Культово-космологические представления в эпосе коренных народов Сибири

Предпринята попытка кратко рассмотреть некоторые вопросы, связанные с эпическими образами и символами в эпосе коренных народов Сибири. К обзору привлечены бурятский, тюркские, эвенкийский, уральские и палеоазиатский эпосы. Ранее неоднократно высказывалась гипотеза о возможных параллелях в содержании эпосов разных коренных племен и народов, населяющих территорию Сибири. Эта гипотеза подтверждается в исследованиях ученых и в наши дни [17, с. 150]. Эпос у разных сибирских народов представлен неодинаково. У некоторых народов он получил широкое развитие, у других он менее развит, у третьих находится лишь в начале своего развития или отсутствует. К исследованию привлечены те народы, у которых в той или иной степени развития представлен эпос. Алтайская языковая семья включает монгольские языки, одними из носителей которых являются буряты, а также тюркские языки, носителями которых в числе других являются якуты, тувинцы, алтайцы, хакасы, шорцы. К тунгусо-маньчжурской языковой группе относятся эвенки. К уральской группе относятся ханты и манси, а также селькупы. В группе, так называемой, палеоазиатской семьи эпос представлен у нивхов. Оседлые рыболовы в бассейнах р. Обь, Амур – это нивхи, часть хантов, селькупов, манси.

Наблюдались непосредственные контакты между бурятами, якутами, алтайцами. Фольклорные связи в большей или меньшей степени также отмечены между хакасами, тувинцами, шорцами, эвенками, хантами, манси, селькупами, нивхами и другими сибирскими народами. Их исторические судьбы, несмотря на разбросанность по огромной территории и удаленность друг от друга, тесно переплетались в течение веков. Поэтому в их фольклоре, в частности, в героическом эпосе, есть много общего. А.П. Окладников, А.И. Уланов, В.М. Жирмунский, С.С. Суразаков, В.В. Пухов и др. занимались сравнением эпоса тюрко-монгольских народов. А.П. Окладников показал их общность с эпическими памятниками древнейших народов Сибири. Исследователи подчеркивают этническую и историческую общность якутов, ал- тайцев, хакасов, шорцев, тувинцев и бурят. Якуты поддерживали связь в глубокой древности с тюрко-монгольскими народами, когда находились в Прибайкалье и Приангарье. Хакасы, тувинцы, алтайцы, шорцы, якуты контактировали еще в первом тысячелетии н.э. Рассмотрен эпос бурятского народа и некоторых других народов алтайской языковой семьи; тунгусо-маньчжурской языковой ветви; уральской и палеоазиатской языковых групп.

Предпринята попытка рассмотреть образно-символические представления, отраженные в эпических произведениях коренных народов Сибири. В настоящей статье рассмотрены вопросы культово-космологических представлений в эпосе коренных народов Сибири.

Существуют две концепции, касающиеся устройства мироздания - горизонтальная и вертикальная. Горизонтальная концепция связана с движением вниз по течению реки в нереальный мир. Вертикальная концепция связана с движением на небо или под землю. Мир делится на три сферы - небесную, земную и подземную. Иногда горизонтальная и вертикальная модели как бы сливаются. Можно предположить наличие «некоей кривизны» мироздания, когда «движение в любом направлении приводит из мира реального в мир вероятностный» [13, с. 12, 15].

Дерево, река и возвышенности являются каналами связи между мирами, например, в понимании селькупов. В концепции миропонимания селькупов пространственной брешью между миром реальным и миром иным считались труба очага (дымовое отверстие чума) или сторона кострища, противоположная местонахождению героя, яма в земле или на кладбище, исток или устье реки. У бурят верхнее оконце юрты также считалось сакральным. Кроме этого, оно имело практическое значение, поскольку отмеряло время по солнечным лучам, проникавшим в жилище и хорошо обозначавшимся на вертикальных жердях. Жерди были «пронумерованы», и пространство между каждыми двумя жердями равнялось условно двум часам. Каждые два часа были предназначены для конкретных хозяйственно-рутинных дел. Каждые из этих двух часов имели свое наименование по названию животных, например, от 3 до 5 часов утра - время желтой лисы. Скотоводы по лучам знали, когда надо вставать, когда надо доить скот, когда выгонять его на пастбище, когда загонять обратно. У них вырабатывались свои «внутренние часы», когда и в пасмурные дни они хорошо ориентировались в «расписании» дел.

