Материя - или ? Понятие материи в философии Михаила Пселла и Иоанна Итала

Введение. Филопон и его аргументы о тварности материи

Иоанн Филопон, позднеантичный философ, ученик Аммония и христианин, написал три полемических трактата, в которых он опровергал общий для античной перипатетической и неоплатонической философии тезис о том, что мир вечен, и настаивал на том, что мир, как сказано в Писании, сотворен из ничто по воле Господа и будет уничтожен. До нас дошли два полемических трактата: «О вечности мира против Прокла», текст которого сохранился, и «О вечности мира против Аристотеля», который известен нам в пересказе Симпликия и арабских источников. Часть аргументов Филопона посвящена понятию первой материи и представлению об элементах как подлежащей материи всех физических тел. В XI книге «О вечности мира против Прокла» Филопон рассматривает вопрос о материи. Согласно Платону и Аристотелю, весь физический мир, то есть как небесные вещи, так и вещи под небом, сложены из двух начал: материи и формы. Форма – это начало определенности, форма вещи есть ее сущность и именно благодаря форме она, во-первых, существует как единое и это-вот нечто, во-вторых, имеет определенный размер и свойства. Материя же – это начало неопределенности, нечто, абсолютно лишенное формы, вида и каких-либо качеств, и потому способное воспринимать любую форму1. Позже, в неоплатонической философии, материю рассматривали как начало телесности или трехмерного объема: сама по себе материя бестелесна, однако формы в материи, то есть физические тела, обладают трехмерным объемом не по форме, но по материи2. Тем не менее сама по себе материя не существует как нечто и не имеет собственного логоса, поэтому не может быть познана как таковая, но, в силу своей способности к восприятию форм, она определяется как чистая потенциальность и первое подлежащее всех вещей, а значит, все физические вещи и мир в целом возникают из материи3. Такое определение материи – как начала, которое лишено логоса, и первого подлежащего всякого возникновения – входит в противоречие с тезисом о сотворении мира из ничто. Если Бог творит мир согласно логосу из ничто, то все сотворенные вещи обладают собственным логосом, тогда как материя, будучи лишенной какого бы то ни было логоса и определения, не может быть сотворенной: она по определению есть «то, из чего» нечто творится и возникает, но не «то, что» – то есть сопричина, но не объект возникновения. Итак, для того чтобы доказать необходимость творения мира из ничто, Филопону нужно доказать, что Бог сотворил и материю4, а для этого он доказывает абсурдность понятия первой материи как только лишь причины, не имеющей собственного логоса5, и предлагает в качестве первого подлежащего возникновения нечто, имеющее собственный логос – трехмерную протяженность. А именно, согласно Филопону, первая материя является фантазмом и пустым именем (κενὸν ὄνομα, Philop. Contr. Pr. 427,21)6, тогда как первым подлежащим всякого возникновения является не нечто бесформенное и бестелесное, но тело, лишенное границ и свойств – телесность или трехмерная протяженность как таковая. Тело как таковое, как и первая материя античных философов, не существует само по себе, но является лишь подлежащим актуальной формы, то есть существует только как подлежащее, которое само по себе не имеет размера, фигуры и свойств, тем не менее, оно обладает собственным логосом – логосом трехмерности, так как трехмерность является сущностью этого подлежащего. Материя лишена каких-либо свойств, и поэтому может воспринимать любые формы, однако, поскольку все формы, воспринимаемые материей, существуют как трехмерные тела, Филопон предлагает рассматривать трехмерность не как свойство оформленного тела, но как свойство самой материи7. Итак, материя обладает собственным логосом и потому есть нечто определенное и может быть объектом творения, а первая материя как бесформенное начало есть пустое имя и не существует никоим образом.

