Кризис библиографического отдела: писал ли Достоевский рецензии для "Гражданина"?

С первого января 1873 г. Достоевский возобновил в «Гражданине» рубрику «Критика и библиография», судьба которой его очень волновала.

Так, 26 февраля 1873 г. он делился с М. П. Погодиным:

« Меня мучитъ многое, напримѣръ совершенное отсутствіе сотрудниковъ по библіографическому отдѣлу. Воротилс<я> на этой недѣлѣ изъ Крыма Страховъ, я обрадовался (будетъ критика) а онъ вдругъ серьозно заболѣлъ » ¹ .

В том же письме редактор описал свою работу в «Гражданине»: необходимо « ознакомиться съ грудами статей, оставшимися отъ прежняго редактора. Перечитывать статьи беретъ огромное время и разстраиваетъ мое здоровье, ибо чувствую что отнято время отъ настоящаго занятія. Затѣмъ, имѣя статью и рѣшивъ напечатать — переправлять ее съ начала до конца, что зачастую приходится »².

В первом номере «Гражданина» за 1873 г. было размещено несколько анонимных рецензий. Одна из них — на опубликованный в 10-м, 11-м и 12-м номерах «Вестника Европы» за 1872 г. фрагмент романа «Алексей Слободин. Семейная история» под псевдонимом А. И. Пальма «П. Альминский».

Достоевский с Пальмом познакомился на «пятницах» у Петрашевского. Позднее, когда началось разветвление основного кружка петрашевцев, в собрание Дурова, Пальма и Плещеева также вошли братья Достоевские (см.: [Бельчиков: 7]). 22 декабря 1849 г., рассказывая брату Михаилу о своем приговоре, Достоевский писал: « Одинъ Пальмъ прощенъ. Его тѣмъ-же чиномъ въ армiю »³. Спустя тридцать лет Достоевский вновь встретился с Пальмом.

И. С. Тургенев, готовивший к публикации свой рассказ «Конец Чертап-ханова. Из “Записок Охотника”» в «Вестнике Европы», 9 декабря 1872 г. писал редактору журнала М. М. Стасюлевичу:

«Последний № “Вестника” получен и прочтен мною. “Слободин” — очень хорошая вещь, я узнал от Суворина, который здесь, что под “Альминский” скрывается Пальм. Я радуюсь за него» ⁴ .

Спустя две недели, 20 декабря, Тургенев в письме П. В. Анненкову так же восторженно заявил:

« Альминский, автор “Слободина”, — не кто иной, как Пальм , писатель Вам, вероятно, известный. “Слободин” — очень недурная вещь — особенно последняя часть мне нравится» ⁵ .

Для Тургенева не было секретом имя автора «Алексея Слободина», в частных переписках он делился этой информацией. Знал ли Достоевский, кто скрывается за псевдонимом «Альминский»? Вероятно, на момент публикации рецензии в «Гражданине» он не подозревал, что «Альминский» — это не кто иной, как Пальм. За критический отзыв, скорее всего, принялся бы сам Достоевский, но он не придал роману особого значения, поскольку не знал, что «Алексей Слободин» задумывался Пальмом-Альминским как автобиографическое произведение.

Ор. Миллер писал:

«В романе своем “Алексей Свободин” (sic!) г. Пальм, как он мне говорил <…> в лице самого Свободина воспроизвел некоторые черты молодой поры Ф. М. Достоевского. Тут, во время одного из обычных споров в описываемом в романе кружке одни грудью стояли за гласное судопроизводство, другие видели все спасение в свободе печатного слова, третьи провозглашали выборное начало и т. д. Свободин тихо и медленно сказал: “Освобождение крестьян несомненно будет первым шагом в нашей великой будущности”» (цит. по: [Бельчиков: 36 – 37]).

В первых частях романа, опубликованных в «Вестнике Европы» за 1872 г., образ Алексея Слободина еще только формировался, поэтому Достоевский не мог или даже не стал предугадывать его дальнейшее развитие.

В записной тетради 1872–1873 гг. Достоевского отмечено: « Мещерск — Алексѣй Слободинъ » (РГАЛИ. Ф. 212.1.9. С. 120). В опубликованной в «Гражданине» статье вопросов об авторстве этого текста уже не возникало. Однако то, что Достоевский задумал и зафиксировал, не всегда могло быть воплощено в итоговом варианте номера. Это был только план, который задумал редактор.

