Лингвосоциокультурная безопасность в антропологическом и институциональном измерениях

Лингвосоциокультурная безопасность, являясь важнейшим атрибутом организационной формы существования и воспроизводства социальности, представляет собой свойство социальной системы, которое связано с состоянием лингвосоциокультурных ценностей, фундирующих социокультурные отношения в обществе посредством определения культурной значимости и развития функциональных возможностей языка (прежде всего, этнического языка и государственного языка), выполняющего функцию символизации и кодификации смысловых установок.

Экспликация лингвосоциокультурных ценностей, выступающих в качестве объекта обеспечения данного вида безопасности, не носит произвольный характер, а задается, с одной стороны, потребностями и интересами субъектов социального процесса, а с другой – закономерностями социальной реальности, устанавливающими участие языка в конструировании социальной реальности.

Исходя из этого онтологическая сущность лингвосоциокультурных ценностей, а следовательно, и лингвосоциокультурной безопасности раскрывается в двух аспектах: антропологическом и институциональном.

В целом антропологическое измерение социальности выражается в её экзистенциально-онтологической соотнесённости с ценностными основаниями жизнедеятельности людей, осуществляющих духовную деятельность и тем самым формирующих духовные значения. Антропологический аспект связан с поведением людей, принадлежащих к конкретному обществу, которое обусловлено кодами культуры, обеспечивающими культурную самобытность этого общества, выражающуюся в ментальных установках, идентификационных категориях, языковой картине мира и т.д. Изучение социальных процессов и явлений в антропологическом аспекте тесно связано с языком, поскольку тот участвует в концептуализации реальности и репрезентирует в общественном сознании коллективные представления о природно-географических, территориальных, политических, социокультурных и других объектах, имеющих культурно-историческую заданность.

Институциональное измерение социальной реальности определяется исто- рически сложившимися в процессе коллективной деятельности людей устойчивыми надындивидуальными социальными институтами, репрезентирующими организационно-управленческие механизмы общества и детерминирующими социальное взаимодействие, в частности индивидуальное поведение людей через систему статусно-ролевых позиций, обеспечивающих совместную скоординированную деятельность, направленную на достижение общих целей и реализацию общих интересов, которые становятся таковыми в процессе совместной деятельности.

Нужно отметить, что многие исследования, посвященные изучению безопасности как социально-философской проблемы, в основном имеют социоцен-трическую направленность, растворяя человека в интериоризированных общественных отношениях, создающих основу для системы обеспечения конкретного вида безопасности. Однако в социально-философских исследованиях видов безопасности необходимо исходить из онтологической неотделимости человека от общества, а следовательно, обеспечение безопасности соотносить как с человеком, имеющим надысторическую сущность, независящую от конкретных условий её воспроизводства, так и с обществом, обладающим надындивидуальной сущностью [5]. Иными словами, необходимо изучать проблему безопасности в двух аспектах: антропологическом и институциональном.

Цель статьи – установить сущностные характеристики лингвосоциокультурной безопасности в фокусе указанных аспектов, что позволит методологически обоснованно выявлять предметно-проблемную область исследования данного вида безопасности. Целесообразность изучения лингвосоциокультурной безопасности в этих двух аспектах определяется также онтологической природой языка, который имеет концептуальную заданность и институциональную направленность, поскольку он является основой функционирования духовной сферы общества, имея символическую природу, а также – организационноуправленческой сферы общества, обладая определённым статусом и участвуя в интрегрирующе-дезинтегрирующих процессах.

Итак, рассмотрение лингвосоциокультурной безопасности в антропологическом аспекте предполагает выделение национально-специфических черт, отличающих, например, русских от китайцев или американцев и определяющих духовные основания социокультурных отношений, на сохранение которых и направлено обеспечение данного вида безопасности. Институциональный аспект лингвосоциокультурной безопасности вскрывает участие языкового фактора в организационно-управленческих механизмах общества.

Рассматривая лингвосоциокультурную безопасность в антропологическом аспекте, мы исходим из представления, согласно которому надысторическая сущность человека определяется тем, что человек входит в человечество не как отвлечённый человек, но только как человек этнический, причём главным становится его самоопределение в ценностях, образах и символах этнической культуры, то, что определяется понятием этнической идентичности, представленной рефлексивным компонентом (осознание индивидом принадлежности к этнической общности на основе разделяемой культуры, формируемое через единый язык); эмоциональным компонентом (эмоциональное переживание этой принадлежности, выражающееся в менталитете); поведенческим компонентом (культурные практики манифестации этой принадлежности) [4].