В трактате «О вечности мира против Аристотеля» Филопон рассматривает еще один вопрос, который касается материи всех вещей в мире – вопрос о существовании эфира. Аристотель утверждал, что материя поднебесных вещей фундаментально отличается от материи неба: поднебесные вещи сложены из смеси четырех элементов, небо же сложено из пятого элемента – эфира. Эфир представляет собой отдельный тип материи, он не изменяется в какой-либо другой элемент и не может быть уничтожен, поэтому небо, сложенное из эфира, существует вечно. Для Филопона важно доказать однородность материи во всем мире, для этого он настаивает на том, что небесные тела сложены не из эфира, а из огня, который, находясь на своем природном месте, вверху, обладает круговым движением по природе (Simpl. In de Cael . 28.7–11; 34.34–35.17; 21.33–22.17; см. также Falcon 2012, 107). Именно однородность материи всего космоса в целом позволяет Филопону предлагать трехмерность в качестве первого подлежащего всякой материальной вещи.

Полемические трактаты Филопона прямо и косвенно повлияли на последующую христианскую и арабскую философию8: как сами аргументы Филопона, так и вопрос о вечности мира дискутировался в арабской философии, в западной схоластике и в Византии. Исследователи отмечают большое влияние Филопона на византийскую философию, в особенности – на дискуссии в рамках физики9. В данной статье я рассмотрю представление о материи в философии Михаила Пселла и его ученика Иоанна Итала, а также ту роль, которую Итал отводит аргументу о материи в его разборе вопроса о вечности мира.

Михаил Пселл о материи

Вопрос о материи не был предметом специального интереса для Михаила Пселла10. Он пишет о ней кратко и обрывочно, по большей части соглашается с тем определением, которое было дано материи в античной философии, кроме того, под влиянием Плотина и Прокла, он рассуждает о материи как о злом и беспорядочном начале, которое противостоит благу и порядку11.

Рассуждая о началах, Пселл утверждает необходимость следующих принципов: Бога как первой причины, формы и материи, а также элементов как начал сложных вещей: “᾽Αρχὴ τῶν ὄντων πρώτη μὲν καὶ ὑπεράρχιος ὁ θεός, μετὰ δέ

θεόν πολλαὶ ἀρχαὶ τών φυσικῶν πραγμάτων εἰσί. Καὶ τῶν μὲν στοιχείων ἀρχαὶ ἡ ὕλη καί τὸ εἶδος, ὡς εἴρηται; Τῶν δὲ συνθέτων σωμάτων αὐτὰ τὰ ἁπλὰ στοιχεῖα” (Psellos OD 83; 60, 2-4). Причем в тварном мире первыми причинами являюстя форма и материя, и Пселл указывает, что этим началам ничего не предшествует, однако в порядке творения форма и материя подчинены Богу¹² ( OD 82, 83).

Однако, помимо Бога, формы и материи есть еще одно начало, котрому подлежат и сложные тела, и элементы – это природа. Природу Пселл определяет как силу, которая находится в телах и как начало их движения и покоя (ἀρχή κινήσεως καὶ ἡρεμίας). Причем природа находится в телах не сама по себе – она вложена в тела Богом и является непосредственной причиной движения тел: «Все тела... получают от Бога движение и покой, но непосредственно движимы природой» (Psellos, OD 57; 40, 5-6)¹³. Природа как движущая сила отличается от других двигателей: от Бога, разума и души, но она рассматривается не как двигатель, который действует сам по себе, но как инструмент Бога¹⁴. ( OD 57) Понимание природы как силы или причины движения физических тел, вложенной в мир при Творении, заключает античное понятие природы в рамки христианской доктрины: если мир сотворен из ничто, то и природа как начало физического мира имеет источник и предел существования.

Существенной характеристикой материальных вещей является то, что они подвижны и конечны, то есть подвержены возникновению и уничтоже- нию. Пселл указывает, что само возникновение можно определять как движение, однако здесь он отличает возникновение и уничтожение от иных движений: роста, инаковения и движения по месту. Пселл рассматривает возникновение как переход к бытию из небытия, а уничтожение – как переход от бытия к небытию, поэтому, говоря о возникновении и уничтожении вещей под небом, он рассматривает и мир в целом как возникшую и уничтожимую вещь, поскольку все, что существует «из материи», возникло из небытия и прейдет в небытие15.

