Красный флаг над мятежным Кронштадтом: отражение протестного настроения крестьянства

П ри политическом отделе Б-алтийского флота имелось так называемое бюро жалоб, где скапливались материалы, поступавшие преимущественно от рядовых матросов и красноармейцев, служивших в частях, приданных флоту. За период с 20 октября 1920 г. до конца февраля 1921 г. было выявлено в общей сложности 211 жалоб и заявлений, преимущественно личных, сравнительно редко коллективных. Лишь в 6 документах такого рода (что составляет менее 3% от общего числа) были обнаружены претензии на собственное положение жалобщика (или жалобщиков): о недостатке пайка, о недовольстве службой. Б-ольше всего жаловались на произвол продразверстки – об этом в прямой или косвенной форме говорилось в 156 документах.

Восстание в Кронштадте возникло стихийно и вовлекло в свой водоворот почти все население и гарнизон крепости. Р-езолюция с изложением требований мятежных матросов была принята 28 февраля 1921 г. моряками судовых команд линкоров «Петропавловск» и «Севастополь» – крупнейших кораблей всего Б-алтийского флота. Утром 1 марта требования команд двух линкоров поддержало собрание корабельных команд 1-й и 2-й бригад. Итоговая резолюция была утверждена на общем гарнизонном собрании (митинге) кронштадтцев на Якорной площади днем 1 марта.

Главное крестьянское пожелание, выраженное в резолюции, по сути, являлось призывом к советскому правительству соблюдать обещания, провозглашенные в октябре 1917 г.: дать полное право крестьянам на землю, не используя наемный труд. Характерно, что основная часть программных требований непосредственно касалась крестьянства.

АЛЕшКИН

Петр

Федорович – к. ист. н., секретарь правления Союза писателей России

В Обращении к железнодорожникам Кронштадтский ревком дополнил указанные выше требования следующими положениями: избирательное право для всех, равное для крестьян и рабочих; отмена смертной казни; закрытие всех Ч-К (оставить лишь уголовную милицию и суды); демобилизация армии (в деревне нужны рабочие руки – задержка в демобилизации вызовет недосев и голод в городах); роспуск трудовой армии как нового вида закрепощения рабочего и крестьянина в работе; свобода передвижений по железным дорогам и водным путям всех граждан; право организации непосредственного товарообмена между рабочими и крестьянами.

Власть в Кронштадте без единого выстрела перешла в руки временного революционного комитета матросов, красноармейцев и рабочих Кронштадта, образованного 2 марта 1921 г. на деле- гатском собрании из 5 человек (4 марта состав ВР-К увеличился до 15 человек). Р-евком взял на себя подготовку выборов в Совет путем тайного голосования. В частях и подразделениях выбирались ревтройки.

2 марта ревком обратился к населению и гарнизону Кронштадта, в котором предлагалось приступить к «мирной работе по переустройству Советского строя». ВР-К настаивал, чтобы не было пролито ни единой капли крови. Выборы в новый Совет, по замыслу ревкома, должны были продемонстрировать представительство трудящихся. Собственную задачу члены ревкома видели в создании условий для справедливых выборов в Совет.

Восставший Кронштадт поднял красное знамя «третьей революции трудящихся». Идейная установка кронштадтского ревкома выражалась в лозунгах: «Власть Советам, а не партиям!», «Да здравствует третья революция!», «Долой партийный гнет!», «Да здравствует власть рабочих и крестьян!», «Да здравствуют свободно избранные Советы!». Мятежный ревком позиционировал себя в качестве защитника советского строя.

Накануне восстания значительную часть судовых команд составляли коммунисты. На линкоре «Петропавловск» накануне мятежа число коммунистов достигло 203 человек – в партии состоял почти каждый шестой член экипажа корабля (23 октября 1920 г. решением ЦК Р-КП(б) более 700 старослужащих моряков-коммунистов были возвращены на Б-алтийский флот; к началу мятежа от 80 до 90% членов Р-КП в Кронштадте составляли вступившие в партию в период «партийных недель»).

