Личность и служение архиепископа Михаила (Мудьюгина) в аспекте церковно-государственных взаимоотношений советского периода (кон. 1960-х - 1970-е гг.)

Архиепископ Михаил (Мудьюгин) — один из самых ярких церковных иерархов, чье служение пришлось на советский период. Он принял священный сан, монашеский постриг, епископство, а затем возглавил Астраханскую и Енотаевскую епархию в то время, когда государственная политика СССР активно была направлена на борьбу с религиозным сознанием и уничтожение Русской Православной Церкви.

Обстоятельства обуславливали соблюдение принципов проявления лояльности по отношению к богоборческой власти со стороны высшего и приходского духовенства, что далеко не всегда было совместимо с нормами христианской этики и морали (см.: [Костромин, 2023]). Но архиеп. Михаил благодаря высоким нравственным качествам сумел сохранить верность евангельским устоям даже в условиях, когда это угрожало не только его свободе, но даже жизни и здоровью.

Он отличался прямотой и смелостью в выражении мнения по различным этическим и церковным вопросам при вынужденном общении с представителями высшей партийной номенклатуры. Среди личностных характеристик владыки Михаила современники отмечают просвещенную интеллигентность, жертвенность, умение являть по отношению к ближним христианскую любовь, простоту в общении, отсутствие привязанности к земным благам и комфорту (см.: (Воспоминания, 2007)).

В реалиях советского коммунистического режима эта совокупность качеств служила причиной как минимум настороженного отношения к архиерею со стороны представителей официальной власти. Однако и в тот сложный период владыка Михаил сумел реализоваться в епископском служении, научно-публицистической и преподавательской деятельности, а талант грамотного администратора позволил сохранить от закрытия все приходы вверенных его управлению епархий — Астраханской, а затем Вологодской.

Совокупность и сочетание обозначенных фактов вызывают исследовательский интерес к подробному рассмотрению обстоятельств приходящегося на 1969–1979 гг. периода служения архиеп. Михаила (Мудьюгина), когда под управлением владыки находилась Астраханская и Енотаевская кафедра.

Потребность в детальном изучении обстоятельств обозначенного этапа жизни архиеп. Михаила, с направленностью смыслового акцента на характер его взаимоотношений с представителями органов государственно-партийного аппарата, в ведении которых пребывали религиозные организации, высока. Актуальность рассмотрения этой узкой темы обусловлена еще и тем, что при внимании исследователей к церковному служению архиеп. Михаила, объективированном в ряде научных публикаций, отмеченных как результативные и научно значимые (см.: [Гаврилов, Датиашвили, 2021, 334]), данный вопрос освещен не был. Расширение отечественной историографии, связанной с личностью владыки Михаила, в последние десятилетия осуществляется преимущественно за счет научного осмысления его богословского наследия [Игнатьев, 2023; Костромин, 2017; Тарнакин, 2019] и жизнеописания [Костромин, 2012; Языкова, 2012].

Констатируя высокую ценность этих трудов, следует признать, что общую картину церковного служения и личностных характеристик любого церковного иерарха 2-й пол. ХХ в. невозможно в полной мере реконструировать, если не представлять, на каком социально-историческом фоне выстраивались отношения между Церковью и государством в период несения им послушания епархиального архиерея.

Незадолго до епископской хиротонии владыки Михаила (Мудьюгина) с наречением его во епископа Тихвинского, состоявшейся в 1966 г., проявления борьбы с религией в СССР несколько смягчились. В 1964 г. на руководящем партийногосударственном посту радикально настроенного против Церкви Н. С. Хрущева сменил Л. И. Брежнев, а ответственным за идеологию партийным секретарем был назначен М. А. Суслов. Но эти перемены не повлекли трансформаций в общем государственно-атеистическом настрое.

Основные меры, направленные на борьбу с проявлениями религиозности, сводились к ликвидации действующих храмов, закрытию духовных семинарий, системе запретов, касающихся любой деятельности Церкви, административным и прочим мерам прещений по отношению к лицам, посещающим богослужения, жесткому контролю над внутренними епархиальными и приходскими делами. Последнее касалось, например, кадровых решений о назначениях, снятиях и перестановках по отношению к духовенству, финансовых вопросов.

Астраханскую и Енотаевскую кафедру архиеп. Михаил (Мудьюгин) возглавил в 1968 г., когда жесткая атеистическая направленность государственной политики сохранялась, а ее внедрению служили представители отдельной части партийного аппарата. Ни один из церковных иерархов не мог избежать взаимодействия с ними.

