Кто создал Лолиту: Владимир Набоков или Стэнли Кубрик?

Обложка первого издания романа. Париж, 1955

П остановка проблемы . Роман «Лолита» – самый противоречивый роман Владимира Набокова, он был впервые опубликован в 1955 г. в Париже на английском языке. В.В. Набоков самостоятельно перевел его на русский язык в 1967 г. Это произведение, будучи довольно сложным, иногда даже сбивающим с толку, заставляет читателя сомневаться в каждом слове, а к развязке – и в правдоподобности происходящего на его 300 страницах.

Цели исследования – определить, до какой степени роман Владимира Набокова «Лолита» можно назвать произведением «русской» литературы, и, во-вторых, изучить стратегию экранизаций романа.

Результаты исследования . Помимо аллюзий, каламбуров и игры слов в тексте, сам роман строится вокруг основных «русских» тем. Испытывающий отвращение к себе и ненавидящий людей, рассказчик Гумберт Гумберт намеревается использовать молодую доверчивую девочку, чем сразу напоминает героя из произведений Ф.М. Достоевского, а заклятый враг Гумберта – Клэр Куильти – его двойника [Schuman, 1979, p. 30]. Парад чудаков и эксцентриков, с которыми сталкиваются Гумберт и Лолита, путешествуя по Америке, мало чем отличается от гротескной галереи мошенников из «Мертвых душ» Н.В. Гоголя с соответствующими говорящими именами: управляющий отелем мистер Швайн, учитель драмы мисс Пратт, молчаливая, но пылкая спутница Клэра Куильти – Вивиан Дамор-Блок (Вивиан Дамор-Блок – анаграмма Владимира Набокова). Учителя Лолиты в колледже Бердлей: мисс Редкок, мисс Корморант, мисс Молар, доктор Риггер.

Сама Лолита, двенадцатилетняя девочка Долорес Гейз, становится объектом сексуальной одержимости Гумберта Гумберта – учителя французской литературы лет тридцати с небольшим. Гумберт женится на ее матери, Шарлотте, чтобы быть ближе к юной «нимфетке». Он не испытывает ничего к своей новой жене, кроме презрения, о котором пишет в дневнике. Когда Шарлотта обнаруживает дневник и читает его, униженная и разгневанная, она выбегает из дома, проезжающая машина сбивает ее, и она мгновенно погибает. По чистой случайности освободившись от своего бремени, Гумберт приступает к совращению Лолиты. На протяжении последующих двух лет они вместе ездят по Америке, останавливаясь в придорожных мотелях и в приличных гостиницах. Их преследует незнакомец, Клэр Куильти, драматург и порнограф. Куильти выводит Лолиту из-под контроля Гумберта после ее непродолжительного пребывания в больнице. Два года спустя Гумберт находит Лолиту, теперь уже замужнюю, в ожидании ребенка. Он дает ей деньги, чтобы узнать адрес Куильти, и находит его в состоянии наркотического опьянения. Гумберт стреляет в Куильти, а затем его арестовывают. Роман заканчивается исповедью Гумберта в лечебнице для психопатов. Из предисловия к роману мы узнаем, что Гумберт умер от коронарного тромбоза в тюрьме, ожидая суда, а Лолита умерла в том же году при родах.

Роман был экранизирован дважды. Ни в одной из версий не упоминается ни психическое заболевание Гумберта, столь детально описанное на первых страницах романа, ни его женоненавистничество, ни отвращение к себе [Phelan, 2007]. Экранизация 1962 г. режиссером Стэнли Кубриком (1928–1999)

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2024. № 2} (²⁷)

начинается с того, что Гумберт несколько раз стреляет в Куильти (Джеймс Мейсон, 1909–1984). Куильти прячется за портретом Френсиса Пулстона, написанным Джорджом Ромни (1734–1802); простреленное полотно в этой сцене символизирует женственность, опороченную мужской силой. С того момента и до конца фильма акцент ставится на раскрытии причин содеянного, в котором не изображается и даже не упоминается смерть Лолиты. С. Кубрик привносит значительные изменения: Лолите уже не 12, а 14 лет и она уже не ребенок, а подросток, переживающий половое созревание (роль Лолиты исполнила 14-летняя Сью Лайон, 1946–2019). Кубрик делает заигрывания Гумберта (немного) более приемлемыми для цензуры. Это уже не история о жестоком обращении с детьми, а скорее «исповедь» и психологический портрет демона.

Так ли это? Является ли очевидным безумием то, что дьявол предстает перед нами как надежный рассказчик? Кубрик намекает на монстра в человеческом обличье, когда показывает Гумберта, Шарлотту и Лолиту в автокинотеатре. Они смотрят фильм «Проклятие Франкенштейна» 1957 г. Сцена, в которой Кристофер Ли срывает повязки с лица, чтобы обнажить скрытое под ними безобразие, вызывает особый шок у Шарлотты и Лолиты, фактически эта сцена – сублимация монстра, сидящего рядом с ними в машине.

