Л. Н. Толстой как экономист (к 190-летию со дня рождения)

Лев Николаевич Толстой известен широкому кругу читателей исключительно как писатель, автор романов, страстных памфлетов, сказок и рассказов. Не менее известны и его исторические и философские искания, получившие название «тол-стовство»1 [5; 6]. При этом экономические воззрения Л. Н. Толстого до сих пор практически не были предметом специального научного исследования.

Вместе с тем Л. Н. Толстой пытался, и не безуспешно, разобраться в сложнейших экономических вопросах с позиций нравственности, морали. Уже только это делает его одной из наиболее интересных фигур как в российской, так и в мировой истории экономической мысли [11, с. 166– 167].

Методы

В исследовании использованы историко-ретроспективный и герменевтический методы изучения первоисточников: дневниковых записей, писем и различных статей по социально-экономической проблематике, принадлежащих Л. Н. Толстому (1828– 1910).

Наряду с этим, автором использованы методы анализа, синтеза, обобщений и аксиологии. С помощью указанных методов раскрыты морально-этические аспекты экономических взглядов Л. Н. Толстого и их

Христианская этика. Систематические очерки мировоззрения Л. Н. Толстого. – Екатеринбург : Альфа, 1994. – 224 с.

значимость в контексте современного состояния российской экономики.

Результаты

Гуманистический характер творчества Л. Н. Толстого и его философии общеизвестен. Классическое изложение основных принципов своей гуманистической философии он приводит в статье «Провозглашение», изданной в 1907 г. Впервые она была напечатана на болгарском языке в журнале «Возрождение». В России она увидела свет лишь после смерти автора в 1911 г. в приложении к брошюре А. В. Луначарского «Смерть Толстого и русское общество», а затем в 1917 г. – в журнале «Голос Толстого».

«Зло человечества может быть уничтожено только добром» – вот сквозная идея Л. Н. Толстого, которую он перенимает у В. Гаррисона, основателя «Американского общества борьбы с рабством» и дополняет развернутым изложением собственных взглядов. К экономическим постулатам великого писателя можно отнести следующие утверждения: «Во-первых, мы не признаем ни за какими людьми, ни за собранием людей права насилием или угрозой насилия отбирать имущество одних людей и передавать его другим (подати). Во-вторых, не признаем ни за собой, ни за другими людьми права насилием защищать исключительное право пользования какими бы то ни было предметами, а тем менее исключительное право пользования некоторыми частями земли, составляющей общее достояние всех людей. В-третьих, не признаем ни за собой, ни за какими людьми права насильно привлекать к суду других людей и лишать их имущества, ссылать, заточать в тюрьму, казнить» [13, с. 139].

Дальнейшее развернутое изложение Л. Н. Толстым собственных взглядов по вопросам собственности, землевладения и землепользования, организации труда, получения и распределения доходов представляет собой своеобразную концепцию экономического гуманизма , которая нуждается в серьезном научном осмыслении.

Впервые специально к экономическим вопросам Л. Н. Толстой обратился в письме к крестьянину Тимофею Михайловичу Бондареву, написанном в июне 1894 г. В Ясной Поляне. В письме он изложил проект американского экономиста Генри Джорджа о «едином налоге на землю». Согласно теории Г. Джорджа, земля, в зависимости от ее плодородности и местоположения, должна облагаться соответствующим налогом, взимаемым государством и предназначенным на общественные нужды. По мнению Л. Н. Толстого, высокий налог делает владение землей невыгодным и может заставить помещика добровольно отказаться от земельной собственности. Тем самым, для широких масс крестьян становится реальной возможность стать полноправным пользователем земли.

