Мамлюкская военная элита в свите султана Каитбая (по материалам записок Абу-л-Бака' ибн ал-Джи'ана о событиях 1477-1478 годов)

Последняя треть XV – начало XVI вв. – переломный этап в истории Египта и Сирии, где к тому времени уже более двухсот лет правили султаны-мамлюки – бывшие военные рабы тюркского происхождения, которые в XIII–XIV вв. завершили освобождение Ближнего Востока от крестоносцев и защитили страны ислама от монгольского завоевания. В XV в. масштабная экспансия Османской империи поставила под угрозу авторитет и могущество мамлюков. Изменение политической и экономической ситуации в регионе вынуждало правителей Египта и Сирии искать новые ресурсы для защиты своих владений и укрепления собственных властных позиций, что повлекло за собой ряд реформ и качественные изменения в составе мамлюкской военно-политической элиты.

В этот период в течение почти тридцати лет власть в государстве мамлюков принадлежала султану ал-Ашрафу Каитбаю (1468–1496), которому пришлось отражать неоднократные вторжения со стороны бейликов Малой Азии и выдержать тяжелую войну с Османами. Напряженная обстановка в Северной Сирии заставила Каитбая предпринять ряд мер для укрепления оборонительных рубежей. В 1477–1478 гг. он лично проинспектировал состояние гарнизонов и крепостей. Эта поездка продолжалась около четырех месяцев и носила полусекретный харак-

тер. Только небольшой отряд мамлюков и малочисленная свита сопровождали султана¹. В эту свиту вошел мамлюкский чиновник, служащий армейского ведомства, Бадр-ад-Дин ’Абу-л-Бака’ б. Йахйа Ибн ал-Джи‘ан (1443–1497). Он оставил детальные сообщения о всех событиях и точный отчет о каждом из дней этого путешествия, дополнил их описанием почтовой службы, городов и деревень, сведениями о некоторых представителях военно-политической элиты, улемах (знатоках права и богословия) и чиновниках того времени. Абу-л-Бака’ пишет, что ему довелось повидать на этом пути «и селения, и людей, и деревья, и плоды, и реки, и горы, и диковинки, и чудеса» ( Ibn al-Ji‘an, 1984, p. 7–8, 46).

Уже первые строки основной части памятника, следующей за традиционным введением, в котором автор воздает хвалу Богу и Пророку, а также своему благодетелю – Каитбаю, позволяют получить представление о том, как формировалось ближайшее окружение султана. В поездке Каитбая сопровождал отряд в двадцать пять мамлюков, около десяти чиновников и служащих невысокого ранга и всего несколько эмиров. Кого же из эмиров султан решил взять в это трудное и опасное путешествие?

Первым Абу-л-Бака’ упоминает помощника хранителя чернильницы – (al-dawādār al-thānī) Танибека Кару (ум. в 1500 г.) ( Ibn al-Ji‘an, 1984, p. 47). При ранних мамлюках и в первой половине XV в. в функции хранителя чернильницы – давадара входило управление делами султанского двора, а также султанская переписка. К середине XV в. ведомство было расширено, а его роль в государстве стала более весомой. При Каитбае главный давадар получил возможность распоряжаться или, по крайней мере, самым активным образом влиять на распределение основных доходов и расходов и личной казны султана, и казны государственной ( al-Malati , 2002, vol. 6, p. 327) [ Igarashi , 2009, p. 34, 36]. Помощником главного давадара и служил Танибек Кара. Скромная, на первый взгляд, должность помощника хранителя чернильницы не мешала Танибеку быть одним из самых влиятельных эмиров при дворе. Дело в том, что Тани-бек был женат на внучке султана ал-Ашрафа Инала (1453–1461). Поскольку и сам Каитбай был женат на родственнице жены Инала (источники расходятся в том, была ли жена Каитбая сестрой или племянницей супруги Инала), матримониальные узы связывали Танибека Кару и с Ка-итбаем ( al-Malati , 2002, vol. 6, p. 314–315; Ibn al-Himsi , 2000, p. 147). В дальнейшем Танибек Кара продолжил продвижение по карьерной лестнице, дослужился до эмира сотни и главного командира вахты ( Ibn Iyas, 1931–1975, vol. 3, p. 421).

