Легенда о гамельнском крысолове в важской рукописи конца XVII в

Л егенда о гамельнском крысолове представляет один из самых популярных в мировой культуре сюжетов, нашедших свою реализацию в большом количестве памятников. В наибольшей степени этот сюжет получил развитие в литературных произведениях, вызвав к себе интерес поэтов такой величины, как И. В. Гете, Г. Гейне, Роберт Браунинг и Марина Цветаева, или таких прозаиков, как Проспер Мериме и Сельма Лагерлеф¹.

История этого сюжета, по преданию, начинается с событий, имевших место² в саксонском Гамельне 26 июня 1284 г., когда город был спасен от нашествия крыс (мышей) неким дудочником (флейтистом), завлекшим грызунов музыкой в реку Везер и утопившим их там. Оставшийся без обещанного вознаграждения крысолов отомстил горожанам, заманив игрой на своем музыкальном инструменте их детей в некую гору (холм), где те и пропали. Однако в таком виде история фиксируется начиная с XVI в. В ранних источниках, к которым относятся, в частности, Люнебургская хроника³ и надпись на так называемом Доме Крысолова в Гамельне⁴, речь идет лишь о пропаже дет ей⁵.

Итак, с XVI в. гамельнская история существует в полном виде: с уводом и мышей, и детей. Особый импульс распространению сюжета придали Арним и Брентано, опубликовавшие народную песню о крысолове (1803), и братья Гримм, включившие легенду о гамельнском крысолове в сборник немецких сказаний (1816–1818). И если в Западной Европе сюжет проник в художественную литературу еще до этих из-даний6, то в русской литературе такие случаи, как кажется, не отмечались.

В данной статье речь идет о первом на данный момент появлении легенды о гамельнском крысолове в русской книжности — в рукописи 1694 г., хранящейся в настоящее время в ГИМ. Музейское собр. № 2846 (далее — Муз. 2846). Это сборник в 4^о на 76 л., написанный выработанным, устойчивым почерком, который можно определить как полуустав с элементами скорописи⁷. Основную часть рукописи занимает сборник⁸ «Крины сельные» (лл. 4–71 об.), в связи с которым рукопись уже привлекалась к изучению: [Семячко, 2014: 484; 2016b: 507, 534, 546–555 и др.]. Между лл. 3 и 4 утрачено некоторое количество листов, поэтому начало «Кринов сельных» отсутствует. Листы перед «Кринами сельными» перепутаны: 1) лл. 1–1 об. — «Месяца февруариа въ 10 день. Слово от Патерика о плачи» (нач.: Старецъ единъ сѣдяше в луцѣ блаженнаго Антония…»); 2) лл. 1 об, 3–3 об. — «Историа дивна», которая и будет нас интересовать; 3) лл. 2–2 об. — цикл молитв, две первые молитвы представлены полным текстом (начало первой утрачено), остальные — инципитами; 4) л. 3 об. — несколько запи сей месяцесл овного характера. Конец «Кринов сельных»

специально отмечен: текст оформлен воронкой, под которой находится писцовая запись о создании сборника (см. далее). После «Кринов сельных» помещены три статьи родственных «Кринам» сборников «Старчество» и «Цветник священноино-ка Дорофея»: «О келейном нагрѣвании» (л. 72), «Часы дневныя и нощныя» (лл. 72–72 об.) и «О еже коея ради вины написана бысть малейшая книжица сия» (л. 72 об.). А вслед за ними — «Исповѣдание иноку на всякъ день» (лл. 72 об. — 73), «Молитва во образ исповѣдания и входя в церковь» (лл. 73–74), «Молитва Господу Иисусу Христу» (л. 74), «Молитва во всяких скорбехъ» (лл. 74–74 об.). По окончании последней молитвы читается фраза: «По нужди или немощи ради в потрахили без ризы священники», после которой две виньетки отмечают конец текста. Ниже расположена примечательная запись: «Творецъ сей книге, глаголемой Крины селныя, иереом глаго-лемымъ иеромонахом Дорофеомъ киевопечерскимъ» (л. 74 об.). А вслед за ней вновь идет статья из «Цветника священноино-ка Дорофея», «О еже претерпѣвати скорби» (лл. 74 об. — 75 об.), конец которой опять же отмечен двумя виньетками.

