«Лояльная» и «Непримиримая» стратегии оппозиции в структуре контркультурного движения (на примере ГДР)

Укоренившаяся в научной практике традиция рассмотрения культуры в качестве системы, способной самообновляться, делает актуальным изучение конкретных механизмов подобного развития, имеющих как универсальные характеристики, так и особые, нередко уникальные формы проявления. Формы преобразования культуры могут доходить до степени противопоставленности самой системе культуры, приобретать отрицающий и даже революционный характер. Такие активно противопоставленные господствующей культуре подсистемы конституируются исследователями как контркультуры: «субкультура не претендует на то, чтобы стать доминантой эпохи, сменить предыдущий культурный стандарт, превратиться в официальную доктрину. Этим она принципиально отличается от понятия «контркультура», которая, напротив, открыто противопоставляет себя и притязает на лидирующее положение» [3, с. 47].

Ряд конкретно-исторических условий, сложившихся во второй половине ХХ в. в ГДР, повлиял на характер возникшего в ней контркультурного движения и определил особенности его структуры. Во-первых, особому значению контркультуры в ГДР способствовала ситуация объединения Восточной и Западной частей Германии, которая привела к исчезновению ГДР с карты Европы, к колонизации или абсорбции ГДР Западной Германией не только в сфере политики и экономики, но и в сфере культуры. Причем дискредитации была подвергнута не только официальная социалистическая культура, но и оппозиционная культура ГДР, определявшая к тому времени идентичность восточных немцев. Ввиду этого борьба за собственную культурную идентичность превратилась в сражение за сохранение «последнего реликта эпохи».

Во-вторых, поражение гитлеровской Германии во Второй мировой войне принципиально повлияло на мировоззрение многих поколений немцев, при этом в ГДР сложилась парадоксальная ситуация, когда в государстве, образовавшемся в 1949 г., к власти пришли силы, ставшие проводниками социалистической, т.е. враждебной прежней, но по-прежнему тоталитарной идеологии. Таким образом, в ГДР произошла смена противоположных по своей идеологической базе тоталитарных систем. Причем поскольку тоталитарность общества ГДР пришла на смену открыто репрессивной и незавуалированной нацистской тоталитарности, то на ее фоне она воспринималась как более мягкая форма. Именно незавуалированная форма репрессивности нацистской системы обусловила позитивное восприятие «новой тоталитарности ГДР» и создала условия для ее позитивного восприятия во всех контркультурных автономиях, вплоть до диссидентского движения. Кроме того, агрессивная тоталитарность нацистского общества, которая была направлена не только внутрь страны, но и вовне, обусловила возникновение тотального чувства вины, которое разделялось всем обществом, включая его автономные структуры, и определенным образом идейно связывало различные контркультурные движения.

В-третьих, представляется возможным рассматривать специфическое географическое положение ГДР в качестве важного геополитического фактора, определившего «особый» социалистический путь Восточной Германии, а следовательно, и характер контркультурных процессов в стране. Восточная Германия географически находилась на значительном расстоянии от своего идеологического и политического «покровителя» и в непосредственном соседстве с

Общество

Terra Humana ¹ 1’2014

западным, капиталистическим государством. Существование на территории ГДР союзнического анклава (Западного Берлина) создавало чрезвычайно напряженную обстановку, в которой Берлин стал местом столкновения двух противоположных политических лагерей, очагом и вместе с тем символом «холодной войны», и, как пишет Д. Вильямсон, события, разворачивавшиеся «в разделенном городе разделенной страны на разделенном континенте» несколько раз могли привести к Третьей мировой войне [9, с. 6] ( здесь и далее перевод наш ). Положение ГДР, выполнявшей роль «форпоста» общества строящегося социализма, обусловило особую политическую, идеологическую и социальную напряженность, определив и своеобразие его контркультуры. Именно географическое положение во многом определило как репрессивность, так и «защитительную» толерантность властных структур по отношению к оппозиционным движениям, обусловив «уникальность» ряда контркультурных явлений в ГДР.

Несмотря на то, что контркультурное движение в Восточной Германии следует рассматривать в ее оппозиционном единстве и в ее общей противопоставленности официальной социалистической культуре ГДР, специфика социокультурной, политической и идеологической атмосферы обусловила особую неоднородность его структуры.

При существовании множества различных классификаций оппозиционной культуры наиболее полной и в то же время хорошо применимой к культуре ГДР исследователи считают классификацию, разработанную на основании критерия степени терпимости оппозиции по отношению к деятельности государства и включающую три группы оппозиции: «лояльную», умеренную и «непримиримую» [1, с. 8].