Итак, природа есть сила, которая находится в телах и движет эти тела. Тела разделяются на простые и сложные. Простые тела – это элементы, сложные – вещи, материя которых составлена из элементов16. Сами элементы, будучи простыми телами, есть начала составных тел – тела состоят из смеси элементов. Совокупность элементов – это подлежащее любого физического тела, материя из которой состоят все подлунные вещи, то есть все вещи, имеющие длину, ширину и глубину. Получая форму элемента, материя не только обретает качества, подлежащие ощущению, но и телесность17 (OD 82; 59,5-6) – то есть некоторую трехмерную фигуру. Эту телесность Пселл определяет как способность быть в каком-либо месте (OD 99; 72, 2–3), эту способность он приписывает и сложным телам, и элементам. Тела имеют длину, ширину, глубину, то есть объем18, а также тяжесть и легкость – согласно тем элементам, из которых они составлены (OD 92). Простые тела, то есть элементы, имеют собственные места, а тяжесть и легкость есть сила, которая движет элемент в природное ему место, при этом, когда элемент уже находится в своем природном месте, он не имеет тяжести и легкости19 (OD 92; 67,9-10). Согласно Пселлу, тяжесть и легкость – это не постоянная характеристика тела, а свойство тела, которое удалено от собственного места20.

Вещи состоят из элементов, однако сами элементы также состоят из материи и формы. Пселл различает элементы и начала: сами элементы также состоят из начал: материи и формы. Элементы – это материя физических тел, сами по себе они обладают теми же качествами, которыми обладают и тела, а именно, они подлежат ощущению и имеют объем. Материя же как начало не подлежит ощущению и не имеет какой-либо формы или фигуры, но становится телом лишь в соединении с формой. Пселл пишет, что материя сама по себе бестелесна, но оформленная материя становится телом, имеющим трехмерный объем. В отличие от Филопона и Симпликия, Пселл не выделяет телесность как характеристику, которая предшествует элементарным качествам, но скорее объединяет их: элементы и есть первые простые тела, то есть первые формы в материи, которые обладают одновременно и качествами, и телесностью. Будучи лишенной формы, сама по себе материя схватывается лишь разумом, но не чувством (αἰσθήσει μὲν ἀθεώρητον, διανοία δὲ μόνῃ ληπτόν). Поэтому он называет материю «нематериальной» (αὔλον) ( OD 86) и говорит о ней как о низшем виде сущего, у которого нет границы и формы, нет сущности и бытия (ἄμορφον, ἀνείδεον, ἀδιατύπωτον, οὐσία ἀνούσιος καὶ ὓπαρξις ἀνύπαρκτος). Мы можем ее ухватить, если отнимем у элементов элементарные качества.

Указывая, что материя – это нечто, лишенное сущности, Пселл не определяет материю как нечто телесное или бестелесное. Материя лишена телесных качеств, но не является и бестелесной сущностью, так как под бестелесным Пселл понимает формы, не воплощенные в материи, и души, то есть то, что выше тел (OD 99). Материя же, в отличие от таковых, лишена определения как телесной, так и бестелесной сущности, и находится не выше, но ниже тела21. Пселл указывает на то, что материя ускользает от бытия, но при этом не отказывает ей в некоторой реальности, не уравнивает материю и не-су-щее: он пишет, что реальность материи содержится в ее стремлении к форме, поэтому она существует между злом и не-сущим и благом и сущим (OD 100)22.

В том, как именно Пселл описывает материю, нам представляется более определенным влияние Симпликия, чем Филопона. Так, Симпликий пишет о материи как о начале телесности²³, которое нельзя определить ни как телесное, ни как бестелесное, поскольку и телесность, и бестелесность есть логос, которого материя лишена²⁴. Симпликий также пишет, что материя не определена тремя измерениями, рассеяна и рассредоточена во всех направлениях, то есть растекается повсюду от бытия к небытию (Simpl. In Phys . 230, 21–

29), но может быть понята разумом как подлежащее элементов и как начало телесности (Simpl. In Phys . 227, 23 – 229, 10) – похожим образом, как нам кажется, рассуждает и Пселл.

