Курс на консерватизм - веление времени, а не прихоть власти

С истемный кризис, вызванный реформами М.С. Горбачева и повлекший за собой небывалый упадок России, которого она не знала за всю свою историю, привел к обрушению не только материальной сферы, но и духовно-нравственных основ ее жизни.

Как справедливо отметил В.И. Якунин, западные истины 200-летней давности, заложенные в основу современного государственного строительства, где доминирует смитовский «человек экономический» и модель конкурентных отношений в виде войны всех против всех, на практике приводят к «обслуживанию интересов самых конкурентоспособных. И тогда государство превращается в лоббистский, узкокорпоративный фонд». В этом отражается «современная фундаменталистская неолиберальная модель, в которой конкуренция противопоставлена кооперации» [Якунин 2011: 95].

На этот же аспект как на одно из ключевых звеньев в цепи сложившихся противоречий на российской почве обратил внимание в 2013 г. и президент В.В. Путин. Он указал на сложившуюся угрозу традиционным ценностям, без которых наше государство и общество обречены на деградацию. Поэтому нужно вернуться к ним, понять их и на базе этих ценностей двигаться вперед1. То что эти ценности носят глубокий исторический характер и во многом связаны с крещением Руси, он подчеркнул в последнем программном послании Федеральному Собранию, указав на важность реформ, проведенных Владимиром Святым2. По сути дела, поддержка главой нашего государства движения общества и власти в сторону традиционных ценностей есть консервативный путь модернизации, не имеющий пока доктринального оформления, но четко указывающий вектор ее движения. Он лежит вне плоскости языческой Руси и Советской России.

Поэтому опасения некоторых ученых, что консервативный путь станет движением «в сторону построения тоталитарного государства» [Зубов 2014: 14], не имеют теоретических оснований. За спиной России сто и т куда более продолжительный и богатый опыт государственного управления. Здесь стóит напомнить, что со времен крещения Руси главными обязанностями власти являлись: «словом и делом свидетельствование истины»; «охрана в благочестии и чистоте жизни» людей, которых она приняла под свой покров, и забота о «спасении вверенных душ» [Алексий 1997: 42]. Это то, что было близко всем традиционным культурам России, и то, что было отнято у них.

Вот почему проведение реформ требует более активного сотрудничества во всех сферах социально-политической жизни с духовной властью (Церковью). Широкий союз с ней позволит господствующей политической силе не только морально и этически преобразиться, но и аналогично преобразить государство и общество. Ведь нравственность для духовной власти является не только юридической, но и политической категорией, тогда как утвердившаяся после демонтажа СССР управленческая модель вывела это понятие за рамки указанных сфер его приложения. Аналогичной категорией для духовной власти выступает любовь как форма жертвенного служения государству и обществу, не предусматривающая первоочередной личной корысти для участников властных отношений и тех, кто решил сотрудничать с носителями власти.

Современный мир представляет собой две главные сферы борьбы, свидетельствующие о второй фазе «холодной войны». Характерной особенностью этой стадии является борьба, ведущаяся в двух главных направлениях, составляющих комплекс мировых противоречий. Первое ведется существующими цивилизациями против глобализаторских тенденций, лишающих их права на самостоятельный путь социально-политического развития. Второе представляет собой борьбу самих цивилизаций, заинтересованных в первую очередь в своем количественном и качественном росте как обязательном условии выживания, между собой.

В центре этих противоречий находится Россия, поскольку она представляет ту самую «географическую ось истории», о которой говорил в 1904 г. Х.Дж. Маккиндер [Маккиндер 1995: 45]. Обладание ею позволяет победителю претендовать на мировое господство. Усердно работая в этом направлении, сторонники идеологии мон-диализма, ставящие своей целью создание новой глобальной системы управления в виде «адхократии» [Тоффлер 2004б: 145], в последние 25 лет обошли всех конкурентов. Действуя в интересах «глобальной элиты с глобалистскими взглядами» [Бжезинский 2005: 162], они сумели навязать России свои представления о власти и обществе благодаря переходу имеющегося противостояния из области социальных в информационные системы [Тоффлер 2004а: 307]. Эти представления были закреплены в Конституции 1993 г., хотя никто из коренных народов России по ним не жил.

При этом Россия продолжает оставаться жизненным пространством самых разных цивилизаций. Особенность здесь заключается в том, что для них наша страна выступает в качестве периферийной территории, ибо центры романо-германской, арабо-мусульманской, иудейской, буддийской и прочих цивилизаций находятся за пределами России. Единственное исключение составляет славяно-православный мир. Его военно-техническим оплотом, культурным, политическим и экономическим центром с середины XV в. выступала только Россия. Кстати, именно это обстоятельство обусловило утверждение за нашей страной данного имени. Таким образом, в условиях цивилизационного противостояния все прочие цивилизации взирают на Россию не просто как на свою религиозно-культурную провинцию, но и как на соперника, мешающего их расширению. Соответственно, все они будут в той или иной степени стремиться ослабить влияние православной церкви и ее культуры.

Поскольку действующая светская власть, обладая чрезвычайно широкими инклюзивными возможностями, способна не только проникать во все сферы общественных отношений, но и проводить нужные ей социально-политические проекты, представители периферийных цивилизаций активно используют сотрудничество с ней ради реализации своих, а не общероссийских интересов. Если ситуацию не исправить, то наша страна, подобно Австрийской империи, превратится в «лоскутную» державу и последует ее печальному примеру. Русский народ, составляющий ее этнокультурный каркас, «проржавев» и резко сократившись численно, предопределит обрушение всего государства.

Чтобы этого не допустить, надо уже сейчас создать доктрину укрепления национальных принципов управления, доказавших свою жизнеспособность. Здесь главную особенность национальной политической модели должен составить принцип многоукладности власти. Он сочетает в себе авторитарную модель в виде сильного единоличного правителя государства, аристократическую модель, представленную в разное время такими институтами власти, как Совет, Земский собор, Сенат и Государственная дума, а также демократический вид управления. С Х по ХХ в. к нему относились вечевые собрания, народные сходы и казачьи круги, советы и ряд других институтов местной и государственной власти. Следует особо отметить, что данный принцип не только не лишал национальные меньшинства России права жить согласно своим верованиям и обычаям, но и сохранял за ними право на национально-историческую форму властных отношений, предусматривающую разную степень зависимости регионов от центра. Главным же скрепляющим элементом всего здания Российского государства являлась соборность. Ее характерной чертой выступало соработничество, а не парламентский принцип конкурентной борьбы, ставящий частные выгоды выше государственных задач. Успешность соборности определялась ее опорой на фактор державности и духовности.

В заключение стоит отметить, что эта модель представляет собой гармоничное соединение национального уклада жизни подавляющей части россиян с римско-византийским стандартом, в котором не было места для восточной деспотии.