Илл. 1. Фрагмент страницы записной тетради Ф. М. Достоевского 1872–1873 гг. с записью « Мещерск — Алексѣй Слободинъ » (РГАЛИ. Ф. 212.1.9. С. 120)

Fig. 1. Fragment of a page of F. M. Dostoevsky’s notebook of 1872–1873 with the entry “ Meshchersky — Aleksey Slobodin ” (Russian Archive of Literature and Art. Fund 212.1.9. P. 120)

Занимаясь изучением взаимоотношений между Достоевским и Лесковым, В. В. Виноградов впервые заявил, что рецензия на роман Пальма написана либо самим Достоевским, либо при его участии. Камнем преткновения в атрибуции для всех исследователей стало то, что автор рецензии отнес роман «Бесы» Достоевского к «капитальным произведениям»:

«Всѣ наши журналы изобилуютъ романами, повѣстями, разсказами; но за исключенiемъ такихъ капитальныхъ произведенiй, какъ романъ гр. Тол-стаго, “Бѣсы”, Достоевскаго, “Соборянъ”, Лѣскова-Стебницкаго, много ли въ нихъ типовъ?» ⁶ .

Атрибутируя рецензию, Виноградов упоминает полемическую заметку в «Голосе» от 31 июня 1873 г. [Виноградов, 1961с: 510]. Заметим, что она была опубликована не 31 июня, как пишет Виноградов, а 18 января 1873 г., т. е. в 18-м номере «Голоса».

Эту же ошибку, вслед за Виноградовым, допускают комментаторы академического Полного собрания сочинений Достоевского, исправляя только месяц выхода 210-го номера — 31 июля. Автор «Литературных и общественных курьезов» А. Г. Ковнер в «Голосе» намекает на авторство Достоевского:

«Въ первомъ же нумерѣ “Гражданина” за нынѣшній годъ, новый редак-торъ называетъ свой, только-что оконченный романъ “Бѣсы” — “капиталь-нымъ произведеніемъ” <…> Признавая свой романъ “Бѣсы” “капиталь-нымъ произведеніемъ”, г. Достоевскій окончательно разошолся со мной… Не отрицая въ этомъ романѣ нѣсколько вполнѣ удачныхъ типовъ и много истинно художественныхъ страницъ, я, однако, считалъ его больше “курьё-зомъ”, чѣмъ романомъ въ настоящемъ смыслѣ этого слова; а тутъ вдругъ самъ авторъ признаетъ его “капитальнымъ произведеніемъ”!» ⁷ .

Виноградов не видит ничего «неприличного» в такой оценке своего романа Достоевским, поскольку автор «Бесов» был убежден, что его образы типичны [Виноградов, 1961с: 510–511]. Однако комментаторы Д30 однозначно убеждены: Достоевский, только что занявший редакторский пост, «не мог совершить подобной бестактности»⁸. Главным аргументом в пользу авторства Мещерского они посчитали примечание Е. Н. Коншиной к записным книжкам и тетрадям Достоевского, опубликованным при ее участии в 1935 г. [Коншина, Игнатова: 446]. Исследовательница связала зафиксированную Достоевским запись с рецензией на роман Пальма.

Так, исследователи пытались решить вопрос авторства критической статьи в «Гражданине» однозначно: либо Достоевский, либо Мещерский. Однако редакторская работа Достоевского предполагала различные формы взаимодействия. Формулировка Виноградова, что рецензия может быть написана «при непосредственном участии Достоевского» не является корректной. Необходимо более точно определять «степень» участия. Статья может подвергаться редакторской правке или быть написанной в соавторстве. На журфиксах Мещерского обсуждались будущие номера «Гражданина»: Достоевский задавал тон и направлял авторов, давал свои комментарии по разным вопросам, которые проникали в статьи, заметки и рецензии.

Рецензия на роман «Алексей Слободин» строится на концепции о художественных типах, которую однозначно не мог разработать Мещерский, поскольку не был опытным критиком. В конце января 1873 г., в четвертом номере «Гражданина», вышла анонимная рецензия на роман Лескова-Стебницкого «Соборяне», для которой также риторической фигурой выступает «тип»:

«Въ сферу поэзiи нашей авторъ вводитъ въ первый разъ лица изъ русска-го духовенства и притомъ съ чисто-поэтическимъ отношенiемъ къ нимъ, т. е. ставитъ передъ нами положительные типы изъ этой среды. Г. Лѣсковъ открываетъ такимъ образомъ для нашей поэзiи новую, нетронутую еще ею жизненную среду русскаго общества и народа» ⁹ .