Иоанн Итал: понятие материи в контексте доказательства конечности мира

Если Михаил Пселл, рассуждая о материи, не рассматривал ее в контексте спора о вечности мира, и, возможно, поэтому не проблематизировал представление о первой материи, лишенной формы и определения, то Иоанн Итал воспринимает понятие материи более радикально. С одной стороны, он обсуждает античное понятие материи в тех же терминах: материя есть начало физических тел, при этом сама по себе она лишена какого либо определения и представляет собой чистую возможность. Будучи чистой возможностью, она может воспринять любой эйдос и поэтому является первым подлежащим, а определение первого подлежащего связано с элементами, из которых складывается вся физическая материя: материя как таковая является подлежащим четырех элементов. Способность воспринимать эйдосы приводит к возникновению множества сущих одного эйдоса, что делает материю причиной разнообразия и принципом индивидуации сущего. Итак, в определении материи как начала сложных вещей и подлежащего эйдосов он соглашается с античными философами, но в разговоре о материи как таковой он критикует взгляды античных философов и доказывает, что первой материи не существует. В своих аргументах о материи Итал находится под сильным влиянием Филопона, однако, как мы покажем ниже, он не воспринимает представление Филопона о трехмерности как первом подлежащем.

В разборе представлений Итала о материи я опираюсь на два текста: Вопрос 71 из “Quaestiones quodlibetales”, в котором Итал доказывает конечность мира, и Вопрос 92, в котором Итал доказывает, что материи не существует.

В первую очередь я кратко перечислю аргументы против вечности мира, которые приводит Итал25:

• 1.    Мир есть конечное тело, а конечное тело не может вместить бесконечную силу, для бесконечного же существования необходима бесконечная сила²⁶.

• 2.    То, что идея мира вечна (в разуме Бога), не влечет за собой вечное существование самого мира, так как идея и причина любой возникающей вещи не уничтожается с уничтожением этой вещи. Существованию любой конечной вещи предшествует вечная неразрушимая причина, однако из вечности этой причины не следует вечность самой материальной вещи.

• 3.    Бог сотворил мир не по своей природе, но по своей воле, а это значит, что природа мира не соотносится с природой демиурга. Поэтому из несовершенства творения, то есть из конечности мира, не следует несовершенство Творца²⁷.

• 4.    Мир конечен не по природе Творца, но по природе самого мира. Причиной несовершенства и конечности мира является материя. Здесь Итал называет материю первым «злом, бедностью и лишенностью» (κακόν, καὶ πενίαν καὶ στέρησιν), и указывает, что она никогда не имеет собственного бытия. Форма мира находится в материи и нуждается в материи для существования, и именно поэтому мир уничтожим²⁸: единство формы и материи разрушимо, поскольку материя всегда изменяется.

• 5.    В космосе нет разделения на разрушимую и неразрушимую материю. Итал аргументирует против аристотелевской теории эфира, то есть против представления о том, что небо состоит из отдельного вида материи – эфира, который не изменяется и не разрушается по своей природе²⁹. Как говорит Итал: «материя космоса одна, она течет и изменяется, и ничто из того, что есть в материи, не является ее собственной [формой], не принадлежит ей, поэтому все, что есть в материи, течет и изменяется, как и весь космос в це-лом³⁰».

• 6.    Форма космоса есть в той же мере частная и единичная (μερικόν ἐστι καὶ καθέκαστον), в какой и форма любой материальной вещи, поскольку это

• 7.    Материя есть не-сущее из самой себя, тогда как будучи оформленной она причастна к сущему и форме, то есть к благу. Таким образом, то, что сложено из материи, есть сущее по форме и не-сущее по материи, поэтому Творец не является причиной разрушения мира, но мир сам разрушим по природе, поскольку он сложен из сущего и не-сущего.

• 8.    Мир изменяется по своей материи, но остается единым и тем же самым по форме – потому существует только один мир от Творения до Страшного суда.

• 9.    Все в мире возникает и уничтожается, но весь мир не преходит в небытие, поскольку есть первая причина, которая причиняет непрерывное возникновение и уничтожение, однако существование мира в целом не бесконечно, и потому будет конец мира, воскресение и Страшный суд³¹.

