Криминологические основы уголовного права

Уголовные законы издаются с целью «установить границу между дозволенным и недозволенным поведением, в них закрепляется требование соблюдать определенный минимум в поведении, они являются средством социального контроля. Уголовные законы разрабатываются в основном ведомствами в ходе формального законодательного процесса, утверждаются законодателями и предполагают наличие действительной или кажущейся угрозы экономическим и социальным интересам общества. Правовая система приспосабливается к изменяющейся социальной системе, а в уголовные законы вводятся нормы для социального регулирования важных социальных и экономических интересов общества, оказывающихся под угрозой» [4].

Криминология анализирует «происходящие в обществе процессы криминализации и декриминализации, возникновения и отмены уголовноправовых норм и создает концепцию того, как в действительности должны возникать и формиро- ваться уголовные законы, исследует проблемы избыточной криминализации, то есть вопрос о том, против какого поведения направлены уголовные законы – социально опасного или социально безопасного, обсуждает вопросы непосредственного воздействия уголовного права, его сдерживающего влияния, косвенные последствия его применения, а также его воздействие на правосознание общества. Действительно, бывают такие уголовные законы, которые с самого начала лишены «устрашающей» силы, так как законодатель не обеспечивает их достаточным контрольным механизмом» [2].

Необходимо учитывать и то, что криминология не может «реконструировать события преступного действия на основе фактов, содержащихся в уголовных делах и предназначенных для практических целей (расследование преступления, изобличение преступника), остаются без внимания суждения и выводы, полученные в ходе расследования, потому как уголовные дела являются доказательством преступной действитель- ности, то есть представляющей ее так, как ее видит судебно-следственная практика. Изучением преступности и антиобщественного поведения, так или иначе, занимается не только криминология, но и все общество, так же, как и многие другие науки. Другие науки рассматривают феномен преступности с собственной точки зрения и реагируют на антиобщественное поведение и преступность преимущественно с позиций морали и эмоций как нечто иррациональное, в обществе уже сложились определенные клише и предубеждения в отношении преступности, преступников, антисоциальных элементов, а также криминологии и криминологов» [2].

Криминология сегодня стоит перед выбором и постоянно находится между теоретизированием и эмпирикой, между теорией и практикой, где наиболее серьезным и трудным является ее отношение к уголовному праву. Специалисты уголовного права заявляют, что криминология находится под влиянием идеологии, направления исследований запутались в спорах, вследствие чего достоверного криминологического знания в настоящее время не существует, рассматривают криминологию как вспомогательную функцию, предназначенную для сбора данных, оценивая эмпирические методы в сравнении с отстаиваемыми или нормативными методами как несущественные. Практические работники уголовного правосудия исходят из того, что для эффективной борьбы с преступностью важно лишь раскрытие преступлений и изобличение преступников, а в криминологических теориях, исследованиях и специалистах они не нуждаются, и полагают, что «обладают монополией на право борьбы с преступностью, а криминология приводит лишь к тому, что им приходится выполнять «лишние» действия, применяя уголовное право» [8].

В противоположность этому криминологи, отдавая должное уголовному праву, не испытывают желания быть «поставщиками сведений», «довеском» к уголовному праву и частично отошли от помощи правоприменительным органам. Такие действия ослабляют социальный контроль и ставят под сомнение существование причин уголовно-правового конфликта, «связанного с преступлением, официальная статистика преступности имеет свои слабые места и ограничения, необходима осторожность при ее использовании, потому как пространственно-временная относительность понятия преступности со всей очевидностью показывает пределы использования данных уголовной статистики. «Преступное» не остается неизменным и не определяет какое-то действие или бездействие раз и навсегда. Более того, «преступным» оказывается деяние в каком-то очень четко ограниченном месте и времени, конкретном общественном строе» [7].

«Содержание официальной уголовной статистики в значительной мере зависит от заявителей о преступлениях, [поведение которых, в свою очередь] ...формируется под влиянием той или иной степени терпимости общества, его отношения к преступлениям и интенсивности уголовного преследования инстанциями формального социального контроля. Криминология – наука эмпирическая и опирается на практический опыт, факты недостаточно просто установить, их нужно подвергнуть проверке и исследованию с помощью надежных научных методов. Как известно, уголовные законы издаются с целью установить границу между дозволенным и недозволенным поведением, в них выдвигается абсолютизированное требование соблюдать определенный моральный минимум в поведении, и они являются средством социального контроля. Издается достаточно большое количество реформаторских уголовных законоположений, чему предшествуют рекомендации практиков, теоретиков уголовного права и криминологов, которые в ходе обсуждения депутатами государственной думы теряют научные основы принимаемых законов» [7].

