Культурная безопасность в цифровом обществе

Проблема культурной безопасности общества актуализируется в современном дискурсе по целому ряду причин. Прежде всего, это связано с тем, что она является одним из важнейших элементов национальной безопасности, наряду с другими ее составляющими, такими, как, например, военная, экономическая, политическая безопасность. «Культурная безопасность страны становится одним из важнейших факторов национальной безопасности» (Щукина, 2015: 346). В современном научном сообществе сформировалось представление о комплексном характере национальной безопасности, и одним из ключевых компонентов этого комплекса является культурная безопасность.

Важным фактором актуализации проблемы культурной безопасности является процесс перехода современной российской цивилизации в стадию цифрового общества. Набирающая ускоряющийся темп и масштаб, проникающая во все сферы общественной и личной жизни цифровизация, помимо очевидных преимуществ, несет в себе ряд проблем, противоречий и угроз. В связи с этим закономерно возникает вопрос: каким образом отражаются процессы цифровизации современного российского общества на его культурной безопасности? Каков характер взаимосвязи между цифровизацией и культурной безопасностью? Очевидно, что цифровизация не должна наносить ущерба культурной безопасности общества. «Обеспечение культурной безопасности в связи с развитием информационных процессов в интересах общества ‒ важнейший приоритет современного цивилизационного развития, во все большей степени определяющий содержание национальной и международной безопасности» (Сергеев, 2011).

Вопрос состоит в том, каким образом можно достичь оптимального сочетания цифровизации и культурной безопасности общества. Для анализа этой проблемы следует, прежде всего, установить концептуально-методологические основы нашего исследования. Затем необходимо проследить воздействие процессов цифровизации в сфере национальной культуры на культурную безопасность российского общества. Третьей задачей нашего исследования является анализ современной государственной политики, направленной на обеспечение культурной безопасности, в контексте процессов цифровизации современного общества.

Концептуальные основы данного исследования определяются двумя основными понятиями: «культурная безопасность» и «цифровизация». Рассмотрим вначале первое из них. Как и многие термины современного социально-гуманитарного знания, оно имеет различные трактовки.

Многообразие определений понятия «культурная безопасность» не стоит оценивать негативно. На наш взгляд, различные определения имеют один и тот же предмет, но акцентируют в нем различные аспекты. В своей же сумме они могут дать полную, всестороннюю картину этого явления. По основному родовому признаку определения культурной безопасности можно разделить на две группы. Первая группа рассматривает культурную безопасность как способность национальной социокультурной системы сохранять свою идентичность и противостоять угрозам ее разрушения. Именно в таком ключе выдержано определение С. Форреста: культурная безопасность – это «...способность общества сохранить специфические характеристики, несмотря на изменяющиеся условия и реальные или виртуальные угрозы: более подробно, это включает постоянство традиционных схем языка, культуры, идентичности, сообществ, национальных или религиозных обычаев, оставляющих для изменения все, что должно быть исключено»1.

Развивая этот подход, А.Л. Маршак отмечает, что культурная безопасность характеризует не только способность социокультурной системы к самосохранению и противостоянию угрозам, но и «...создание благоприятных условий для культурной жизни общества» (Маршак, 2007).

Другая группа подходов в качестве родового признака понятия «культурная безопасность» берет не «возможность» или «способность» самобытной социокультурной системы к самосохранению, но фактическое состояние ее защищенности. При этом акцент делается на предмет культурной безопасности – параметры социокультурной идентичности и самобытные социокультурные институты общества. Так, например, Р.Г. Яновский определяет культурную безопасность как «надежную защищенность жизненно важных целей, идеалов, ценностей, интересов социальных субъектов макро- и микроуровней, сохранение и развитие человеческого потенциала» (Яновский, 1999: 40). А.П. Романова и В.О. Мармилова утверждают, что культурная безопасность – это не только состояние защищенности национальной социокультурной самобытности и ее сохранение, но также развитие и позитивное видоизменение: «С нашей точки зрения, система культурной безопасности – это и защита культуры от угроз, и одновременно создание условий для ее гармоничного развития» (Романова, Мармилова, 2008: 92).