За проявлением этих компонентов усматривается состояние лингвосоциокультурной безопасности человека как представителя определённой этнической общности, его способность усваивать ключевые концепты культуры, стереотипы поведения и мышления, модели общения, все стороны социального бытия: историческую, территориальную, хронологическую, социально-экономическую, политическую, социально-психологическую, социокультурную.

Любая социальная общность, в том числе этнос и нация, формируется не только и не столько на институциональной основе, но, прежде всего, исходя из представлений об этой основе, скреплённых символическими, лингвосоциокультурными средствами, порождённых опытом совместного проживания на определённых территориях, исходя из выработанных ментальных категорий. Физическое пространство, в котором складываются социокультурные отношения, наполняясь смыслами и закрепляясь в сознании субъектов посредством языка, становится пространством социальным, в чём и проявляется значение языкового фактора в конструировании социальной реальности. Язык создаёт систему надындивидуальных смыслов, задающих программу поведения субъектов. Язык структурирует для его носителей окружающий мир, на бессознательном уровне закрепляет стереотипы мышления и тем самым определяет национально-специфический способ презентации знаний о мире, системы ценностей и моделей поведения. Язык сохраняет и воспроизводит ценности, которые организуют деятельность его носителей, транслирует эти ценности, сохраняя преемственность поколений.

За каждым словом скрывается историческая обусловленность, ценностные ориентиры народа, а значит, язык является смысловой и ценностной основой. Потребность в выработке общего поля общения внутри социальных общностей и идентификационных механизмов ставит перед данной общностью проблему выработки единого языка и его кодификации. По большому счёту социальные общности (этнос, религиозные общности, профессиональные общности и т.п.) складываются как языковые общности (носители этнического языка; люди, использующие определённый сакральный язык; носители профессионального языка и т.п.).

Лингвосоциокультурная безопас- ность в антропологическом аспекте определяется состоянием уровней языкового менталитета как специфического феномена духовной деятельности людей: вербально-семантического уровня, отражающего знание единиц языка и правил их сочетаемости; лингвокогнитивного уровня, который реализован в упорядоченной совокупности концептов, выраженных ключевыми словами, символами, словесными клише, объединяющими всех носителей этих знаний и представлений в этническую общность, которая и называется теми или иными этнонимами (русский, татарин, немец, китаец и т.п.);

мотивационно-прагматического уровня, связанного с ценностными установками, мотивацией, целями языковой деятельности личности и подчиняющего себе такую деятельность [2, с. 37–58].

В процессе концептуализации и языковой идентификации человек всегда ориентирован на этноспецифические компоненты языка, которые формируются при определяющей роли совокупности факторов, прежде всего – среды бытования этноса на раннем этапе его существования, когда под воздействием природно-климатических условий складываются типичные этнические черты, которые отражаются и закрепляются в языке, становясь социально наследуемыми. Манифестация указанных уровней осуществляется посредством конкретных языковых единиц (лексических и грамматических), которые несут ключевые смыслы этнической культуры. Так, например, особенно значимыми для русской культуры и русского сознания будут такие слова, как судьба, душа, жалость , некоторые лексические пары ( правда и истина, долг и обязанность, свобода и воля и другие), национально-специфические единицы ( тоска, удаль, соборность, совесть, подвиг ) [2]. Подобные единицы иначе называются культурными концептами, «опорными точками» народного самосознания, имеющими знаковое воплощение в формах этнического языка [3]. Эти концепты обеспечивают временную непрерывность существования этноса, «схватывают» в значениях этих слов и передают последующим поколениям наиболее ценные элементы опыта предшествующих поколений.

Угрозы лингвосоциокультурной безопасности в антропологическом аспекте связаны с разрушением этих уровней через варваризацию языка, насаждение чуждых концептов, приводящих к трансформации языкового менталитета личности, что часто сопровождается лингвистическим редукционизмом и утилитаризмом.

По справедливой оценке Н. В. Юдиной, «в современном культурно-цивилизационном контексте начинают деформироваться ценностно-духовные функции языка, снижаются его личностнообразующие возможности, и всё чаще язык начинает утрачивать свою функцию системообразующего начала духовной жизни народа … Изначальная сопряженность языковых норм и фактов языка с ценностно-онтологическим строем миропорядка, восходящим к сфере абсолютных сакральных ориентиров, перестаёт быть безусловной [8, с. 10]».

Итак, рассмотрение лингвосоциокультурной безопасности в антропологическом аспекте тесно связано с изучением состояния этнического языка как лингвосоциокультурной ценности, которая имеет духовное значение для общества, вырабатывающееся в результате участия языка в идентификационных процессах, в формировании и отражении языковой ментальности.