Совет по делам религий в СССР (далее — СДР) был представлен уполномоченными и их заместителями на уровне всей страны и ее отдельных регионов. В Астраханской области в период, когда ее правящим архиереем был владыка Михаил, на должности уполномоченного последовательно сменяли друг друга В. А. Комиссаров, А. В. Мартышкин (ВРИО, непродолжительный период), В. М. Мукорин. Эти лица контролировали все вопросы, связанные с управлением Астраханской епархией, на тот момент насчитывавшей менее 20 приходов.

У владыки Михаила в глазах представителей высшего партийного аппарата сложилась нелестная репутация. В списке Отчета СДР, составленного заместителем председателя В. Г. Фуровым и опубликованного в 1979 г. за границей, он упомянут в перечне епископов, наименее конформистски настроенных по отношению к коммунистической власти (Отчет Совета по делам религий, 1979).

Некоторые суждения о том, какие именно причины дали основания причислить архиеп. Михаила (Мудьюгина) к числу «идеологически неблагонадежных», а также о характере его взаимоотношений с представителями центрального партийного аппарата, можно представить на основе источников, находящихся на хранении в архивах Москвы и Астрахани.

В частности, сохранилась рабочая переписка владыки с В. А. Куроедовым и В. Г. Фу-ровым — председателем Совета по делам религий при Совете министров СССР и его заместителем. Исследователям доступна и заархивированная корреспонденция, поступавшая в Москву от уполномоченных по делам религий по Астраханской области, а также иных лиц, причастных к Астраханской и Енотаевской епархии, в тот период. Текущий архив Астраханского епархиального управления также хранит в своих фондах ценные эпистолярные и иные документы, способствующие раскрытию темы представленной статьи.

Когда владыка Михаил (Мудьюгин) впервые приступил к руководству отдельной епископией, на государственной должности по управлению делами религий в Астраханской области находился В. А. Комиссаров. О его личности в опубликованных источниках какой-либо существенной информации обнаружить не удалось. Зато можно утверждать, что архиеп. Михаил вскоре после того, как был назначен правящим архиереем, предпринял попытки установить конструктивные взаимоотношения с уполномоченным по СДР, не создавать почву для конфликта с ним.

Это нашло проявление в ценных подарках в виде экземпляров «Журнала Московской Патриархии», тогда представлявших собой острый дефицит. В частности, в содержании адресованного В. А. Комиссарову письма от 21.01.1970 г. владыка Михаил упоминал следующее: «При последней встрече Вы очень правильно обратили мое внимание на исключительную важность решений Архиерейского Собора от 18 июля 1961 года для современной церковной жизни… Учитывая, что Журнал Московской Патриархии № 8 за 1961 год очень трудно найти, предполагаю, что Вам тоже будет приятно иметь пару дополнительных экземпляров этих решений, которые направляю в Ваше распоряжение» (ТААЕ. Письмо В. А. Комиссарову, 1970).

Владыка Михаил сумел организовать работу епархиального управления таким образом, чтобы неукоснительно соблюдались формальные и даже неформальные деловые обязательства перед государственной властью. Ежегодные отчетные сведения финансового и кадрового характера предоставлялись В. А. Комиссарову без предварительного официального письменного запроса.

Об этом свидетельствует текст сопроводительного письма 06.01.1971 г., направленного епархиальным секретарем свящ. Н. Стариковым В. А. Комиссарову: «Согласно Вашей устной просьбе, по благословению его Преосвященства, Преосвященнейшего Михаила, епископа Астраханского и Енотаевского, при сем препровождаются Вам следующие документы, отражающие финансовую деятельность Епархиального Управления за 1970 год» (ТААЕ. Уполномоченному Совета по делам религий, 1971).

Умение владыки Михаила выстроить конструктивные функционально-ролевые взаимоотношения с представителями партийной власти предполагали возможность обратиться к ним за помощью в случае необходимости. В текущем архиве Астраханской епархии имеется копия его заявления от 23.04.1971 г., направленного в адрес В. А. Комиссарова, по поводу многочисленных нарушений прав верующих, допущенных на Пасху 1971 г. Сведений об ответной реакции на этот инцидент со стороны В. А. Комиссарова обнаружить не удалось, но важен сам факт, поскольку он свидетельствует об инициативности архиеп. Михаила (Мудьюгина) и его действенном стремлении использовать все доступные средства, направленные на максимальную защиту интересов своей паствы (Заявление, 1971).

