Лингвокультурологический анализ стихотворения В. Шаламова «Стихи в честь сосны»

Художественный концепт сосна занимает важное место среди концептов растительного мира (куст, дерево, трава, цветок; стланик, яблоня, береза, клен, ива, тополь, лиственница, сосна; брусника, василек, ландыш, мак, мох; пень, ветка, лепесток, лист, хвоя; роща, сад, тайга, лес), представленных в «Колымских рассказах» и «Колымских тетрадях» В. Шаламова. Имя концепта использовано в трех прозаических и шестнадцати поэтических произведениях (в том числе, в трех стихотворениях 1957-1981 гг.), которые являются объектом изучения при установлении его смыслового объема.

Один из самых важных текстов - стихотворение «Стихи в честь сосны» (1956), входящее в цикл «Высокие широты». Особая ценность этого стихотворения определяется, во-первых, тем, что, по словам автора, это «одно из стихотворений, где наиболее полно выражены» его «поэтические идеи, художественная система»¹, а во-вторых, тем, что именно в нем реализованы индивидуально-авторские смыслы, которыми В. Шаламов обогатил концепт сосна, входящий в концептосферу русской культуры (концепт представлен в наивной, научной и художественной картинах мира). Это смыслы, обусловленные образами сосны - источника теплоты и сосны -дамы рыцаря, которые создаются в стихотворе-

нии с помощью антропоморфной метафоры. Попытаемся раскрыть эти смыслы с помощью лингвокультурологического анализа стихотворения.

Лирическому герою присуще мифологическое мировоззрение, в соответствии с которым он наделяет дерево качествами, свойственными человеку. Об этой черте первобытного мышления А.Н. Афанасьев писал: «<...> древний человек почти не знал неодушевленных предметов; всюду находил он и разум, и чувство, и волю»². Сосна у Шаламова одарена душой, способностью чувствовать (Я в целом мире лишь она //До дна души огорчена // Моею ранней сединой, // Едва замеченной женой); речью (В жару и дождь, в пургу и зной // Она беседует со мной. // И шелест хвойный, как стихи — // Немножко горьки и сухи); умением слушать (Я слушать нам не надоест //Все, что волнуется окрест); способностью действовать, приходить на помощь (Я наклонилась надо мной //Во имя радости земной. //Меня за плечи обняла // И снова к бою подняла, // И новый выточила меч, // И возвратила гнев и речь). У сосны есть прошлое (S ее коричневой коре, // С отливом бронзы при заре, // Где бури юношеских лет // Глубокий выщербили след, // Где свежи меты топора, // Как нанесенные вчера), есть судьба, во многом схожая с судьбой лирического героя (Мы с той сосной одной судьбы: // Мы оба бывшие рабы)³.

Valeriya N. Goncharova, SUSU, teacher of the Russian language and literature department, competitor of ChSPU, scientific adviser - A. Gorbachevsky PhD, professor of linguistics.