Вопрос об авторе критической статьи на роман «Соборяне» Лескова в «Гражданине» вызвал ряд дискуссий. Так, некоторые исследователи представили точку зрения, что ее составителем является Ф. М. Достоевский (В. В. Виноградов [Виноградов, 1961а, 1961b, 1961c: 487–555], В. А. Викторович [Викторович, 1996: 158–162; 2019: 318–323]). В. А. Туниманов [Туниманов: 188–189] и комментаторы академического Полного собрания сочинений Достоевского ( Д30 ; т. 27: 181–182) выдвинули гипотезу в пользу авторства В. П. Мещерского. И. Зохраб в 2004 г. предположила в рецензии соавторство Мещерского и Достоевского [Zohrab]. На наш взгляд, пришла пора признать за Достоевским эту анонимную статью.

Добавим еще некоторые комментарии и уточнения к атрибуции рецензии на роман «Соборяне». Так, помимо изображения положительных типов в произведении, можно раскрывать, как отмечает автор статьи, отрицательные. Однако у Лескова не получается довести до совершенства образы Термосесова и Бизюкина, поэтому они «составляютъ величайшiй поэтическiй грѣхъ уважаемаго автора: это не только не типы, это даже не карикатуры, потому что для карикатуры въ нихъ совершенно нѣтъ соли — нѣтъ, это просто созданья какого-то кошмара» (Соборяне: 126). Автор рецензии видит путь к раскрытию таких типов: «…онъ долженъ изумлять насъ своею жизненною энергiей и силой (Скупой рыцарь, Ричардъ III и т. д.)» (Соборяне: 126). Интересное совпадение обнаруживается с художественной работой Достоевского, который в 1863 г., в письме к Н. Н. Страхову, указал, что составил план рассказа про «лицо живое»10, главная особенность которого заключается в том, что «всѣ его жизненны[я]/е/ соки, силы, буйство, смѣлость пошли на рулетку»11. Этого «изумления» и требует впоследствии Достоевский от Лескова.

Итогом представленных выше рассуждений стал завершенный в 1866 г. роман «Игрок». В том же письме к Страхову Достоевский заметил: « Онъ — игрокъ, и не простой игрокъ, также какъ скупой рыцарь Пушкина не простой скупецъ »¹². Писатель видит необходимость в глубоком раскрытии образа, поскольку он должен не просто существовать в художественном тексте, а быть, по крайней мере, « дополнительною краской » ( Соборяне : 126). Достоевский обещает Страхову не написать задуманное произведение, а « сдѣлать картину »¹³ в метафорическом смысле. Так и роман Лескова он сопоставляет с превосходной картиной, на которой такие образы, как Термосесов и Бизюкин, — серые пятна.

В рецензии разграничиваются понятия «романист» и «поэт». Так, по мнению автора, описывая жизнь, поэт уходит в глубину, а не в сложность — в свою очередь, форма романа требует обратного. Как следствие, «наши поэты менѣе всего романисты, а наши романисты прежде всего поэты, а потомъ уже романисты» ( Соборяне : 125). Это рассуждения Достоевского. Мещерский — беллетрист, а не поэт и романист, он не способен погружаться в сложность таких вопросов. Достоевский несколько раз вспоминает Пушкина и его «бессмертные созданья» ( Соборяне : 125), в частности, трагедии, обращается к «Капитанской дочке». Глубина анализа и размышлений автора над романом Лескова, концепция художественных типов, отношение к критике в целом, стилистическое совпадение — все это выдает истинного автора рецензии на роман «Соборяне», которым является Достоевский¹⁴.

Усиливая аргументацию В. В. Виноградова об авторстве Достоевского в рецензии на роман Стебницкого, В. А. Викторович акцентировал внимание на проблеме типа — ключевой в эстетике Достоевского. Эта оригинальная идея была отражена в критических статьях 1860-х гг. [Викторович, 1996: 158]. Для Достоевского принципиально важно открытие новых типов. Начинается рецензия на роман Пальма следующими словами:

«Типовъ, давайте намъ типовъ, въ литературѣ нашей нѣтъ типовъ, — вотъ слова, которыя чуть ли не каждый день приходится говорить, приходится и выслушивать всякiй разъ, что рѣчь заходитъ о нашей современной беллетристикѣ. И дѣйствительно, отсутствiе типовъ въ литературѣ есть одна изъ многихъ болѣзней нашей эпохи » ( Алексей Слободин : 21) ¹⁵ .