Место и время создания сборника указано писцом на л. 71 об.: «7202-го году апрѣллиа въ 12 день на память свята-го преподобнаго отца нашего и исповѣдника Василиа, епископа Парийскаго, совершися сия книга многогрѣшною рукою м ҃ ѳ ҃ с п ҃ ҃ з ҃ п ҃ о ҃ г ҃ з ҃ г⁹. Важе езеро». Ниже другим почерком приписано: «А от рождества Христова 1694 года».

Важе озеро (совр. Важозеро) находится на территории Карелии. Единственное место на берегах озера, где мог бы находиться составитель сборника — это Важеозерская СпасоПреображенская Задне-Никифорова пустынь, небольшой монастырь, основанный около 1520 г. учениками Александра Свирского Никифором и Геннадием. Местоположение монастыря играет не последнюю роль в наших рассуждениях о появлении гамельнского сюжета на Руси. Получается, что га-мельнская легенда впервые обнаруживает себя на территории Руси в глубин е карельских лесов.

Другая информация, заключенная в приведенной выше писцовой записи, — имя (а возможно, и не только имя, но и, скажем, социальный статус) писца и составителя сборника. Эта информация зашифрована. Шифр представляет собой 10 букв; все они, кроме последней, — под титлами. Попытки расшифровать эту запись различными способами, применяемыми к буквенной или цифровой тайнописи, привели к неутешительным результатам10. Можно предположить, что в данном случае применялся тот способ, когда каждая буква является начальной буквой слова. Буква г, не имеющая над собой титла, обозначает не самостоятельную лексическую единицу, а окончание прилагательного в родительном падеже11. Таким образом, получается:

м ҃ — монаха

ѳ ҃ — (имя? Феодора, Феодосия, Феоктиста, Феофилакта…) с҃ — Спаса п҃ — Преображения з҃ — Задненикифоровой п҃ — пустыни о҃ — отца г҃ — Геннадия в҃ — Важеска-12

г — го

Способ тайнописания с помощью первых букв каждого слова известен. Чаще всего в таких случаях мы имеем дело с инициалами писцов или авторов. «В силу совершенной случайности этих букв и полного отсутствия каких бы то ни было посторонних указаний на лица, писавшие эти записи, раскрытие этих шифров не представляется возможным» [Сперанский: 137]. К личности писца-составителя сборника нам еще предс тоит вернуться.

Итак, легенда о гамельнском крысолове читается на лл. 1 об., 3, 3 об.13:

( л. 1 об. ) Историа дивна

Арнолда Френтаггиа, врача Доортелии, егоже глаголы сии суть.

Нападох недавно на Саксона и саксонскаго историка, той повѣствоваше. Прежде лѣт 1100 в Гамелии, в князя Ерика державѣ, случитися, яко егда негли мышицъ губительство в сем градѣ // ( л. 3 ) зѣло сверѣпствова-ше […] свое гражданом искателство […]шицы приношаше, бяше сие им яко […] ничтоже от сего животных рода бяше благоприятнѣйшее. Онъ совѣщася з гражданы, ударением тимпана вся из града изводит, просит обѣщанныя мзды, отрицается, исходит из града, грозя, и полгода [...]диений возвращается и во свой во градѣ удариша […]ти[…], тудѣжде, кудѣ прежде мышицы, гражданъ дѣти доволно великим числом изводит на блиский нѣкий холмъ и тамо абие со всѣми, яже изведе, исчезает. Отроковица нѣкая от дѣтей числа недалече или от пути утруждена подста и в дом возвратися, повѣствуетъ вопрошаю-щым, что видѣла бяша, яко слепцем дѣти на холмъ. Поидоша кийждо убо своя взысковати дѣти тамо, но всуе приходят. Ни же от того вре-мене могло ся вѣжествовати, что дѣтем содѣялося бяше.