Отдельную группу определений культурной безопасности составляют те, что выражают взаимодействие или взаимоотношение между самобытной национальной культурой (прежде всего, духовной культурой общества) и социальной системой общества. Здесь национальная культура определяется как фактор обеспечения национальной идентичности или самобытности общества. Данный подход «рассматривает культуру и как объект, и как фактор обеспечения безопасности. Культурная безопасность есть не только поддержание безопасности в культурной сфере..., но и поддержание национальной безопасности через развитие культурного самосознания» (Романова, Мармилова, 2008: 92).

В рамках третьего подхода акцентируется внимание на социальной функции культуры как средства и гаранта национальной идентичности и безопасности. Культурная безопасность – это не только эффективное функционирование национальной культуры как гаранта национальной идентичности, но и гармоничное взаимодействие общества, личности и власти.

Разобрав три группы подходов к определению культурной безопасности, можно отметить, что они не противоречат друг другу и не являются несовместимыми. Напротив, их можно интегрировать для цельного определения этого феномена. Культурная безопасность – это и состояние защищенности идентичности национальной культуры, и способность общества и государства защищать свою идентичность, сохранять и развивать ее; и эффективное функционирование национальной культуры как инструмента защиты, сохранения и развития самобытной цивилизации. Национальная культурная безопасность – состояние устойчивости, равновесия (культурный гомеостаз), сохраняющее культурную идентичность и обеспечивающее нормальное функционирование и развитие культуры. Российская культурная безопасность – это духовное здоровье нации и ее культуры; благополучие личности, воспроизводимой культурой; эффективная работа культурных институтов общества по инкультурации населения, формированию традиционной российской социокультурной идентичности и пресечению попыток ослабить или нарушить эту работу, заместить российскую традиционную идентичность чуждой, инокультурной, западной или массовой глобализационной культурой. Важнейшей частью, ядром культурной безопасности является сохранение традиционных ценностей и национальной идентичности. Однако важно не только сохранять, но и развивать национальную идентичность, не утрачивая при этом связь с исторической традицией.

Определяя термин «культурная безопасность», необходимо уточнить и его противоположность. Что можно считать антитезой культурной безопасности? Это состояние опасности. Но что такое опасность? Это состояние незащищенности или неспособность к защите национальной культурной идентичности в условиях фактического деструктивного воздействия на национальную культуру комплекса угроз или деструктивных факторов. Таким образом, содержание понятия «культурная безопасность» с необходимостью предполагает конкретизацию понятия «угрозы безопасности». Угрозы культурной безопасности – это многообразные внешние и внутренние факторы, события, действия процессы, которые разрушают национальную социокультурную идентичность и нормальное функционирование национальных институтов культуры по ее трансляции и развитию. В то же время понятие угрозы культурной безопасности выводит нас на необходимость детального описания самого содержания или предмета национальной идентичности и параметров эффективного воспроизводства этой идентичности средствами национальной культуры. Признаки, описывающие эффективное функционирование национальных институтов культуры как гаранта идентичности и содержание основных культурных традиционных ценностей, как содержательные параметры национальной культурной безопасности, можно уподобить параметрам физического здоровья. Это параметры национального духовного здоровья народа и цивилизации.

При характеристике понятия «культурная безопасность» необходимо провести сопоставление его с близким термином «информационная безопасность». По аналогии с культурной безопасностью, информационную безопасность можно описать как состояние защищенности и способность общества противостоять негативным информационным воздействиям. «Информационная безопасность общества в целом и личности, в частности, характеризуется степенью защищенности и, следовательно, устойчивостью основных сфер жизнедеятельности (экономики, науки, техники, сферы управления, военного дела, общественного сознания и т. д.) по отношению к опасным, дестабилизирующим, деструктирующим, ущемляющим интересы общества и личности информационным воздействиям» (Сергеев, 2011).

С одной стороны, информационная безопасность представляет собой более широкое понятие, чем культурная безопасность, поскольку относится не только к культурной, но и к другим видам информации. С другой стороны, информационная безопасность, если брать ее в аспекте культурной информации, является формой распространения культурных ценностей, а культурная информация – содержанием этих ценностей.

Культурная и информационная безопасность имеют объединяющий существенный признак – они тесно связаны с национальными интересами. Эта связь отражена в определении ин- формационной безопасности, данном в Доктрине информационной безопасности: «Под информационной безопасностью Российской Федерации понимается состояние защищенности ее национальных интересов в информационной сфере, определяющихся совокупностью сбалансированных интересов личности, общества и государства»1.

