«Масса» как «другие»

Понятие «массовая культура» претерпело серьезные изменения с момента своего возникновения: трансформировался сам комплекс социальных феноменов, обозначенных данным термином. Для прояснения сути современной массовой культуры мы можем рассмотреть трансформации самой массы, которую принято считать презентантом, следовательно, и условием ее существования.

Тема «массовости» занимала социальных мыслителей, в основном, в начале и первой половине XX столетия, в современной гуманитарной науке проблематика «массы» практически не разрабатывается. Психология людских общностей, трансформирующая сознание участников толпы и нивелирующая их индивидуальность, а также поразительное сходство реакций толпы и крупных социальных образований волновали Г. Лебона, З. Фрейда, Г. Тарда, Н. Бердяева, А. Тойнби, К. Юнга и других: их ощущение «массы» было во многом сходным. «Массовая душа», как утверждали исследователи, не способна к рациональному интеллектуальному поиску, зато готова очаровываться, поддаваться крайним эмоциональным раздражителям; сознание участников занимают толпы «содержания бессознательного», их психическая жизнь сводится к коллективным формам [1]. В конце 30-х гг. ХХ в. Х. Ортега-и-Гассет не только заострил проблему деиндивидуализации в толпе, но также вынес саму проблему «массовости» на новый уровень осмысления, предсказывая, что именно масса станет доминирующей силой в иерархии социальных структур новейшей эпохи [2].

Идеи мыслителя во многом задали критический тон отношения к «массе» и «массовой культуре» (термин возник вскоре, в середине 40-х гг.). Однако массовая культура победила, она универсальна и всеобъемлюща, и исследователь не вправе исключать себя из нее: «…проводниками смысла нам дано быть не иначе как от случая к случаю – в сущности же мы образуем самую настоящую массу, большую часть времени находящуюся в состоянии неконтролируемого страха или смутной тревоги….» [3, c. 16].

Если суммировать ранние представления о массе, то под «массой» можно понимать, во-первых, крупную людскую общность без дифференциации ее участников (в том числе без дифференциации по социальным стратам). Термином «масса» может быть обозначена не просто крупная общность, но и вообще «неизбежное большинство» любого общества («…как только люди собираются вместе, неважно, кто они, они становятся массой» [4, c. 88]). Во-вторых, «масса» – это сообщество заурядных людей, не способных к самостоятельному, критическому мышлению и творчеству, разделяющих схожую картину мира и систему ценностей. В этом случае под «массой» подразумевается не столько «большинство» (которого в современном фрагментированном и плюралистичном мире, вероятно, нет как такового), сколько особая исторически сложившаяся общность людей, которые, вне зависимости от их количества и положений в социальной иерархии, обладают особым, массовым типом сознания [5, с. 291].

Те, кого представители академической гуманитарной среды, очевидно, могли бы отнести к массе, оказывается, сегодня сами активно заняты расшифровкой опыта своих внутренних отношений (что можно наблюдать на примере онлайн-форумов): размежеванием «настоящих и «навязанных» идентификаций, определением пределов «массовости», критикой «попсовости», а также представлением себя и своего круга как группы уникальной и не совпадающей с «массой». Масса при этом понимается вполне в рамках культурологической традиции – и как «глобальное большинство однотипных индивидов», и как «примитивные люди, которым чужды настоящие ценности». Важно, что референтная группа всегда не совпадает с «массой» для говорящего о ней субъекта, а субкультура, к которой субъект себя относит, противопоставляется «массовой культуре». В современном мире индивиды ощущают себя скорее проживающими в «меньшинстве», чем интегрированными в «большинство».

В этой «рефлексии массы» мы обнаруживаем основания для третьей интерпретации термина «масса»: масса – это «другой, не такой, как мы». Что может дать такой взгляд на проблематику «массы»?

Данное понимание сущности «массовости», на первый взгляд, родственно элитистской традиции отношения к массовой культуре и представлению о массе как о собрании управляемых заурядностей. Однако в отличие от ранних интерпретаций понятия, здесь добавляется такая характеристика, как самоидентификация говорящего субъекта, основанная на противопоставлении себя и своего круга – некомпетентным, непосвященным, то есть тем «другим», которые априори несамостоятельны в принятии решений и потому находятся ниже субъекта в социальной и интеллектуальной иерархии.