В мифах тувинцев и алтайцев девять небес связаны с женским божеством Хантыма и ее девятью дочерьми. На небесах также живут девять богов. Селькупы считают своим верховным божеством Нома (Нум).

Интерес представляет статья Б. С. Дугарова «Истоки бурят-монгольской Гэсэриады: концепт сына небес и эпос». Кратко остановимся на некоторых положениях, приведенных в этой статье. Хухэдэй мэргэн тэнгрий, олицетворяющий мощную космическую стихию в понимании тюрко-монгольских народов, является богом-громовержцем, что прослеживается у протомонголов в легенде о рождении Таньшихая - основателя сяньбийского государства (2 в. н.э.). Его мать, услышав громовой удар, взглянула на небо, и в этот момент ей в рот упала градинка, отчего она забеременела. Номады «любят громовые удары». На месте, отмеченной молнией, кочевники зарывают барана и зажигают светоч с ножом. Мужчины много раз объезжают это место верхом под песнопение шаманки. Проводится обряд окропления кумысом сооружения из ивовых ветвей [5, т. 1, с. 154, 215-216]. Подобный обряд под названием «тэнгэр дэгдэ-эхэ» проводили шаманы эхиритского племени бурят. Он был посвящен Хухэдэй Мэргэну, его проводили шаманы, умеющие управлять грозой. Варианты имени громовержца в разных фольклорно-мифологических традициях включают тюркские (Кокэтэй, Когудей, Когольдей, Когодей), халха-монгольское (Хоходэй) и бурятское Хухэдэй [6, с. 25-32].

Приведём описание онгона УНан-хату из улуса Бахтай Аларского аймака (Иркутская область, Россия): «На куске синей материи размером 31,0 х 25,5 см по углам в верхней части расположены солнце и луна, внутри которой нарисованы человек и дерево. Между светилами проведены три параллельные линии (небо), между которыми располагаются звезды в виде больших точек. В средней части стоят в один ряд девять человеческих фигур, на голове каждой из них четыре вертикальных луча. Лицо и уши хорошо прорисованы, тело, туловище и ру- ки с пятью пальцами обозначены одной линией. По углам нижней части стоят по ветвистому хвойному дереву с обозначенным комлем, между ними соответственно слева направо нарисованы рыба, лягушка, ящерица, змея. Под рыбой и лягушкой расположена лодка с веслами» [7, с. 221-222]. Здесь, как мы видим, присутствуют солнце, луна, дерево, звезды, рыба, лягушка, ящерицы, змея. Они составляют все то, чему приличествует быть согласно ранним поверьям на трех уровнях мироздания, и в центре – человек со своими пятью пальцами. Число 5 – это символ человека: голова, две руки, две ноги.

В бурятском эпосе архетип небесного отцовского начала иногда связан с солярной тематикой: золотой поток в дымовом отверстии в верхней части юрты порой ассоциируется с зачатием сына. Буряты почитают «небесные камни» - буудалы, они считают, что если их хорошо умилостивить, то обязательно пойдет дождь. Представления о них связаны с Хухэдэй мэргэн тэнгрием, который управляет осадками, небесными стрелами (камнями). Можно отметить космогонический зачин в бурятском эпосе, создание героя небесными богами, посылающими его на землю для уничтожения зла, трех небесных сестриц Гэсэра, тему «космического брака» или мотив рождения из растрескавшегося камня, явно небесного происхождения. Архетип небесного отцовского начала связан с солярной тематикой: золотой поток в дымовом отверстии юрты ассоциируется с зачатием сына [16, с. 34].