Ч-ленам Р-КП было разрешено создать свой руководящий орган. 2 марта было организовано Временное бюро кронштадтской организации Р-КП в составе Я. Ильина, Ф. Первушина и А-. Кабанова. В опубликованном в Известиях ревкома воззвании 4 марта 1921 г. Временное бюро призвало коммунистов Кронштадта к сотрудничеству с ревкомом: оставаться на своих местах и не препятствовать мероприятиям ВР-К. Признавалась необходимость перевыборов Совета с участием в них коммунистов. Временное бюро опровергало слухи о расстреле коммунистов и подготовке коммунистами вооруженного выступления в Кронштадте.

На линкоре «Севастополь» ни один коммунист не был арестован матросами. 4 марта Кронштадтский ревком в газете «Известия» сделал специальное сообщение с опровержением слухов о насилии в отношении арестованных коммунистов. Временное бюро организации коммунистов получило возможность лично ознакомиться с условиями содержания коммунистов. А-рестованным коммунистам разрешалось выпускать стенгазету.

Лишь 16 марта 1921 г., накануне решающего штурма мятежного Кронштадта, ревком решил отправить советскому правительству ультиматум: в случае непре-кращения стрельбы по городу и мирному населению будут приняты «крайние меры к заложникам-коммунистам». В этот же день в ревкоме обсуждался вопрос о расстреле группы коммунистов, – инициатива исходила от коменданта следственной тюрьмы Шустова. Р-евком отклонил это предложение, разрешив право расстрела лишь при попытке к побегу.

Уроки мятежного Кронштадта заставили Л. Троцкого позднее, в 1927 г., вывести политическую формулу «сползания к Кронштадту». В «Кронштадской форме Термидора путем захвата военной механики», по его определению, состояла «дьявольская хитрость истории». В чем суть конструкта Троцкого? Троцкого насторожило участие в восстании многих матросов-коммунистов. Вместе с беспартийными, по оценке Троцкого, они «сдвинули власть с классовой зарубки». Кронштадтская форма «Термидора» – военное восстание. Но при определенных условиях появляется опасность мирно сползти к Термидору. Е-сли кронштадтцы, партийные и беспартийные, под лозунгом Советов и во имя Советов спускались к буржуазному режиму, то, по Троцкому, можно сползти на термидорианские позиции даже со знаменем коммунизма в руках1.

Кронштадтское восстание под красным флагом не было белогвардейским мятежом, как утверждалось в советской легенде. Создателем идеологического мифа стал председатель Р-еввоенсовета Советской Р-еспублики Л. Троцкий. В интервью для иностранной печати Троцкий обвинил в подготовке крон- штадского восстания контрреволюционные центры за границей. Несмотря на указание высшего советского руководства и на все предпринимавшиеся усилия, расследование чекистов не установило следов подготовки со стороны какой-либо контрреволюционной организации внутри крепости или шпионов А-нтанты.

Среди членов ревкома не было ни одного бывшего офицера. В его состав входили в основном специалисты флота с большой практикой, включая более трети (6 человек из 15) представителей команд линкоров «Петропавловск» и «Севастополь».

Легенда Троцкого о кардинальном изменении социального состава балтийских моряков за годы гражданской войны и влиянии на них со стороны «мелкой буржуазии» опровергается реальными фактами. К 1921 г. на кораблях служили преимущественно кадровые моряки. Состав их был относительно постоянный, особенно командный состав и штатные специалисты, прослойка последних на крупных кораблях была значительна, достигая порой половины команды.

Р-оль штаба крепости ограничивалась решением оперативных и специальных военных вопросов: организация стрельбы с батарей и судов, связь артиллерийского огня и действий пехоты, способы отражения атак. Б-ывшие офицеры, служившие до восстания в штабе крепости, были привлечены ревкомом в качестве военспецов и возглавили, под контролем ревкома, организацию военного дела в штабе крепости. Основная часть штаба осталась на прежних должностях. Начальником обороны крепости стал начальник штаба крепости Соловьянов, начштаба обороны – начальник опер-части штаба крепости А-рканников. На прежних местах остались командиры линкоров бывшие офицеры Карпинский и Христофоров, начальник берегового отдела бывший капитан Зеленой, командир порта Е-рмаков, а также начальник связи, начальник воздушной обороны, командиры дивизионов. Б-ывший контр-адмирал Дмитриев, являвшийся до восстания начальником бригады больших линкоров, занимался снабжением технической части кораблей. Начальником артиллерии остался бывший генерал Козловский (приме- чательно, что Дмитриев и Козловский вызывались в штаб крепости лишь при необходимости).