Понимание «массы» как «других» имплицитно присутствует в повестке дня современного общественного мнения. Оно отражает современную социокультурную ситуацию, связанную с тотальным кризисом идентичности и гетерогенностью культуры. Вероятно, для людей любой эпохи важно соотносить свою жизнь со стандартами своей референтной группы, но именно в современном мире – с его ускорением, ростом объемов информации, «рефлексивностью» – сообщества смогли стать настолько дифференцированными. При этом окончательной дезинтеграции с абстрактным «большинством» не происходит. Отдельные сообщества (как носители оригинальных содержательных, мировоззренческих и стилевых особенностей) могут относительно легко, если они не заперты в своей локальности, подключиться к глобальным системам коммуникации, чтобы выйти с сообщением к массе других сообществ.

Интерактивность современных медиа дает нам дополнительные аргументы в пользу утверждения, что сегодняшняя глобальная масса не только неоднородна, но и не бессловесна и склонна к своего рода рефлексии. Если считать, что Интернет сегодня служит мировым собранием «вывесок» различных сообществ, желающих обозначить свое существование, то именно в Интернете образуется «общественное мнение», которое, согласно теории Э. Ноэль-Нойман, скорее формируется «говорящими» группами (даже малочисленными), чем «молчащим» фактическим большинством.

Примечательно, что на интернет-форуме, в котором происходит концентрированный во времени и эмоциональный спор, всегда можно ожидать, что стороны начнут обвинять друг друга в отнесенности к «серой массе» или «быдлу». К «массе» относят как тех, кто привязан к системе ценностей, утвержденными службами, традиционно ассоциируемыми с властью, управлением и манипуляцией, так и тех, кто стремится «быть не как все», но также привязан к системе ценностей своей группы. «Массовым» может быть признан любой индивид, не попадающий в референтную группу субъекта, любой «другой».

Интерактивность современной медиа-среды демонстрирует, что сегодня участники «толп» способны так же, как профессиональные «производители культуры», творить и критически осмыслять действительность – хотя бы вне пределов своей группы. И, хотя утверждение о массово растущей «творческой активности» небесспорно, следует отметить, что монополии на производство в сфере культуры более не существует (хотя традиционно считается, что «субъектом массовой культуры выступает особая профессиональная группа» [7, с. 19], то есть сообщество экспертов, создающих «культур-индустрию»).

Люди могут потреблять ценности, идеи, информацию, идентификационные коды как произведенные экспертами для «масс», так и произведенные участниками своей референтной группы, что, если и не решает полностью проблему «навязанного» и «выбранного», по крайней мере, снимает ее остроту. Так образуется, во-первых, потребность в постоянной рефлексии и разрушении проверенных временем моделей и практик. Во-вторых, с помощью творчества и «игр» решается проблема «нетождественности себе»: ты можешь быть кем угодно, смотря кино, слушая музыку, занимаясь троллингом на интернет-форумах. «Кризис идентичности» преобразуется в вариативность жизни, появление альтернативных жизней, которые лучше реальных.

Стоит отметить, что ощущение «массы», которая всегда «другие», принадлежит не только интер-нет-обывателям. Идея, что говорящий и пишущий о массе почти никогда не причисляет самого себя к массе, высказывалась и профессиональными исследователями культуры [8, р. 294-295], однако она не выводилась в качестве основания для нового варианта понимания термина «масса».

Современная «масса» оказывается очень разнородной; каждый индивид одновременно подключен не только к глобальному хранилищу культурных кодов, но и растворен в своей уникальной малой группе (группах). Так как из «массовостей» прежней массовой культуры остается неизменно единой только система коммуникаций, сделавшая возможным поиск единомышленников по всему миру, без привязки к географически сложившемуся вокруг индивида «большинству» – исчезла монополия на производство культурного продукта и идейное единство профессиональных источников культуры. Характер культуры в целом становится все более рефлексивным, однако перманентному пересмотру всех моделей противостоит тенденция замыкания сообществ в себе. Труднее всего изживается такая установка, как нетерпимость к «другим».

Ссылки: