Литературные и изобразительные источники рисованных листов енисейских часовенных

П остановка проблемы . Старообрядческая культура представляет собой особенное явление русского мира. В ней соединились древние средневековые традиции и рефлексия на «вызовы» времени, привержен-

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2021. № 4} (¹⁶)

ность к вековым устоям церковной и бытовой жизни и относительная открытость к внешнему миру. Объективные обстоятельства разбросали приверженцев древнего благочестия по всему земному шару. Сибирь, место ссылки и проповеди протопопа Аввакума, стала краем старообрядческим еще во второй половине XVII в. Общеизвестно, что таковым она остается и до сих пор. Агафья Лыкова имеет мировую славу.

При всем разнообразии форм и мест проживания старообрядческая культура ее носителей имеет ряд общих, фундаментальных черт. И это не только очевидные: использование старопечатных книг в богослужении, признание икон, созданных по старинным образцам, сохранение дораскольных форм имен, крюкового пения, – но и более глубинные. Основополагающей характеристикой старообрядческой культуры является ее книжная основа. Книга (широко понимаемая – свод священных текстов, святоотеческое наследие, богослужебные и назидательные тексты) является связующей нитью всех других областей культуры, таких как обучение грамоте, система внебогослужебного чтения, создание памятников церковного искусства, способ передачи информации. Даже в весьма актуальном творчестве старообрядцев, представляющем собой личное осмысление писателями и художниками текущих явлений и событий, всегда возможно увидеть, что их восприятие базируется на многовековой православной традиции, их рассуждения основываются на книжных знаниях, библейская ретроспекция неизменно присутствует в их взгляде на окружающую действительность. Убедительным доказательством служат современные старообрядческие лубки, созданные и бытующие на территории Енисейской Сибири.

Обзор научной литературы . Эти чрезвычайно интересные для истории ста-роверия памятники были обнаружены совсем недавно во время экспедиционных поездок к старообрядцам Енисея и введены в научный оборот коллективом исследователей – А.А. Пригариным, Е.В. Быковой, А.В. Костровым, А.А. Стороженко. Ими был опубликован ряд статей [Быкова, Пригарин, 2019; Костров, Моррис, 2019; Быкова, 2021] и две монографии [Быкова, Костров, 2019; Костров, 2021], в которых рассматриваются общие культурологические и этнологические вопросы. Наше внимание рисованные картинки, экспонировавшиеся в Москве на выставке «Пространство смыслов: современный старообрядческий лубок на Енисее» (Москва, Музей-квартира А.М. Горького, ИМЛИ, 28 февраля – 28 мая 2020 г.), привлекли образами-цитатами из предшествующих памятников. Источниковедческий подход нам представляется необходимой составной частью всестороннего изучения этих памятников.

Цель статьи – выявить литературные и изобразительные источники рисованных листов енисейских часовенных и охарактеризовать особенности их использования.

Методология . Вработеиспользуются классические историко-филологический и сравнительный методы.

Результаты исследования

Рисованная картинка «Корабль веры» (рис. 1)

Е.В. Быкова и А.А. Пригарин пишут, что эта рисованная картинка, найденная в экспедиции 2017 г., – «свободная изобразительная реплика лубка, где изображен крестный корабль как символ спасения. Цитирование изображений с лубочных картинок и переработка под свои религиозные взгляды – один из любимых приемов в старообрядческом изобразительном искусстве. Спасение праведников на парусном корабле и черти на берегу, тянущие грешников в лодке, с транзистором на борту – яркий образец визуальной назидательности. По словам старообрядцев Эржея Каа-Хемского района, картина с кораблем им очень нравится своими яркими красками и понятностью» [Быкова, Пригарин, 2019, с. 85].

В принципе, все сказанное отвечает действительности, однако при более внимательном рассмотрении созданная старообрядцами картинка оказывается куда более интересной.

