Криптовалюта в национальной правовой системе Российской Федерации: пути совершенствования законодательства

В современном мире криптовалюта является одним из привлекательных средств венчурного инвестирования, то есть вложения денежных средств в новые сферы деятельности, связанные с риском их потери. На это есть несколько причин.

Первое – криптовалютный рынок вопреки досужим рассуждениям о его скором крахе не только стабилизировался, но и заметно расширяется как за счет привлечения новых участников, так и за счет собственно венчурных проектов участников этого рынка. К таковым можно отнести, например, проект Libra компании Facebook, партнерами которого стали 27 крупных организаций. В их числе платежные системы Visa, Mastercard; компании Vodafone, Spotify, Lyft, Uber, eBay и другие. Партнеры проекта надеются интегрировать Libra в свои собственные сервисы, а сумма вступления в проект составляет 10 миллионов долларов США. Запуск проекта для неограниченного круга пользователей намечен на 2020 год (см. [1]).

Если проект Libra будет успешно реализован, то это приведет к возможности участников социальной сети Facebook, а это где-то примерно 1,7 миллиарда пользователей (см. [1]), осуществлять быстрые платежи без контроля финансовых регуляторов, что фактически может привести к существенным убыткам от налоговых отчислений для стран, в которых такие пользователи проживают.

Второе – криптовалютные транзакции осуществляются быстрее, чем банковские перечисления фиатных денежных средств, не требуют посредников и, как правило, обладают высокой степенью анонимности. При этом они являются транснациональными, свободно обмениваются или торгуются, кому как нравится, на фиатные деньги, то есть деньги, номинальная стоимость и оборот которых устанавливаются и гарантируются каждым государством самостоятельно. По сути, речь идет об экономической транснационализации, осуществляемой в виде бесконтрольного перемещения финансовых средств через административные границы государств.

Третье – криптовалюты ввиду ограниченности их выпуска, определяемого конкретной программой, не подвержены инфляции как таковой. То есть никто не может эмитировать (добыть) криптомонет более заранее определенного соответствующей программой для их майнинга количества. При этом, конечно, необходимо отметить, что высокая степень их волатильности (изменчивости цены) сохраняется до настоящего времени, а листинг или делистинг (включение в биржевой список или исключение из него) той или иной криптовалюты на криптовалютных биржах происходит постоянно. Фактически можно говорить о том, что криптовалюта является достаточно привлекательным финансовым инструментом для совершения спекулятивных сделок.

Из изложенного можно сделать вывод о том, что расширение криптовалютного рын- ка и вовлечение в него все новых и новых участников – дело времени, причем времени, видимо, недалекого.

Соответственно, любой добросовестный участник любых не запрещенных законом экономических отношений имеет право на защиту его прав и законных интересов со стороны государства.

В нашей стране этот принцип закреплен в статье 2 Конституции Российской Федерации, определяющей, что соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина являются обязанностью государства. Именно государство должно создавать соответствующие условия, не допускающие любое лишение либо ограничение законных прав и интересов человека и гражданина, а в случае нарушения указанных прав должно принимать соответствующие меры правового воздействия на лиц, такие нарушения совершившие. Конечно, речь не может идти о регулировании такого рода отношений исключительно мерами уголовно-правового воздействия. Более того, применение таких мер может в определенных случаях являться безусловно обоснованным и необходимым, но только в случаях, когда лица, допустившие такие нарушения, представляют определенную общественную опасность и применение по отношению к ним иных методов правового воздействия не будет эффективным.

Именно здесь и возникают правомерные вопросы: какие меры правового воздействия со стороны государства могут быть применены к недобросовестным участникам криптовалютного рынка и каков правовой статус криптовалюты в системе национального права Российской Федерации? Казалось бы, с учетом изменений, которые были внесены в Гражданский кодекс Российской Федерации, этот вопрос потерял свою актуальность.

Действительно статья 141.1 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) предусматривает такое понятие, как «цифровые права», коими признаются поименованные в законе в этом качестве обя- зательственные либо иные права, содержание и осуществление которых должны определятся в соответствии с правилами информационной системы, которая, в свою очередь, должна отвечать определенным признакам, установленным законом. Учитывая бланкетность приведенной нормы, ее правовая конструкция сама по себе является достаточно громоздкой и не конкретизированной. Но применимы ли положения этой нормы к криптовалюте? И здесь сразу же возникают вопросы: какие права предоставляет криптовалюта ее владельцу и чем эти права обусловлены. Если мы говорим о том, что владелец тех или иных криптомонет получает право на их обмен на фиатные денежные средства, то это право предоставляется не информационной системой, а конкретной криптовалютной биржей. При этом сегодня такое право есть, а завтра его может не быть, так как произойдет делистинг, то есть исключение какого-то вида криптовалюты из котировального списка криптобиржи. А листинг некоторых криптовалют вообще никогда не происходил. Соответственно, возникает вопрос стоимостного выражения таких криптовалют. То есть в случае причинения некоего имущественного вреда собственнику или владельцу криптовалют, например, вследствие неправомерного завладения ими другими лицами, какова их стоимость? Более того, криптовалюты практически постоянно стоящие в листинге мировых криптобирж, торгуются по разным ценам. Какова же их стоимость и каким, например, образом на них может быть обращено имущественное взыскание при отсутствии не только постоянного, но даже единого их стоимостного выражения? Может ли криптовалюта исходя из существующих правовых норм вообще являться предметом имущественного обязательства? Исходя из требований измененной статьи 128 ГК РФ, относящей к объектам гражданских прав иное имущество, в том числе имущественные права, включая цифровые права, может. Однако при этом не совсем понятно, как цифро- вое право может быть выражено в стоимости и при этом одновременно являться и правом, то есть определенной системой регулирования общественных отношений, и имуществом, то есть вещью пусть и виртуальной, но находящейся в собственности или владении определенного лица. Если же мы говорим о некоем абстрактном праве, то возникает вопрос: это право на что? Круг замкнулся, и однозначного ответа нет.