Ориентация официальной уголовной статистики на нужды существующего общественного порядка ведет к сокрытию или невыявлению важных криминологических моментов. «Например, один состав преступления охватывает множество форм его проявления (мошенничество имеет большое количество разных форм). В то же время юридические различия между отдельными типами неправомерного поведения иногда ничего не значат для криминологического исследования. Принцип частотности в подходе к преступлениям (подсчет деяний) оставляет неучтенными мотивацию противоправного поведения, его тяжесть и различные формы проявления. В такой статистике существенно проявляются изменения, внесенные в законодательство и в судебную практику. Амнистии, например, заставляют прекращать ведение дел и серьезно влияют на уголовную статистическую картину преступности» [5].

Преступления обнаруживаются и регистрируются в разное время. Реакция на них также имеет место в различное время. Данные по ним обрабатываются не в один установленный срок, сразу после совершения преступления. Поэтому оценить развитие преступности, пользуясь официальной статистикой, затруднительно.

«Статистические данные о преступности не дают также полной картины, масштабов, структуры, развития и распределения преступности, если они не соотнесены с данными о численности и структуре всего населения или населения в определенных субъектах (или в составе каких-то групп). Если касаться межрегиональных сопоставлений, то они бывают возможны только при расчете статистических коэффициентов для преступлений, для осужденных и заключенных, и такие коэффициенты не могут быть рассчитаны на основе численности населения с целью оценки угрозы преступности» [5].

Преступления, на которые обращают внимание средства массовой информации, формирующие общественные представления о преступности, совершаются достаточно редко, и большинство граждан не сталкивается с ними непосредственно, поэтому отсутствие личного опыта заставляет граждан обращаться к средствам массовой информации, которые через общественное мнение воздействуют и на уголовное законодательство, и на действия правоохранительных органов и судов. В результате возбуждается страх перед преступностью, который свойствен всем и направлен против правонарушений. Уголовная статистика не может исправить такую картину преступности, которая видится общественности, потому как информация о ней недоступна и не понятна всем. В уголовной статистике или в судебной статистике особо выделяются те виды преступности, которые имеют значение для правоохранительных органов и уголовной юстиции, а поведение квалифицируется в его динамике как преступное или непреступное и «служит инстанциям для формального социального контроля и в качестве средства самооправдания перед общественностью и влияния на нее. Уголовная статистика – отчет о деятельности официальных инстанций – правоохранительных органов, судов, мест лишения свободы и органов надзора за осужденными. Она дает информацию о рабочей нагрузке органов уголовной юстиции, является документом, свидетельствующим об их работе и деятельности в сфере уголовного преследования, служит основой для принятия решений властью о выделении государственных средств, распределении кадровых и материальных ресурсов, которые понадобятся ей в будущем для решения своих задач по борьбе с преступностью» [3].

Для криминологии уголовная статистика – исследовательский инструмент, сообщающий, «в каких масштабах население участвует в пре- ступных действиях», который «дает эмпирическую основу для выработки гипотез и теорий о причинах возникновения преступности. При сопоставлении данных этой статистики с общими демографическими сведениями мы можем установить и влияние на преступность некоторых экономических и социальных факторов. Ее данные служат основой для выводов о том, какие группы общества и какие субъекты государства более или менее поражены преступностью. Уголовная статистика позволяет криминологам делать исторические и географические сопоставления, дает возможность предсказывать развитие преступности в том или ином субъекте России» [6]. С помощью криминологических исследований общество узнает об уровне, видах, тенденциях и распределении преступности, что указывает гражданам на опасность и вероятность оказаться потерпевшим от преступления или, напротив, снимает страх перед преступлениями. Преступность снижает качество жизни и увеличивает ее стоимость, а из криминологических исследований можно узнать, насколько велики будут эти расходы и как они станут распределяться. Криминологические исследования позволяют решать «задачи контроля, управления и планирования действий уголовной юстиции. С их помощью определяют действенность уголовных законов, возможность проведения превентивных и воспитательных мероприятий, а также необходимость реформирования системы уголовной юстиции и разработки новых уголовных законов, они позволяют определять будущие потребности уголовного правосудия в кадрах и средствах и использовать их целенаправленно по месту и времени. Уголовная политика ориентирована на существующий правопорядок, поэтому изменения в уголовном законодательстве и его применении всегда оказывают на нее влияние. Преступное поведение отграничивается от непреступного по чисто формальным признакам, на основе официально установленных норм уголовного права, в силу их укоренения в правосознании общества и в порядке реализации этих норм с помощью инстанций социального контроля (правоохранительных органов, судов и мест лишения свободы)» [6].