Следующим в списке эмиров, составленным Абу-л-Бака‘, значится второй эмир султанских конюшен (amīr ākhūr al-thānī) Джанибек ал-‘Ала’и Хабиб (ум. в 1487 или 1488). Джанибек принадлежал к числу мамлюков упомянутого выше Инала, позже бежал из Каира и скрывался во владениях Османов ( Ibn Iyas, 1931–1975, vol. 2, p. 414). Каитбай позволил ему вернуться, служить и, по-видимому, не забывал о его опыте пребывания в Малой Азии. Во всяком случае, султан взял Джанибека и в инспекционную поездку, о которой идет речь, а позднее, перед началом первой османо-мамлюкской войны (1485–1491), именно его отправил с посольством к Баязиду II (1481–1512) ( al-Sakhawi , 1992, vol. 3, p. 59).

В свиту султана был также включен Йашбек ал-Джамали. Он занимал пост мухтасиба ( Ibn al-Ji‘an, 1984, p. 47; al-Sakhawi , 1992, vol. 10, p. 276). Мухтасиб контролировал соблюдение правил торговли, точность мер и весов, должен был пресекать спекуляцию, осуществлял контроль за городским ремеслом, назначал квартальных старост. Он имел право на месте наказывать тех, кто был уличен в нарушениях [ Семенова , 2009, c. 521; Хасанов, 1975, с. 391; Tillier , 2017, p. 46]. При ранних мамлюках и в первой половине XV в. на этот пост обычно назначали улемов – представителей гражданской богословской элиты. Позднее это важное финансовое ведомство перешло в управление мамлюков.

Йашбек ал-Джамали, как и упомянутый выше Джанибек ал-‘Ала’и Хабиб, бывал во владениях Османов: в 1473 г. он возглавил посольство, направленное Каитбаем ко двору Мехмеда II (1451–1481) с подарками и поздравлениями по случаю победы, одержанной Османами над Ак-Коюнлу [ Muslu , 2014, p. 131]. После возвращения из поездки в Сирию положение Йашбека ал-Джамали еще более упрочилось. В 1480 г. ему были поручены руководство и контроль за изготовлением и ремонтом оружия и доспехов для мамлюкской армии, а позднее он был назначен наместником султана в Дамаске ( al-Malati , 2002, vol. 7, p. 241) [ Har-El, 1995, p. 208].

Как и Танибек Кара, о котором речь шла выше, Йашбек ал-Джамали был женат на родственнице одного из предшественников Каитбая – племяннице супруги султана аз-Захира Джакмака (1438–1453) ( al-Sakhawi , 1992, vol. 10, p. 276).

Еще одним эмиром, сопровождавшим султана, был Йашбек мин Хайдар, вали (wālī) – глава полицейского ведомства Каира. Вали производил аресты и осуществлял наказания как по непосредственному приказу султана или его наместника, так и по собственной инициативе, должен был пресекать любые нарушения законности и порядка, в том числе и в сфере коммерции, сообщать в вышестоящие инстанции (султану или его представителю) о жалобах на деятельность судей, а также обеспечивать исполнение указов султана относительно гражданских лиц. Еще одной важной функцией вали был сбор пошлин, а также штрафов за неуплату налогов и другие провинности ( Ibn Taghri Birdi , 1990, p. 72, 593) [ Хасанов , 1975, с. 379, 382]. В период правления Каитбая ведомство вали было тесно связано с ведомством мухтасиба, и когда в 1480 г. упомянутый выше Йашбек ал-Джамали отправился в хадж вместе с султаном, полномочия мухтасиба были временно переданы Йашбеку мин Хайдару ( al-Malati , 2002, vol. 7, p. 243).