При этом, объединяя под термином «цифровые права» все названные в законе в таком качестве объекты виртуального пространства, содержание и условия, осуществление которых определяются в соответствии с правилами соответствующей информационной системы, отвечающей установленным законом признакам, законодатель не учитывает фактические функциональные различия таких объектов. Фактически указанные формулировки закона объединяют криптовалюту как виртуальный объект, функционально предназначенный для осуществления взаиморасчетов, и, например, отдельные элементы компьютерных игр, имеющие определенную денежную стоимость и предоставляющие игроку определенные права в компьютерной игре в соответствии с правилами информационной системы, в которой они функционируют, и отвечающие требованиям Федерального закона от 27 июля 2006 года № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации».

То, что у таких объектов виртуального пространства различная правовая природа, во внимание не принимается.

Кроме того, еще на стадиях разработки и обсуждения указанных изменений «основной упрек цивилистов заключался в том, что цифровые права не существуют как особые объекты прав» [5].

В научной литературе можно встретить критические замечания ученых-цивилистов относительно сложившейся ситуации с проецированием ее на правоприменительную практику. Так, например, осуществляя передачу права на автомобиль посредством передачи ключей, предполагается, что право на него возникает после передачи иной вещи, которая непосредственно обеспечивает возможность его использования. При этом «ни у кого не возникает сомнений, что объектом этих прав выступает сам автомобиль, а ключ – лишь способ» [5] такой передачи, но никак не право. То есть исходя из общего смысла статьи 1 ГК РФ, основывающей гражданское законодательство на признании равенства участников регулируемых им отношений, цифровое право не может существовать как некий особый объект права, порождающий возникновение иного права.

И с таким утверждением можно согласиться.

Таким образом, если ранее среди юристов шел спор о том, является ли криптовалюта неким необособленным «иным» имуществом, то теперь вообще непонятно, чем она является и каков ее правовой статус в национальной правовой системе Российской Федерации.

А если так, и нет единого правового подхода, то о какой защите прав и законных интересов участников криптовалютного рынка со стороны государства можно говорить? Каким образом можно защитить право непонятно на что? И каким образом такая правовая защита должна осуществляться?

Все это привело к тому, что сегодня, с учетом указанных изменений, внесенных в ГК РФ, де-юре криптовалюта является объектом гражданского права, а де-факто нет. В случаях возникновения необходимости правового регулирования отношений, в которых криптовалюта в качестве такового объекта выступает, правоприменитель ввиду неоднозначности толкования требований закона вынужден производить подмену понятий, указывая в различного вида процессуальных документах вместо криптовалюты фиатные денежные средства (рубль), аналогичные котировочной стоимости того или иного вида криптовалют на одной из криптобирж, что по своей сути противоречит требованиям статьи 129 ГК РФ, предусматривающей оборотоспособность объектов гражданских прав, то есть возможность их свободного отчуждения и перехода от одного лица к другому в порядке универсального правопреемства.

Таким образом, законодательные изменения не внесли ясности в вопрос о правовом статусе криптовалюты в национальной правовой системе Российской Федерации, а еще более запутали ситуацию.

Между тем, как уже было сказано, криптовалюта – явление наднациональное, а ее оборот осуществляется вне зависимости от территориальных границ государств. По сути, криптовалюта представляет собой некий финансовый актив, имеющий в указанных случаях котировочную стоимость, то есть представляющий определенную экономическую ценность, и в качестве такового рассматривается большинством стран мира. В силу указанных обстоятельств национальное законодательство также должно учитывать эти ее характерные особенности, и только тогда можно вести речь о правовых мерах, регулирующих ее оборот и защищающих права и законные интересы добросовестных участников криптовалютного рынка.

При этом в ГК РФ должно содержаться конкретизированное понятие криптовалюты как объекта гражданского права, то есть некоего «цифрового финансового актива», представляющего экономическую ценность. Такое конкретизировано-унифицированное определение криптовалюты позволяет использовать механизмы ее правового регулирования в том числе на международном уровне. Понятие «финансовый актив» в этом случае является наиболее унифицированной формулировкой, устраняющей посредством сокращения перечня свойств криптовалюты до ее основных излишнее многообразие правовых форм ее определения и встраиваю- щей ее в определенном порядке в национальную систему права, исключая при этом возможность двоякого толкования закона.

Предложенное определение позволит не только на законодательном уровне наиболее точно раскрыть понятие «криптовалюта» исходя из ее основных свойств, но и идентифицировать ее как самостоятельный объект гражданского права, что является необходимым условием функционирования регуляторно-правового механизма защиты прав добросовестных участников криптовалютного рынка.