Сосна так же, как и человек, плохо приспособлена к жизни на севере - в ледяном аду. Сосна - не колымское дерево, «дерево Колымы -лиственница даурская»⁴. В отличие от лиственницы, сосна - источник зеленого мягкого света, круглый год озаряющего сердце героя (Она не лиственница, нет, // Ее зеленый мягкий свет // Мне в сердце светит круглый год // Во весь земной круговорот). В сознании первобытного человека представление о свете было неразрывно связано с представлениями о тепле, чистоте, жизни, счастье: «Противоположность света и тьмы, тепла и холода, весенней жизни и зимнего омертвения - вот что особенно должно было поразить наблюдающий ум человека. Чудная, роскошная жизнь природы, звучащая в миллионах разнообразных голосов и стремительно развивающаяся в бесчисленных формах, обусловливается силой света и тепла; без нее все замирает. <...> Слова, означающие свет, блеск и тепло, вместе с тем послужили и для выражения понятий блага, счастья, красоты, здоровья, богатства и плодородия; напротив, слова, означающие мрак и холод, объ-емлют собой понятия зла, несчастья, безобразия, болезни, нищеты и неурожая»⁵. Образы данного стихотворения распределяются между смысловыми полюсами «света» и «тьмы», то есть тепла - холода, добра - зла, жизни - смерти. Лексика, с помощью которой создаются образы, формирует три семантические группы: семантическую группу «свет» (лесная красавица; обыкновенная сосна; зеленый, мягкий свет; сердце; светит; шелест хвойный; стихи; теплота; коричневая кора; бронзовая сосна; ветви; соловей; песни; клесты; звезда; душа; рай; молюсь; старый дом; тлеющий очаг; свет звезды; живой; ветка; радость земная; за плечи обняла; к бою подняла; выточила .меч; возвратила гнев и речь; ствол; чудеса; воскрес; раскраска шарфа и щита; ясная простота; зеленый, серый, золотой; полным голосом пою; пою красавицу свою), семантическую группу «тьма» (жара и дождь; пурга и зной; бури юношеских лет; меты топора; нечисть лесная; ад; скала; сумрачная земля; лед; потухла; померк; голые мертвецы; погасла; буря снеговая; кровь и пот; конец; (нависло небо,) как свинец; зловещая метель; смертная постель; пурга; труп павшего врага; смертный зимний бред; мгла) и семантическую группу, занимающую промежуточное положение между вышеназванными (жена; лиственница; соловей; старый дом, разрушенный давно; тлеющий очаг; снег; лес; страна). Последнюю группу составляют слова и словосочетания, «светлое» (положительное), значение которых в контексте стихотворения нейтрализуется, что не приводит, однако, к развитию у них «темного» (отрицательного) значения.

Слово теплота многозначное: имеет два прямых значения и одно переносное. Реализуя первое прямое значение, это слово выполняет функцию физического термина. Второе его прямое значение совпадает со вторым значением слова тепло; «нагретое состояние чего-л. (воздуха, помещения, предмета); нагретый воздух, исходящий от нагретого, горячего предмета». Переносное значение соответствует переносному значению слова тепло-, «сердечность, доброта, ласка, доброе, сердечное отношение к кому-, че-му-л.»6. В контексте стихотворения (И затаилась теплота // В иголках хвойного листа) данное слово реализует все указанные выше значения, кроме терминологического. Сосна обладает физической и душевной теплотой. Это «тайная» теплота, открывающаяся не каждому, а лишь тому, чье сердце озарено ее светом. В царстве льда, «средь всякой нечисти лесной» сосна освещает и согревает героя. Для того чтобы осознать степень значимости какого-либо источника теплоты для героя В. Шаламова, колымского каторжанина, необходимо обратиться к описаниям холода и его последствий для заключенного, которые находим на страницах «Колымских рассказов»: «Градусника рабочим не показывали, да это было и не нужно - выходить на работу приходилось в любые градусы. К тому же старожилы почти точно определяли мороз без градусника: если стоит морозный туман, значит, на улице сорок градусов ниже нуля; если воздух при дыхании выходит с шумом, но дышать еще не трудно - значит, сорок пять градусов; если дыхание шумно и заметна одышка - пятьдесят градусов. Свыше пятидесяти пяти градусов - плевок замерзает на лету»7; «Я ни о чем не думал, да и думать на морозе нельзя - мороз отнимает мысли, превращает тебя быстро и легко в зверя»8; «Вместо вчерашних сорока градусов было всего 9 лишь двадцать пять, и день казался летним» ; «Чистой случайностью было то, что из тысяч людей на эту работу был направлен Володя. Но это преобразило его. Ему не приходилось думать о том, как бы согреться - вечная мысль... Леденящий холод не пронизывал все его существо, не останавливал работу мозга. Горячая труба спасала его. Вот почему все и завидовали Доброволь-цеву. <...> Иногда он работал близ нашего забоя. И мы, по праву знакомства, бегали по очереди греться к трубе. Труба была дюйма полтора в диаметре, ее можно было охватить рукой, сжать в кулаке, и тепло ощутимо переливалось из рук в тело, и не было сил оторваться, чтобы возвращаться в забой, в мороз...»10. Заметим, что в «Историко-этимологическом словаре современного русского языка» П. Я. Черных одно из значений слова теплый, производящего для теплота, сформулировано так: «имеющий температуру живого человеческого тела»11. Это значение соотносится с представленным в стихотворении антропоморфным образом сосны. Интересно, что в рассказе «Погоня за паровозным дымом»