Однако этнический язык, обладая духовным значением, может участвовать в формировании тех механизмов, которые закладывают основу для социокультурных трансформаций, в чём и проявляется институциональный аспект лингвосоциокультурной ценности, а обеспечение лингвосоциокультурной безопасности в национально-государственном измерении направлено на укрепление институциональных возможностей конкретного языка. При этом проявление институциональной составляющей лингвосоциокультурной ценности зависит от конкретно-исторических условий их существования: уровня этнического развития их носителей (племя, этнос, нация) и их численности, социальноэкономического уровня этноса и наличия или отсутствия у него государственности, компактности его расселения и характера социально-экономических и культурных связей с другими народами, наличия и давности литературной письменной традиции и другими.

В таком случае этнолингвистические различия становятся основой социальной дифференциации, а язык используется как инструмент поддержания такой дифференциации и управления общественными отношениями в интересах конкретного субъекта. Ключевая особенность реализации институционального аспекта лингвосоциокультурной ценности заключается в том, что язык из духовной цен- ности превращается в организационноуправленческую ценность, что особенно активизируется при переходе конкретного общества на техногенный путь развития, когда укрепляются позиции государства как социального института и формируется национальное культурное пространство.

В таких условиях инструментальный аспект языка выражается в процессах институциализации языка, направленных на формирование лингвистической однородности, упрощающей социальное взаимодействие (государственный язык, язык межэтнического общения), и в процессах активизации манипулятивных практик, направленных на социально-идеологические или социально-психологические воздействия на общество через ресурсы языка.

Насколько далеки последствия эксплуатации институционального отно- шения к языку иллюстрирует ситуация, при которой установление политических границ выражается в определении границ между этническими общностями, когда языковые феномены рассматриваются как формы одного языка или как разные языки. Отнесение близких диалектов не к формам одного языка, а к разным языкам (например, южнорусский диалект русского языка и украинский язык) проводит границы, порой искусственно, между этническими общностями, определяет территориальные границы их существования, что в последующем может обернуться серьёзными этнолингвистическими противоречиями [9].

Проблема институциализации этнического языка, а следовательно, институциональный аспект лингвосоциокультурной безопасности заявляют о себе после- довательно и планомерно в условиях индустриализации и перехода к обществу модерна. Нельзя сказать, что до этого язык не участвовал в организационноуправленческой деятельности, наоборот, благодаря языковому фактору складывались культурно-цивилизационные системы и проводились между ними ценностно-смысловые границы (христианская цивилизация, исламская цивилизация, конфуцианская цивилизация и другие), а институциализация языка была связана с его сакрализацией. Однако именно социокультурные трансформации социальной организации, связанные с переходом к обществу модерна, поставили интеграционные процессы конкретного общества в зависимость от особен- ностей сложившейся здесь языковой ситуации. Такие процессы были направлены на укоренение монолингвизма и установление субординационных отношений между языками. Пожалуй, именно в это время формируется проблемное поле лингвосоциокультурной безопасности общества, которое в философской литературе выражается в противостоянии двух подходов к языку: инструменталистского и трансцендентально-герменевтического. Идеология монолингвизма обосновывается инструменталистской линией в философии языка.

С развитием индустриализации возникла социальная потребность во включении этнически разнородного населения в политико-административные границы государства, в едином стандарте общения, образовании общих для данной социальной системы смыслов и символов. Государство как важнейший социальный институт эпохи модерна начинает формировать и распространять дисциплину общения, характеризующуюся унификацией и стандартизацией.

На фоне этого происходит процесс кодификации этнических языков, которые постепенно приобретают, с одной стороны, литературную форму, исключающую диалекты, а с другой – новый статус языка высокой культуры, вытесняя латынь. Этнические языки государствообразующего этноса в условиях формирования национального государства получают статус государственного языка. Развитие книгопечатания лишь усилило эту тенденцию, что в целом сделало возможным создание новой формы воспроизведения культуры, основанной на этническом языке, ставшем в социальных условиях монолингвизма при фор- мировании национального государства национальным языком, очерчивающим границы национального культурного пространства. Сложившиеся исторически формы этнической самоорганизации были заменены национальными институтами, ставшими инструментами административно-бюрократического управления гетерогенным обществом. При этом отчётливо прослеживается стремление гомогенизировать это гетерогенное общество, поскольку полиэтничность всегда была организационно-управленческой проблемой для национального государства.

По мере европеизации незападных обществ и переустройства их институциональной системы по западному образцу происходит усвоение ими новой модели воспроизводства культуры, в которой монолингвизм, унифицированная система образования и управления, светские механизмы легитимации власти становятся её атрибутивными признаками. Так, в России реформы Петра I по европеизации государственных институтов сопровождались унификацией языковой системы, выражающейся в переустройстве русского алфавита (изъятие букв, которые утратили своё звучание); в изменении системы письма (переход на гражданицу, сближающую кириллическую традицию с латинической); в сужении функциональных возможностей церковнославянского языка, употребление которого стало ограничиваться религиозной сферой, и в формировании на русской языковой основе литературной формы. В целом политика монолингвизма вытеснила из организационно-управленческой деятельности языки этнических меньшинств, либо значительно ограни- чила их функциональные возможности, когда антропологический аспект функ- что спровоцировало их маргинализацию и создало условия для умирания.