Сюжет «Корабль веры» берет начало в гравюре к изданию сборника проповедей Лазаря Барановича «Меч духовный» (Киев, 1666). Полностью этот иконографический сюжет складывается в миниатюре к собранию сочинений Симеона Фессалоникийского в переводе Евфимия Чудовского конца XVII в. Нам известны три таких миниатюры (в московском списке 1793 г., выговском 1820-х гг. и в издании единовеческой типографии 1894 г.), а также икона первой половины XVIII в. (ГТГ). Во второй половине XIX в. сходный сюжет под названием «Корабль Церкви Христовой» печатался отдельными листами (в литографиях А.В. Морозова, 1844, 1869; И.А. Голышева, 1872, 1880, в металлографиях А. Логинова, 1850, В. Дмитриева, 1858). Однако данные лубки, представляющие собой упрощение и переосмысление сюжета, никак не могли быть источниками енисейского лубка. Именно на книжной миниатюре, имеющей название (вверху) «Корабль знаменующь Церковь воюющую и от еретиков гонимую на земли», дано ярко выраженное противопоставление истинной церкви и воюющих против нее еретиков, изображены вавилонская жена на седмиголовом змии (справа) и горний Иерусалим в правом верхнем углу. Сохранив общую композицию миниатюры, взятой, скорее всего, из единоверческого издания 1894 г.¹ (рис. 2), енисейский художник не стал, что называется, «углубляться» во все типы еретиков, которые были изображены и подписаны на оригинале, а изобразил, согласно подписи, еретиков, лжеучителей и разбойников. Думается, разбойники появились от того, что надо было как-то интерпретировать фигуру с луком (в миниатюре рядом с ней подпись «Калвин»); рядом стоящая фигура – в оригинале «ери-поп Алексяи», лента в его руке с надписью «Бе некогда егда бесъ» в енисейской картинке превратилась в какую-то изогнутую дубину. Сделанные старообрядческим художником собственные добавления к группе на берегу очень показатель ны: за вавил онской женой, также заимствованной из Апокалипсиса, изображены

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2021. № 4} (¹⁶)

Максимиан и Диоклетиан, лютые гонители веры Христовой, и патриарх Никон в белом клобуке; стан врагов истинной веры пополнен и бесами.

Еще одно существенное добавление помещено справа, его можно понять, лишь выявив источник этой изобразительной цитаты. Им является лицевой Апокалипсис, миниатюра к главе 35 (рис. 3)2; ее смысл поясняют надписи, имеющиеся в некоторых рукописных списках памятника: «Жене даны два крила орла ве-ликаго, да парит в пустыню», «Змии гоняще жену и пусти воду изо уст, хотя жену потопити», «Земля поможе жене и пожре воду сию». В издании 1910 г. название главы 35 «Како змии гоняи церковь не престает сущее». Вполне понятно, что этот сюжет – спасающаяся в пустыни жена, знаменующая собой истинную Церковь, – отражал сущность мировоззрения енисейских старообрядцев.

Существенное переосмысление источника мы видим в изображении плывущих на корабле. В оригинальной композиции – это лики святых: апостольский, мученический, святителей и преподобных (в официальных лубках: «святые и епископы»). На енисейской картинке – это именно староверы: иноки, инокини и благочестивые миряне, причем эти группы отделены друг от друга высокими, в человеческий рост, перегородками, как того требуют строгие церковные уставы, соблюдаемые старообрядцами. Над мачтой корабля – изображение Эммануила с подписанием «С нами Богъ», чего не было на миниатюрах.

Таким образом, при сравнении настенной картинки с выявленным конкретным источником замысел енисейского художника проступает более отчетливо, более глубокое содержание обретает и его творчество. Под картинкой расположен большой пояснительный текст, который также лежит в русле старообрядческих традиций.

Рисованная картинка «Две дороги – два пути» (рис. 4)

Этому листу посвящена монография, в которой представлено комментированное прочтение визуального образа [Быкова, Костров, 2019]. Изображение столь насыщенно, что даже при наличии отдельной монографии еще не все сюжеты получили свое исчерпывающее истолкование.

В продолжение темы предыдущего лубка о енисейских старообрядцах как последнем оплоте благочестия представляется крайне важной надпись, которая объединяет изображения иноков и сцены скитской жизни: «Буии мира». Авторы монографии со ссылкой на словарь И.И. Срезневского трактуют слово «буи» как «отважный, сильный, смелый» [Быкова, Костров, 2019, с. 58], однако, учитывая книжную культуру староверов, следовало обратить внимание на другое значение этого слова (кстати, указанное Срезневским как первое), связанное с церковными текстами: ‘глупый, несмысленный’. Именно с этим значением данного слова (а также ‘простой, невежественный’) понятие «буии мира» употре блено апост олом Павлом в Первом послании Коринфянам: «но буяя мира избра

Бог, да премудрыя посрамит, и немощная мира избра Бог, да посрамит крепкая» (1 Кор. 1: 27–28). Эта фраза, отражающая один из постулатов христианской веры, имеет большую герменевтическую традицию и заключает в себе мысль о превосходстве истинно верующих, пусть и необразованных, невежественных (в средневековом значении этого слова), худородных, уничиженных, над премудрыми, сильными властью, знатными по рождению, ибо Бог избрал первых, чтобы посрамить и упразднить последних: «яко да не похвалится всяка плоть пред Богом» (1 Кор. 1: 29). Иоанн Златоуст, разъясняя эти фрагменты, пишет: «много болше буее Божие от человеческия мудрости»3.