Сия егда читах, вещъ непщева, или баснь, или яко истинна есть, удивителну между еже бесѣдовати. Сотворих сего у иных воспоминание, и т[е] ведят вся и глаголют годъ и день и число исходящих наз[…]нано быти сигклита гамеленскаго дѣянии. И днесь еще у них во обычай положено быти, яко в совѣщаниих изложениих, яже писанием знаменуется и древними писмены пишутся, написанное обрѣтается сим глаголъ образом: бонъ униеръ риндеръ аушгангъ. // ( л. 3 об. ) […] х исповѣдают площадь или […]ася дѣти всеа вещи памя[…]е […] Страшъ нареченну. И таможде негодитс[…] быти ударити въ тимпанъ. Аще негли тую историю памятливъ (?) еси, тая тебѣ потом от мене возведи на память. И ты аще что имаши, еще бы ми вяще помогати могло, по извѣту и времени сообщи. Здравствуй и твой ереитаггъ люби. Из кронинги галъ беретадския 4 идусъ ноемвриа 1580.

С сожалением приходится констатировать, что текст «Истории дивной» имеет значительные утраты. Он находится на начальных листах рукописи, которые в процессе бытования книги получили наибольшие повреждения. Однако и сохра нившиеся част и «Истории» могут поставить читателя в тупик.

«История» представляет собой рассказ от первого лица некоего «Арнолда Френтаггиа, врача Доортелии», который ссылается на «Саксона и саксонскаго историка». Таким образом, «Историа дивна» — это, как минимум, двуслойный текст: оболочка — это повествование «Арнолда Френтаггиа», а ядро — рассказ некоего саксонского историка о гамельнском крысолове.

В названном «Саксоне и саксонском историке» не следует видеть ни Саксона Анналиста, чья хроника охватывает период с 741 по 1139 г., рассказывает и о короле Эрике, но никакой истории о нашествии мышей в Гамельне не содержит14, ни Саксона Грамматика, описывавшего деяния датчан, у которых был свой король Эрик, но не было никакого Гамельна15. Хотя, казалось бы, дата «прежде лѣт 1100» отсылает к одной из этих хроник.

Вопрос истории сюжета, как правило, тесно связан с источниковедческой проблематикой, особенно в тех случаях, когда о его устной передаче говорить не приходится. Именно с таким случаем мы и имеем дело. Сначала некий Арнольд «Френтаггий» почерпнул историю гамельнского крысолова из какой-то саксонской хроники. Причем он сам указывает, что он ту историю не услышал, а прочитал («читах»). Текст Арнольда по форме своей напоминает послание. Он написан от первого лица. Арнольд, комментируя гамельнскую историю, обращается к некоему неизвестному нам адресату. И в этом послании присутствуют несколько слов, то ли иноязычных, то ли зашифрованных.

Во-первых, это «бонъ униеръ риндеръ аушгангъ». Эти слова завершают собой л. 3. Имел ли этот странный текст какое-то продолжение на л. 3 об., сказать невозможно, поскольку верх листа оборван и часть текста утрачена. Сохранившиеся четыре слова представляют собой довольно бес смысленную ф ранко-немецкую компиляцию¹⁶.

Во-вторых, это несколько слов в конце текста: «Здравствуй и твой ереитаггъ люби. Из кронинги галъ беретадския 4 идусъ ноемвриа 1580». Казалось бы, это обычное окончание письма: «Будь здоров и люби своего…». Кого? Кто такой «ереитаггъ»¹⁷? Конечно, можно допустить, что переводчик время от времени сталкивался со словами, которые не мог перевести (или неправильно прочитывал, имея дело, скажем, с печатным готическим шрифтом) и оставлял их без перевода, воспользовавшись транслитерацией. Возможно, зашифрованный текст принадлежит Арнольду, а переводчик его просто транслитерировал. Но может быть, это переводчик зашифровал какую-то информацию. В конце текста, как кажется, находится указание на источник, о чем свидетельствует предлог «из», и дата. Что касается источника, можем ли мы думать, что «кронинга» — это «хроника», а «галъ беретадская» — это ее название? А «4 идусъ ноемвриа 1580» — это дата, под которой текст помещен в «галъ беретадской кронинге», или дата, когда он был из этой «кронинги» выписан? В «галъ беретадской кронинге» помещен текст «саксонского историка», т. е. легенда о гамельнском крысолове, или текст «Арнолда Френтаггиа»? Если в этой «кронинге» находится послание Арнольда, то перед нами не двухслойный, а трехслойный текст: первый слой — легенда о крысолове; второй — ее обрамление, послание Арнольда; третий — концовка с указанием на источник, из которого извлечено послание Арнольда. В этом случае третий слой принадлежит переводчику послания Арнольда.