Вошел в свиту султана и эмир Шахин ал-Джамали. Это был брат Йашбека ал-Джамали и вольноотпущенник одного из главных чиновников финансового ведомства Джамал ад-Дина Ибн Катиба Джакима (ум. 1458) ( al-Sakhawi , 1992, vol. 10, p. 276, 322–323). Шахин ал-Джамали, как и перечисленные выше мамлюки, был эмиром невысокого ранга, но, будучи воспитанным под покровительством своего хозяина – Ибн Катиба Джакима, он получил не только военную подготовку, но и хорошее образование, изучал юриспруденцию и математику. Каитбай был знаком с Шахином еще до того, как стал султаном, а после вступления на престол назначил его наместником Джидды. Джидда была крупнейшим портом на Красном море. Торговля, которая осуществлялась в Джидде и имела огромный оборот, приносила существенную прибыль государству Мамлюков. Причем речь шла не только о пошлинах. В период правления ал-Ашрафа Барсбая (1422–1438) была установлена монополия султана на торговлю пряностями и целым рядом других товаров. Каждый год специальный чиновник султана отправлялся в Хиджаз, чтобы контролировать таможенные сборы, по окончании сезона он возвращался в Каир [ Labib , 1965, S. 380]. Позднее, при Джакмаке, мамлюки пошли на некоторые уступки и отказались от части монополий, введенных ранее, но сохранили за собой контроль над Джиддой, которая формально находилась под юрисдикцией шерифа Мекки². В таких условиях роль наместника Джидды, который должен был обеспечивать не только безопасность порта, города и торговли, но и постоянный приток денег в казну султана, была особенно значимой.

Шахин ал-Джамали успешно справлялся с этими непростыми задачами в течение почти десяти лет [ Meloy , 2010, p. 141–162, 169]. Его статус и связи с семьей одного из султанов – предшественников Каитбая (об этом пойдет речь ниже) давали ему необходимый авторитет, а всестороннее образование и опыт службы в финансовых ведомствах, который он получил под началом своего хозяина, Джамал ад-Дина Ибн Катиба Джакима, позволяли установить необходимые контакты с шерифом и ‘ улемами Мекки и с торговой элитой Джидды. Шахин ал-Джамали заслужил доверие и уважение в богословских и коммерческих кругах³ ( al-Malati , 2002, vol. 8, p. 179–180). Он умело поддерживал баланс между финансовыми интересами султана, торговцев Джидды и мекканских властей, что было особенно важно в условиях растущей военной угрозы со стороны бейликов Малой Азии и Османов, когда Каитбей остро нуждался в деньгах.

Вернемся к вопросу о матримониальных узах, которые связывали Шахина ал-Джамали с семьей одного из мамлюкских султанов. Дело в том, что Шахин был женат на внучатой племяннице Мугл, супруги Джакмака (рисунок). Причудливым на первый взгляд, но обычным для мамлюкской элиты того времени образом были связаны семьи братьев – Йашбека и Шахина ал-Джамали: Йашбек женился на племяннице Мугл, Фатиме, когда она овдовела после смерти Джамал ад-Дина Ибн Катиба Джакима. К этому времени у Фатимы было уже трое детей, в том числе и Хадиджа (ум. в 1486). На этой Хадидже, дочери Фатимы и своего хозяина, Джамал адДина Ибн Катиба Джакима, т.е. падчерице своего брата, и женился Шахин ( al-Sakhawi , 1992, vol. 3, p. 293–294). Матримониальные узы связывали братьев ал-Джамали и с автором сочинения о путешествии Каитбая – Абу-л-Бака‘. Дело в том, что дочь Абу-л-Бака‘ была замужем за племянником Хадиджи [ Martel-Thoumian , 1991, p. 285–286, 292].

Рис. Матримониальные и родственные связи участников путешествия: имена участников путешествия помещены в двойную рамку; тройная черта соединяет рамки с именами супругов, двойная – детей и родителей, одной чертой соединены рамки с именами прочих родственников (братьев, сестер, племянников и т.п.)