С понятием «буии мира» у апостола Павла связано также понятие «буйство проповеди»: «…благоизволил Бог буйством проповеди спасти верующих» (1 Кор. 1: 21).

Важно подчеркнуть, что апостольское противопоставление «буйства» и внешней мудрости было полностью усвоено енисейским художником конца XX в.: в начале гладкого и широкого пути (рядом с мотоциклом) подписано – «мудрые мира». Таким образом, тот факт, что автор картинки употребил апостольское выражение «буии мира» по отношению к староверам-скитникам, указывает на высочайшую степень оценки избранного ими пути и свидетельствует о большой книжной начитанности и богословской системе мышления составителя.

Обращение к христианской антитезе «невежество – премудрость» имеет в старообрядчестве давнюю традицию. Тезис о «буих мира», посрамляющих «премудрость века сего», широко использовали первые старообрядческие учители, в особенности протопоп Аввакум [Панченко, 1973, с. 167–209, Клибанов, 1994, с. 20–23; Понырко, 1994, с. 109–110]. Этой теме посвящено его послание («Писанейцо») к известному своей обширной образованностью Федору Михайловичу Ртищеву. Автор, убежденный, что «не внешняяя мудрость пользует церковь, но чистая вера и простота рыбарская», использует и скрытую цитату из апостола Павла: «Ныне же, аще кто не будет буй, аще не всяко умышление и всяку премудрость истощит и вере себя предасть, – не возможет спастися» [Демкова, 1974, с. 388]. В Пятой беседе (О внешней мудрости) протопоп Аввакум обличает «альманашников» и «звездочетцев»: «все сии мудри быша и во ад угодиша». Из-за их гордыни «отверже их Бог: благоизволил буйством апостольским спасти хотящих наследовати спасение» [Житие…, 1979, с. 92].

Противопоставление «внешней» мудрости и божественного познания истины сохранили и выговские писатели. Киновиарх Андрей Денисов, создатель Вы-говской литературной школы, писал в похвальном слове о Зосиме и Савватии Соловецких: «Не видим ли како буее Божие мудрее человек есть? Не видим ли, како не ведущии алфы определити превзыдоша высотою премудрости и Сократа пре-мудраго, и Платона хитрословеснаго, и Аристотеля, отца философов, и Омира, творцев начальника?» [Юхименко, 2004, с. 510–511].

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2021. № 4} (¹⁶)

Использование антитезы «мудрые мира» – «буии мира» в названном лубке свидетельствует о продолжении часовенными Енисея глубинной христианской и старообрядческой традиции в конце XX – начале XXI в. С учетом выясненного аспекта многосложная композиция обретает полноту смысла: перед христианином раскрывается еще одна дихотомия: не только широкий и узкий путь, но и внешняя премудрость и истинная вера.

Интересны в настенной картинке «Две дороги – два пути» и изобразительные реминисценции (в опубликованной монографии [Быкова, Костров, 2019] они не указываются). На широком пути, ближе к финишу – раскрытой пасти ада, нарисованы семиголовый зверь – антихрист и сплетенные в одно целое Гог и Ма-гог. Рядом написан текст: «Главы из Апокалипсиса. О звере имущем рогов 10 и глав 7, от них же едину яко заколену рече. Глава 36, стих 155. О имени зверине. Гл. 38. Пятою чашею царства звериного омрачается. Гл. 50, стих 19[6]». Тексты, а главное – отсылки, весьма специфические, отсылают нас прямо к изданию лицевого трехтолкового Апокалипсиса, выполненному в Московской старообрядческой книгопечатне (беглопоповской) в 1910 г.4 Именно в этом издании в заголовки были вынесены главы, а не зачала, и стихи имели сквозную, а не поглав-ную нумерацию. Однако картинка воспроизводит миниатюру не к этим главам, а к главе 51, о шестом ангеле, излиявшем свой фиал на реку Евфрат, «да угото-вится путь царем, сущим от восток солнечных»5.