Зеленые страницы

• (1964) В. Шаламов определяет главную способность человеческого тела как способность быть источником тепла: «И мы ползли, теряя силы, согреваясь в поту и - лишь остановишь движение - чувствуя, как мертвящий холод проползает по бессильному телу, потерявшему свою главную способность - быть источником тепла, простого тепла, рождающего если не надежды, то злобу»¹².

То, что сосна предстает в стихотворении именно в образе дамы рыцаря, не случайно. Одна из сторон личности самого поэта - «рыцарская» (И.П. Сиротинская вспоминает о В. Шаламове: «Беспредельно самоотверженный, беспредельно преданный рыцарь. Настоящий мужчина»13). Образ рыцаря так же, как и образ сосны, является концептуально значимым в творчестве В. Шаламова. Содержание этого концепта раскрывается в поэтических и прозаических произведениях (стихотворения «Ронсеваль», «Рыцарская баллада», «Стихи в честь сосны»; рассказы «Любовь капитана Толли», «Перчатка»), В анализируемом стихотворении с помощью метафоры рыцарского турнира автор изображает противоборство «негостеприимной, враждебной всему живому природы Дальнего Севера»14 и лирического героя, рыцаря, «бывшего раба», т. е. заключенного. Участники боя - метель, пурга, снеговая буря (представители семантической группы «тьма») и измученный многолетней «борьбой со льдом» лирический герой стихотворения (представитель семантической группы «свет»). Кажется, что исход боя предрешен: "Уже зловещая метель // Стелила смертную постель, // Плясать готовилась пурга // Над трупом павшего врага. Но, как во времена средневековых турниров, на помощь рыцарю приходит сосна - дама его сердца. Брошенная ею ветка ободряет героя, выточенный сосною меч и возвращенные герою гнев и речь позволяют ему продолжить борьбу и стать победителем. В средневековых турнирах рыцарь вступал в бой, будучи украшенным каким-либо знаком, подаренным ему дамой; если знак терялся или попадал в руки противника, дама бросала новый, это должно было придать силы рыцарю, должно было помочь ему победить. В роли такого знака в данном стихотворении выступает ветка {Мне ветку бросила она), и в этом мы видим проявление свойственного герою мифологического мировосприятия. Как пишет М. М. Маковский, «ветка, прут, по поверьям язычников, обладали целительной и чудодейственной силой. <...> Ветка считалась символом (хорошей) вести (ср. русск. ветвь, но при-вет, за-вет, от-вет, навет) и нередко отождествлялась со Словом»15. Не только ветка, но и ствол сосны помогает герою {И, прислонясь к ее стволу, // Я поглядел смелей во мглу). Известно, что ствол дерева, особенно дерева, в которое ударила молния (а сосна пережила «бури юношеских лет», оставившие в ее коре «глубокий след»), «в мистических пред ставлениях наших предков приобретал целебные, живительные свойства»16. В контексте данных размышлений будет уместным привести слова М. Н. Эпштейна о том, «что в глубине каждого образа скрывается его исконное, или основное, значение, то, которое можно назвать словарным и которое чаще всего (хотя и не всегда) восходит к комплексу фольклорно-мифологических представлений»17. Кроме того, описание «действий» сосны во время бури соотносится с описанием действий тех немногих людей, которые помогали герою «Колымских рассказов», обессиленному от холода, голода, непосильного труда и побоев, выжить: «В моей лагерной жизни почти не было безымянных рук, поддержавших в метель, в бурю, спасших мне жизнь безымянных товарищей. Но я помню все куски хлеба, которые я съел из чужих, не казенных рук, все махорочные папиросы»18; «Смертные метели, когда вот-вот перестанешь жить. Безымянные руки, которые поддерживают в метели, приводят в барак, оттирают, отогревают, оживляют. Кто они, эти безымянные люди, безымянные, как террористы молодости Натальи Климовой»19. Можем предположить, что в образе сосны В. Шаламов хотел увековечить память о безымянных людях, спасших ему жизнь. Сосна - традиционный символ долголетия, вечности, а значит, памяти20.