Следует подчеркнуть, что Л. Н. Толстой вообще отрицал чье-либо право на владение землей как объектом собственности. Он, в частности, отмечал, что земля есть достояние всех людей и ее присвоение отдельным лицом или группой лиц и незаконно, и безнравственно. Сначала вопрос о земле, а точнее было бы сказать о землепользовании (поскольку землевладение Л. Н. Толстой вообще считал аморальным), рассматривался писателем исключительно с нравственной точки зрения. Однако нравственные принципы носят, и это понимал писатель, исторический характер, отражают уровень развития культуры народа, его традиции и обычаи.

Следовательно, вставал вопрос об увязке сугубо экономического вопроса о землепользовании с реальными социально-экономическими условиями, в которых развивалась эта культура. Постепенно вопрос о землепользовании превратился в сочинениях Л. Н. Толстого в более емкий, обширный социально-экономический вопрос, а именно в «крестьянский вопрос», получивший не только социальное и экономическое, но и правовое, организационное содержание.

В 1900 г. Л. Н. Толстой написал большую статью под названием «Рабство на- шего времени». Первоначально писатель намеревался ограничиться только описанием изнурительного труда грузчиков на Московской железной дороге, о котором он узнал из беседы с крестьянином Афанасием Агеевым, служившим на этой же дороге одно время весовщиком. Однако в процессе работы Л. Н. Толстой решил откликнуться и на другие вопросы, прежде всего на бедственное положение самих крестьян, на деревенскую нужду, бесправие простых тружеников. Статья превратилась в страстный памфлет глубокой гуманистической ориентации и мощной научной силы. Подобных сочинений публицистического характера можно насчитать в мировой и отечественной публицистике не так уж много.

Следует подчеркнуть, что к написанию этой работы Л. Н. Толстой шел почти шесть лет, т. е. с упомянутого выше письма Т. М. Бондареву. Рожденный в результате долгих размышлений памфлет «Рабство нашего времени» носит ярко выраженный политико-экономический и морально-этический характер. Попробуем обосновать действительную хронологию «вызревания» этого сочинения, показать лишь некоторые этапы формирования и эволюции социально-экономических взглядов Л. Н. Толстого и его становления как мыслителя-экономиста.

Важнейшим источником, свидетельствующим о внутренней эволюции писателя, являются его собственные дневниковые записи. В записи от 15 августа 1897 г. читаем: «Мы так привыкли к мысли, что все для нас, что земля моя, что когда приходится умирать, нас удивляет то, что моя земля, некоторая моя принадлежность, остается, а меня не будет. Тут главная ошибка в том, что земля кажется чем-то приобретенным, приложенным ко мне, тогда как это я приобретен землю, приложен к ней» [14, т. 20, с. 81].

Следующим шагом в осмыслении данной проблемы служит запись в дневнике Л. Н. Толстого от 28 июня 1898 г.: «Меня часто спрашивают совета в вопросах владения землей. Я по старой привычке отвечаю, тогда как, в сущности, на такие вопросы также неприлично отвечать, как было бы неприлично отвечать на вопросы о том, как воспользоваться владением или трудом, оброком крепостного раба...» [14, т. 20, с. 101]. Именно в это время, т. е. на рубеже веков, представления Л. Н. Толстого о земле как экономической категории становятся более четкими и конкретными, научно обоснованными. Выступая против частной собственности на землю, писатель категорично высказывался и против национализации земли, установления государственной собственности на нее. В очередной дневниковой записи, датированной августом 1898 г., читаем: «Ошибка марксистов (и не их одних, а всей материалистической школы) в том, что они не видят того, что жизнью человека движет рост сознания, движение религии, более и более ясное, общее, удовлетворяющее всем вопросам понимание жизни, а не экономические причины». И далее: «Главная недо-думанность, ошибка теории Маркса в предположении о том, что капиталы перейдут из рук частных лиц в руки правительства, а от правительства, представляющего народ, в руки рабочих. Правительство не представляет народ, а есть те же частные лица, люди, имеющие власть, несколько различные от капиталистов, отчасти совпадающие с ними. И потому правительство никогда не передаст капиталы рабочим. Что правительство представляет народ – это фикция, обман» [14, т. 20, с. 103–104].

