Медовый месяц независимости давно уже позади...

Ныне совершенно очевидно, что мы остались у разбитого корыта. Мы так и не сумели выровнять и укрепить свое экономическое положение, сделать его прочным фундаментом социального и культурного развития. Более того, мы умудрились растратить те, не столь уж многочисленные, возможности и преимущества, которые были у нас восемь лет назад. За исключением отдельных успехов во внешнеполитической сфере (довольно, впрочем, шатких, если рассматривать их в долговременном плане), нечем подтвердить способность быть рачительными хозяевами на собственной земле, взращивать и приумножать ее богатства.

Единственное, что способно сегодня если не полностью нас оправдать, то хотя бы сгладить остроту резких суждений в наш адрес — суждений сугубо уничижительных, но вполне правомерных, полностью нами заслуженных, — так это то, что, в отличие от других постсоветских государств, пребывающих в сходном с нами положении, мы пока (тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!) обошлись без пролития крови. Данный факт служит едва ли не единственным, зато очень и очень весомым свидетельством того, что и мы кое-что можем и это «кое-что», пожалуй, посущественнее того, что мы пока еще не можем.

Олег Петрович Лановенко, заведующий отделом гуманитарных отношений Национального института украино-российских отношений, Киев.

Не навреди себе

Одна из самых неприятных черт нашего менталитета — вечные поиски виноватого на стороне. Причем, как правило, в одной и той же точке одного и того же геополитического пространства... Но практически никогда мы не признаем виновными себя — никогда и ни в чем!

Эта черта, когда она обретает внешнее деятельностное воплощение, оборачивается весьма прискорбными последствиями для нас самих. Каким бы парадоксальным это ни казалось, сами себе мы вредим значительно чаще, чем вредят нам другие. И это естественно: если нет критичности в оценке собственных действий, откуда взяться умению корректировать эти действия в соответствии с изменившейся обстановкой? Результат очевиден: мы непоправимо запаздываем с адекватной реакцией на изменения.

Опустим вопрос о том, почему мы не поднимаем наши флаги над стоящими в наших же портах кораблями — опять-таки нашими по сути и смыслу изначальной договоренности об их судьбе, — не поднимаем тогда, когда это ни у кого не вызвало бы существенных возражений, а затем на протяжении нескольких лет добиваемся права поднять эти флаги над малой толикой этих кораблей? Не будем также задаваться вопросом, почему мы сначала отвергаем предложенную нам партнером квоту на некий товар как унизительно малую, а затем едва ли не умоляем того же партнера выделить нам значительно меньшую квоту? Оставим в стороне не только эти, но и другие «каверзные» вопросы (включая сам собой напрашивающийся вопрос, почему мы, люди, казалось бы, неглупые, столь прямолинейны и недальновидны в своих действиях). Рассмотрим вопрос совершенно не «каверзный», но куда более важный, чем все «каверзные» вопросы, вместе взятые. Касается он того этносоциокультурного основания, на котором только и может держаться независимость Украины как суверенной державы. И приступим к его рассмотрению с показа своеобразия нашей реальности и с утверждения, что считаться с этим своеобразием обязаны даже самые недальновидные люди, если они желают и далее иметь возможность регулярно щеголять своей недальновидностью...

«Хотят ли русские войны?»

Избави Бог, речь ниже пойдет вовсе не о вероятности войны между Россией и Украиной . Такое, будем надеяться, невозможно никогда и ни при каких обстоятельствах. Речь вообще не о России, а о наших сугубо внутренних делах, но делах, непосредственно связанных с тем, что в России именуют проблемой «российской диаспоры за рубежом».

Ни для кого не секрет, что украинское общество этнически неоднородно. И главное тут не в самом факте такой неоднородности — в современном мире практически нет этнически чистых «обществ», — а в том, что очень значительную часть нашего общества (22 %) составляют этнические русские, процент же так называемых русскоязычных и вовсе переваливает за половину всего населения Украины.

Следствием оказываются ситуативно возникающие хитросплетения, которые при устойчиво неблагоприятных обстоятельствах вполне могут привести к утрате единственного достояния независимости, составляющего законный предмет нашей гордости, — социального мира. А его утрата чревата полной катастрофой, ни с чем не сравнимой по своему масштабу.