Проблема передачи русского литературного произведения для иноязычной аудитории наиболее наглядно продемонстрирована при экранизации «Лолиты» и более очевидно, чем в любой другой попытке адаптации русского произведения. Текст Набокова изобилует аллюзиями и игрой слов. С. Кубрик имитирует черный юмор и иронию В.В. Набокова с помощью «крамольного» саундтрека и песни, привносящих беззаботный тон, которые идут вразрез с мрачным содержанием. Это необычное решение лучше всего реализовано игрой британского актера и комика Питера Селлерса (1925–1980). Его исполнение роли Куильти в фильме Кубрика значительно усилило образ похотливого и посмеивающегося «существа», которое транслирует сокровенные мысли и желания Гумберта в сопровождении греческого хора, который как бы злобно насмехается и тем самым намекает на его злодеяния.

В романе Куильти, на первый взгляд, это более развратное альтер эго Гумберта, которого несколько раз называют его братом, но в фильме эта мысль сильно размыта. В фильме С. Кубрика впервые мы видим Куильти на летних танцах в Рамздэле, когда он аккуратно посмеивается над Шарлоттой, делая двусмысленные намеки на ее дочь. Зритель потом узнает Селлерса в другой, хотя и незначительной роли немецкого детского психолога доктора Земпфа (этого героя нет в романе), который расспрашивает Гумберта о том, что Лолита знает о жизни, и не может скрыть свое нездоровое любопытство. Кроме того, в фильме безымянный мужчина в отеле «Зачарованные Охотники», где Гумберт и Лолита остановились на ночь, это Селлерс в роли Куильти – деталь, не столь очевидная в романе. Название отеля – это, конечно же, ироничный комментарий и к Куильти, и к Гумберту; к слову, пьеса, в которой Лолита играет роль ведьмы в колледже Бердлей, называется «Зачарованные Охотники».

Ворчливый Гумберт Гумберт, которого сыграл Джеймс Мэйсон, слаб и разочарован своей неспособностью контролировать Лолиту; его лицо выражает безнадежность и растерянность персонажа, но ему недостает мощности романного Гумберта, его хищнической ловкости и отвращения к самому себе. В трактовке Мейсона Гумберт – это испорченный английский джентльмен, а не французское чудовище из романа. Более того, нельзя отрицать эмоциональный эффект в игре Мейсона. Когда в конце фильма он осознает, что навсегда потерял Лолиту, Гумберт разбит, он рыдает, как ребенок; так же, как Лолита, когда ей рассказали о смерти матери. С. Кубрик сближает пару через их общую печаль от утраты.

Несоответствие между текстом и фильмом лежит на поверхности: визуальный реализм не позволяет полностью воспроизвести аллюзии и текстовые уловки В.В. Набокова. Само по себе имя Гумберт Гумберт шуточное, и в романе его называют то Гумберг, то Гамбургер, то Гумбард [Nabokov, 1964]. Фамилия Лолиты Гейз (от англ. haze – дымка, туман) подразумевает ослепляющее, вводящее в заблуждение влияние на Гумберта. Фамилия Куильти, аллюзия на уютную спальню (его так же называют quilted, от англ. – стеганый, ватный), сохранена в обоих фильмах. С. Кубрик изменяет название места, где Лолита проводит лето, с «Лагеря Ку» на «Лагерь для девушек Клаймакс», тогда как В.В. Набоков заимствовал название ближайшей горы с не менее говорящим названием «Гора Клаймакс». Немецкие литературные аллюзии также «соскакивают» со страниц: Куильти живет на улице Гримма, а фамилия у мужа Лолиты – Шиллер.

Еще одно существенное расхождение между текстом и экраном заключается в характере самой Лолиты. В романе она объективируется через призму восприятия Гумберта; действительно, как он признается, она – его творение: «То существо, которым я столь неистово насладился, было не ею, а моим созданием, другой, воображаемой Лолитой – быть может, более действительной, чем настоящая; перекрывающей и заключающей ee; плывущей между мной и ею; лишенной воли и самосознания – и даже всякой собственной жизни» [Набоков, 1998, с. 66]. В романе она не плачет, даже когда узнает о смерти матери, а в фильме она впадает в истерику. Прежде всего, она игрушка Гумберта, которую по желанию сексуализируют и используют. Кубрик очеловечивает ее. Однако существовала ли Лолита когда-либо? Если исповедь Гумберта Гумберта в романе – выдумка и ничего этого не было, то Лолита никогда не существовала и реальной она становится только в фильме С. Кубрика.