В связи с этим возникает еще один вопрос. Переводчик послания Арнольда и составитель сборника Муз. 2846 — один и тот же человек, или послание Арнольда было переведено задолго до создания музейского сборника? Если 1580 означает год, под которым послание Арнольда помещено в «кронин-ге», то ответ на этот вопрос может быть двояким. Если же 1580-й — год выписки послания из «кронинги», то человек, выписавший этот текст (и, безусловно, его переведший), и человек, вставивший этот текст в Муз. 2846, — разные люди.

Вернемся к непонятным словам нашего текста, то ли неправильно прочитанным, то ли зашифрованным. Они присутствуют как в тексте Арнольда, так и в концовке, которая может быть текстом переводчика. Ответить на вопрос, кому принадлежат эти слова и что они означают, мы можем, лишь установив источник.

Писец Муз. 2846 создает свой сборник на берегу Важе озера, о чем считает нужным сообщить. Откуда он берет источники? Если бы в Муз. 2846 не было приписки с указанием Важе озера, мы могли бы смело предположить московское происхождение рукописи. Составляющий ее основу сборник «Крины сельные» теснейшим образом связан с Москвой [Се-мячко, 2014], будучи если не созданным, то отредактированным и активно распространяемым московским книжником Диомидом Серковым [Семячко, 2016а: 232–233]. Что касается самого писца Муз. 2846, то и он производит впечатление столичного человека. Во-первых, об этом говорит его великолепный почерк. Очевидно, что создатель Муз. 2846 прошел специальную подготовку. Во-вторых, об этом же свидетельствует и наличие у него особых знаний, которые вряд ли можно получить в глухом уединенном месте. Свидетельством этих особых знаний является его приписка, в которой названо имя создателя «Кринов сельных».

Присутствующее в заголовке ряда списков «Кринов сельных» и в акростихе виршей, включенных в состав некоторых списков сборника, имя Диомида Яковлева сына Серкова заставило исследователей долгое время считать Диомида составителем «Кринов» [Буланин, Турилов]. Как было установлено недавно, была и додиомидовская история «Кринов сельных». На основании ряда свидетельств, среди которых и сборник Муз. 2846, была высказана гипотеза о существовании сборника «Крины сельные священноинока Дорофея», который в процессе редактирования превратился в два сборника «Цветник священно-инока Дорофея» и «Крины сельные» [Семячко, 2016b: 555–577]. Впрочем, нас сейчас интересует не история текста «Кринов сельных»¹⁸, а личность составителя Муз. 2846. Понимание того, кем является этот человек, позволило бы нам понять и то, как легенда о гаме льнском крысолове попала на Важе озеро.

Составитель Муз. 2846 не только владел грамотой, он выработал прекрасный почерк, имел доступ к новейшим сочинениям, к каковым относится сборник «Крины сельные». Если он был переводчиком послания Арнольда «Френтаггиа», то знал один или несколько иностранных языков. Возможно, он был склонен к литературной игре (во всяком случае, он зашифровал свое имя). Предположительно, перед нами человек культуры барокко. На Важе озеро, он, скорее всего, пришел из Москвы19 и принес с собой те источники, которые потом легли в основу сборника Муз. 2846.

Возвращаясь к вопросу об источниках, следует заметить, что один из них — тот, из которого составитель Муз. 2846 почерпнул «Историю дивну», — должен быть иноязычным (западноевропейским). Либо писец Муз. 2846 непосредственно переводил с этого источника, либо переписал текст более раннего перевода. При этом необходимо отметить, что никаких следов предшествующего перевода пока не обнаруживается.

