Курганный могильник Левоподкумский 1 близ Кисловодска: предварительные итоги комплексного исследования 2024 г.

1 Статья подготовлена в рамках проекта РНФ № 24-28-01024 «Комплексное исследование могильника эпохи Великого переселения народов Левоподкумский 1 в Кисловодской котловине».

Среди северокавказских древностей особое место занимает могильник Лево-подкумский 1 близ Кисловодска, где сочетаются погребения, характерные как для аланской культуры, так и для предшествующего ему местного культурного субстрата (памятники типа «Подкумок-Хумара») ( Малашев , 2021). Данный уникальный для Центрального Предкавказья могильник был открыт автором статьи и исследован в процессе ограниченных археологических раскопок в 2012– 2013 гг. ( Коробов и др. , 2014).

Курганный могильник Левоподкумский 1 располагается в Малокарачаевском районе Карачаево-Черкесской Республики, в 2,5 км к северо-западу от с. Красный Курган, на возвышенной плоской площадке, на левом берегу р. Подкумок. К юго-востоку от могильника находится городище Подкум-ское 2, оставленное носителями аланской культуры раннего этапа и дати-румое на основании керамического материала и данных радиоуглеродного анализа второй половиной III – первой половиной IV в. н. э. ( Коробов , 2017. С. 45–57). Вероятно, некоторые погребения могильника оставлены жителями этого городища.

Городище и могильник были выявлены в ходе анализа аэрофотосъемки Кисловодской котловины, сделанной 17 сентября 1970 г. На обширной территории, занятой распаханными курганными насыпями, находится видимая с воздуха структура в виде рва квадратной формы с перемычками с северной и южной сторон (рис. 1: А ). Проведенные в мае 2012 г. профессором Мюнхенского университета Й. Фассбиндером геофизические исследования памятника на двух участках общей площадью около 2,9 га позволили выявить аномалии, маркирующие не менее 50 ровиков подкурганных катакомбных захоронений и примерно такое же количество грунтовых погребений (рис. 1: Б ). Три погребения и один ритуальный комплекс были раскопаны, что позволило сделать предварительные выводы о времени возникновения могильника; определить его культурно-хронологическую атрибуцию; получить данные о краниологии и первую информацию о генетическом портрете населения, оставившего эти захоронения. Нами было установлено, что пространство курганного могильника использовалось в первой половине IV в. н. э. для захоронений представителями двух культурных групп – пришлым населением с погребальным обрядом, характерным для раннего этапа аланской археологической культуры, и автохтонными носителями культурной группы «Подкумок-Хумара». Для этих групп населения характерны различные погребальные традиции ( Коробов и др. , 2014; Малашев , 2021) и антропологические характеристики ( Березина

Рис. 1 (с. 262). Могильник Левоподкумский 1

А – аэрофотоснимок курганного могильника Левоподкумский 1 и его окрестностей (1 – городище Подкумское 2; 2 – курганы курганной группы Джагинская 5; 3, 4 – участки 1 и 2 геофизического обследования могильника Левоподкумский 1. Стрелкой отмечен крупный ров); Б – результаты магнитометрического обследования 2012 г. участка 2 курганного могильника Левоподкумский 1. Синим квадратом обведен участок раскопок 2012 г., зеленым – 2024 г.; красными линиями и точками отмечены ровики и погребения курганных захоронений, синими точками – бескурганные погребения; В – аэрофотоснимок участка раскопок 2024 г. после окончания расчистки погребальных сооружений и др., 2014), но с точки зрения палеогенетики они представляются достаточно близкими (Коробов, 2019. С. 131–132).

За прошедшие десять лет с момента наших работ на данном памятнике широкое распространение получили методы цифрового документирования, стремительное развитие наблюдается в области палеогенетики. Наши исследования, проведенные на могильнике в 2024 г., направлены на комплексное изучение Ле-воподкумского некрополя на принципиально новом уровне. С этой целью были осуществлены археологические раскопки ряда подкурганных и бескурганных катакомбных погребений, которые велись на основе имеющихся данных геофизического обследования, позволяющих с высокой точностью определять место каждого погребения. Сотрудниками лаборатории RSSDA и Института археологии РАН2 на всех этапах полевых и камеральных работ осуществлялась цифровая документация методом фотограмметрии, от составления топографического плана памятника до цифрового моделирования раскопанных объектов и находок с целью объединения всех материалов в единую географо-информационную систему. Трехмерное компьютерное моделирование погребальных сооружений методом фотограмметрии позволило получить высококачественные цифровые представления о деталях погребальных сооружений каждой исследуемой культурной группы (рис. 2).