Уголовная статистика – это «конструкция, создающаяся на реальных событиях и из преступных деяний и уголовно-правовой реакции на эти деяния. И чем больше отдаляется в процессе судопроизводства применение уголовного права от самого уголовного преступления, тем больше снижается ценность подсчета этих правовых действий для уголовной статистики. У уголовной статистики есть только одна функция – служить индикатором, симптомом, доказательным признаком существования преступности. Следует признать, что большая часть преступлений «разрешается» неформальным образом и до того, как о них становится известно органам уголовной юстиции» [1]. После этих двух предварительных этапов, где фигурируют нераскрытые или улаженные частным порядком деликты, начинается (с официального заявления или обнаружения) процесс подлинной квалификации преступного действия, в ходе которого устанавливается факт совершения деликта. Уголовная статистика «ведет учет преступлений и преступников, однако различные деликты и разнообразные формы, в которых совершается преступление, не получают в ней дифференцированной оценки. Поэтому, если, согласно уголовной статистике, преступность количественно возрастает, это отнюдь не значит, что возникает большая угроза преступности. Ибо структура преступности так же может измениться, как и формы ее проявления. Уголовно-правовая оценка совершенных деликтов в большей степени затрудняет выявление естественной интенсивности правонарушений, вследствие чего разработка индекса преступности основывается не на уголовно-правовой оценке деликтов, а на объективных признаках преступлений. Выбор объективных признаков и их дифференцированная оценка должны производиться не с помощью статистики, необходимы эмпирические исследования, в которых учитывается общественное мнение или мнение определенных кругов населения о преступлениях» [1].

Устрашающее действие уголовных законов, как показывает практика, переоценивается исполнительной, законодательной властью и обществом. Доминанта уголовных законов состоит не в наказании человека (постфактум) за преступное деяние, а в предупреждении (профилактике) преступности. Существующий формальный социальный контроль с уголовным правом и системой криминальной юстиции не может обеспечить то, чего ждет от него общественное мнение, а именно устрашения преступников за счет угрозы назначения и применения наказания [1, 2].

Это происходит, с одной стороны, потому что в настоящее время отсутствует неформальный контроль со стороны общественных институтов, а с другой – потому что угроза уголовного кодекса и применения не во всех случаях оказывается действенной. Никаким отдельным законом, ника- ким самым умным указом излечить общество от преступных проявлений невозможно, как невозможно это сделать и путем ловли тех или иных граждан на отдельных фактах нарушений ими финансовой дисциплины или в других производственных ситуациях [1, 2]. Достижение единства криминологического прогноза и градации преступных проявлений по степени тяжести и способам их проявления сделает более логичным построение алгоритма действий государственных, общественных институтов и правоохранительных органов, более динамичной, последовательной дифференциацию действий в борьбе с преступностью. Полученные результаты криминологических исследований позволят достигать четкости в дифференциации уголовной ответственности, выработки единого подхода к построению норм и институтов уголовного права, которые прямо или косвенно определяют степень общественной опасности преступлений и борьбу с ними, а также основу построения уголовно-правовых норм с учетом степени общественной опасности преступлений. Построение уголовно-правовых норм с учетом степени тяжести преступлений обеспечивает классификация преступлений, следовательно, иные нормы и институты уголовной политики должны согласовываться с этой классификацией, подтвержденной криминологическими исследованиями. И если классификация преступлений в уголовном кодексе изложена от менее опасных к более опасным, то такой же системы следует придерживаться законодателю, совершенствуя уголовную политику в части расположения составов преступлений в главах УК, квалифицирующих признаков в каждом составе, отягчающих обстоятельств в общей части для принятия предупредительных и профилактических мер. Рано или поздно к этим вопросам и исполнительным, и законодательным властям придется повернуться лицом, так как преступные элементы прочно врастают в официальные структуры, и вопрос этот лучше поставить, чем отвечать на него. Потому как динамика общественного развития, если иметь в виду политические, экономические, правовые аспекты, позволяет предположить, что в ближайший период сохранятся тенденции на консолидацию криминальной среды, усиление ее агрессивности, распространение тяжких преступлений, групповых и массовых нарушений общественного порядка, роста числа насильственных преступлений, в том числе и на почве межнациональных трений.