Кровная месть и ее место в генезисе смертной казни

В наше время остается открытым вопрос о соотношении институтов кровной мести и смертной казни, являются ли они составной частью друг друга?

Рассмотрим кровную месть, как универсальное средство защиты рода, возникшее еще за десятки тысяч лет до появления первых государств и выступавшее как обычай, который требовал обязательного возмездия за убийство своего родственника [4, с. 19].

Впервые «кровная месть» юридически закрепляется в Русской Правде (Краткая редакция ст.1), и в случае отказа от мщения заменялась на штраф, в размере 40 гривен. Существуют различные мнения ученых о том, какова правовая природа обычая мести (досудебная или послесудебная расправа).

Так, М.А. Дьяконов утверждает: «Эти правила и целый ряд им подобных, представляют собой, лишь до некоторой степени, упорядоченное и ограниченное самоуправство, и притом ограниченное не столько обязательным вмешательством суда, сколько обычными правилами» [3, с. 59].

Другой ученый историк-правовед Михайлов М.М. считает, что месть до этого времени являвшаяся лишь обычаем, в Русской Правде получает значение права, «хотя и ограниченного, но твердого в силу закона» [2, с. 34].

Однако, мы полагаем, что кровная месть имеет внесудебную правовую природу, «переходный характер, от непосредственной расправы рода к наказанию» [5, с. 50.], тем самым подтверждая, что именно обычай кровной мести стал началом зарождения смертной казни.

Нашу идею подтверждает А.Ф. Кистяковский в своих рассуждениях, отождествляя их: «Будучи различны по способу назначения и по объему, убийство в виде мести и смертная казнь в виде наказания в сущности есть одно и то же: и то, и другое состоит в лишении жизни; и то, и другое обрушивается на голову виновного или, по крайней мере, того, которого считают виновным; если смертная казнь основывается на установленном властью законом, то убийство в виде мщения освящается неизменно соблюдаемым обычаем и считается не только правом, но и обязанностью».

А. Малиновский придерживается мнения генетической связи этих двух институтов: «Этот институт находится в генетической связи с институтом кровной мести, что одна главная существенная черта объединяет их: и смертная казнь и месть есть убийство за преступление, только одно совершается по воле государства, другое по воле частного лица» [6, с. 3.]

Так же есть и видимые различия, мы можем выделить их из вышесказанного, а именно: смертная казнь является волеизъявлением государства (государственных органов - судей), кровная месть исходит из правомочия частных лиц. Н.П. Загоскин утверждал: «В основе кровной мести лежит начало частного возмездия, в основе смертной казни лежит требование публичного возмездия, вызываемое предполагаемыми интересами государственной безопасности, стремлением восстановить общественный мир, нарушенный злою волею преступника» [5, с. 67.]

Таким образом, рассмотрев данные точки зрения можно с уверенностью сказать, что обычай кровной мести является частью смертной казни, так сказать ядром, с которого она возникает и отталкивается. В частности, С.И. Викторский называл смертную казнь - послесудебной местью, т.е., кровной местью, определяемой по суду [1, с. 24].

Сначала смертная казнь возникает в виде убийства, которого совершают представители семьи и рода, в виде частного мщения. Затем же она получает характер лишения жизни преступника, совершаемого представителем общегосударственной власти, в виде общественного мщения

Но если в догосударственном обществе убийство осуществлялось на основе кровной мести, то государство убивает по приговору суда, согласно существующему закону. Обычаи племен могут быть различны, принятый же государством закон имеет большее общественное значение, поскольку в основании лежит уже не сила привычки убивать, а сила организованной власти сознательно убивать.