В нижней части листа изображены мучения грешников. Авторы монографии, конечно, отмечают, что эта тема представлена у старообрядцев в Цветниках, Синодиках, лицевых Апокалипсисах, Житии Василия Нового и разных сборниках [Быкова, Костров, 2019, с. 54, 55]. Это, безусловно, так. Но в случае с листом «Две дороги – два пути» можно сказать конкретный источник – это печатное Житие Василия Нового 1912 г.: совпадают и виды мучений и изображения грешников6 (рис. 5).

Данный лист представляет большой интерес с точки зрения современного эсхатологического осмысления окружающего мира. Вполне понятно, что эта традиция идет от первых старообрядческих учителей. В Дубчесских скитах ее продолжили настоятели старцы Симеон (Лаптев) и Антоний (Людиновсков), а также ученик старца Симеона Афанасий Мурачев, в 1983 г. написавший трактат «Пре-датомные предвестии». Автор листа «Две дороги – два пути» изобразительными средствами продолжил ту же линию.

Рисованная картинка «Всемирная сеть. Мировая паутина» (рис. 6)

Краткая содержательная характеристика этого памятника дана в статье [Быкова, Пригарин, 2019]. Авторы отметили, что сложная визуальная композиция с большим количеством символов сопровождается текстами из Апокалипсиса и современным духовным стихом «Билеты в “рай” (глобальный)».

Представляется интересным провести конкретный анализ изобразительных и текстовых цитат из Апокалипсиса.

В верхнем левом углу мы видим изображение двух зверей (вероятно, взятом с рукописной миниатюры: один зверь со скипетром сидит на престоле, другой за его спиной держит его образ к зач. 46). Рядом тексты о двух зверях с указаниями: «Апокалипсис, стих 166» [гл. 37] и «Зач. 38, стих 167», что свидетельствует об использовании печатного Апокалипсиса 1910 г.7

Ниже общая композиция, объединяющая сюжеты, изображенные на миниатюрах к зачалам 36 (зверь выходит из бездны и сидит на престоле, у ног его змий) и 38 (людям пишут на челе имя/число зверя) (рис. 7, 8). Над композицией приведена цитата из Апокалипсиса: «Глава 13, зач. 36, стих 1». Совершенно определенно, она взята из другого печатного издания книги: федосеевского, в типографии при Преображенском богаделенном доме. М., 19138. Обратим внимание, что к этой композиции, внизу, присоединено изображение змия, держащего в пасти пластиковые карты, подпись: «Змий предлагает “дщицы”».

В левом нижнем углу практически полностью воспроизведена миниатюра к зачалу 37 (О звери, имущем два рога). Текст дан с указанием: «Глава 11, стих…». Ошибка, допущенная в этом указании, вновь обращает нас к изданию 1913 г.: приведенный текст там дается в главе 13, но это указано лишь в колонтитуле следующего листа, а рядом с самим текстом указан номер стиха – 11, но без обозначения «стих»9.

Еще один апокалиптический сюжет – у правого поля листа: вавилонская блудница, сидящая на седмиголовом змии. Она изображалась в миниатюрах к за-чалам 53 и 54 с подписанием: «Вавилон – великая мати любодеицам и земским мерзостем» (повторено и на лубке).

Как видим, автор лубка пользовался не одним изданием Апокалипсиса, возможно, имел под рукой выписки из одного из них, скорее всего, из книги 1910 г. издания, поскольку миниатюры по своей раскраске больше тяготеют к изданию 1913 г., откуда была сделана и часть выписок.

Еще одним источником, текстовым и изобразительным, для енисейского художника-старообрядца послужило лицевое Василия Нового. Внизу листа помещена миниатюра с изображением мучающихся в огненной геенне грешников, рядом выписан текст «О отступниках и мучителя» с указанием листа: «лист 116». Эта отсылка точно соответствует печатному изданию памятника в преображенской типографии 1912 г.10 Однако в рисунке творчески переработаны несколько миниатюр издания: одного мучающегося Диоклетиана, изображенного на миниатюре 30, было явно недостаточно.

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2021. № 4} (¹⁶)

Анализ трех лубков показал, что енисейские художники свободно владели материалом, творчески использовали изобразительные источники – печатные издания начала XX в. лицевого трехтолкового Апокалипсиса и лицевого Жития Василия Нового, имевших также обширную рукописную традицию.

Единство всей старообрядческой культуры демонстрируют его два произведения енисейских художников.

Рисованная картинка «Возрасты жизни человеческой» выполнена на основе выговского рисованного листа середины XIX в. (наиболее вероятно, через посредство издания) [Неизвестная Россия, 1994, с. 67 кат. 29]. Оригинал воспроизведен достаточно точно, немного изменены картинки у последних ступеней лестницы. Дополнительная картинка иллюстрирует 70 лет.