Институциональное измерение лингвосоциокультурной безопасности определяется способностью языка быть инструментом управления как на национальном, так и на наднациональном уровнях. В условиях глобализации институциональный аспект обеспечения лингвосоциокультурной безопасности России, связанный с насаждением английского языка как глобального, выражается в противостоянии таким процессам и явлениям, как западнизация, лингвосоциокультурная экспансия, лингвистический империализм.

Таким образом, рассмотрение лингвосоциокультурной безопасности в антропологическом и институциональном аспектах позволяет говорить о двойственной природе данного вида безопасности. С одной стороны, она является атрибутом социальной общности, выражающимся в способности такой общности сохранять язык, который является духовным основанием социальных связей и отношений. С другой стороны, осмысление в обществе концептуального содержания данного вида безопасности и использование его в качестве организационно-управленческого инструмента превращают лингвосоциокультурную безопасность в фактор социокультурной динамики.

Рассмотрение лингвосоциокультурной безопасности в фокусе указанных аспектов имеет и большое методологиче- ское значение, поскольку позволяет выявить источники угроз лингвосоцокуль-турного характера, которые актуализируются в таких социальных условиях, ционирования языка нивелируется институциональным аспектом, что связано с социально-идеологическим или социально-психологическим воздействием через ресурсы языка в целях управления и выражается в процессах институциа-лизации языка, направленных на формирование лингвистической однородности, упрощающей социальное взаимодействие (язык государства, язык науки, глобальный язык, язык Церкви и т.п.), а также – в манипулятивных практиках. Указанная тенденция выражает социальную закономерность, согласно которой по мере усложнения социальной системы социальные институты, обретая доминирующее место, начинают видеть в качестве цели собственное воспроизводство, подчиняя организационной деятельности духовную деятельность и превращая знаково-символические формы в средство для её достижения. В таком случае язык используется как инструмент управления в интересах конкретного субъекта, а технологии языковой политики лишь формализовали институциональный подход к лингвосоциокультурным ценностям. Например, вопрос о квалификации языковых форм в современном обществе приобретает исключительно институциональное измерение, так как установление языковых границ (границ между ареалами распространения языков) накладывается на установление административных и государственных границ, что создаёт условия для продуцирования этнолингвистических конфликтов, сопрово- ждающихся языковым национализмом и сепаратизмом, поскольку происходит девальвация духовного значения таких языковых форм.

За доминированием институционального измерения лингвосоциокультурных ценностей общества и пониманием лингвосоциокультурной безопасности преимущественно в институциональном аспекте скрывается более серьёзная проблема – девальвации ценности этнического языка и демонтажа народа как носителя этого языка, что связано с утратой духовных значений, передающихся через язык. Эта утрата происходит вследствие вторжения чужеродных ментальных категорий и приводит в конечном счёте к разрыву трансгенерационных связей. Исходя из этого, смерть языка, как деструктивное явление лингвосоциокультурного характера, обусловлена, в первую очередь, потерей духовного значения такого языка для его носителей, а потом уже сужением функциональных возможностей умирающего языка. В этом отношении является показательным состояние калмыцкого языка, который, будучи государственным языком Республики Калмыкия как субъекта Российской Федерации, постепенно теряет свои позиции, поскольку утрачивается его значение в духовной деятельности [6]. Такие опасные явления, как языковой нигилизм, есть проявление смещения ценностных приоритетов в обществе, где норма вообще и языковая норма в част- ности более не является ценностным ориентиром.

Таким образом, антропологический и институциональный аспекты лингвосоциокультурной безопасности конкретного общества определяют степень участия языка в конструировании социальной реальности, что проявляется в его способности участвовать в выстраивании социокультурных отношений как инструмента идеологического и социально-психологического воздействия, и в то же время описывают и объясняют эти отношения, концептуализируя реальность и выступая действенной силой по её преобразованию. Угрозы лингвосоциокультурного характера для современного общества убедительно показывают, что актуальной становится скоординированость этих двух аспектов, поскольку лингвосоциокультурная безопасность является, с одной стороны, фактором эффективного функционирования организационноуправленческой сферы общества, а следовательно, объектом управленческих манипуляций, а с другой стороны, фактором закрепления и трансляции духовных значений и эффективного функционирования духовной сферы общества как в рамках национального культурного пространства, так и в цивилизационном масштабе.