Массовизация высшего образования в России: угрозы и перспективы

The article deals with the problems of education in modern Russia. Among them the authors state the burning issue of mass education; the incapability of modern Russian m arket to give decent working places for further career prom otion; the problem s in the Humanitarian field of science.

Социально-экономические преобразования двух последних десятилетий оказали существенное влияние на российское образование. За короткий срок произошла его адаптация к принципиально новым условиям политической и экономической жизни общества, учебные заведения превратились в автономные образования, созданы условия для многообразия образовательных учреждений и вариативности образовательных программ, для развития негосударственного сектора образования. Эти процессы получили свое отражение и закрепление в Законе РФ «Об образовании».

Однако, к сожалению, приходится констатировать, что нынешнее высшее образование — его содержание и структура, материальная база, организационно-экономические и управленческие механизмы, статус педагогического работника — не в полной мере соответствуют современным потребностям развития страны. Данная проблема сейчас широко обсуждается. Глава Республики Мордовия Н. И. Меркушкин в своих ежегодных Посланиях Государственному Собранию также неоднократно анализировал негативные последствия влияния современного рынка образовательных услуг на развитие региональной экономики. Сложившаяся в Мордовии в сфере образования ситуация —явление не только республиканского масштаба. Ее следует экстраполировать на общероссийский и глобальный уровни.

Проблема дисбаланса между модернизационными ожиданиями общества и модернизационным потенциалом высшего образования возникла не вчера. Нельзя не отметить, что и государство долгое время отказывалось воздействовать должным образом на сферу образования, не было действенным субъектом образовательной политики. Лишь в последнее время оно достаточно отчетливо стало заявлять приоритеты.

ГУМАНИТАРИЙ: а к ту а л ь н ы е п ро бл е м ы № 3’ 2010(11)

ГУМАНИТАРНОЙ НАУКИ И ОБРАЗОВАНИЯ

В настоящее время для российского общества характерно сосуществование двух разных парадигм образования, порой вступающих в противоборство друг с другом. Противоборство это вызвано изменением системы ценностей как в сфере образования, так и в сфере общества в целом.

Прагматическая ориентация в развитии социума, ставка на новые технологии, компьютеризация практически всех сфер жизни повлекли за собой смещение интересов в получении образования в область точных наук. Вместе с тем в России возникла тенденция получения «быстрого» образования, получаемого на различного рода курсах и дающего возможность «делать бизнес» быстро и успешно.

Эта тенденция представляется опасной, если принять во внимание предостережение философа Ю. Н. Афанасьева: «Если ранее общие контуры мира определяли грубая сила, войны, идеологи, то следующий век будет формироваться не идеологией, не оружием, не войнами, а отношением к образованию» [1, с. 31].

Образование не только дает личности возможность в будущем быть профессионалом в своей сфере деятельности, но и знакомит человека с накопленным веками опытом человеческих устремлений в области естествознания, философии, истории, языка, искусства. Наука, подразделяемая современными учеными на два блока — естественнотехнический и гуманитарный, — на самом деле одна. Эти два блока неразрывно связаны друг с другом, взаимопроникаемы. Поэтому, когда, следуя сиюминутной выгоде, диктуемой вроде бы социально-политической обстановкой, общество начинает усиленно развивать один из этих компонентов, как бы забывая о другом, неминуем дисбаланс, который, безусловно, приводит к разрушению фундамента науки в целом. На преодоление подобного дисбаланса уходят годы и даже десятилетия. Именно в это время возможны народная смута, социально-политическая нестабильность, рост асоциальных проявлений, возникновение новый экстремистских направлений в субкультуре.

Массовое стремление молодежи учиться на престижной (востребованной) специальности приводит к тому, что число желающих учиться на непопулярных в данный момент в обществе специальностях резко падает или вообще сходит на нет. Как ни прискорбно, но в наши дни на такие специальности, как «История», «Социология», «Философия», «Культурология», поступают далеко не лучшие представители интеллектуальной элиты страны. Молодые люди не ставят своей целью постичь науку, а желают лишь получить диплом о высшем образовании, чтобы иметь шанс дальнейшего трудоустройства. Проблема обостряется еще больше, когда студенты востребованных специальностей осознают, что на гуманитарных специальностях учатся те ребята, которые в школе, мягко говоря, не отличались ни особым старанием, ни выраженными способностями. Таким образом, в обществе укореняется идея бесперспективности гуманитарного образования.