Достоевский до публикации рецензии не раз высказывался об отсутствии типов в литературе и уже после, например, писал:

«А сколько, сколько расплодилось у нас теперь говорунов? <…> Это тип новый, недавно народившийся; художественная литература его еще не затрагивала. Много чего не затронула еще наша художественная литература из современного и текущего, много совсем проглядела и страшно отстала. Всё больше типами сороковых годов пробиваются, много что пятидесятых» ( Д30 ; т. 27: 8).

После основного тезиса в рецензии, заявленного Достоевским, идет перечисление «капитальных произведений». Удивительно, что редактор не унифицировал написание произведений и их авторов. Так, в критической статье на «Алексея Слободина» сказано:

«Всѣ наши журналы изобилуютъ романами, повѣстями, разсказами; но за исключенiемъ такихъ капитальныхъ произведенiй, какъ романъ гр. Тол-стаго, “Бѣсы”, Достоевскаго, “Соборянѣ”, Лѣскова-Стебницкаго, много ли въ нихъ типовъ?» ( Алексей Слободин : 21–22).

В предложении отсутствует название романа Толстого — «Война и мир». После художественных текстов стоят лишние запятые.

В рецензиях высоко оцениваются романы «Война и мир» Толстого, «Соборяне» Лескова. Однако в критической статье, посвященной «Соборянам», упоминаются также глубокие произведения Пушкина, Тургенева, Фета, в анонимной рецензии на произведение Пальма — «Бесы» Достоевского. Вероятно, это неизмененный фрагмент текста Мещерского, представленного Достоевскому. Он не стал исключать слова о своем романе в статье, написанной Мещерским, но, уже занимаясь самостоятельно подготовкой рецензии на лесковское произведение, вспоминает других «глубоких» авторов, не включая в этот список себя по этическим соображениям.

Оценка Савелия Туберозова в рецензии на роман «Алексей Слободин» предваряет будущую критическую статью о «Соборянах». Ср.:

Рецензия на роман А. Пальма

«Свѣжо еще въ насъ воспоминанiе объ отцѣ Савелiѣ “Соборянъ”. Эта убогая, по своему общественному значенiю, но коллосальная по своему богатству внутренняго содержа-нiя , личность священника, не приковываетъ ли она къ себѣ, не очаровываетъ ли она собою, именно потому, что типъ Туберозо-ва — это жизнь , и опять-таки будничная жизнь, гдѣ извѣстныя не-обыкновенныя обстоятельства, проходящiя чрезъ эту будничную жизнь, чуть-чуть только усиливаютъ колоритъ и освѣщенiе, но не созда-ютъ ничего новаго и не могутъ создать, ибо чтобы типъ былъ удаченъ, онъ долженъ слагаться изъ пережитаго всякимъ, авторомъ и читателями — будничнаго, такъ сказать, духовнаго матерiала.

Намъ говорятъ въ отвѣтъ: правда, типовъ нѣтъ, но знаете ли, почему ихъ нѣтъ? — потому что ихъ нѣтъ въ нашей современной жизни.

Трудно съ этимъ безусловно согласиться всякому, кто мало-мальски углублялся въ нѣдра нашей нынѣшней русской жизни.

Туберозовъ “Соборянъ”, не есть ли это современный типъ съ зна-ченiемъ высоко-художественнаго произведенiя? Если это типъ, то одинъ уже этотъ фактъ доказываетъ, что въ нынѣшней нашей жизни типы есть» ( Алексей Слободин : 22)

Рецензия на роман Н. Лескова (Стебницкого)