Серьезных конфликтов с уполномоченным СДР по Астраханской области, пока им был В. А. Виноградов, судя по сугубо деловому содержанию документов, хранящихся в Текущем архиве Астраханской епархии, не имелось. Но иной характер приобрели взаимоотношения владыки Михаила с областными партийными властями, когда этот пост в 1974 г. занял В. М. Мукорин.

О явной напряженности, проявлявшейся во взаимных жалобах в вышестоящие партийные органы, свидетельствуют архивные документы. В частности, 14 марта 1975 г. датируется сообщение В. М. Мукорина в адрес В. Г. Фурова, которым сообщается о крупном дисциплинарном нарушении со стороны владыки Михаила. Последнему вменяется в вину факт незаконного трудового найма художника-реставратора М. А. Федулова и оплаты его услуг за счет несанкционированного сбора пожертвований среди верующих (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 6. Д. 763. Л. 71–72).

Со стороны владыки Михаила также имели место попытки сообщить представителям высшей партийной власти о должностных злоупотреблениях В. М. Мукорина. В датированном весной 1977 г. письме, адресованном В. Г. Фурову, он указывает на то, что уполномоченный СДР по Астраханской области бесплатно получал от епархии дефицитные церковные издания в виде календарей, печатных номеров официальной церковной периодики. Кроме того, приводятся случаи, когда В. М. Му-корин требовал аналогичных «подношений» от настоятелей приходов Астрахани. В своем обращении архиеп. Михаил не только фиксирует эти нелицеприятные факты, но и высказывает предположение, что за ними стоит целью спекулятивная продажа (ТААЕ. Письмо В. Г. Фурову от 05.03.1977).

Судя по записи на титульном листе документа, письмо это так и не было отправлено. Но сам факт его наличия уже говорит о том, что взаимоотношения между правящим епископом и уполномоченным СДР в Астраханской области были сложными, а также о готовности владыки Михаила обличать злоупотребления представителей партийной власти, если того требовали обстоятельства.

Вполне вероятно, что почва для конфликта возникла еще в 1974 г., когда В. М. Муко-рин едва принял должностные полномочия, сменив В. А. Комиссарова. Тогда, в декабре 1974 г., государственным властям было передано обращение граждан о регистрации религиозного объединения и открытии храма в селе Енотаевка, расположенном в 125 км от Астрахани. После рассмотрения этого ходатайства облисполкомом1 последовал отказ. Тем не менее случаев закрытия приходов в Астраханской епархии удалось избежать.

Однако напряженность и разногласия между владыкой Михаилом и В. М. Му-кориным сохранялись. Последний, передавая в СДР при Совете министров СССР

28 января 1975 г. необходимую информацию по существу имевшейся ранее жалобы, среди прочего позволил себе такую характеристику: «Епископ Михаил, видимо, по своему складу характера и мании величия, допускает грубые и огульные обвинения государственных органов в их якобы нарушениях законодательства о культах и Советской Конституции, тон его письменных обращений, как впрочем, и тон настоящей жалобы высокомерный, что может привести, о чем меня уведомил облисполком, к постановке вопроса о нежелательности пребывания епископа в Астраханской области» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 6. Д. 763. Л. 3).

В этом же документе неоднократно подчеркивается недоверие к архиеп. Михаилу (Мудьюгину). В. М. Мукорин указывает на дисциплинарные нарушения со стороны владыки. В частности, на то, что «большинство служителей культа не имеют соглашений с исполорганами2 и не по вине исполоргана, а по сложившемуся неправильному порядку оформления и назначения священнослужителей и отказе от соглашений самих священников». Все это не могло способствовать установлению хотя бы нейтрального характера взаимоотношений между епископом и уполномоченным СДР, не говоря уже о возможности придать этим отношениям конструктивность.

Показателен в этом плане следующий эпизод. В 1977 г. проводилась разработка и принятие новой Конституции СССР. В тексте основного правового документа страны для духовенства и мирян особое значение имело содержание ст. 52, декларировавшей принцип свободы совести и закреплявшей правовое положение религиозных организаций. Поскольку обсуждение проекта Конституции позиционировалось всенародным, уполномоченные СДР собирали и передавали отклики о новом законе, исходившие от духовенства и активных мирян, в центральный партийный аппарат. По результатам беседы с владыкой Михаилом В. Г. Фуров направил в адрес В. А. Куроедова официальное уведомление, в котором говорилось, что епископ Астраханский и Енотаевский Михаил (Мудьюгин) позволял себе критику некоторых направлений государственной политики, характеризуя определенные действия партийного руководства как безнравственные. В частности, это касалось несоблюдения законов при их декларировании.