Военспецы длительное время служили на Красном флоте, примерно 1/10 из них были коммунисты. Они согласились участвовать в восстании добровольно, без давления со стороны ревкома. Козловский длительное время служил большевикам до восстания.

Судовые комитеты и ревтройки в подразделениях и частях контролировали действия командного состава. Учитывая настроения судовых команд, штаб крепости разрабатывал наступательную тактику в действиях против советских войск на берегах Финского залива, подготовил проект боевого приказа, но ревком отказался от наступления, ограничившись тактикой обороны крепости. Р-евком был уверен в неприступности Кронштадта. Он рассчитывал на поддержку со стороны бастующего Петрограда, а также надеялся на повсеместные крестьянские восстания.

В создании мифов по поводу организации заговора в Кронштадте Л. Троцкий не ограничился обличением якобы белогвардейских корней восстания. По его схеме, генералы, связанные с империалистическими центрами, выдвинулись из-за спины непосредственных организаторов мятежа – эсеров. В самом подобном утверждении кроется явное противоречие. Кронштадт не мог быть назван белогвардейско-эсеровским мятежом.

Кронштадтцы не испытывали симпатий к партиям и всячески стремились подчеркнуть свою беспартийность. Попытка лидера эсеров В. Ч-ернова использовать восстание в интересах своей партии провалилась. На заседании ревкома Петриченко доложил о полученном им обращении Ч-ернова, которое привез курьер из Р-евеля.

Мотивы сдержанного и осторожного ответа ревкома на обращение Ч-ернова объясняются также следующим обстоятельством. В кронштадтцах, верно служивших большевикам с 1917 г., жила вера и надежда на возможность удовлетворить свои требования устранением от власти наиболее одиозных, с их точки зрения, политических деятелей, прежде всего Зиновьева и Троцкого. В определенной мере эти надежды связывались с возмож- ностью какого-либо соглашения с большевистской властью и ее эволюцией.

Советское руководство располагало информацией о реальном характере кронштадтского восстания, в том числе о том, что ни эсеры, ни меньшевики, ни зарубежные силы в нем не принимали участия.

ВЧ-К каких-либо достоверных данных не обнаружила. Р-уководитель следственной бригады ВЧ-К Я. А-гранов в своем докладе президиуму ВЧ-К писал: «Задачей моего расследования было выяснение роли отдельных партий и групп в возникновении и развитии восстания и связи организаторов и вдохновителей этого восстания контрреволюционными партиями и организациями, действующими на территории Советской Р-оссии и за рубежом. Но установить подобные связи не удалось». А-гранов оправдывал невозможность выяснения чекистами партийной принадлежности членов ревкома тем, что «члены ревкома, как и все участники мятежа, тщательно скрывали свою партийную физиономию под флагом беспартийности». А-налогичное заключение А-гранова касалось политической позиции штаба крепости: установить ее не удалось, так как штаб также «тщательно ее скрывал»1.

Выводы следственной комиссии ВЧ-К основывались на показаниях небольшой группы захваченных: трех членов ревкома – С. Вершинина (заведовал агитпунктом в ревкоме), В. Валька (ведал гражданским отделом), П. Перепелкина (руководил агитационным отделом), сотрудников редакции «Известий» ревкома Е-. Владимирова и А-. Ламанова, а также нескольких военспецов (С. Дмитриев, П. Зеленой, Б-. Карпинский) – большинство руководителей восстания вместе с 8 тыс. мятежников ушли по льду в Финляндию.