Содержание национальных интересов в сфере культурной безопасности мы рассмотрим ниже в связке с основными угрозами этим интересам.

Теперь проанализируем понятие «цифровизация», также имеющее неоднозначную интерпретацию в современном дискурсе. Д.Е. Добринская представила социологическое описание цифрового общества как результата «...разработки и внедрения сложной технологической инфраструктуры, совокупность элементов которой представляет суть цифровизации» (Добринская, 2021: 113). Она сводит характеристику современного цифрового общества к четырем процессам, из которых, по ее мнению, складывается цифровая трансформация общества: сетевизации, датификации, алгоритмизации и платформизации (Добринская, 2021: 113). При этом автор делает акцент на том, как «цифровые технологии стимулируют новые социальные практики, новые социальные связи и отношения» (Добринская, 2021: 113).

В широком смысле цифровизацию можно определить как переход от постиндустриальной к цифровой цивилизации. «Цифровое общество ‒ это общество, инфраструктура которого функционирует посредством цифровых технологий (технологии больших данных и искусственного интеллекта, алгоритмов и алгоритмических систем, облачных вычислений и т. д.), а базовой формой организации и социального взаимодействия являются сетевые структуры и платформы» (Добринская, 2021: 114).

В узком смысле слова цифровизация ‒ это внедрение или проникновение цифровых технологий и гаджетов во все сферы социальной жизни и индивидуальной жизни личности. Безусловно, оба эти представления связаны друг с другом. Первое из них охватывает весь комплекс социокультурных трансформаций, вызываемых внедрением информационных технологий во все сферы общественной жизни.

Поскольку цифровизация является формой глубокой качественной и тотальной трансформации всех сфер социальной жизни на основе цифровых технологий, то в контексте исследования ее влияния на культурную безопасность общества нас интересует, каким образом реализуется цифровизация в сфере общественного духовного производства (науки, образования, педагогики, искусства, религии), а также, главное, как отражается проникновение цифровых технологий в сферу институтов духовной культуры общества на его культурной безопасности. Другими словами, нам необходимо исследовать, совместима ли цифровизация в сфере духовной культуры как специфический способ ее модернизации или реорганизации с сохранением традиционной культурной идентичности общества. Или же цифровизация разрушает эту идентичность? Возможно ли в принципе непротиворечиво совместить цифровую модернизацию общества и культуры с сохранением и развитием его духовности, традиционной культурной идентичности?

Проявления цифровизации в сфере духовной культуры общества многообразны. Если взять сферу образования, то цифровизация выражается в переводе в цифровой формат всех элементов и факторов учебного процесса, а также во внедрении основанных на цифровых гаджетах педагогических технологий, таких как дистанционное обучение, виртуальные занятия в онлайн- и оффлайн-формате, виртуальные учебные симуляторы и т. д. В последние годы цифровизация вторгается даже в такие творческие сферы культуры, как наука и искусство. Искусственный интеллект уже пишет научные статьи и диссертации, сочиняет музыку и художественные произведения, рисует картины и т. д. Адепты цифровизации культуры стремятся оцифровать не только культурные артефакты, но и сами процессы духовного творчества и духовной деятельности. Цифровые технологии проникают даже в сферу религии в виде виртуальных проповедей и других обрядов, роботов-священников и т. д.

Какие же потенциальные угрозы для культурной безопасности и идентичности несет цифровизация российского общества и его культуры? П.А. Кисляков, А.-Л.С. Меерсон, О.А. Силаева и Е.Е. Дмитриева разделяют эти угрозы на два типа: социальные и культурные. К первому типу они относят рост киберпреступности, сокращение межличностного общения, рост агрессии и асоциального поведения, информационный стресс. Ко второму типу ‒ снижение культурного уровня общества, ослабление единства народа, рост межэтнических конфликтов, размывание традиционных ценностей (Кисляков и др., 2020).

На наш взгляд, более точной может быть классификация этих угроз по субъекту культурной идентичности на два типа: 1) социальные, разрушающие идентичность общества и социокультурных институтов; 2) личностные, негативно влияющие на личностную идентичность россиян. Конечно, все эти типы угроз взаимосвязаны. Но приоритетными с точки зрения национальной культурной безопасности являются социальные.

