Кросскультурный мониторинг образов инфодемии и пандемии. Карантин: опасный и безопасный

В ситуации острого кризиса предельно важно грамотное обращение политических лидеров к обществу. Представляем обзор аналитики по этому вопросу зарубежных авторов.

10(112) 2020

Команда Джима Эверетта в Университете Кента и Молли Крокет в Йельском университете [1] оценивает, какого рода обращения к населению в ситуации пандемии коронавируса могут оказаться более эффективными. Респондентам предлагались обращения в формате постов на Фейсбуке, содержащие разные виды аргументации: «деонтологическую», апеллирующую к чувству долга; «утилитарную», призывающую людей думать о последствиях игнорирования ограничительных мер; «добродетельную», акцентирующую «правильное поведение хороших людей», и «внемораль-ную». После этого респонденты отвечали на вопрос, какое впечатление на них произвели те или иные коммуникационные ходы. Кроме того, исследователи отслеживали, влияет ли источник сообщения (например, исходит ли оно от лидера или просто от гражданина) на готовность менять поведение.

Содержание разных видов обращений представлены ниже в табл. 1 (перевод таблицы из вышеупомянутого исследования).

Предварительные результаты опросов указывают на максимальную эффективность сообщений с деонтологической аргументацией. Однако, как следует из полученных данных, на логико-утилитарном уровне люди, напротив, склонны считать наиболее действенным утилитарное обраще-

Таблица 1

Социально-психологические установки моральных сообщений в ситуации коронавируса

Источник: The effectiveness of moral messages on public health behavioral intentions during the COVID-19 pandemic.

ние, что сами они в ситуации выбора оценивают деонтологические аргументы как более убедительные. При этом единственное действие, которое респондентами было отмечено как более вероятное с их стороны при условии, что сообщение приходит от значимого лидера,— распространение информации. Респонденты больше склонны распространять информацию, полученную от лидеров, чем от граждан.

Авторы подчеркивают предварительный характер их исследования и отсутствие серьезной статистической базы для целого ряда полученных результатов. Кроме того, ими отмечается слабая сторона дизайна проведенного исследования — оно направлено на замер намерений, а не фактов реального поведения. Чтобы компенсировать этот недостаток, в опросный лист включен вопрос респондентам, насколько та или иная формулировка окажет влияние не только на их поведение, но и на поведение других граждан.

10(112) 2020

По предварительным данным, полученным датскими исследователями (Инго Цеттлер, Кристоф Шильд, Лау Лиллехольт, Роберт Бём [2]), готовность людей соблюдать индивидуальные ограничительные меры положительно коррелирует с возрастом, а также с уровнем эмоциональности, и отрицательно — с так называемым «темным фактором личности». По мнению исследователей, влияние возраста в данном случае объясняется тем, что коронавирус наиболее опасен для представителей старшего и пожилого возраста. Высокий уровень эмоциональности может способствовать и большей эмпатии, и большей тревожности. В свою очередь, «темный фактор личности» предполагает общее недоброжелательное отношение к окружающим. Отсюда — игнорирование предлагаемых в интересах сообщества мер.

В уже упомянутом исследовании эффективности публичных аргументаций приводились данные, свидетельствующие о том, что пожилые люди в целом более склонны соблюдать предложенные меры.

Исследование Кристофа В. Корна и его коллег [3], проведенное на основе немецкой, американской и британской выборок, показывает, что люди склонны выше оценивать риск заражения для окружающих, чем для самих себя. Вообще эмпатическая склонность выше оценивать вероятность негативных событий для окружающих, чем для самих себя («со мной этого точно не произойдет»), оказывается достаточно устойчивым и универсальным трендом мнений. Он широко отражен во многих соответствующих исследованиях, не обязательно связанных с коронавирусом. В данном случае — применительно к рискам заражения COVID-19 — авторы объясняют такую предвзятость тем, что у индивида могло сложиться иллюзорное ощущение, будто он способен избегать рискованных социальных контактов успешнее и предпринимать персональные защитные меры лучше, чем окружающие. С одной стороны, отмечают исследователи, это может вести к тому, что люди за счет такой оценки будут и в самом деле лучше соблюдать рекомендуемые меры. С другой — эта же иллюзия способна мешать людям увидеть, что на самом деле они хуже соблюдают рекомендуемые карантинные меры, чем думают, и препятствует осознанию реальных рисков своего поведения. Авторы также добавляют, что на данный момент из исследования трудно делать научно-практические выводы — хотя бы в силу его пилотного и поискового характера.

Отметим, что все описанные проводимые исследования еще не успели получить сторонней экспертной оценки. Вместе с тем, именно их прямая вовлеченность в происходящие события представляется ценным исследовательским опытом.

Отдельные представители научного сообщества оценивают психологические последствиях карантина. Обзор психологического воздействия ограничительных мер, авторами которого выступили С. К . Брукс, Р. К . Вебстер, Л. Э. Смит, Л. Вудлэнд, С. Уэссели, Н. Гринберг из Королевского колледжа в г. Лондоне [4], показывает, что люди, пережившие карантин, существенно чаще страдают нервным истощением, проявляют отстраненность от других, повышенную раздражительность, тревожность при общении с больными, им свойственны расстройства сна, плохая концентрация внимания и пр. Более того, сам факт пребывания на карантине нередко выступает в качестве предиктора посттравматических стрессовых симптомов.

К мерам, способным предотвратить указанные психологические последствия, ученые относят: информирование людей о том, что и почему с ними происходит; пояснение, как долго это продлится; обеспечение возможностей для осмысленной деятельности во время карантина; обеспечение ясной коммуникации; обеспечение доступности предметов первой необходимости (воды, еды и медицинских препаратов); поддержание атмосферы альтруизма вместо административного давления. Кроме того, авторы подчеркивают, что ощущение, даже иллюзорное, добровольности предпринимаемых мер лучше обеспечивает психологическое благополучие.

10(112) 2020

Заметны и общественные усилия групп психологов-практиков, разрабатывающих специальные памятки для населения, перечисляющих ментальные и поведенческие изменения, в случае регулярного характера проявления которых рекомендуется обратиться к психологу,— так сделало, например, Канадское психологическое сообщество [5]. Много таких инициатив и в России.

Подводя итоги описанным исследованиям, можно обозначить следующие моменты. Для минимизации негативных психологических последствий карантина ключевую роль играет грамотное информирование о причинах и содержании предпринимаемых мер. Очень важно при этом поддерживать дух эмпатии, кооперации и коллективизма, альтруистические инициативы вместо административного либо психологического принуждения. Очевидно, что добровольный характер принимаемых мер воспринимается намного комфортнее, менее травматичен для психологически неустойчивых людей, чем обязательный.

Для повышения эффективности предлагаемых населению мер можно предложить формулировать их в русле деонтологической аргументации, то есть взывая к чувству социального долга. Целесообразной также представляется работа с лицами, подверженным синдрому исключительности и связанной с этим предвзятости по отношению к соблюдению рекомендуемых норм.