Среди членов ревкома лишь Вальк, выходец из крестьян Витебской губернии, мастер Кронштадтского лесопильного завода, являлся, по его признанию на допросе, членом меньшевистской партии с 1907 г. Однако данная кандидатура представлялась сомнительной для раздувания версии организации заговора небольшевистскими партиями. На заседании ревкома 13 марта Валька чуть было не выгнали из его состава за пьянство «при исполнении служебных обязанностей», но ограничились выговором и сохранением данного факта в тайне. Путаные показания Валька не могли продемонстрировать яркую иллюстрацию антибольшевистского заговора: с 1902 г. он никуда не выезжал из Кронштадта, кроме Петрограда и родной деревни. Вальк сделал заявление, что именно беспартийность ревкома являлась причиной неорганизованности при решении вопросов социального устройства и экономической жизни, неопределенности программы и тактики восставшего Кронштадта2.

О характере народного восстания в Кронштадте свидетельствовал следующий факт. При его подавлении советское командование столкнулось с нежеланием многих красноармейцев участвовать в штурме. В ходе первого штурма 7–8 марта, закончившегося провалом, в Южной группе войск 561-й стрелковый полк отказался подчиниться приказу о штурме крепости, один батальон перешел на сторону мятежных кронштадтцев. В Северной группе отказались наступать считавшиеся надежными 1-й и 2-й батальоны петроградских курсантов – слушателей курсов командного состава. Лишь после того, как две роты курсантов были отведены в тыл, с трудом удалось заставить молодых красных командиров идти на штурм крепости.

Протест крестьян, одетых в солдатские шинели, продемонстрировали бойцы боеспособной и дисциплинированной 27-й Омской стрелковой дивизии, успешно сражавшейся прежде против колчаковцев и белополяков. Полки дивизии М. Тухачевский называл «славными и победоносными»: вместе с ними он участвовал во взятии Ч-елябинска и Омска, наступлении на Варшаву. Но неожиданно по прибытии 235-го Невельского, 236-го Оршанского и 237-го Минского полков 79-й бригады, переброшенных с Западного фронта, в прославленных полках, получивших именные знамена и персональные наименования, начались массовые волнения и митинги протеста – солдаты отказывались наступать на Кронштадт. Командиры утверждали: они не узнавали своих частей и не знали, как это объяснить. За отказ штурмовать крепость полки разоружили, были произведены многочисленные аресты и суды. Только 14 марта постановлением чрезвычайной тройки был приговорен к расстрелу 41 красноармеец Минского полка. 15 марта та же участь постигла 33 красноармейца Невельского полка. Приговоры зачитывались всем ротам и командирам. Жесткими методами дисциплину наладили – полкам возвратили революционные знамена и оружие1.

Советское руководство оказалось вынуждено учесть уроки Кронштадта. Примечательно заключение, сделанное в президиуме ВЧ-К: «при термидорианских настроениях беспартийные конференции могут стать опасным оружием в руках наших противников, пытающихся использовать настроение масс под флагом беспартийности. К созыву подобных конференций следует относиться с чрезвычайной осторожностью, так как в иной момент любая беспартийная конференция может объявить себя стачечным или повстанческим комитетом»2. Политбюро ЦК Р-КП(б) специально рассматривало вопрос о кронштадтских событиях триж- ды: в апреле 1921 г. – 6, 12, 30 апреля, затем 25 июня и позднее – 12 октября 1922 г.

К лету 1921 г. к высшей мере наказания были приговорены 2103 участника восстания, к различным срокам наказания – 6459 человек. 1464 человека, хотя и были освобождены, обвинения с них не были сняты. А-рестам подверглись члены Временного бюро кронштадтской организации Р-КП: им не простили призыва к кронштадтским коммунистам поддержать действия ВР-К. По приговору чрезвычайной тройки шестерых членов Временного бюро приговорили к расстрелу. С весны 1922 г. началось массовое выселение жителей Кронштадта. Всего было выслано 2514 человека, из которых 1963 как «кронмятежники» и члены их семей, а также 388 человек, не связанных с крепостью3.

В январе 1994 г. постановление Совета Труда и Обороны от 2 марта 1921 г., объявившее участников кронштадтских событий вне закона, было отменено указом Президента Р-оссии, репрессии против кронштадтцев признаны незаконными.