охотничье вооружение. К данной группе относится фрагмент наконечника дротика (рис. 2, 9 ). Использование в качестве сырья трубчатой кости определило его подтреугольную форму со слегка округлой внешней стороной. Такое сечение изменяется лишь около уплощенного кончика черешка. Приемы, использовавшиеся при обработке, не ясны. В эпоху поздней бронзы костяные черешковые наконечники дротиков получили широкое распространение на территории Евразии. При этом аналогии жарковскому дротику в степном и лесостепном Алтае неизвестны.

Транспортные средства. Категория представлена фрагментом конька из пястной кости лошади (рис. 2, 1). В головке кости имеется просверленное отверстие диаметром 0,7 мм. В процессе изготовления применялись резание и строгание, с помощью чего были подготовлены нижняя (рабочая) и верхняя площадки (дорсальная и волярная стенки пясти), а также, предположительно, полировка. Раннее нами высказывалось предположение об использовании данного предмета в кожевенном деле [Вальков, Федорук, 2017], что во многом аргумен- тировалось выводами С. А. Семенова [1957]. Хотя мы признаем возможность различного использования типологически сходных предметов, но склонны пересмотреть назначение жар-ковского конька в пользу изделия для катания по льду. Причиной этому стала переоценка нами полирующих свойств льда и особенностей кинематики движения костяных коньков при катании. Обоснование такого назначения к настоящему времени базируется на огромном массиве этнографических и экспериментально-трасологических данных (см. [MacGregor, 1976; Kuchelmann, Zidarov, 2005; Choyke, Bartosiewicz, 2005] и др.). Впрочем, это не отменяет прошлых наблюдений относительно мягкого неабразивного воздействия, возможно возникшего как результат полировки кожей, поскольку могла производиться намеренная (технологическая) заполировка с целью уменьшения трения во время катания [Панковський, 2007, с. 237].

Обнаруженный фрагмент конька относится к выделенному В. Б. Панковским «садчиков-скому» типу, который можно соотносить в основном с древностями бегазы-дандыбаевского круга [Панковский, 2006, с. 76, 79].

Предметы игры / культа. К этой группе можно отнести астрагал с вырезанным крестом (рис. 2, 2 ). В пользу этого свидетельствует слабое оформление шлифовкой сторон астрагала, отсутствие выраженного рабочего края. Обращает на себя внимание и предмет с небольшим просверленным отверстием, который, возможно, подвешивался в виде амулета (рис. 2, 3 ). Однако подвешиваться для удобства во время использования могло и орудие. Данный предмет имеет уплощенные шлифовкой латеральную и медиальную стороны, но следы на них однозначно интерпретировать не удалось.

Таким образом, индустрия позднего бронзового века представлена на памятнике не только большим количеством предметов, но и значительным разнообразием типов. Сближает две индустрии преобладание орудий кожевенного дела и, главным образом, тупиков. Однако технологические схемы последних для позднего бронзового века менее вариативны, что, очевидно, свидетельствует о выработке некоего стандарта производства таких орудий.

Заключение

В материалах поселения Жарково-3 мы встречаем различные стратегии использования костяного сырья. В процессе изготовления большинства предметов выборки целиком или частично сохраняется природная форма кости (тупики, лощила, струги, кочедыки, скребок, конек и др.). Такой подход указывает на стремление максимально использовать естественные морфологические характеристики костного сырья при минимальных временных затратах [Панковский, Фидельский, 2018, с. 158]. Этим же объясняется характерное для памятников бронзового века Алтая малое количество отходов косторезного производства и брака. Но это не свидетельствует о примитивизме изделий, их изготовление требовало знаний особенностей сырья и технологических схем изготовления предметов. При этом процесс носил подсобный по отношению к другим домашним промыслам характер. Стоит обозначить и то, что технологические схемы производства таких изделий, как тупики или коньки, были широко распространенными, а одним из очагов активного использования этих орудий был Центральный и Восточный Казахстан, население которого в эпоху развитой – поздней бронзы неоспоримо оказывало культурное влияние на степной Алтай.

Полученные данные указывают, что предметы из кости были представлены в различных сферах жизни населения Жарково-3. Впрочем, если функциональная интерпретация одних категорий не вызывает сомнений, то для других возникают сложности. Наиболее дискуссионным является вопрос о назначении астрагалов, для которых непросто разграничивать следы обработки и утилизации, а также ввиду полифункциональности предметов в древних культурах.

В исследованной коллекции костяных предметов явно преобладают орудия кожевенного дела. Такая ситуация типична для памятников эпохи бронзы степного и лесостепного пояса

Евразии. Мы разделяем точку зрения, что в этот исторический период косторезное и кожевенное дело могли строго не разделяться [Панковский, 2000]. В связи с этим производство костяных орудий носило эпизодический характер и выполнялось мастером-кожевенником по мере необходимости. На это указывают и обнаруженные на поселении предметы, изготовление которых не требует серьезных косторезных навыков.