В ходе раскопок нами был вскрыт участок площадью около 400 кв. м, на котором по результатам магнитометрического обследования прослеживалось два подкурганных захоронения с ровиками подквадратной формы и не менее трех пятен бескурганных погребений (рис. 1: Б ). В итоге были исследованы две подкурганные катакомбы (погр. 1 кур. 18 и погр. 1 кур. 19), три двухкамерных бескурганных захоронения (погр. II–IV³), одна бескурганная однокамерная катакомба (погр. V) и одно погребение в яме с заплечиками (погр. VI) (рис. 1: В ). Все захоронения, кроме последнего, были ограблены в древности: закладные плиты были отброшены в сторону, входные отверстия в камеры расширены, камеры заполнены перемешанным грунтом, затекшим внутрь после ограбления. Кости погребенных и погребальный инвентарь были перемещены, в основном они обнаруживались в процессе разборки заполнения входных ям и погребальных камер.

Насыпи курганов 18 и 19 не сохранились. Вокруг них были сооружены ровики квадратной формы. От ровика кур. 19 сохранилась только западная часть, ровик кур. 18 прослеживался с западной, южной и частично восточной сторон (рис. 1: В ). В южной стороне была устроена перемычка, маркирующая проход в ограниченное ровиком пространство. Подкурганные катакомбы имели параллельное соотношение длинных осей камеры и входной ямы, которая была

Рис. 2. Планы раскопанных погребений могильника Левоподкумский 1

1 – погр. 1 кур. 18; 2 – погр. II; 3 – погр. III; 4 – погр. V; 5 – погр. IV; 6 – погр. VI ориентирована по линии запад – восток (тип IV, по К. Ф. Смирнову). Катакомба кур. 19 практически не содержала предметов погребального инвентаря, сохранились лишь кости одного погребенного – мужчины 45–55 лет4. Во входной яме погр. 1 кур. 18 было обнаружено захоронение лошади (рис. 2: 1). Согласно определению, сделанному канд. биол. наук, ученым секретарем Зоологического музея МГУ им. М. В. Ломоносова Н. Н. Спасской, это был жеребец 8–9 лет, который интенсивно использовался как ездовой — верховой и/или тягловый. Жеребец был малорослый (128–136 см в холке), средненогий (по костям пясти и плюсны), шагового типа аллюра. Некоторые особенности пропорций костей задней конечности, сближающие его со скаковыми лошадьми, могут быть адаптацией к существованию в пересеченной местности.

В камере находились останки двух погребенных: мужчины 35–45 лет и женщины 45–55 лет. Среди инвентаря, разбросанного грабителями по входной яме и камере захоронения, встречались престижные предметы конского и воинского снаряжения, значимые для определения хронологии детали поясной гарнитуры и одежды (рис. 3: 1, 2, 4, 5, 18, 20, 21 ). Детальный анализ данных предметов еще предстоит, но на данный момент можно прежде всего выделить уникальную бляшку сбруйного набора, выполненную тиснением из золотой фольги на заполненном белой пастой основании с тамгообразным знаком (рис. 3: 11 ). Ближайшие аналогии данной бляшки находятся среди предметов сбруйного набора, найденного в тайнике входной ямы катакомбы кур. 186 Бесланского курганного могильника, где присутствует восемь подобных блях с тамгообраз-ным знаком другого типа ( Дзуцев, Малашев , 2015. С. 27. Рис. 9: 4 ; 27: 2 ; Малашев, Дзуцев , 2016. С. 168. Рис. 7: 4 ). Погребение датируется авторами первой половиной – серединой III в. н. э. ( Дзуцев, Малашев , 2015. С. 37–47; Малашев, Дзуцев , 2016. С. 173–175). Этой дате не противоречат находка бронзовой сильнопрофилированной фибулы с бусиной на конце приемника (рис. 3: 5 ), которые в целом датируются серединой III – IV в. н. э. ( Малашев, Кадзаева , 2021), и бронзового двухчастного наконечника ремня с фасетировкой по краям и скругленным окончанием (рис. 3: 1 ) типа Н2, по В. Ю. Малашеву, относящегося к группе IIа с заходом в группу IIб, датируемые в пределах первой половины – середины III в. ( Малашев , 2000. С. 197, 199–200, 207–209. Рис. 5: А, 10 ). Редкой находкой, происходящей из данного захоронения, представляется втульчатый наконечник копья с не выделенной боевой частью, напоминающей пику, и с отчетливо читающимся ребром жесткости (рис. 3: 18 ). Из погребения помимо прочих находок происходят фрагмент железных пружинных ножниц (?) (рис. 3: 21 ), три поясные бронзовые обоймочки (рис. 3: 2 ), серебряная деталь ручки меча или кинжала (?) (рис. 3: 4 ) и фрагмент железного ножа с сохранившейся костяной рукоятью (рис. 3: 20 ).