Нет нужды убеждать, что даже чисто гипотетическая возможность такой катастрофы заслуживает самого пристального внимания. Мы просто не имеем права и в этом случае проявить свою традиционную недальновидность, а потом искать «злодеев» на стороне. Проблема социального мира в обществе, две составляющие которого, почти равновеликие друг другу по языковому признаку, потенциально могут оказаться противостоящими друг другу, настолько глубоко затрагивает жизнь и благополучие каждого, что, случись непоправимое, бессмысленно уже будет заниматься самооправданием или поиском виновных.

Кстати, именно поэтому нам не стоит выискивать, как мы это часто делаем, пресловутый «российский след» во всем, что происходит в деле этносоциокультурного формирования и трансформирования украинского общества. Причем не стоит его выискивать не потому даже, что мы абсолютно уверены в его отсутствии. Не следует нам с самого начала этим заниматься потому, что необходимо, наконец-то, уяснить себе: свои проблемы мы должны решать сами, ни на кого не кивая , но и, разумеется, никому не позволяя вмешиваться в процесс осуществления решений вопреки нашей воле .

Пойди туда, не знаю куда

Имеем ли мы хотя бы самое общее представление о том, что с нами происходит, каков вектор этносоциокультурных трансформаций, которые вершатся в нашем обществе, где явно, а где подспудно, иногда контролируемо, значительно чаще неконтролируемо?

C точки зрения сохранения социального мира в Украине одним из самых важных является так называемый языковой вопрос. Это неудивительно: языковая биполярность, порожденная широким распространением у нас русского языка, представляет собой едва ли не главный ингредиент для приготовления той социально взрывоопасной смеси, которую не без оснований можно окрестить этнотротилом .

Известно, например, что вплоть до сего дня языковая биполярность трактуется радикально настроенными украиноязычными ревнителями независимости Украины как фактор, если и не воспрепятствовавший обретению такой независимости, то вполне способный помешать ее сохранению в будущем. Иными словами, русскоязычное население и его, так сказать, структурообразующее ядро, то есть этнические русские, воспринимаются их языковыми оппонентами в качестве своего рода «пятой колонны». Дескать, они в любой момент готовы способствовать восстановлению положения, существовавшего на протяжении более чем трехсот лет. Именно этим вызвано острое неприятие ревнителями украинских москалiв .

Сами русскоязычные, пережив первоначальный шок от обвинений в чужеродстве, до поры до времени заняли выжидательную оборонительную позицию. Более того, в условиях экономического хаоса и стремительного обнищания проблема нарушения основных прав и свобод по языковому признаку вообще отошла для них на второй план. Однако надо быть очень наивным или совсем уж не смышленым в социальной психологии человеком, чтобы не понимать: подобная позиция русскоязычных — явление временное, и вопрос лишь в том, когда она изменится. А измениться она может быстро и на диаметрально противоположную нынешней. Если же вдобавок учесть, что зоной компактного проживания русскоязычного населения являются обширные и экономически наиболее развитые области Украины, к тому же непосредственно граничащие с Россией, то не столь уж трудно прийти к выводу: осознанная или неосознанная ставка на конфронтационную политику в рамках языкового поля страны не просто недальновидна (в конце концов, к собственной недальновидности мы уже привыкли), а предельно опасна. Потенциально она может привести к катастрофическому социальному расколу в обществе и к последствиям, которые расколу сопутствуют.

Это означает, что при решении языковой проблемы мы не должны надеяться на то, что ситуация сама собой «рассосется» либо правильная последовательность правильных действий будет найдена интуитивно. Иными словами, поиски выхода из тупика равновеликой разноязычности населения Украины нельзя вести под знакомым с детства девизом «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что».

Суть тупика равновеликой разноязычности

Достаточно проследить, каким образом разворачивается очная (на семинарах, конференциях, «круглых столах») или заочная (в средствах массовой информации) «дуэль» между оппонентами по языковой проблеме, чтобы убедиться: почти никто почти никого не слушает и каждое устное или письменное выступление важно лишь для самого выступающего да его сторонников по отстаиваемой точке зрения. Что ж, в этом нет ничего удивительного, если вспомнить, что дебаты на означенную тему ведутся не один год и каждый их участник давно и едва ли не наперечет знает все доводы противоположной стороны.

Единственная цель, на деле преследуемая спорщиками, — обратить в свою веру как можно больше «посторонних»: слушателей, читателей, зрителей. Но и это стремление питается очаровательной иллюзией, будто кого-то еще осталось обращать. Ибо подавляющее большинство «посторонних» давно уже определились со своими языковыми предпочтениями и не собираются их менять.