В 1900 г. Л. Н. Толстой уже познакомился с трудами многих экономистов: среди прочитанных им работ сочинения А. Смита, К. Маркса, К. Родбертуса, Г. Джорджа, Т. Мальтуса, С. Булгакова, И. Янжула и многих других. Такие работы писателя, как «Прогресс и определение образования» (1862), «Исповедь» (1877), «Так что же нам делать?» (1882), содержат лишь отдельные фрагменты экономического характера. Им свойственно несистемное изложение социально-экономических взглядов автора в абстрактноотвлеченной форме.

Но в работе «Рабство нашего времени» Л. Н. Толстой много места уделяет разработке системы научной аргументации собственных оценок, выводов и рекомендаций, а также роли самой экономической науки в социально-экономической жизни общества. Среди многообразия сугубо экономических вопросов, интересующих писателя, можно выделить три наиболее важных: вопрос о земельной собственности, вопрос о налогах, вопрос о положении крестьян. Л. Н. Толстой прямо пишет: «Рабство нашего времени происходит от трех узаконений: о земле, о податях и о собственности» [13, с. 139–140].

Поскольку все эти вопросы относятся к компетенции экономической и юридической науки, писатель начинает сочинение с формулировки собственного отношения к этим наукам. Он заявляет: «Теория о том, что экономическая эволюция совершается по неизмененным законам, вследствие которых одни люди должны собирать капиталы, а другие всю жизнь работать, увеличивая эти капиталы, приготавливаясь к обещаемому им обобществлению орудий производства, – теория эта, вызывая еще большую жестокость одних людей к другим, начинает также, в особенности среди людей простых, не одураченных наукой, вызывать некоторые сомнения» [14, т. 16, с. 477].

Отмечая, таким образом, социальную апологетику современной ему экономической науки, Л. Н. Толстой далее пишет: «Экономическая же наука, хотя и указывает мимоходом на причины, выгнавшие рабочих из деревни, не занимается вопросом об устранении этих причин, а все свое внимание обращает на улучшение положения рабочих на существующих фабриках и заводах, как бы предполагая, что положение рабочих на этих заводах и фабриках есть нечто неизменное, такое, которое во что бы то ни стало должно оставаться для тех, которые находятся уже на фабриках, и должно сделаться таким же для тех, которые еще не оставили деревни и земледельческого труда» [14, т. 16, с. 481].

Заканчивает свои размышления о роли и функциях экономической науки Л. Н. Толстой следующим рассуждением: только земледельческий (крестьянский) труд является основным и самым здоровым видом труда [14, т. 16, с. 482]. Его уничтожение писатель связывает с развитием частной собственности на землю. «Сельское население, – пишет Л. Н. Толстой, – сначала насильственно обезземеливали, изгоняли и доводили до бродяжничества, а затем, в силу жестоких законов, его пытали, клеймили каленым железом, наказывали плетьми, с целью подчинить требованиям наемного труда. И поэтому вопрос о том, как избавить рабочих от безответственного их положения, казалось бы, естественно сводится к вопросу о том, как устранить те причины, которые выгнали уже некоторых и теперь выгоняют и хотят выгнать остальных из того положения, которое эти люди считают хорошим…» [14, т. 16, с. 481].

Выход из создавшейся ситуации писатель видит в возвращении городских пролетариев к сельскому труду и к сельскому образу жизни. По его мысли, природа лечит душу и сознание человека, умиротворяет его, способствует росту его нравственности. «Бедственность положения фабричного и вообще городского рабочего не в том, что он долго работает и мало получает, а в том, что он лишен естественных условий жизни среди природы, лишен свободы и принужден к подневольному, чужому и однообразному труду» [14, т. 16, с. 480].