Кроме того, он внес предложение, связанное с предоставлением представителям Церкви свободы слова и печати в СМИ. Кроме того, из уст владыки Михаила прозвучал прямой упрек в утаивании и искажении информации, связанной с религиями: «Государство, когда ему выгодно, публикует в газете „Известия“ и даже по телевидению о служителях культа и о церкви, а когда невыгодно — умалчивают» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 6. Д. 1171. Л. 92). На фоне характера имевшихся тогда церковно-государственных взаимоотношений позволить себе столь резкие высказывания в адрес советского режима мог только человек духовно и морально целостный, смелый, честный. Именно таким и был владыка Михаил (Мудьюгин).

При этом великолепное воспитание и врожденная интеллигентность сделали свойственными ему дипломатичность и умение избегать ненужных конфликтных провокаций. В посланиях, адресованных В. А. Куроедову, владыка Михаил неизменно оказывал вежливое обращение, соблюдал все правила функционально-ролевых взаимоотношений, каких требовали реалии того исторического периода. В частности, в Текущем архиве Астраханского епархиального управления сохранились копии поздравительных писем с «Днем международной солидарности трудящихся», направленных в адрес уполномоченного СДР СССР.

Однако, учитывая прямолинейность архиеп. Михаила (Мудьюгина) и его искреннее радение при исполнении архипастырского служения, разногласия с представителями высшей партийной номенклатуры в рассматриваемый период были неизбежны. Фиксируются и случаи, когда конфликты особенно обострялись по причине нарушений законодательства со стороны владыки. В результате на него неоднократно поступали жалобы в высшие партийные органы, после чего от В. Г. Фурова следовал вызов в Москву для объяснений. В фондах Государственного архива Российской Федерации сохранился протокол одной из таких бесед, состоявшейся 28.10.1976 г. (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 6. Д. 1171. Л. 30–31).

Следует отметить, что владыка Михаил не отрицал своей вины за ряд вменяемых ему нарушений советского законодательства. Это касалось, например, финансовых вопросов, когда он предпринимал попытки повлиять на увеличение размера заработной платы приходского духовенства. Кроме того, владыка Михаил оказывал действия, направленные на то, чтобы помешать выплате денежных средств «за фактически проработанное время» свящ. А. П. Листоверову, который решил оставить служение в Церкви. Очевидно, поступок этого священника не находил понимания у правящего архиерея, однако через некоторое время владыка Михаил осознал, что удержание зарплаты в данном случае является злоупотреблением. По крайней мере, он передал В. Г. Фурову уверение, что подобные инциденты не будут более повторяться.

Однако следует отметить, что этот же разговор с партийным чиновником владыка Михаил использовал как возможность обозначить нарушения, имевшиеся со стороны В. М. Мукорина. В частности, владыка указывал на то, что последний безосновательно отказывался выдавать необходимые регистрационные документы двоим представителям духовенства Астраханской епархии. Тогда же архиеп. Михаил указал на незаконность требования санкционировать в райгорисполкомах3 случаи соборования и причастия болящих прихожан. Поскольку вскоре после этой беседы, уже по возвращении владыки в Астрахань, из епархиального управления в адрес В. Г. Фурова была направлена телеграмма с выражением благодарности за содействие «восстановлению законности» (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 6. Д. 1171. Л. 33), можно утверждать, что заместитель председателя Совета СДР СССР с уважением и вниманием отнесся к просьбе епископа Астраханского и Енотаевского.

Обращение к анализу содержания хранящихся в архивах сведений позволяет прийти к выводам, подтверждающим высокие моральные и личностные качества владыки Михаила (Мудьюгина). До этого они неоднократно свидетельствовались его современниками, но свидетельства официальной документации придают опубликованным воспоминаниям еще больший вес.

В сложный период правового преследования со стороны государства проявлений религиозности, совпавший с его пребыванием во главе Астраханской и Енотаевской кафедры, архиеп. Михаил сумел сохранить приверженность своим принципам, зачастую вступая в открытую конфронтацию с представителями партийной власти. В этом плане он являл одно из немногих исключений для своего времени.