Весьма темпераментные и часто не сдержанные дискуссии по языковой проблеме абсолютно бесплодны. Не будем поэтому понапрасну расходовать силы и время на то, чтобы в очередной раз перечислить доводы каждой из сторон, а займемся более перспективным делом — причинно-следственным осмыслением того самого факта, в соответствии с которым две более или менее равновеликие составляющие украинского общества должны быть отнесены к его разноязычным частям. При этом особый интерес для нас представляют два вопроса. Вопрос первый: возможны ли вообще неконфронтационные пути решения языковой проблемы и, если да, каковы они? Вопрос второй: насколько велика вероятность выбора таких путей, реализации отвечающего им практического политического курса?

Общеизвестно, что язык не может быть отделен от культуры — как и культура от языка. В определенном смысле язык — неисчерпаемое предметное богатство культуры в ее вербализованной ипостаси. Не только в сознании человека, но и в его реальной практической деятельности нет и не может быть ничего, что не имело бы (по крайней мере, в первом приближении) словесно-языкового эквивалента.

Как следствие, язык являет собой едва ли не самую существенную форму репрезентации культуры. Он дает возможность предметно дифференцировать и, значит, различать культуры в их формально-содержательных и функциональных устремлениях; и он же не позволяет подобной дифференцированности перейти черту, отделяющую богатство культурного многообразия от однообразной бедности хаоса, энтропии. Иными словами, различительная функция языка предопределяет саму возможность существования той или иной культуры в качестве системного, относительно целостного и однородного, но при этом структурированного образования.

Исходя из такого понимания, мы априори можем сделать вывод о том, что практически паритетное использование при индивидуальном и социальном общении двух языков означает не что иное, как практи- чески паритетное же функционирование в обществе двух культур. Соответственно длительная и ожесточенная полемика по поводу языковой проблемы в Украине является по существу полемикой по поводу того, какая из двух доминантных культур, представленных украинским и русским языками, получит первенствующее положение в практике общения. Речь идет о конфликте не между языками, а между культурами, и не между так называемым украиноязычным и русскоязычным населением, а между адептами украинской и русской культур.

Несмотря на внешнюю незамысловатость, данная констатация принципиально важна. Она помогает понять, что в настоящее время культура Украины разделена на две более или менее равновеликие составляющие и не представляет собой целостного однородного образования , которое обычно имеют в виду, говоря о культуре того или иного общества. А поскольку сама культура не есть нечто существующее вне и независимо от человека, то и украинское общество разделено на две почти равновеликие «общины» и лишено качеств целостности и однородности.

Но и это еще не все. Мы вынуждены также признать, что сейчас эти две «общины» находятся в состоянии тлеющего конфликта, для стремительного возгорания которого уже имеются в наличии все необходимые условия. В такой ситуации даже случайного стечения обстоятельств достаточно для того, чтобы довести дело до «естественного логического завершения». И вполне могут найтись «доброхоты», способные, для удовлетворения собственного тщеславия, бросить спичку в образовавшуюся взрывоопасную смесь биполярного в этно-социокультурном отношении общества.

Ассимиляция или федерализация?

Не столь уж велико число вариантов решения проблемы этносоци-окультурной биполярности в Украине. Один из них отстаивается явными, а чаще замаскированными сторонниками превращения Украины в мононациональное государство. Суть его — в последовательной ассимиляции всех неукраинских этнических компонентов в населении страны. Для реализации данного варианта необходимо добиться такого положения, при котором украинский язык и украинская культура превратятся в родной язык и родную культуру всех жителей Украины. И сделать это с помощью жесткой административно-директивной украинизации.

Второй вариант защищают сторонники культурной федерализации Украины. Они предлагают официально признать исторически сло- жившуюся биполярность и зафиксировать факт признания в соответствующих конституционных нормах. Тем самым будет обеспечено свободное параллельное развитие украинской и русской культуры. Путь для осуществления этого варианта заключается — по крайней мере, на начальном этапе — в том, чтобы предоставить право «культурного выбора» регионам: пусть, мол, они сами, по собственному усмотрению, решают проблему «разноязычия» на своей территории.