Следующим после Шахина ал-Джамали Абу-л-Бака’ называет Алмаса ал-Мухаммади ал-Ашрафи, молодого воспитанника Каитбая. В 1473 г. он был переведен из отряда привилегированных гвардейцев султана на должность устадара ас-сухба – эмира, ответственного за доставку кушаний и напитков к столу султана ( al-Malati , 2002, vol. 7, p. 78). Такое назначение было знаком особого доверия со стороны султана, а для самого мамлюка могло стать отличным стартом для дальнейшей карьеры. Полномочия и обязанности устадара ас-сухба во второй половине XV в. распространялись далеко за пределы кухни и кладовой. Сразу же после назначения на новую должность Алмас получил поручение возглавить посольство к Османам. И только через несколько месяцев, когда все приготовления были завершены, Каитбай, вероятно, опасаясь нарушить дипломатический протокол и оскорбить Мехмеда II, решил поставить во главе посольства упомянутого выше Йашбека ал-Джамали, который был старше Алмаса и по годам, и по званию. Алмас тем временем продолжал продвигаться по службе. После возвращения из поездки, о которой идет речь, он был назначен директором кладовой напитков и десертов. При Каитбае директор кладовой входил в высший офицерский состав и как один из приближенных султана мог выполнять важные и ответственные поручения, в том числе и те, которые были связаны с осуществлением перестановок в военной и гражданской управленческой элите ( Ibn Taghri Birdi , 1992, vol. 16, p. 341–342). В 1481 г. Алмас был назначен наместником султана в Сафаде, центре одной из сирийских провинций, но в 1484 г. он погиб в возрасте неполных тридцати лет ( al-Malati , 2002, vol. 7, p. 279, 389).

Последним эмиром в списке, составленном Абу-л-Бака’, значится Канибай Сулак (ум. в 1480). Каитбай знал его еще до своего вступления на престол и выдал за него замуж одну из своих родственниц. После того как Каитбай стал султаном Канибай, не имея высокого звания, как и все перечисленные выше эмиры, занял влиятельное положение при дворе ( al-Sakhawi , 1992, vol. 6, p. 196). Канибай принял участие в знаменитом походе Йашбека в Малую Азию, и именно он в 1472 г. привез в Каир долгожданное известие о пленении правителя Дулкадира Шах-Сувара (1466–1472), который в течение нескольких лет вел враждебные действия против мамлюков, разоряя области Северной Сирии ( al-Malati , 2002, vol. 7, p. 41; Ibn Iyas, vol. 3, 164–165).

Итак, всего семь эмиров сопровождали Каитбая в поездке, предпринятой в условиях растущего напряжения в отношениях с Османами. Поскольку основная цель этой небольшой экспедиции состояла в том, чтобы оценить положение тех крепостей, городов, населенных пунктов, которые уже подвергались нападениям со стороны Дулкадира, Карамана, Ак-Коюнлу и которым еще предстояло принять на себя удар османской армии, в отряд Каитбая были включены эмиры, имевшие некоторое представление о военной организации потенциального врага по своему опыту пребывания в Малой Азии, но таких эмиров было всего двое. Большую часть свиты султана составили те мамлюки, служба которых была так или иначе связана с финансовой сферой, пополнением казны султана: второй давадар Танибек Кара, мухтасиб Йашбек ал-Джамали, вали Йашбек мин Хайдар, наместник Джидды Шахин ал-Джамали. Дело в том, что уже в первые годы правления Каитбая вопрос обеспечения армии приобрел особое значение. На фоне укрепления имперских амбиций Османов, которые неуклонно расширяли свои владения и на западе, и на востоке, позиции мамлюков в пограничных с Сирией бейликах Малой Азии были значительно ослаблены. Предшественникам Каитбая еще удавалось с помощью дипломатических шагов и отдельных карательных рейдов сохранять хотя бы формально положение сюзерена по отношению к правителям небольших княжеств Восточной Анатолии. Но после смерти султана аз-Захира Хушкадама (1461–1467), когда государство мамлюков переживало тяжелый политический кризис, дулкадириты перешли к открытым военным действиям. Пограничные крепости оказались в руках Шах-Сувара, обширные области севернее Алеппо подверглись разграблению, а наместник Сирии попал в плен. Ситуация осложнялась тем, что Шах-Сувар объединил силы с Османами [Har-El, 1995, p. 89] (Ibn Taghri Birdi, 1992, vol. 16, p. 323–324). Серьезную опасность представляла и растущая держава Ак Коюнлу, армия которой в 1472 г. подошла к предместьям Алеппо. Амбициозные намерения Узун Хасана (1453–1478) состояли не только в том, чтобы расширить территорию Ак Коюнлу, но и в том, чтобы оспорить авторитет османского султана-воителя (гази4) и мамлюкского султана, имевшего высокий статус хранителя обоих священных городов5, распространить свое влияние вплоть до Хиджаза [Sievert, 2003, S. 38]. Перед Каитбаем стояла сложная задача защиты своих владений от внеш- них вторжений. Не только власть султана, но и территориальная целостность государства мамлюков зависела о того, будет ли достаточно в казне султана средств для отправки военных частей в Сирию. В такой ситуации Каитбай провел кардинальную реконфигурацию управления финансовыми ведомствами. Центральное управление было поручено ближайшему соратнику и родственнику султана – эмиру Йашбеку мин Махди (ум. в 1480), главному давадару. Для Каит-бая, который в условиях военной угрозы и внутриполитического кризиса, стремился всеми средствами пополнить казну, концентрация управления финансовыми ведомствами в руках его доверенных эмиров была важной стратегической задачей. Другие должности в сфере управления финансами султан тоже передавал своим приближенным. В целом, в период правления Ка-итбая становится заметной тенденция назначать управляющих различными финансовыми ведомствами, а также поручать отдельные финансовые операции тем, кому султан доверял лично, причем независимо от их ранга [Igarashi, 2009, p. 36, 42–48]. Именно такие эмиры и вошли в свиту султана согласно свидетельству Абу-л-Бака’ Ибн ал-Джи‘ана.