«Главное лицо всей хроники, мас-сивнаго и маститаго, вызывающаго къ себѣ всеобщее уваженiе, бездѣтнаго хоть и женатаго, семидесятилѣтняго старика, протоiерея Савелiя Туберо-зова <…> Что за лицо! Съ первой страницы хроники, съ первыхъ — что называется — ударовъ кисти художника, просто и естественно, какъ сама жизнь, выростаетъ эта чудесная, величавая фигура, разъ увидавъ которую, никогда ея не забудешь. <…> Тихо и сильно, какъ всякая настоящая жизнь, проходитъ передъ нами это глубокое лицо, живое до способности къ комизму и серьезное до высокаго, до трагизма, до слезъ. Но въ своей примиренности, въ чистомъ сiяньи искусства, оно стоитъ передъ нами еще неотразимѣе, еще сильнѣе чѣмъ ес-либъ поэтъ вздумалъ обратиться — еслибъ это было возможно — въ гро-шоваго обличителя, наставителя, моралиста и т. п. Все кругомъ него въ романѣ, все, въ чемъ есть живая душа, все тяготѣетъ къ нему, какъ къ силѣ, какъ къ сердцу своему, а оно — это лицо — стоитъ одиноко, не смотря на привязанность къ себѣ паствы, на общее уваженiе, на близость имъ только и дышащей, любящей жены. <…> Какъ бы то ни было, человѣкъ написавшiй “Соборянъ”, т. е. создавшiй типъ Туберозова, не можетъ не быть ис-тиннымъ поэтомъ , имя котораго не пропадетъ» ( Соборяне : 125–126)

Авторы высоко оценивают созданный Лесковым тип Савелия Туберо-зова: «коллосальная по своему богатству внутренняго содержанiя, личность священника» ( Алексей Слободин : 22); в рецензии на «Соборян» — «величавая фигура, разъ увидавъ которую, никогда ея не забудешь» ( Соборяне : 125).

Только истинный поэт может создать «капитальное произведение» ( Алексей Слободин : 22) с «положительными типами» ( Соборяне : 125) из русского духовенства. «Главным лицом всей хроники» ( Соборяне : 125) и «современным типом со значением высокохудожественного произведения» ( Алексей Слободин : 22) является Савелий Туберозов. Нет сомнений, что характеристику образа в обеих рецензиях давал один критик — Достоевский. Фрагмент о Туберозове, представленный в рецензии на роман Пальма, отличается также синтаксически. В нем заметно изменение стиля.

Стоит обратить внимание на еще один важный фрагмент в рецензии на роман Пальма — полемику с А. Н. Пыпиным:

«Но если такова была мысль автора, то надо признаться, что главная его ошибка заключается въ томъ, въ чемъ, напримѣръ, жестоко согрѣшилъ го-сподинъ Пыпинъ, въ своей роли судьи умственнаго движенiя Россiи въ началѣ столѣтiя, подходя къ личностямъ того времени и къ ихъ мыслямъ съ точки зрѣнiя мыслителя того же столѣтiя, но только нашего времени. Пыпинъ ставитъ въ упрекъ Карамзину то, что онъ не судилъ о французской революцiи 1793 года такъ какъ онъ, Пыпинъ и ему подобные, ее судятъ въ 1869-мъ» ( Алексей Слободин : 22).

Достоевский всегда расходился с Пыпиным в идейном плане. Отрицательно он отнесся и к опубликованным в девятом номере «Вестника Европы» за 1870 г. «Очеркам общественного движения при Александре I. IV. Карамзин. Записка о новой и древней России». Пыпин критикует Карамзина, сопровождая свои доводы фразами вроде: «при всей странности этихъ взглядовъ Карамзина», «ему было трудно осмотрѣться въ событiяхъ»¹⁶, «онъ былъ еще молодъ, не умѣлъ понимать дѣйствительности»¹⁷ и т. д. В рецензии фраза «такъ какъ онъ, Пыпинъ и ему подобные, ее судятъ въ 1869-мъ» ( Алексей Слободин : 22) относит к «Очеркам» Пыпина 1870 г.

Страхов, полемизируя с Пыпиным, опубликовал в десятом номере «Зари» за 1870 г. под псевдонимом «Н. Косица» очень эмоциональную статью «Вздох на гробе Карамзина (Письмо в редакцию “Зари”)»18. Достоевский отреагировал на нее в письме Страхову от 2 (14) декабря 1870 г.:

«Къ Статьѣ о Карамзинѣ (Вашей) я пристрастенъ, ибо такова почти была и моя юность и я возросъ на Карамзинѣ. Я ее съ чувствомъ читалъ. Но мнѣ понравился и тонъ. Мнѣ кажется Вы въ первый разъ такъ рѣзко высказываете то, о чемъ всѣ молчали. Рѣзкость-то мнѣ и нравится. Именно смѣлости, именно усиленнаго самоуваженiя надо больше. Нисколько не удивляюсь, что эта статья Вамъ доставила даже враговъ»19.