форма в материи. Любая форма в материи уничтожима, поэтому космос разрушим, как и все другие вещи.

Рассматривая эти аргументы, мы можем указать на главное отличие Итала от Филопона: если Филопон указывал, что мир разрушим не сам по себе, а по воле Творца, то Итал считает, что мир разрушим сам по себе, по своей природе. Для Филопона трехмерная материя как общее подлежащее всех вещей не является причиной уничтожимости мира – напротив, сама по себе эта материя не изменяется и является подлежащим непрерывного возникновения, тогда как Итал видит причину уничтожимости мира именно в материи – он рассматривает материю как зло, которое находится в мире и ослабляет его.

Я предлагаю рассмотреть аргументы Итала о материи как причине разру-шимости мира в контексте его рассуждения о материи как таковой. В Quaestio 92 он рассматривает материю как бесформенное начало и чистую возможность и доказывает, что такая материя сама по себе не существует³².

Аргументы Итала заключаются в следующем:

• 1.    Материя не является ничем из существующего. Все, что есть, есть либо сущее, либо свойство сущего, материя же по определению не является ни тем, ни другим, так как она лишена эйдоса. Также, поскольку материя не является чем-то из существующего, она не является сотворенной. Так, она не может быть сотворена Богом, потому что Бог не может быть причиной лишенности или чего-то совершенно неопределенного, она не может быть сотворена также и некой конечной причиной, потому что тогда она не была бы простой, но была бы чем-то составным, как физическая вещь³³. Итал тут сталкивается с той же проблемой, которую уже обсуждал Филопон: материя не есть нечто, а поскольку она не есть нечто, она не может быть объектом творения. Однако если для античных неоплатоников, с которыми полемизировал Филопон, не-сотворенность материи означает ее вечность, то аргумент Итала о невозможности сотворить материю доказывает то, что материи не существует. Все существующее сотворено Творцом из ничто, а то, что не сотворено, не может существовать.

• 2.    Материя не является причиной физического тела. Она не может рассматриваться как часть тела, так как любая часть тела обладает эйдосом, материя же лишена определенности. Она не может также быть причиной изменения и возникновения, так как причиной является только то, что находится в акте. Только актуально существующее может причинять то, что есть в возможности, но не наоборот, поэтому материя как чистая возможность не может быть причиной для чего-либо. Кроме того, материя не может быть подлежащим физического тела, так как материя бестелесна, бестелесное же не может становится телом. Здесь Итал воспроизводит аргумент Филопона, который доказывал, что бестелесное не может быть началом телесности.

• 3.    Итал критикует понятие материи как чистой возможности, которое предполагает различение возможности и лишенности. Он настаивает, что если бы материя отличалась от лишенности, то она была бы чем-то сущим, так как все то, что есть в возможности, есть также и в акте. Так, он настаивает, что любой возможности предшествует акт, поэтому возможностью обладает только вещь, которая уже находится в акте, чистой же возможности, которая никак не связана с эйдосом, нет, – точнее, эту возможность нельзя отличить

от лишенности. Если в паре материя-эйдос материя определяется как то, что нуждается в эйдосе, то материю необходимо рассматривать как лишенность, а не как нечто сущее.