Некоторое количество находок было сделано в разграбленных камерах двухкамерных захоронений II, III и IV. Погребения были устроены с северной и южной стороны, от широтно ориентированных входных ям, длинная ось которых располагалась параллельно длинным осям погребальных камер (тип VII-3,

Рис. 3. Погребальный инвентарь из могильника Левоподкумский 1

1, 2, 4, 5, 11, 18, 20, 21 – погр. 1 кур. 18; 6–9, 16, 17 – погр. III, камера 2; 10, 15 – погр. II, камера 2; 3, 19 – погр. III, камера 1; 12–14 – погр. IV по В. Ю. Малашеву) (рис. 2: 2, 3, 5). Во входных ямах и камерах в заполнении в переотложенном состоянии найдены каменные закладные плиты, кости погребенных, керамика, некоторые предметы погребального инвентаря.

В камере 1 (южной) погр. II (рис. 2: 2 ) были обнаружены кости одного индивида (скорее всего, женщины 35–45 лет), которые сопровождались отдельными фрагментами сосудов и неопределенных железных предметов. Большее количество инвентаря происходило из камеры 2 (северной) данного погребения. Здесь помимо костей женщины 20–29 лет были найдены золотая подвеска серьги в виде грозди из бусинки с зернью (рис. 3: 10 ), возможно, закавказского происхождения, и более 80 бусин и бисерин, среди которых шесть золотостеклянных бугристой формы (пять целых и одна во фрагментах) (рис. 3: 15а ), три гранатовые четырнадцатигранные и две стеклянные монохромные из прозрачного и глухого синего стекла биконической и четырнадцатигранной формы (рис. 3: 15б ). Все эти бусины имеют аналогии среди бус из погребений первой половины II – середины III в. курганного катакомбного могильника Брут 2 ( Румянцева , 2009).

Погребение III представлено двумя камерами (рис. 2: 3 ), в первой из которых помимо фрагментов железного ножа (рис. 3: 19 ), шила и других железных предметов, а также пяти стеклянных бусин был найден фрагмент бронзовой петлевидной застежки (рис. 3: 3 ). Время бытования подобных деталей костюма, по мнению В. Ю. Малашева, не выходит за пределы середины III в. н. э. ( Габуев, Малашев , 2009. С. 138; Малашев, Дзуцев , 2016. С. 175). Эти предметы погребального инвентаря сопровождали погребенную женщину 45–55 лет. Во второй камере было погребено два индивида: мужчина и женщина 35–45 лет в погребальный набор которых входило более 60 бусин и 35 бисерин, в том числе пять гранатовых четырнадцатигранных (рис. 3: 16 ) и шесть стеклянных одноцветных бусин-подвесок, бежевого, коричневого, зеленого, синего и красного цветов (рис. 3: 17 ), также типичных для бусинных наборов первой половины II – середины III в. ( Румянцева , 2009). В заполнении в виде грабительского перемеса был обнаружен набор из двух бронзовых обувных пряжек и наконечников ремней (рис. 3: 6–8 ), еще одна отдельная бронзовая пряжка (рис. 3: 9 ), кружечка (рис. 4: 2 ) и фрагменты бронзовых и железных предметов. Обувные пряжки относятся к типу П2а, по В. Ю. Малашеву – пряжки с нефасетирован-ными округлыми щитками и округлыми рамками с небольшим утолщением в передней части, с прогнутым язычком, не доходящим до середины сечения рамки, без уступа у основания; наконечники к типу Н4 – двухчастные нефасе-тированные наконечники-подвески с двускатной поверхностью на лицевой стороне ( Малашев , 2000. С. 195, 197. Рис. 3: В, 2, 3 ; Д, 4, 5 ; 4: А, 4; Г, 3, 4 ; 6: В, 7 ). Сочетание этих типов обувной гарнитуры в одном комплексе позволяет отнести их к группе IIб, которая датируется второй половиной III в. н. э. ( Малашев , 2000. С. 199–201, 207–209. Рис. 2).