Несмотря на прозрачность высказанного утверждения, следует еще раз подчеркнуть: подобное негативное отношение общества к одному из составляющих блоков науки ведет к тем процессам в обществе, которые были упомянуты выше. Дальнейший сценарий очевиден: немотивированные гуманитарии вряд ли начнут бить тревогу и давать неблагоприятные социологические прогнозы, среднее и старшее поколение мотивированных гуманитариев вряд ли способно продолжительно и активно отстаивать позиции; востребованные в XXI в. специалисты будут не в состоянии трудоустроиться из-за переполненности рынка представителями своей профессии.

Все данные рассуждения, понятно, a priori, но они могут превратиться в post priori, если сейчас не задуматься о выше-обозначенных проблемах, с которыми связано и вхождение в Болонский процесс. Очевидно, что оно должно основываться на академических традициях отечественных университетов. Отдавая должное приоритетным направлениям, необхо-

П димо помнить о классическом варианте образования, теоретической базе, которые должны вписываться в современную инновационную среду. Получая полноценное, сбалансированное образование, в котором чаша весов уравновешивается гуманитарными и естественно-техническими дисциплинами, будущий специалист будет не только мобильнее в выборе профессии, но будет дорожить ценностями как своей, так и мировой культуры. Именно такой специалист, на наш взгляд, займет достойное место в картине мира XXI в.

В западноевропейских странах утвердилось мнение, что в XXI в. значимость образования для развития личности, общества и государства будет возрастать. Официально эта точка зрения разделяется и в России, но количество проблем в области образования от этого не уменьшается.

Так, одна из главных проблем высшего образования уже сегодня — низкий процент трудоустройства по специальности. Плохо это или хорошо, но приходится констатировать, что высшее образование лишь предоставляет возможности получения профессии, не гарантируя трудоустройства.

Отвечая на вопрос, планируется ли вернуть госзаказ на студентов, министр образования и науки Российской Федерации А. Фурсенко заявил, что государство поддерживает профессии, которые нужны экономике, и уменьшает набор по невостребованным специальностям. За последние 5 лет бюджетный прием по направлению «Гуманитарные науки» сократился на 27 %; по «Образованию и педагогике» — на 36 %, по «Экономике и управлению» — на 47 %. Количество мест по «Автоматике и управлению» возросло на 100 %; «Информационной безопасности» — на 44 %. Что же касается обязательного распределения, то его введение, по мнению министра, противоречит Конституции [5, с. 17].

Между тем, по экспертным оценкам, Россия в будущем столкнется с сильнейшим дисбалансом на рынке труда. Не исключено, что через 10—20 лет 50—60 % занятых будут иметь высшее образование. Ситуация вполне закономерна для экономики постиндустриального общества, но не для нынешнего российского с его несбалансированной экономикой. При этом дипломы девальвируются, однако их обладатели по инерции будут претендовать на получение привилегированных кадровых позиций на рынке труда, характерных для элитного образования: рассчитывать на высокую заработную плату, отказываться от труда по рабочим специальностям и т. д.

Стремление молодых людей любыми путями получить диплом о высшем образовании имеет рациональное объяснение. Во-первых, в условиях кризиса 1990-х гг. вузы выполняли значимую социальную функцию: оказавшиеся без работы молодые люди неминуемо увеличили бы число безработных, часть из них, вероятно, попала бы под влияние криминальных структур. Вузы давали возможность молодежи получить за пять лет специальность и оттянуть время выхода на рынок труда. Все это способствовало снижению социальной напряженности в стране. Несмотря на улучшение экономического положения в начале 2000-х гг., этот фактор в значительной мере продолжает действовать и сейчас. Родители выпускников школ, не будучи в состоянии сколько-нибудь уверенно спрогнозировать перспективы трудоустройства своих детей, стремятся дать им высшее образование.