В целом аргументы Итала направлены на то, чтобы доказать, что материя не есть нечто сущее: «быть» означает «быть чем-то из сущего», а быть чем-то из сущего означает иметь форму. То, что по определению не имеет формы, не существует и не было сотворено, а значит и материя сама по себе не существует и является только фантазмом. Однако и античные философы не считали материю чем-то сущим: ее определяли как начало, лишенное формы, логоса и сущности, именно с этим определением материи имел дело Филопон. При этом материя как начало вещей отличается от лишенности, поскольку материя есть возможность формы – на это отличие указывает также и Пселл. Поэтому в рассуждении Итала есть некоторая двойственность: с одной стороны, он не отрицает необходимость материи как начала, напротив, именно материя для него является причиной конечности мира. С другой стороны, он отрицает существование материи как таковой, в том числе он аргументирует против представления о материи как о чистой возможности и как о начале или причине. Вопрос в том, что является подлежащим эйдосов, если материи как таковой нет? Филопон предлагал в качестве подлежащего неограниченную трехмерную протяженность, Итал же не поддерживает эту идею. Мы можем предположить, что в качестве реального подлежащего всех вещей он рассматривает четыре элемента. Совокупность четырех элементов есть материя всех сложных вещей, при этом, в отличие от первой материи, элементы обладают собственным логосом. Элементы были созданы при творении мира, тогда как материя как таковая вообще не может быть сотворена. Кроме того, если првая материя как начало не возникает и не уничтожаются, элементы переходят друг в друга, постоянно изменяются и эта изменчивость элементов и является причиной изменчивости и разрушимости всего физического мира. В аргументах о конечности мира Итал не отделяет материю от лишенности и отказывает материи в собственной реальности, при этом он оставляет за ней смысл начала космоса: космос и все вещи, сложенные из материи, «есть сущее по форме и не-сущее по материи». Само устройство космоса, сложенного из материи и формы, допускает присутствие не-сущего во всех физических вещах и в космосе в целом, и это присутствие не-сущего является фундаментальным онтологическим недостатком нашего мира, и потому – началом его уничтожимости, так как именно материя, будучи началом бытия всех вещей, становится проводником зла и не-сущего в физический мир.

Заключение

В данной статье мы представили взгляды на проблему материи двух ярких византийских мыслителей XII в. – Михаила Пселла и Иоанна Итала. Мы видим, как фрагменты дискуссии Филопона встраиваются в нарратив Пселла и Итала: Пселл настаивает на том, что природа элемента отличается от его движения, а Итал – на том, что первая материя – это абсурдное понятие. Однако, рассуждая о материи, они не воспринимают дискурс Филопона о необходимости первого подлежащего, которое было бы определено некоторым логосом, а именно – логосом трехмерности, но воспринимают его рассуждения об абсурдности самой первой бесформенной материи как таковой. Поэтому, с одной стороны, их определение материи близко к неоплатоническому – материю они признают чем-то ускользающим от сущности, тем, что находится между сущим и не-сущим, также они считают материю саму по себе не благим, но злым началом, с другой стороны, они не рассматривают материю как принцип, противоположный Творцу, но вписывают представление о первой материи в контекст постулата о конечности мира и творении из ничто. Если Пселл рассматривает материю как принцип, подчиненный божественному действию, то Итал доказывает, что представление о первой материи не опирается на реальность – первая материя не существует и, следовательно, не является ни принципом, противоположным Творцу, ни сотворенной вещью. Однако материя как подлежащее форм существует – и это не бесформенная первая материя, а физическая материя вещей, а именно – четыре элемента, которые, смешиваясь, составляют материю любой возникающей вещи. Именно совокупность элементов и есть первое подлежащее, из которого возникают все вещи, но, поскольку сами элементы переходят друг в друга и не могут быть вечными, а, напротив, непрестанно уничтожаются и возникают, то и все тела, состоящие из элементов, не могут быть вечными, в том числе – сам космос.

Несмотря на то, что Иоанн Итал был учеником Михаила Пселла, его взгляды на материю отличаются от взглядов Пселла, кроме того, источники, на которые опираются оба мыслителя, также различаются. В своих аргументах Пселл, по всей видимости, во многом опирается на представление о материи, развернуто прописанное в комментарии Симпликия на «Физику» Аристотеля, тогда как Итал в большей мере опирается на аргументы Филопона. Тем не менее, оба мыслителя формулируют свою концепцию материи, которая исходит не только из их философских предпочтений, но и из христианской доктрины о творении и страшном суде, которая является для них общим горизонтом понимания физического мира. Само доказательство конечности мира для Итала необходимо не само по себе, то есть не как часть физической доктрины, но именно в связи с утверждением о необходимости моральных добродетелей: конечность мира означает необходимость Страшного суда и последующего воскресения и воздаяния, а значит – необходимость сохранения добродетели для спасения собственной души.