Следует отметить, что представления Л. Н. Толстого о положении рабочих в России на рубеже столетий были весьма обстоятельными. В одном из фрагментов дневниковых записей читаем: «За последнее время часы работы уменьшились, а заработная плата увеличилась, но это уменьшение часов работы и увеличение зарплаты не улучшило положения рабочих, если иметь в виду не их более роскошные привычки: часы с цепочкой, шелковые чулки, табак, вино, говядина, пиво и т. п., но их истинное благосостояние, т. е. их здоровье и нрав- ственность. И, главное, их свободу» [14, т. 16, с. 479].

Вкладывая в категорию богатства не только, меркантильный, но и духовный, нравственный, культурный смысл, Л. Н. Толстой следовал традиции, которую заложил еще в ХVIII в. И. Т. Посошков, автор книги «О скудости и богатстве народном». Л. Н. Толстой считал порочными представления о том, что когда-нибудь россияне «предпочтут жить в городе, среди камня и дымовых труб, – жизни деревенской, на просторе среди растений и домашних животных, и однообразную, по звонку, машинную работу, – разнообразной, здоровой и свободной земледельческой работе» [14, т. 16, с. 483].

Сегодня, в условиях новой промышленной революции и перехода к новому технологическому укладу, тяга миллионов россиян к здоровому образу жизни, свежему воздуху, физическому труду на природе снова встает в повестку дня.

Возможно, Л. Н. Толстой несколько «забегал вперед», идеализировал и поэтизировал собственное видение экономической жизни страны. Он, например, считал, что разделение труда, несомненно, очень выгодно и свойственно людям, но если люди свободны, то разделение труда возможно только до известного предела, очень недалекого предела, который давно уже пройден в нашем обществе. Но где этот предел?

Критикуя немецкого экономиста К. Род-бертуса за упрощенные представления по вопросу об общественном разделении труда, русский писатель подчеркивал, что «К. Род-бертус говорит о том, что разделение труда коммунистически связывает человечество. Эго справедливо, но связывает человечество только свободное разделение труда, т. е. такое, при котором люди добровольно разделяют труд» [14, т. 16, с. 487–488].

Принуждение как обязательный элемент любой экономической системы отвергалось Л. Н. Толстым по морально-этическим соображениям. При этом писатель полагал, что трудом обязаны заниматься все люди.

Но в данном смысле обязанность определялась им как божественное предназначение человека: «В поте лица своего добывайте хлеб свой». Религиозная природа труда отнюдь не означала рабства: «Людям ни в коем случае не придется вернуться к копанию кольями и освещению себя лучинами» [14, т. 16, с. 491].

Следует признать, что «в той или иной степени его представления о труде перекликаются с взглядами славянофилов и народников» [4, с. 570]. Но никак нельзя согласиться с заявлениями о том, что взгляды Л. Н. Толстого органично вписываются в идеи декабристов или революционеров-марксистов [4, с. 570].

Писатель заявлял: «Не люблю, бедность, не могу любить ее, особенно для других, но еще больше не люблю, ненавижу, не могу не ненавидеть то, что дает богатство: собственность земли, банки, проценты» [14, т. 20, с. 192].

Вместе с тем землевладение Л. Н. Толстой понимал и трактовал по П. Ж. Прудону, отождествляя земельную собственность с кражей . «Вы своей жизнью, – писал он, обращаясь к землевладельцам, – основанной на грабеже, разрушаете всякую нравственность в людях, а потом жалуетесь на их безнравственность». И далее: «Весь русский народ на моей памяти не признавал земельной собственности» [14, т. 16, с. 511]. Нравственность необходима каждому человеку, потому что без нее человек есть «нравственный калека» [14, т. 20, с. 190].

Обличая эгоизм как социально-экономическое явление, Л. Н. Толстой утверждал следующее: «Когда жизнь людей безнравственна, безнравственны и отношения, основанные на эгоизме, все технические усовершенствования, увеличение власти человека над природою: пар, электричество, телеграфы, машины всякие, порох, динамиты, робулиты – производят впечатление опасных игрушек, которые даны в руки детям» [14, т. 20, с. 175].