В исследовании П.А. Кислякова и его соавторов представлен широкий список этих угроз: 1) снижение культурного уровня общества, духовный кризис; 2) атомизация общества, разрыв социальных связей; 3) киберпреступность и кибертерроризм; 4) размывание традиционных российских духовно-нравственных ценностей; 5) ослабление единства многонационального народа России; 6) рост межэтнических и межконфессиональных конфликтов, расовой, национальной и религиозной нетерпимости; 7) возникновение неформальных объединений контркультурной направленности; 8) потеря культурных традиций, самобытности (Кисляков и др., 2020). Это, конечно, впечатляющий, но не полный список.

Важным дополнением к нему является угроза манипулирования общественным сознанием и поведением с помощью цифровых технологий. «Социальные сети и онлайн-сообщества... могут стать источником негативных проявлений, таких как целенаправленное манипулирование сознанием человека, распространение заведомо фейковой или непроверенной информации и пр.» (Гурьянова, Тимофеев, 2023: 125–126). Именно поэтому потенциальная опасность цифрового контроля и манипулирования поведением и сознанием населения является « стратегическим вопросом с точки зрения безопасности (широкий контроль граждан и групп со стороны государств, безопасность и кибервойна и т. д.)» (Авцинова, Воронина, 2023: 49).

Одной из главных социальных угроз культурной безопасности, безусловно, является ценностная дезориентация общества и личности, девальвация национальной культуры и духовных ценностей и ориентиров. «В культурном плане массовое внедрение цифровых инструментов нарушает многие ориентиры и ценности: социальные связи, совместное проживание, приверженность универсальности, признание других, лояльность, семью, дружбу, демократию, общие интересы, роль государства, свобода, уважение к личной жизни и т. д.» (Авцинова, Воронина, 2023: 50).

На исключительную серьезность угрозы национальной культурной безопасности указывает Л.А. Звездин: «Повреждение культурно-исторического самосознания народа российской цивилизации может повлечь за собой критическое изменение ее мировоззренческих основ»1.

Практически все исследователи отмечают еще одну негативную сторону цифровизации общества и культуры – цифровое неравенство, обусловленное не только различием навыков обращения с цифровыми гаджетами и технологиями (цифровой культуры), но и неравенством доступа к этим технологиям и устройствам на основе имущественного расслоения общества. «Это создает разрыв между теми, кто может эффективно использовать цифровые технологии, и теми, кто не имеет доступа к ним» (У Цзежэнь, 2024: 117). О размывании социокультурной идентичности общества под влиянием цифровизации пишут Г.И. Авцинова и Е.Ю. Воронина: «Под влиянием цифровизации и развития информационного общества происходят социокультурные изменения, затрагивающие традиционные устои социума, общественные институты, формируются новые ценности, что способствует развитию поликультурности и размытию идентичности» (Ав-цинова, Воронина, 2023: 47).

Угрозы культурной безопасности, порождаемые цифровизацией на уровне личности, также весьма разнообразны. П.А. Кисляков и соавторы описывают следующий круг угроз этого типа: 1) сокращение живого, межличностного общения, уход от реального мира; 2) увеличение агрессии, кибербуллинг; 3) рост проявлений асоциального поведения и пропаганды вседозволенности; 4) информационный стресс, неспособность справиться с большим объемом поступающей информации и информационным шумом, снижение адаптационного потенциала (Кисляков и др., 2020). Можно дополнить этот список путем группировки личностных угроз культурной безопасности по трем направлениям: 1) виртуальная десоциализация личности; 2) виртуальная де-инкультурация личности; 3) виртуальная дезинтеграция и деидентификация личности.

Виртуальная десоциализация личности связана с формированием патологической зависимости индивида от цифровых гаджетов и цифровой реальности. «Излишнее пребывание в сети и приверженность онлайн-развлечениям может приводить к формированию зависимости, отвлекать от реальной жизни, снижать качество межличностных отношений и, тем самым, негативно влиять на психологическое и физическое здоровье индивида» (Гурьянова, Тимофеев, 2023: 124).

В результате возникает деструктивное раздвоение личности между реальным и виртуальным миром, причем последний приобретает приоритетное значение, а первый обесценивается.