Другим немаловажным критерием, который принимался во внимание, когда того или иного мамлюка допускали в высшую политическую элиту государства в бурджитский период, было наличие матримониальных связей с семьей султана. Все бурджитские султаны, за исключением одного, аз-Захира Йалбая (1467–1468), были женаты на дочерях, сестрах, вдовах, бывших женах или наложницах своих предшественников. Связь с семьей султана по женской линии играла весьма существенную роль в политической карьере любого мамлюка [ D’Hulster , Van Steenbergen , 2013]. Четверо из семи эмиров из свиты султана, также как и сам Абу-л-Бака’ – тоже участник путешествия султана в Сирию, имели матримониальные связи с семьей Каитбая или других султанов- бурджитов.

Состав небольшой группы эмиров, зафиксированный в записках Абу-л-Бака’ Ибн ал-Джи‘ана, отражает две заметные тенденции в формировании ближайшего окружения мамлюкских султанов. Одна из них, связанная с особыми условиями карьерного роста для тех, кто имел матримониальные связи с семьей правителя, не редкость в истории элит как в Средние века, так и в более позднее время. Специфика формирования именно мамлюкской, и особенно бурджитской элиты, состояла в том, что кровнородственные связи, если и не отвергалась полностью, то определенно были гораздо менее значимыми, чем матримониальные. Значение, которое придавалось матримониальным связям в политике и государственном управлении султаната Бурджитов, нашло отражение во многих источниках мамлюкской эпохи, но записки Ибн ал-Джи‘ана показывают, что эти связи играли роль не только в «большой политической игре» или карьере крупных эмиров, но и в формировании малого круга доверенных лиц султана.

Вторая тенденция, связанная с продвижением в политическую элиту эмиров-администраторов, возглавлявших финансовые ведомства, сформировалась в период правления Каитбая и была новым явлением в политической жизни Султаната. «Отчет» о поездке султана, составленный Абу-л-Бака’ ибн ал-Джи‘аном, показал, насколько важны были для султана те эмиры, которые обладали опытом деятельности в финансовой сфере, которые могли оценить не только состояние фортификаций, но и то, сколько средств понадобится для их эффективной защиты, а главное – обеспечить поступление этих средств в казну. Реорганизация управления финансовыми ведомствами, отразившаяся на принципах формирования политической элиты, личный контроль за укреплением линии обороны и положением военных гарнизонов, которые осуществлял Каитбай, принесли свои результаты: в первой войне с Османами мамлюкам удалось отстоять рубежи своего государства и одержать победу.

Столь подробного списка эмиров, сопровождавших Каитбая в его путешествии, который представлен в записках Абу-л-Бака’, нет ни в одном другом источнике этого периода. Сочинение Абу-л-Бака‘ дает нам возможность увидеть приближенных и советников султана, тех, кто не всегда заметен за сообщениями хронистов о наиболее значимых событиях, военных или политических конфликтах, перестановках в административном аппарате Султаната