Культовое дерево украшалось светилами, в бурятском обряде посвящения в шаманы «луна» и «солнце» крепились к вершинам деревьев, вкопанных на месте ритуала. Изображения Луны, солнца и священного дерева часто встречаются на шаманских бубнах Западной Сибири и Алтая. Символ женской красоты у бурят – Урмай Гоохон, у неё эпитет «красное солнце». При описании бабушки Атай Улан тэнгрия – Хара Манзан ибии – упоминается подол в восемь клиньев, что ассоциируется с женской ипостасью – солнцем с восемью ножками. Восемь, иногда шесть ножек символизировали детей солнца. С луной дела обстояли примерно таким же образом. Это – распространенные фольклорные образы бурятского народа [16, с. 23].

В тувинском эпосе небесные покровительницы богатыря обычно спускаются на землю, узнав о смерти своего подопечного, и оживляют его. Главному герою богатырского сказания тувинского эпоса становятся близкими мифические представители иных миров: сын лунного хана Алдын-Моге (Золотой силач), сын солнечного хана Хулер-Моге (Серебряный силач), сын небесного xaнa Демир-Моге (Железный силач), сын хана земли Черзи-Моге (Деревянный силач) [10, с. 15].

Культовое дерево как символ космического звучания украшалось светилами. Символично, что в бурятском обряде посвящения в шаманы также представлены «луна» и «солнце», которые крепились к вершинам деревьев, вкопанных в землю. На святилище селькупского шамана Гаврилы Калина на сосне висела оловянная тарелка-месяц с изображением Кандальдука, а под деревом лежали еще две тарелки – медная (солнце верхнего мира) и оловянная (солнце нижнего мира). Также стоит упомянуть о том, что светила и священное дерево – устойчивое сочетание среди разнообразных рисунков на шаманских бубнах Западной Сибири и Алтая. Известен любопытный факт, что иногда символ – искусственное солнце «восполняет» отсутствие светила реального. В хантыйской деревне зимой на священную лиственницу вешали деревянное изображение солнца с лучами.

В эпосе встречаются образы небесных шаманок – дев-воскресительниц, дочерей неба, солнца, месяца и разных стихий, которым поклонялись древние племена Алтая. Те же представления разделяли и хакасы, считавшие солнце и луну двумя чистыми девами, которые для того, чтобы воскрешать людей, спускались к ним в образе золотых кукушек [8, c. 192]. Хакасы поэтически, с оттенком гордости называют себя народом «с солнечной грудью».

У селькупов есть мифы о небесных светилах. Жена Нома по имени Ылынта кота ушла жить глубоко под землю. Она породила слои верхнего яруса земли – обитаемую землю Среднего мира. У Ылынта кота две дочери с огненными лицами. Одна из них – небесное Солнце. Она каждое утро запрягает в нарту небесного оленя и объезжает мир. У второй дочери, которая живет вместе с матерью в подземном мире, лицо как зеленый огонь, это – солнце покойников. Когда это солнце выходит наверх, то на земле вспыхивает всей своей красотой и мощью северное сияние. Спасаясь от дьявола, человек прыгнул на небо, дошел до чума дочери Солнца и женился на ней. Затем спустился на землю, дьявол опять погнался за ним, схватил, а дочь Солнца схватила мужа за другую половину; дьявол съел половину с сердцем, а свою половину дочь Солнца, положив в зыбку, стала качать. День прошел, муж стал половиной человека, жена велела ему быть ночным солнцем, сама стала дневным [12, c. 6, 14, 15].

В сибирских эпосах часты упоминания солнца и луны, даже в одежде богатырей присутствуют изображения этих светил. Например, у Когюдей-Мергена (Когутэй) есть «солнечная» доха, пуговицы сияют как «семьдесят два солнца», на шапке «луноподобная звезда». Куртка Когюдей-Мергена (Когутэй) – «луноподобная».

В якутском олонхо общий вид богатыря сравнивается с солнечным блеском или сиянием: «Как заходящего солнца блеск, вид его, / Как восходящего солнца сияние, облик его», «Если плечи приподымал, солнце и луну закрывал» [18, с. 448]. В алтайском эпосе «Маадай-Ка-ра» о главном герое говорится:

Светлолунное его лицо,

Как золото, сверкало,

Ярхосолнечное его лицо, Как серебро, сияло.