Стремясь оставаться последовательным в оценках, Л. Н. Толстой обращался и к «рабочему вопросу». Критикуя рабочее законодательство, он отмечал: «Причина бедственности положения рабочих есть рабство. Причина рабства – узаконения. Узаконения же основаны на организованном насилии. И потому улучшение положения людей возможно при уничтожении организованного насилия» [14, т. 16, с. 507].

Важной стороной социально-экономических взглядов писателя была его идея уравнивания крестьян в гражданских правах с другими сословиями российского общества. Особенно основательно эта идея была высказана и аргументирована им в обращении «Царю и его помощникам» (1901). Для уравнивания крестьян в правах с другими сословиями писатель предлагал уничтожить институт земельных начальников в стране, отменить стеснения паспортов, для перехода крестьян с места на место, освободить их от несправедливых обязательств по уплате по «круговой поруке» долгов других людей и т. д.

Но самым главным для писателя было устранение телесных наказаний для крестьян, что Л. Н. Толстой справедливо считал проявлением варварства и дикости местных чиновников и помещиков. Физические истязания крестьян за различные хозяйственные провинности к началу ХХ в. уже полностью были отменены в европейских странах. И только в России такие меры использовались как способ правления и «укрепления дисциплины» среди крестьян.

Гуманистические по содержанию, идеи Л. Н. Толстого вызвали различную реакцию в обществе. В ходе аграрной реформы 1906–1911 гг. власть снова пошла на использование «жестких», а по существу – насильственных мер для борьбы с недовольными крестьянами (насильственное переселение, взимание недоимок, подталкивание к выходу из сельской общины, военно-полевые суды и др.). Вполне объяснимо, почему Л. Н. Толстой негативно отнесся к реформе П. А. Столыпина [12, с. 142]. С одной стороны, Л. Н. Толстой выступал за отмену круговой поруки и своеобразной «круговой кабалы» в крестьянской общине и рабочей среде, а с другой – он высказывался за сохранение крестьянской общины и рабочих собраний.

По мнению писателя, каждый крестьянин и рабочий должны получать в форме заработка все, что они произвели. В отличие от Ф. Лассаля и некоторых других европейских идеологов «железного» закона заработной платы Л. Н. Толстой выступал против этого так называемого «железного» закона. О сторонниках этой идеи Л. Н. Толстой писал: «Немецкие социалисты назвали совокупность условий, подчиняющих рабочих капиталистам, железным законом рабочей платы, подразумевая под словом «железный» то, что этот закон есть нечто неизменное. Но в условиях этих нет ничего неизменного. Условия эти суть только последствия человеческих указаний о податях, о земле, и, главное, о предметах удовлетворения потребностей, т. е. о собственности. Узаконения же устанавливаются и отменяются людьми. В данном случае рабство нашего времени очень ясно и определенно произведено не каким-либо железным стихийным законом, а человеческими узаконениями: о земле, о податях, о собственности» [14, т. 16, с. 497].

Высказываясь за пересмотр представлений о заработной плате и за необходимость роста трудовых доходов сообразно трудовому вкладу работника, писатель пропагандировал не только принцип распределения по труду, но и сам труд как единственное нравственное основание получения доходов, единственное условие формирования эффективного хозяйства и важнейшее средство духовно-нравственного воспитания человека. Всякий, кто в состоянии трудиться, считал Л. Н. Толстой, должен это делать не по «узаконениям», не по принуждению, а исходя из внутренней потребности, для себя и для других. Критерий трудового участия личности в создании элементов народного богатства выступает в рассуждениях Л. Н. Толстого основанием для осмысления различных экономических и социальных проблем. А это означает, что в основе всей системы социально-экономических воззрений Л. Н. Толстого, пускай и внутренне противоречивой, в чем-то не законченной, лежит идея созидательного труда человека, «трудовое начало». Именно трудовое участие в создании благ, достатка делает нравственной и жизнь человека, и пользование всякой собственностью.