Китайский исследователь У Цзежэнь определяет эту ситуацию как противостояние между цифровым и аналоговым миром. «Современные технологии делают нас более связанными с виртуальным пространством, однако они также могут создавать преграды в общении и отношениях в реальном мире» (У Цзежэнь, 2024: 117).

Виртуальная десоциализация личности приводит к разрушению ее социальной идентичности и деформации реальных социальных связей и отношений. Но она является лишь техническим способом виртуальной де-инкультурации, т. е. разрушения интеграции личности в национальную культуру. Если же цифровая зависимость формируется у человека с раннего детства, то речь идет о еще более деструктивной угрозе – замещении позитивной инкультурации в национальную культурную среду деструктивной инкультурацией в хаотический, дезаксиологический виртуальный мир. «Цифровая реальность в определенной мере вытесняет наши языки, культуры, идентичность» (Авцинова, Воронина, 2023: 47). Происходит фактическая дезинтеграция личности из национальной социокультурной среды. Это, пожалуй, основная угроза национальной культурной безопасности, которую несет цифровизация.

Виртуальная дезинтеграция и деидентификация личности проявляется в разрушении цельности, фрагментации, самостоятельности сознания и мышления личности. «Погружаясь в цифровое пространство, личность демонстрирует признаки конформности, с преобладанием аудиовизуального восприятия, теряя склонность к систематизации своего мировоззрения, пребывает в рамках шаблонного, стереотипного мышления, ориентируясь на ценности личного удобства и комфорта» (Строков, 2020: 160). Личность не только теряет способность к самостоятельному, критическому мышлению, но и идентификацию себя со своей реальной социальной ролью и статусом, заменяя ее виртуальной, пластичной идентификацией с виртуальными «героями», персонажами и образцами. Все это ведет к примитивизации сознания и поведения личности. «Подмена истинных ценностей ложными, насаждение идеологии консьюмеризма, культ гламура, активно навязываемый телевизионными развлекательными программами, рекламой, породил примитивизацию восприятия окружающего мира и его сужение до блога, общения в соцсетях» (Щукина, 2015: 348).

Разобрав основные угрозы культурной безопасности, связанные с процессами цифровизации, закономерно поставить вопрос о том, существует ли возможность их ликвидации или минимизации? Или же эти угрозы заложены в самой сущности цифровизации и в принципе неустранимы?

На наш взгляд, сама по себе цифровизация является аксиологически нейтральным техническим средством модернизации различных сфер социальной деятельности и социальной организации общества. Но именно поэтому крайне важно, кто, как и для чего использует этот инструмент. Г.А. Малышева справедливо утверждает, что цифровая революция не должна стать разрушительной инъекцией для российского общества. Она подчеркивает, что оцифровка и переформатирование массового сознания в универсалистском (глобалистичном) ключе обладает мощным коррозионным потенциалом, который несет угрозу для социального и культурного пространства России. Кроме того, Г.А. Малышева согласна с тезисом о том, что каждая страна должна строить свой вариант цифрового общества с учетом собственных традиций и этических норм (Малышева, 2018).

В процессе перехода к цифровому обществу важно не утратить, а, напротив, сохранить и укрепить национальную социокультурную идентичность. А для этого, по нашему мнению, нужно ввести определенные ограничения на цифровизацию, особенно в сфере духовной культуры общества – образовании, науке, искусстве, религии. В сфере духовного производства и трансляции духовной культуры абсолютизация цифровизации является разрушительным процессом. Нельзя оцифровать человеческую личность и человеческую душу. Если заменить цифровыми технологиями суть педагогического процесса, художественного творчества, религиозной веры, научного познания, то это не только не может быть совмещено с культурной безопасностью, но и станет главной угрозой для нее. Однако в качестве технического средства для преобразования информации в цифровой формат цифровизация в культуре допустима.

Именно в попытке оцифровать личность, культуру, духовность и состоит главная угроза национальной социокультурной идентичности и национальной и персональной культурной безопасности. Оцифровывать образование, искусство, веру (религию), не разрушая их, невозможно. В интересах культурной безопасности культура и духовные ценности общества должны быть защищены от чрезмерной радикальной цифровизации. Только так мы сможем сохранить традиционную российскую социокультурную идентичность и гуманистическую духовность при переходе к цифровому обществу.