Параллельно выходившим главам «Алексея Слободина» Пыпин публиковал в «Вестнике Европы» цикл исторических очерков «Характеристики литературных мнений от двадцатых до пятидесятых годов», на который Достоевский отреагировал в «Дневнике Писателя»20:

«Но съ чтенiемъ статей г. Пыпина я отрезвился. Разумѣется я желаю и по прежнему продолжаю желать изо всѣхъ моихъ силъ, чтобы драгоцѣнныя, твердыя и самостоятельныя начала, присущiя народу русскому, существовали дѣйствительно; но согласитесь тоже — что же это за такiя начала, кото-рыхъ даже самъ г. Пыпинъ не видитъ, не слышитъ и не примѣчаетъ, которыя спрятаны, спрятались и никакъ не хотятъ отыскаться?» ²¹ .

Вероятно, Достоевского в большей мере задела глава о «Славянофильстве», в которой Пыпин высмеивает почвенников:

«Новый период ея ²² мало увеличилъ литературныя силы первоначальной школы, и мало подвинулъ доказательство ея основныхъ положенiй; за то слабыя стороны этого ученiя обнаружились теперь ярче, чѣмъ когда-нибудь. Къ славянофильству примкнули новыя школы, которыя также заговорили о “народ-ныхъ началахъ”, “почвѣ” и т. п., и не имѣя ни таланта, ни горячаго убѣжденiя первыхъ начинателей ученiя, распространяли только пустыя фразы на тему народности и болѣе или менѣе явный обскурантизмъ. Славянофильская публика стала увеличиваться рядами той публики, патрiотизмъ которой в прежнее время называли кваснымъ, которая, не вдаваясь въ особыя размышленiя, довольствовалась шумливыми и хвастливыми фразами о народности…» ²³ .

Упоминая в последней части исторических очерков «не вполнѣ благопрiятныя заключенiя о литературной эпохѣ сороковыхъ годовъ, какiя вызывала современная дѣятельность нѣкоторыхъ писателей, принадлежавшихъ той эпохѣ по началу своей дѣятельности», Пыпин не обошел стороной Достоевского:

«Можно пожалуй прибавить, что и нынѣшнiй “Гражданинъ” издается также самымъ настоящимъ, повидимому, человѣкомъ сороковыхъ годовъ… <…>

Нынѣшнiй редакторъ “Гражданина” прiобрѣлъ тогда (“Бѣдными Людьми”) свою славу какъ писатель беллетристическiй, извѣстнаго гражданско-филан-тропическаго характера, навѣяннаго Гоголемъ, — но о другихъ его произве-денiяхъ Бѣлинскiй еще тогда же мѣтко отозвался какъ о “нервической чепухѣ”, которая въ послѣднее время и господствуетъ, кажется, безраздѣльно, въ его произведенiяхъ» ²⁴ .

Таким образом, фрагмент полемики с Пыпиным в рецензии на роман Пальма принадлежит Достоевскому.

Заметны в рецензии стилевые «скачки». Особенно ярко на синтаксическом уровне проявляется неровность слога. Присутствуют фразы, характерные для Мещерского, например, «таинственная прелесть романовъ» или «неизъяснимая прелесть живѣйшаго интереса», но также наблюдаются формулировки, свойственные Достоевскому: «…главная живая мысль, проникающая все произведенiе и объединяющая всѣ его составныя части» ( Алексей Слободин : 22).

Исследование текста проводилось с помощью математических методов определения авторства — в частности, «Леса решений», который показал следующие результаты: Достоевскому и Мещерскому атрибутировалось по 21 % текста, 57 % текста может принадлежать любому из двух авторов. Фрагмент о художественных типах, включая часть о «капитальных произведениях», принадлежит, по результатам эксперимента, Достоевскому. Финальные абзацы — Мещерскому. Полемика с Пыпиным и небольшая, но важная оценка типа Савелия Туберозова могут относиться как к авторству Мещерского, так и Достоевского25. Математические методы подтверждают выдвинутую гипотезу.

Есть все основания признать Достоевского соавтором рецензии на роман Пальма «Алексей Слободин. Семейная история», поскольку им была разработана концепция, на основе которой строилась критическая статья. Мещерский проанализировал «Алексея Слободина» с точки зрения типов. Вставка про Савелия Туберозова из «Соборян» Лескова, полемика с Пыпи-ным — это те фрагменты текста, где Достоевский выступил соавтором Мещерского.