Во-вторых, государство подталкивает людей к получению дипломов о высшем образовании, введя необоснованные требования наличия высшего образования при занятии большого количества должностей (часто на практике не требующие фундаментальной подготовки), что побуждает к гонке за дипломами. Вот почему специалисты-практики, имеющие большой опыт работы, вынуждены получать диплом, чтобы не потерять работу, а молодежь — чтобы получить шанс на нее.

Однако вряд ли кто-либо будет возражать против того, что творческая личность, столь необходимая России в период преоб-

№ 3’ 2010(11)

разований, подчиняется иному закону, чем простой долг в получении образования.

На современном этапе развития гуманитарных наук развитие человека и общества рассматривается как определенная фаза процесса эволюции, что восходит еще к работам Г. Спенсера, П. Тейяра и русских космистов Н. Федорова и В. И. Вернадского. Дальнейшее развитие теория эволюции личности и общества получила в трудах К. Гюнцля. Важнейшим вопросом, рассмотренным в трудах ученого, актуальным для нас является предназначение личности в ее взаимосвязи с социумом. По мнению ученого, конфликт между Востоком и Западом, если иметь в виду его глубинные мотивы, порожден не противоречиями в общественно-политической, экономической или военной областях, а различными мировоззренческими представлениями о сущности и предназначении человека [2].

Мы коснулись взглядов выдающегося австрийского философа, поскольку Россия, находящаяся на стыке Востока и Запада, не может игнорировать ни образ теократии, характерный для Востока, ни идеал «личной свободы», возвеличенный на Западе; нашей стране придется синтезировать рациональные стороны разных подходов и выработать свою позицию, в частности в сфере образования, не позволяющую утратить несомненные достижения России.

В настоящее время делаются попытки создать модель высшего образования России; при этом различают несколько иерархических уровней моделирования, в математическое оформление которых не стоит вторгаться. Отметим лишь, что модель макроуровня системы образования в регионах связывает макрохарактеристики развития нации: демографический показатель, уровень развития отраслей народного хозяйства с уровнем образования, даваемого системой образования страны [4]. «Формула прогресса» образования вбирает в себя несколько составляющих, первое из которых предусматривает более высокий темп роста межотраслевого знания по сравнению с отраслевым. Дей- ствительно, в наши дни самые интересные открытия в науке делаются на стыке различных отраслей знания. Лучшим подтверждением необходимости «сплава» знаний выступает медицина, но к какой бы отрасли знаний мы ни обратились, приходится констатировать, что разрозненные теории объединяются философией, которая вооружает соответствующую науку методологией. Этот постулат подтверждается и тем, что прогресс образования осуществляется, если темпы роста фундаментального знания превышают темпы роста прикладного. Вот почему некий «крен» в сторону сугубо практического обучения представляется пагубным, более того, доказано, что темпы прироста времени учебы в жизни каждого человека должны быть больше темпов прироста времени работы [4, с. 129]. Это особенно важно понять в эпоху, когда слова «новация» и «инновация» стали ключевыми — для того, чтобы новшество (новация) стало функционально эффективным, действующим (инновационным), оно должно быть внедрено теми, кто готов в силу уровня полученного образования это сделать. Парадокс заключается в том, что именно они порой не находят возможности применения знаниям и способностям. Приходится вновь отметить, что проблема трудоустройства выпускников вузов по специальности все более осложняется, а наряду с этим, несомненно, негативную реакцию в обществе вызывают также вопросы, связанные с «платным обучением» и «барьерами поступления», низким качеством подготовки специалистов и диспропорцией их подготовки по специальностям. Из этого следует вывод, что высшая школа медленно реагирует на потребности рынка, хотя должна их предвидеть.

Вузовская общественность обеспокоена сложившейся ситуацией. Необходимо комплексное решение возникших проблем. Это возможно лишь при условии возвращения государства в сферу образования; активизации участия общества в жизни вузов; глубокой, всесторонней мо- дернизации системы высшей школы. Необходимо разработать комплекс мер, которые бы усилили взаимодействие всех субъектов рынка образовательных услуг.