Обсуждение

Нравственный подход Л. Н. Толстого к вопросам экономики не мог не вступить в противоречие с той объективной реальностью, которая окружала писателя. По этому поводу идеи писателя не раз подвергались критике [1]. Во многих отношениях эта реальность сохраняется и теперь. В связи с этим в настоящее время в большей мере изучаются педагогические взгляды писателя [9], его публицистическая деятельность [2; 3; 8] и т. д. Думается, наступило время осмыслить и его экономические идеи, какими бы, на первый взгляд, они ни казались далекими от современной рыночной экономики.

Несмотря на все заблуждения и противоречия, Л. Н. Толстой был, безусловно, прав, формулируя главную мысль о том, что никакая экономика не будет эффективной до тех пор, «пока не усовершенствуется сам человек», пока «все мы не станем лучше». Не случайно поэтому еще П. Сорокин в речи на торжественном собрании в день 103-й годовщины Петербургского университета 21 февраля 1922 г. заявлял, обращаясь к аудитории: «Отправляясь в путь, запаситесь совестью, моральными богатствами... Придется подумать Вам и о том, кого взять с собой в спутники и руководители. Настало время от ряда былых спутников отказаться: они завели нас в пропасть. Я бы взял в качестве таковых таких лиц, как Нил Сорский, Сергий Радонежский, Лев Толстой и Федор Достоевский. Такие спутники, по моему мнению, – не обманут» [10, с. 413].

Заключение

В современной ситуации, когда оче- видным становится нарастание нестабильности, неопределенности и рисков в социально-экономической сфере жизнедеятельности общества, особую роль приобретают ценностные основания хозяйственной практики. Их трансформация оказывает серьезное влияние на характер и динамику развития национальной экономики. В связи с этим особый интерес представляют идеи тех исследователей и мыслителей, которые в своем творчестве сопрягали экономику и нравственность, хозяйственное и духовнонравственное развитие человека и общества. Среди таких мыслителей можно назвать и Л. Н. Толстого.

Важным событием в актуализации изучения взглядов Л. Н. Толстого стало переиздание в 2000 г. в серии «Литературные памятники» известной работы Д. С. Мережковского [7]. Это послужило началом к изучению и переосмыслению идей великого русского писателя уже в новом тысячелетии и новыми поколениями. Можно сделать вывод, что чем дальше уходит человечество в своем экономическом развитии от высших ценностей человеческого бытия, тем сильнее ощущается их нехватка, потребность в них. Потому что «не хлебом единым жив человек». Потому что нельзя измерять высшее – смысл жизни, низшим – экономическим благополучием, размером кошелька или собственного счета в банке. При всей значимости последних обстоятельств хозяйствование – это сфера не только материального, но и духовного измерения человеческой жизни.

Именно поэтому многие социально-экономические и философские идеи Л. Н. Толстого вновь становятся актуальными в современных условиях – условиях рыночного «одномерного универсума» (Г. Маркузе) и «общества потребления» (Ж. Бодрийяр), так называемого «технотронного общества» (Д. Белл, Э. Тоффлер). Как бы сегодня ни называли современное общество и современную экономику, перед человечеством стоит фундаментальная дилемма, сформулированная еще Э. Фроммом: иметь или быть?

И авторитет Л. Н. Толстого как мыслителя и гуманиста может помочь в осуществлении правильного, объективно верного выбора. Потому что его экзистенциальный авторитет имеет огромное значение. Этот авторитет «опирается не только на способности выпол- нять определенные социальные функции, а в равной мере и на личностные качества человека, который достиг высокой степени личного совершенства. Такой человек излучает свой авторитет и показывает, каким может быть человек» [15, с. 63].