Погребение IV было основательно разрушено при ограблении (рис. 2: 5 ) – свод и входное отверстие небольшой по размерам камеры 1, очевидно, устроенной для детского погребения, не сохранились. В заполнении при входе в камеру на боку лежала кружка (рис. 4: 1 ). На дне камеры ни костей погребенных, ни предметов инвентаря найдено не было. В заполнении камеры и входной ямы были найдены фрагменты керамики, железные предметы, в том числе пряжка,

Рис. 4. Керамика из могильника Левоподкумский 1

1, 3, 4 – погр. IV; 2 – погр. III каменная бусина в виде псевдогеммы (рис. 3: 13), стеклянная бусина. В камере 2 в переотложенном состоянии находились кости трех погребенных: мужчины 35–45 лет, женщины 25–35 лет и ребенка 6–8 лет, которые сопровождались железными предметами и их фрагментами (нож, пряжка, обойма). Были найдены две миски (рис. 4: 3, 4) и кружечка, а также восемь бусин и бисерин, среди которых каменная псевдогемма из халцедона (рис. 3: 14) и стеклянная крупная вытянутая бусина из темно-красного глухого стекла с перистым орнаментом (рис. 3: 12). Хронологически значимых предметов здесь обнаружено не было.

Не были найдены подобные предметы и в погребении V, устроенном в виде катакомбы с соотношением длинных осей входной ямы и камеры на одной прямой (тип II, по К. Ф. Смирнову) (рис. 2: 4 ). Здесь помимо черепа и костей подростка 8–10 лет, сложенных в отдельно лежащую кучку возле задней стенки камеры, было обнаружено лишь несколько фрагментов сосуда, железное кольцо и фрагменты железного ножа. Погребение VI было безынвентарным. Оно устроено в узкой яме, вытянутой в широтном направлении, которая была вырыта в более широкой погребальной конструкции в виде крупной, но неглубокой ямы (рис. 2: 6 ). На дне узкой ямы на спине в вытянутом положении находился костяк погребенного мужчины 35–45 лет, ориентированный головой на запад. Разрушенный наклоненный на грудь череп немного свернут на правую сторону. Правая рука вытянута вдоль туловища, левая согнута в локтевом суставе и уложена на грудь. Правая нога вытянута, ниже колена она не сохранилась, поскольку выходит за пределы узкой могильной ямы. Левая нога согнута в колене и приподнята над уровнем заполнения могильной ямы, зачищенной по материку. Таким образом складывается впечатление, что тело покойного было буквально втиснуто в узкое пространство погребальной ямы. Инвентаря при погребенном не было, в заполнении ямы найдено несколько невыразительных фрагментов керамики. Следует отметить, что северо-восточный край данного погребения был потревожен при сооружении ровика кур. 23 (рис. 1: 3 ), который пока что не раскапывался, однако при прокопке края ровика была встречена керамика, типичная для раннего этапа аланской культуры (венчики мисок с загнутым внутрь бортом).

Таким образом, обнаруженный в погр. 1 кур. 18 и в погр. II и III набор деталей обувных наборов и украшений, в котором присутствуют пряжки, наконечники-подвески ремней, подвеска серьги и петля-застежка, относится к первой половине, с большей вероятностью, – к середине III в. н. э.⁵ Не противоречат этой дате находки сосудов, которые в целом датируются достаточно широко – миска из погребения IV (рис. 4: 3 ) выполнена в керамической традиции раннего этапа аланской культуры II–IV вв., другая миска из этого же захоронения (рис. 4: 4 ) и две кружки из погребений III и IV (рис. 4: 1, 2 ) более характерны для местного предаланского керамического производства, описанного ранее в качестве набора посуды культурной группы «Подкумок-Хумара» ( Малашев , 2021. С. 135–137. Рис. 5: 1, 2 ; 6: 4, 6 ), которая датируется в пределах I в. до н. э. – IV в. н. э.