Однако в реформировании сферы образования не следует увлекаться сиюминутной выгодой. Нынешние проблемы высшего образования во многом являются продолжением произошедших в стране преобразований. В начале 1990-х гг. Республика Мордовия, как и в целом, Россия, столкнулась с эффектом массовиза-ции высшего образования. Число высших учебных заведений по стране увеличилось в 2 раза (не считая многочисленных филиалов), а численность студентов — в 2,3 раза. Эти процессы характерны для всех индустриально развитых стран. США и Япония первыми ввели массовое обучение в колледжах и стали активно создавать новые вузы, чтобы открыть возможности для получения высшего профессионального образования вступающему во взрослую жизнь поколению.

Массовизация высшего образования имела несомненный положительный эффект для российского общества. Во-первых, во многом благодаря ей произошла коррекция сложившейся к началу 1990-х гг. системы вузов, являвшихся частью территориально-производственных комплексов (ТПК), которые создавались в годы индустриализации. За последние 10—15 лет под воздействием рыночных процессов эти комплексы претерпели гораздо более существенные изменения, чем система высшего образования, финансируемая из бюджетных средств. Жесткая связь вузов с нормативно-плановой специализацией уже не существующих ТПК оборвалась, старые вузы начали трансформироваться, появились новые высшие учебные заведения, в том числе негосударственные. Сейчас в стране 1 046 вузов, из которых 654 — государственные.

Во-вторых, массовизация стала причиной перестройки учебных планов и упрощения учебного процесса. Новый подход позволяет быстро поставлять на динамичный рынок труда специалистов, обладающих минимальной профессиональной подготовкой. Большинство получателей образовательных услуг соглашаются на эту упрощенную подготовку, понимая, что профессиональные знания и квалификационные характеристики устаревают раньше, чем работник выходит на пенсию, а следовательно, инвестиции в образование должны быть ограничены во времени (отсюда требования сокращения обучения) и в объеме.

В-третьих (пожалуй, это самое главное), массовое высшее профессиональное образование становится базой демократизации общества, создает основу для социальной мобильности: благодаря полученному образованию человек может претендовать на более высокое положение в социальной иерархии. Кроме того, демографы и социологи приводят многочисленные данные о том, что уровень образования влияет на экономическую активность, личный доход, занятость и даже продолжительность жизни.

Также следует учитывать, что развитие данного процесса в России имело ряд особенностей. Массовизация высшей школы в нашей стране совпала с социально-экономическим кризисом 1990-х гг., следствиями которого были безработица, спад производства, с одной стороны, развитие рыночных отношений — с другой. На Западе массовизация высшего профессионального образования во многом была обусловлена стремительным ростом числа рабочих мест, требовавших более сложной и длительной подготовки, чем начальное и среднее, а также увеличением наукоемких секторов экономики. В современной России маркетинговые стратегии вузов направлены, скорее, на запрос со стороны родителей и абитуриентов, которые, выбирая специальность и место обучения, ориентируются не на ситуацию на рынке труда (и тем более не на прогнозы по ее изменению), а на социальные стереотипы, в том числе престижность высшего образования. Риск данной тенденции заключается в том, что десинхронизация рынка труда и рынка образовательных услуг (из-за отсут- ствия институционального закрепления их связанности) постоянно возрастает.

Вузы, ориентируясь на спрос семей, которые являются существенным источником финансирования российского образования, будут поставлять на рынок труда специалистов с опозданием на 5—8 лет. Кроме того, неудовлетворительное состояние ресурсной базы — материально-технического обеспечения, сформированного под аудиторный учебный процесс, стареющего профессорско-преподавательского состава, слабой образовательной инфраструктуры и т. д. — не позволяют повышать качество образовательных услуг при резком увеличении числа их потребителей.