Широкая, как поле, грудь

Сверкала,- таким он стоял.

Чистый, как луг, его лоб Блестел,- таким он был. Нос его - как прямой хребет [горы] Ресницы - как северный лес, Брови - как черный бархат.

Борода - как черное урочище,

Щеки-как радуга,

Лицо-как полная луна.

Глаза, подобно синим звездам, Сияли-таков его взгляд.

Язык, как огненное пламя, -

Красноречивым он был.

(11, строки 3870-3887).

Приведем описание алтайского богатыря Алтай Буучая, в котором он сравнивается с солнцем и луной:

Самый храбрый, самый лучший

Богатырь Алтай-Бучай.

Он лицом луноподобным

Светит серебра светлей,

Он лицом солнцеподобным Светит золота светлей. [3, с. 77]

Сын Алтай Буучая ищет способы оживить своего отца:

Помощи от книги Лунной

Просит сын батыра юный:

Он читал ее шесть дней –

И прочел он вот что в ней:

“Над горными кручами,

За синими тучами,

За благоуханной

Третьей небесной

Высью чудесной,

Во дворце златояром

Живет дочь Тенгри-хана,

Наделенная даром

Мертвецов оживленья ”.

[3, с. 97]

Дочь Тенгри-хана оживляет мертвого с помощью природных сил и объектов: солнца, луны, молока кобылиц, черного камня.

И схватила солнце сразу,

Из него густой настой

В золотой сосуд сцедила -

И глаза Алтай-Бучая

Были им исцелены!

А затем луну схватила -

И прозрачное лекарство

Отцедила от луны, -

И два пальца отрастила

На руках богатыря,

Снова чудо сотворя!

И семь рыжих нежеребых

Кобылиц потом доила,

Молоком парным целебным

Труп батыра окропила.

И на место, под которым

Богатырские - при жизни -

Легкие дышали жарко.

[3, с. 100-101]

Архетип небесного отцовского начала в бурятском эпосе иногда связан с солярной тематикой: золотой поток в дымовом отверстии в верхней части юрты порой ассоциируется с зачатием сына. Буряты почитают «небесные камни» - буудалы, они считают, что если их хорошо умилостивить, то обязательно пойдет дождь. Представления о них связаны с Хухэдэй мэргэн тэнгрием, который ведает осадками.

Небо, солнце, луна и месяц упоминаются при описании героя в алтайском эпосе:

На Алтае-господине,

На котором круглый год

Чист и ясен небосвод. <...>

Выплывет на небосклон

Месяца трехдневный серп -

На охоту едет он,

А войдет луна в ущерб,

Хоть бы летом, хоть зимой, -

Возвращается домой. <...>

Ехал он туда лицом -

Месяца затмил он лик,

Ехал он лицом сюда -

Заслонил он солнца лик!

[3, с. 64-66]

Природные символы и образы широко представлены в фольклоре сибирских народов, как, например, образ солнца. Экологические ощущения и осведомленность человека о роли природных явлений и объектов в жизни человека выражены в символических представлениях. Эпос исконных народов Сибири говорит о том, как важно изучать природу как неотъемлемую часть существования человека. Природа занимает важное место в эпосе, она пронизывает мировоззренческие, сакрально-профанные, символические и эстетические представления сибирских народов.

Итак, вселенная или универсум, то есть то, что доступно человеческому наблюдению, непрерывно изменяется, но эти изменения происходят, как показывает эпос, за счет внутреннего взаимодействия. Можно сказать, что весь процесс эволюции системы «Вселенная» является процессом ее самоорганизации, проявления универсального свойства материального мира – кооперативного взаимодействия, принципа синергетики. В эпосе утверждается природное совершенство мироздания, где всё возникает из природных стихий: воды, огня, воздуха, земли, где доминирует божественное первоначало. Дается описание различных природных явлений. Жизненное начало в эпосе связывается с первоэлементами: огнем, водой, воздухом, землей как основой всего существующего в мире.