Отнесение двухкамерных катакомб II, III и IV к данной культурной группе сомнений не вызывает – присутствие двухкамерных захоронений является специфической чертой некрополей, оставленных этим населением. Грунтовая катакомба V типа II с расположением длинных осей входной ямы и камеры на одной прямой не является характерным погребальным сооружением для носителей этой культурной традиции (Там же. С. 135). Подобный вариант катакомб уже был зафиксирован в единичном случае для подкурганного сооружения в кур. 1 могильника Левоподкумский 1, который трактовался нами в качестве аланского захоронения ( Коробов и др. , 2014. С. 133–134).

Сложнее определить культурную принадлежность подкурганных погребений. Ранее мы исходили из однозначной интерпретации подкурганных катакомбных захоронений, устроенных в пространстве, окруженном квадратными ровиками, как относящихся к аланской археологической культуре раннего этапа. Однако соотношение осей входной ямы и камеры двух раскопанных в сезоне 2024 г. подкурганных катакомб не позволяет сделать такого однозначного вывода – здесь камеры и входные ямы устроены параллельно, так же как и в захоронениях культурной группы «Подкумок-Хумара» ( Малашев , 2021. С. 135). С другой стороны, такие катакомбы крайне редко, но встречаются в ареале аланской культуры на Среднем Тереке. Так, среди более трехсот подкурганных и бескурганных катакомбных погребений, раскопанных в последние годы под руководством В. Ю. Малашева, имеется три захоронения на курганном могильнике Октябрьский I, устроенных именно с таким соотношением осей входной ямы и камеры ( Малашев и др ., 2020. С. 444). Все они, однако, были бескурганными.

В настоящий момент представляется наиболее вероятной атрибуция раскопанных в сезоне 2024 г. подкурганных катакомб в качестве редких элитных захоронений населения, оставившего памятники типа «Подкумок-Хумара». Более подробная характеристика подобных захоронений – дело будущего исследования, которое предполагается провести с учетом как археологического контекста, так и с привлечением данных антропологии и палеогенетики. Однако уже сейчас можно отметить некоторые интересные черты влияния традиций представителей культурной группы «Подкумок-Хумара» на погребальный обряд аланской археологической культуры.

Так, очевидно, что истоки традиции устройства конских погребений во входных ямах катакомбных захоронений скорее всего могут принадлежать носителям культурной группы «Подкумок-Хумара». Эту особенность их погребального обряда уже отмечал В. Ю. Малашев ( Малашев , 2021. С. 135). Примечательно, что на могильнике Левоподкумский 1 открыто уже три конских захоронения, исключительно в подкурганных катакомбах 1, 2 ( Коробов и др. , 2014. С. 125, 129) и 18, тогда как на некрополях раннего этапа аланской культуры они встречаются крайне редко в единичных случаях.

Следует отметить еще одну интересную особенность погребального обряда людей, оставивших раскопанные нами погребения. Это присутствие в камерах кусочков смоловидного вещества. Нами обнаружено четыре таких образца в погр. 1 кур. 18, камере 1 погр. III, камере 2 погр. IV и в погр. V. Примечательно, что случаи использования в погребальном обряде этого вещества, которое, по мнению одних исследователей, является остатками мумиё, а других – представляет собой сырец опиума, наиболее массово зафиксированы в катакомбных погребениях Кисловодской котловины в V–VIII вв. (Коробов, 2003. С. 99–100). Очевидно, что здесь мы имеем дело с глубокой традицией употребления данного вещества носителями культурной группы «Подкумок-Хумара» еще до появления на данной территории представителей аланской культуры, которые успешно переняли и использовали далее данную практику. Представляется необходимым проведение новых аналитических работ по определению состава данного вещества с использованием современных методов и технологий.

Таким образом, раскопками 2024 г. был вскрыт новый участок на курганном могильнике Левоподкумский 1, который дал интересные археологические и антропологические материалы в основном представителей населения культурной группы «Подкумок-Хумара», предшествующих аланской миграции в микрорегион. Не исключено, что, как и в раскопанной ранее части могильника, подкурганные катакомбы оставлены аланскими мигрантами из района Среднего Терека, однако данное предположение нуждается в проверке.