В России массовизация произошла в первую очередь за счет определенного типа специальностей, подготовка по которым сопряжена с меньшими финансовыми затратами. В нашей стране сложилась несколько деформированная структура профессиональной подготовки: так, по данным Росстата, в 2003 г. численность выпускников по гуманитарно-социальной группе специальностей выросла по сравнению с 1990 г. почти в 4 раза — с 48,8 тыс. человек в год до 185,6 тыс., а по экономико-управленческой — почти в 5 раз — с 55,5 тыс. человек до 248,2 тыс. На Западе потребности новой экономики — экономики, основанной на знаниях, вынудили высшие учебные заведения отказаться от узкой специализации. Рынок труда нуждался в специалистах, обладающих междисциплинарными знаниями, умеющих быстро перепрофилироваться, принимать эффективные и оправданные решения в динамично меняющихся условиях, работать в поликультурных средах. При смене традиционного индустриального общества постиндустриальным западная высшая школа отреагировала увеличением количества специальностей, ростом гибких междисциплинарных и интердисциплинарных форм обучения, а главное — переходом от квалификаций к компетенциям. Таким образом, основной задачей отечественного образования становится не передача знаний, а подготовка к практической деятельности, формирование важных профессиональных способностей и навыков: умения принимать решения и работать в коллективе (команде), быстро наращивать компетенции, приобретать необходимые для работы знания.

Процесс этот идет успешнее, если у обучаемых есть фундамент гуманитарных знаний, который необходимо наращивать в высшей школе, какой бы специальностью ни овладевали обучаемые. Вот почему пагубным является сокращение курсов истории, философии, этики — именно они в первую очередь формируют мировоззрение личности, способствуют выработке компетенций не монистического, а полифоничного характера.

Курс этики не должен, на наш взгляд, «растворяться» в блоке профессиональных дисциплин, представляя собой разделы типа «этика поведения менеджера» и т. п.; он должен формировать основу этических знаний вообще, наращивание и модификация которых может осуществляться как в рамках различных спецкурсов, спецсеминаров, так и на практике, что помогает осуществить решение главной задачи высшего образования — дать не шпаргалку, а лоцию тем, кто его получает.

Однако современная система образования находится на перепутье: различные программы ее модернизации предлагают множество альтернативных путей развития. Главным параметром в формуле прогресса образования признается сейчас способность учебных заведений готовить инноваторов (именно такую формулировку предпочитают государственные лица). В связи с этим ректор МГУ им. Н. П. Огарева С. М. Вдовин отмечает, что в вузе уделяется много внимания проблеме подготовки кадров для инновационной экономики. На экономическом факультете преподаются курсы «Инновационный менеджмент», «Управление проектами» и «Организация исследовательской деятельности». Более углубленно они изучаются в рамках Президентской программы подготовки управленческих кадров для организаций народного хозяйства Российской

ПЕДАГОГИКА

Федерации и программы «Мастер делового администрирования» [3, с. 9].

«Инновационность» стала едва ли не самым частотным словом в наши дни. Требования инновационности предъявляют и к образовательному процессу, но сам образовательны й процесс — это своеобразный «черный ящик», в котором сосредоточены требования заинтересованных сторон и ресурсы образовательного центра. К последним, наряду с оснащением учебного процесса, нужно отнести и человеческий фактор: учителей, преподавателей. Не случайно Нобелевскую премию по физике в 2010 г. получили выпускники Московского физико-технического института, преподаватели которого всегда славились не только высочайшим уровнем профессионализма, но и высочайшим уровнем культуры.

Время тем не менее диктует свои законы и требует постоянного обновления знаний и технологий их получения, однако модернизация российского образования происходит крайне медленно. С одной стороны, это обусловлено тем, что вузовская наука, в силу ряда обстоятельств, так и не вышла на рынок высоких технологий, а соответственно, вузы не могут готовить кадры на опережение, с другой стороны — внедрение западных образовательных технологий в ходе реализации Болонского процесса нередко носит формальный характер.

Как бы то ни было, органы власти, работодатели и учебные заведения должны направить усилия на нейтрализацию возможных рисков массовизации высшего образования. Останавливать этот процесс бессмысленно, хотя нередко можно слышать, что стране не хватает рабочих, а «людей с дипломами» предостаточно, и хорошо бы лимитировать количество поступающих в вузы. Решения и действия в этой области должны быть более тонкими, а главное — скоординированными между различными субъектами рынка образовательных услуг.