В связи со сложностью взаимоотношений оппозиции и государства в ГДР, неоднозначностью статуса некоторых оппозиционных деятелей культуры, представляется целесообразным условно разделить оппозиционное движение не на три, а на две группы, выделив оппозицию «лояльного» и умеренного характера, а также оппозицию, придерживающуюся «непримиримой» стратегии.

К представителям «лояльной» и умеренной оппозиции относятся в первую очередь деятели культуры старшего поколения. Основополагающей причиной лояльности старшего поколения диссидентов является опыт фашизма. Память о преступлениях фашистской Германии вселяла в лояльных диссидентов ГДР доверие к социалистическому режиму и оправдывала их готовность пойти на компромисс ради того, чтобы своим оп- позиционным творчеством способствовать гуманизации социалистического общества. Лояльные диссиденты были, как правило, убежденными марксистами, коммунистами и искренне верили в возможность победы социалистического эксперимента. Успеху, по их мнению, благоприятствовала способность партийного руководства к демократизации в процессе достижения социалистического идеала. Посредством своего творчества они боролись с закостенелостью системы, которая была еще крайне далека от провозглашенных постулатов. Критика была необходима и самому режиму. Как заключает И. Авдеева, легализованность оппозиции (хотя бы частичная) снижает уровень напряженности в обществе и предотвращает возможность развертывания конфликта, приводящего к деструктивным последствиям [1, с. 12]. На потребность государства в лояльном диссидентстве указывал и А. Пинкерт, характеризуя взаимовыгодные отношения государства и лояльного диссидентства: «диссидент нуждается в государстве, чтобы указывать на его ошибки, а государство нуждается в них, чтобы узнать немного правды о себе» [8, с. 26].

К условно выделенной группе «лояльной» и умеренной оппозиции ГДР относились преимущественно писатели, поскольку именно для них в стране, где «всепроникающая» Штази не позволяла создать организованного «самиздата», терпимость со стороны государства была наиболее важна [5, с. 8]. В надежде на публикацию своих работ диссиденты искали разнообразные ниши и способы реализовать себя в завуалированном протесте.

Однако данная группа не была однородной в отношении лояльности по отношению к режиму. Во многом поворотными моментами, повлиявшими на степень лояльности умеренных диссидентов к государству, стал 1965 год (когда на XXI пленарной сессии ЦК СЕПГ руководство подвергло многих деятелей различных сфер культуры ожесточенной критике), а затем трагические события «Пражской весны». После этих событий большинство лояльных диссидентов утратило веру в то, что курс СЕПГ когда-нибудь будет соответствовать социалистическим идеалам. Данный период хронологически совпал с концом «хрущевской оттепели», известной травлей деятелей культуры и искусства, окончательной утратой надежд на демократические изменения у всех поколений инакомыслящих в СССР.

К представителям «непримиримой» оппозиции ГДР относятся в первую очередь деятели культуры андеграунда младшего поколения, а также те представители стар- шего поколения, которые отличались особой принципиальностью и бескомпромиссностью. В силу специфики репрессивных мер властей ГДР большинство представителей данной оппозиционной группы подвергались высылке на Запад или, спасаясь от репрессий, должны были действовать в очень узком кругу, не стремясь к обнародованию своего творчества. Стратегия «необнародования» была оправданной, поскольку, как утверждает С. Клотцер, соответственно законам цензуры: чем меньше была сфера влияния и распространения того или иного явления культуры, тем большей свободой оно располагало [7, с. 243].

Не разделяя чувства вины за прошлое фашистской Германии, младшее поколение деятелей андеграунда не питало к социалистическому строю лояльных чувств и не считало социалистический строй наилучшим путем преодоления наследия национал-социализма. Давая оценку политическим реалиям ГДР, оно исходило лишь из собственного опыта жизни в социалистическом государстве, а также из сопоставления ее с жизнью западных немцев. Безусловно, уровень и качество жизни в ГДР (значительно отличающиеся от условий жизни в ФРГ), ограниченность свобод и закрытость границ провоцировали недовольство среди молодежи, которая, стремясь к свободе самовыражения, искала различные способы реализации андеграундной деятельности: «закрытое общество вынуждает социально активных людей искать новые и адаптировать к своим целям уже имеющиеся пространства и официальные институции, а также создавать альтернативные структуры для инновационной художественной деятельности» [2, с. 10]. Уникальность контркультурной ситуации в ГДР была обусловлена в том числе активным участием в ней Евангелисткой церкви. Одна из основных особенностей контркультурного движения в ГДР, которая представляется уникальной