В 1987 г. режиссер Эдриан Лайн снял буквально второсортный фильм «Роковое влечение», и затем в адаптацию «Лолиты» в 1997 г. внес еще больше эротических и откровенно сексуальных сцен, чем у С. Кубрика, хотя в некоторых ключевых моментах он все же придерживается версии С. Кубрика. Фильм начинается со сцены, в которой Гумберт Гумберт (Джереми Айронс, род. 1948) рискованно ведет свой автомобиль, и зритель не понимает, почему он кажется таким физически истощенным и отрешенным. Только в конце мы видим, как полиция преследует его после убийства Куильти.

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2024. № 2} (²⁷)

Э. Лайн цитирует В.В. Набокова в первой сцене фильма: ‘Lolita, light of my life, fire of my loins’ («Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел») [Nabokov, 1960, p. 11]. В отличие от С. Кубрика, Э. Лайн включает описание юности Гумберта во Франции и его увлечение молодой девочкой Аннабеллой Ли, которая умерла от тифа в четырнадцать лет. Подразумевается, что (как и в случае с В.В. Набоковым) эта травма является основной причиной влечения Гумберта к девочкам-подросткам. Гумберт в исполнении Айронса более расчетлив, чем в интерпретации Джеймса Мэйсона, но также уязвим и жалок в конце. Повествование от первого лица у В.В. Набокова реализуется посредством внутреннего монолога Айронса в нескольких местах в фильме и в конце. Физические отношения между ним и Лолитой (Доминик Суэйн, род. 1980) показаны в мельчайших подробностях. Лолита более сексуализирована за счет использования ярких цветов, бронзового цвета кожи ее плеч и бедер, ярко-красных губ (часто приоткрытых), жующих жвачку и «облизывающих» бананы. Если в фильме Кубрика секс сублимирован через сцену, в которой Гумберт красит ногти на ногах Лолиты, то и В.В. Набоков, и Э. Лайн прямо дают понять, что в их отношениях его много.

Клэр Куильти (Фрэнк Ланджелла, род. 1938) здесь скорее призрачная фигура из романа, которая преследует Гумберта и Лолиту во время их путешествия по Америке, и уж точно не является источником большей части острого юмора в фильме С. Кубрика. Куильти можно увидеть во плоти (в том числе буквально) только в финальной, «забрызганной кровью» сцене катарсиса, которая также присутствует в романе. Тем не менее Куильти демонстрирует остроумную игру слов Набокова, когда, будучи незнакомцем в полутьме на веранде отеля «Зачарованные Охотники», он спорит с Гумбертом о Лолите (приводим сначала английский текст, потом перевод самого Набокова):

‘Where the devil did you get her?’

‘I beg your pardon?’

‘I said: the weather is getting better.’

‘Seems so.’

‘Who’s the lassie?’

‘My daughter.’

‘You lie – she’s not.’

‘I beg your pardon?’

‘I said: July was hot’ [Nabokov, 1960, p. 125].

(«Как же ты ее достал?»

«Простите?»

«Говорю: дождь перестал».

«Да, кажется».

«Я где-то видал эту девочку».

«Она моя дочь».

«Врешь – не дочь».

«Простите?»

«Я говорю: роскошная ночь») [Набоков, 1998, с. 136].

Этот разговор отсутствует у С. Кубрика. В эпилоге фильма не упоминается, что Долорес умерла при родах в том же году; в эпилоге Э. Лайна упоминаются детали обеих смертей. Если «Лолита» 1962 г. – «создание» С. Кубрика (и Питера Селлерса), несмотря на сценарий В.В. Набокова, фильм Э. Лайна 1997 г. сохраняет больше «набоковского» повествования, но в то же время отражает бóльшую вседозволенность американского кино 90-х гг. Оба фильма, однако, не могут воспроизвести великую шутку: существовал ли кто-нибудь из этих героев, происходило ли что-либо из описанного на самом деле или «исповедь» Гумберта – всего лишь бред сумасшедшего?

Гумберт Гумберт в конце романа признается автором как псевдоним. Оба фильма демонстрируют существенную разницу между оригиналом и экранизацией. Эллиптический текст Набокова заставляет читателя задуматься над правдой или неправдой написанного. Правдиво ли повествование, или все, что мы прочитали, просто выдумки и бред сумасшедшего монстра? Если второе, то роман представляет собой основанное на фантастике обнажение зверя в человеческом обличии. Человека, не созданного окружающей средой, а человека, создавшего себя (критика В.В. Набокова современной психологии отражается в шуточном имени доктора Биянки Шварцман, которого нет ни в одном фильме).

Заключение. Кино как средство реализма зависит от «материальности» происходящего на экране, тогда как страницы В.В. Набокова высмеивают реализм через образ маленького городка, системы американского образования и особенности детской психологии, обоих полюсов сексуальности – от распущенности до пуританства, да и самой сути литературы как таковой. Но Питер Селлерс заставляет нас искренне смеяться.