Определим смыслы концепта сосна, обусловленные образами сосны - источника теплоты и сосны - дамы рыцаря: 1) «обладает физической теплотой: имеет температуру, близкую температуре живого человеческого тела; способна передавать тепло вовне, согревая того человека, который может воспринять это тепло; тем самым реализует одно из необходимых условий его выживания в условиях жесточайшего холода Дальнего Севера; обладает душевной теплотой: способна проявлять сердечное, доброе, ласковое отношение к тому человеку, который может воспринять это отношение»; 2) «служит источником сил для того человека, который воспринимает сосну, как рыцарь воспринимает даму своего сердца; является воплощением памяти человека о людях, которым он благодарен за помощь и спасение, предметом его поклонения и прославления».

Представленный фрагмент лингвокультурологического анализа стихотворения В. Шаламова «Стихи в честь сосны» не исчерпывает всего богатства смыслов, заключенных в стихотворении, но приоткрывает завесу, скрывающую их от читателя, приглашая его к размышлению и поиску новых смыслов.

• ¹    Шаламов В.Т. Собрание сочинений: в 4 т. М.: Худож. лит.; Вагриус, 1998. Т. 3. С. 478.

• ²    Афанасьев А.Н. Мифы, поверья и суеверия славян: поэтические воззрения славян на природу: в

  4 т. М.: Эксмо; СПб.: Тепа Fantastica, 2002. Т. 2. С. 306-307.

• ³    Шаламов В.Т.Цит. соч. Т. 3. С. 287-290.

• ⁴    Шаламов В.Т. Цит. соч. С. 460.

• ⁵    Афанасьев А.Н. Цит. соч.. Т. 1. С. 72, 103-104.

• ⁶    Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А.П. Евгеньевой. 4-е изд., стер. М.: Рус. яз.; По-лиграфресурсы, 1999. Т. 4. С. 355-356.

• ⁷    Шаламов В.Т. Цит. соч. Т. 1. С. 16.

• ⁸    Шаламов, В.Т.Цит. соч. Т. 2. С. 530.

• ⁹    Там же. С. 120.

• ¹⁰    Шаламов, В. Т. Цит. соч. Т. 1. С. 379.

• ¹¹    Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: в 2 т. 3-е изд., стер. М.: Рус. яз., 1999. Т. 2. С. 236.

• ¹²    Шаламов В.Т. Цит. соч. Т. 1. С. 593.

• ¹³    Сиротинская И.П. Воспоминания о В. Шаламове // Шаламов В. Несколько моих жизней: проза, поэзия, эссе. М.: Республика, 1996. С. 448.

• ¹⁴    Шаламов В. Т. Цит. соч. Т. 1. С. 563.

• ¹⁵    Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: образ мира и миры образов М., 1996. С. 72.

• ¹⁶    Афанасьев А. Н. Цит. соч. Т. 2. С. 290.

• ¹⁷    Эпштейн М. Н. «Природа, мир, тайник вселенной...»: система пейзажных образов в русской поэзии. М.: Высш, шк., 1990. С. 87.

• ¹⁸    Шаламов В. Цит.соч. Т. 2. С. 182.

• ¹⁹    Там же. С. 224.

• ²⁰    См. об этом: Эпштейн М. Н. Цит. соч. С. 429.