Лубок «Внутреннее состояние сердца человеческого при жизни праведной и греховной» (рис. 9)

Ему посвящена отдельная статья Е.В. Быковой [Быкова, 2021], в которой проанализирована лицевая рукопись с таким названием (51 лист, 20 миниатюр), созданная в 1950–1960-е гг. инокиней Македонией в скиту енисейских часовенных. Исследовательнице удалось установить, что источником для данной рукописи послужило печатное издание московской типографии И.Д. Сытина и К° «Внутреннее состояние сердца человеческого» 1897 г. На основе рукописи был создан современный лубок.

Однако этот необычный сюжет прибрел популярность в России гораздо раньше и также был связан со старообрядческой средой.

Названное издание И.Д. Сытина является поздней переработкой более раннего, знаменательного для своего времени и популярного издания. В 1819 г. в русском переводе была опубликована книга знаменитого немецкого религиозного проповедника пастора Иоганна Евангелиста Госснера (1773–1858) «Зеркало внутренняго человека, в котором каждый себя видеть, состояние души своей познавать, и исправление свое потому разполагать может, в десяти картинах представленное с объяснением оных» (Спб.: В Медицинской тип. 1819. 148 с., X л. ил.). Впервые книга «Зеркало внутреннего человека…» Госнера была опубликована на немецком языке в 1812 г., вскоре была переведена на большинство европейских и 23 неевропейских языка. Книга приобрела популярность и в России: в 1821 г. вышло еще одно издание перевода Александра Федоровича Лабзина (1766–1825), в 1822 г. вышел новый перевод под названием: «Сердце человеческое есть храм божий или жилище сатаны. Представлено для удобнейшаго понятия в десяти фигурах, для поощрения и способствования к христианскому житию. Новый перевод с немецкого издания, напечатаннаго в С. Петербурге 1820 года» (Спб.: В тип. Н. Греча, 1822. IX, 1, 52, 2 с., 10 л. ил.).

В эти издания вошли 10 гравюр, в их числе 8 фигур в виде сердца и две сцены («Смерть безбожника и воздаяние грешнику» и «Смерть смиреннаго и праведнаго») (рис. 10, 11). В немного измененном виде эти рисунки были включены и в издание И.Д. Сытина, в котором, однако, имя немецкого автора уже не упоминалось.

Нам известен еще один случай использования в старообрядческой среде книги И. Госсера. В журнале «Родная старина» № 7 за 1929 г. было воспроизведено в черно-белом варианте 8 миниатюр с изображением сердца из старообрядческой рукописи. О самой рукописи (современное ее местонахождение не известно) сообщается в статье И.Н. Заволоко «Зерцало души»: «В собрании книг староверческого наставника в Латгалии найден редкий экземпляр <…> сборника поморского письма. <…> Этот сборник наряду с статьями и нравоучениями религиозно-нравственного характера содержит картинки, написанные от руки» [Заволоко, 1997, с. 168]. Опубликованные картинки (в тексте дается также их словесное описание, в подписях к иллюстрациям указано: «Из поморской лицевой рукописи XVIII века»), совершенно очевидно, воспроизводят гравюры к изданию книги И.Э. Госснера, но в них внесена «старообрядческая» права: голове придан вид благочестивый (мужчина с бородой), крест везде изображен восьмиконечным, храм, имеющий вид костела, заменен на привычный православный, не говоря уже о написании имени Спасителя [Заволоко, 1997, с. 167, 169, 171, 172] (рис. 12).

Заключение . Вся совокупность материала – существование нескольких печатных изданий и обращение к ним старообрядцев разных согласий, регионов и эпох – позволяет сделать вывод о том, что сторонников древнего благочестия также интересовал этот популярный трактат о внутреннем человеке, в назидательных целях они допускали и использование наглядных картинок из этого совсем не старообрядческого издания.

Детальный анализ рисованных картинок, бытующих у современных старо-обрядцев-часовенных на Енисее, показывает, что при всем их современном содержании и форме они продолжают и творчески развивают вековую старообрядческую традицию, в основе которой лежат высокая книжная культура и религиозный образ мышления. Яркими свидетельствами глубокой укорененности этой традиции являются текстовые и изобразительные цитаты из Апокалипсиса и других авторитетных эсхатологических сочинений в произведениях конца XX – начала XXI в.