Итак, путь легенды о гамельнском крысолове можно гипотетически восстановить следующим образом: сочинение некоего саксонского историка (какая-то хроника?) — послание «Арнолда Френтаггиа» («кронинга галъ беретадская») — перевод на русский язык — Муз. 2846. Последние два этапа могут совпадать.

Между первым и вторым этапом — очень небольшой промежуток. Как уже было установлено исследователями, впервые в полном виде легенда о гамельнском крысолове попадает в хронику дворянского рода фон Циммерн в середине XVI в.20, Арнольд же знакомится с гамельнской историей не позже 1580 г. Вовсе не обязательно, что Арнольд читает именно хронику фон Циммернов. Это могло быть и какое-то другое историческое сочинение третьей четверти XVI в. Источниковедческая проблема требует дополнительной разработки. Важно отметить, что с тех пор, как Арнольд прочитал легенду и записал ее, прошло некоторое время; он не переписывал текст «саксонского историка», а воспроизводил его по памяти.

Именно этим следует объяснить странную дату происшествия в Гамельне, указанную Арнольдом. Точную дату он не помнил, поэтому в тексте появилось приблизительное «прежде лѣт 1100». Возможно, даты не было в письменном источнике. Но Арнольд, сомневаясь в подлинности этой истории, обсуждал ее с другими людьми, которые называли и год, и число: «Сия егда читах, вещъ непщева, или баснь, или яко истинна есть, удивителну между еже бесѣдовати. Сотворих сего у иных воспоминание, и т[е] ведят вся и глаголют годъ и день и число…». При этом Арнольд точно указал, что события имели место «в князя Ерика державѣ»: в 1284 г. саксонским герцогом был Эрик I. То есть он запомнил правителя, но не запомнил точную дату.

Другая важная особенность гамельнской легенды в Муз. 2846 — это музыкальный инструмент, с помощью которого крысолов заманивает сначала мышей, потом детей. Традиционно это дудочка или флейта. Нередки наименования Крысолова пестрым (по его одеяниям) флейтистом. В нашем случае Крысолов использует тимпан, т. е. музыкальный инструмент типа бубна.

С заменой музыкального инструмента мы сталкиваемся, в частности, в произведениях Гете, который неоднократно в своем творчестве обращался к легенде о гамельнском крысолове. «Струнный щипковый инструмент, на котором играет Крысолов-Певец, может <…> принадлежать как к типу лиры (лира, кифара, арфа), так и к типу лютни (лютня, цитра, мандолина» [Малинкович: 20]. Замена у Гете сознательная, с помощью нее писатель встраивает своего музыканта в уже сформировавшуюся культурную традицию21. Вряд ли мы можем говорить о сознательной замене музыкального инструмента в нашем случае. Эту трансформацию сюжета можно объяснить двояко. С одной стороны, замена музыкального инструмента могла случиться по той же причине, что и утрата точной даты. С другой стороны, это могло произойти и на более позднем этапе, при переводе текста, в том случае, если переводчик не понял название музыкального инструмента в иноязычном тексте-источнике.

Итак, несмотря на то что легенда передавалась письменным путем, ни в одном из моментов передачи мы не имеем дело с переписыванием текста. Между начальным текстом «саксонского историка» и текстом Арнольда «Френтаггиа» был период устного обращения легенды, когда дискутировался вопрос о ее правдоподобии и когда сюжет в той или иной степени мог трансформироваться. Текст Арнольда от русского текста отделяет перевод, в процессе которого также возможны изменения, если переводчик не в полной мере владел лексикой языка оригинала.

В истории перемещения легенды о гамельнском крысолове на Важе озеро больше вопросов, чем ответов. И это не только вопросы источниковедческого характера. Не меньший интерес вызывают и зашифрованные тексты, и люди, причастные к этой истории, «Арнолд Френтаггий» и скрывший свое имя книжник, вписавший «Историю дивну» в сборник Муз. 2846. Однако очевидно, что версия сюжета с крысоловом, завлекающим мышей и детей игрой на тимпане, не получила развития, оказавшись в уединенном месте в глубине карельских лесов.