Основной недостаток первого варианта очевиден: это конфронтационный вариант, как раз такой, который повлечет за собой катастрофу. В ходе ее Украина перестанет существовать не только как независимое государство, но и как этносоциальная общность, пусть биполярная по своей структуре. Поэтому первый вариант вообще нет смысла рассматривать.

Второй вариант не только вполне правомерен, но и имеет, как известно, на своем счету примеры практической реализации на Западе (Швейцария, Финляндия, Канада и т. д.). Но у него имеются и серьезные недостатки. Главный из них в том, что любая форма федерализации по этнокультурному признаку не просто фиксирует наличие в границах одного государства более или менее отчужденных элементов, но и нередко стимулирует их дальнейшее взаимное отчуждение.

И все же при той ситуации, что складывается в Украине, вариант этносоциокультурной федерализации , конечно же, предпочтительнее потенциально катастрофического варианта этносоциокультурной ассимиляции . Это бесспорно! Значительно менее бесспорным, но все же заслуживающим, с нашей точки зрения, внимательного рассмотрения, является еще один возможный вариант преодоления биполярности в Украине. Условно его можно назвать вариантом этнокультурной интеграции .

Феномен русских украинцев

Для того чтобы уяснить суть этого варианта, необходимо сначала обратить внимание на следующий факт: в подавляющем большинстве случаев как этнические русские, так и в целом русскоязычные Украины отождествляют себя со всеми ее гражданами, а вовсе не с русскими «соотечественниками за рубежом» или представителями некоей «русской диаспоры». Исключение — да и то с оговорками — представляют собой разве что русские Крыма.

А теперь соотнесем этот факт с мировым опытом. И тогда увидим, что в странах, ориентирующихся на этносоциокультурные эталоны западного образца, не практикуется жесткая дифференциация населения по признаку этнической принадлежности. И вовсе не потому, что во всех этих странах широко распространена национальная терпимость. Причина здесь чаще всего иная и значительно более существенная: человек, не относящийся по рождению к некоей этнической общности, но проживающий в ее культурной «ауре», довольно быстро обретает специфические психологические и поведенческие черты, которые все более роднят его с этой общностью и одновременно значительно отличают от его собственной общности «по крови».

Иными словами, практически любой человек, проживший длительное время в «не своей» этносоциокультурной среде (не говоря уже о родившихся и воспитанных в такой среде) внутренне «перевоплощается» кардинальным образом. Причем происходит это даже тогда, когда этничность, унаследованная им по рождению, и «аура» непосредственного этнического окружения не только далеки друг от друга, но даже откровенно чужды. Что же говорить о ситуации, когда этнокультурные составляющие общества родственны друг другу?

Вопрос не требует ответа. И не потому, что он носит риторический характер. Не требует ответа он прежде всего потому, что уже в настоящее время можно привести многочисленные и весьма убедительные примеры, убеждающие нас в том, что русскоязычные Украины и большинство входящих в их число этнических русских давно обрели специфические этносоциокультурные черты. И эти хорошо заметные черты дают основание полагать — притом не формально, а по существу — едва ли не все русскоязычное население органичной составляющей этносоциокультурной общности, именуемой народом Украины.

Кстати, именно это было одной из важнейших причин того, что до сих пор не случилось самого страшного, что только могло произойти в нашей державе после обретения ею независимости, — утраты социального мира на почве этнического конфликта.

Путь, пролегающий из прошлого к будущему

Итак, мы с уверенностью можем предположить, что при безусловно родственном, как это имеет место в Украине, характере культур и языков этнокультурных адептов, пусть не идентичных, но активно взаимодействующих между собой в рамках единого социального пространства, вполне могут создаться такие условия, при которых этнокультурное противодействие сторон будет устранено посредством их все более тесной интеграции .

Если так действительно случится, в этом не будет ничего необычного. В исторической ретроспективе именно такое развитие приводило к появлению новых жизнеспособных и мощных культур, сложившихся на базе нескольких, тесным образом интегрированных, культурных составляющих. Да и вообще, чем может являться почти всякое относительное этносоциокультурное целое, именуемое современным обществом, как не своеобразной равнодействующей, богатой «палитрой» неповторимых этнокультурных «тонов»?

Процесс стихийной консолидации народа Украины уже идет. Он вполне естественен и закономерен. Другое дело, что он, как и любой стихийный процесс, крайне неустойчив и обратим. Те или иные обстоятельства, сознательно «конструируемые» и стимулируемые на протяжении последних лет как нашими доморощенными, так и зарубежными национал-радикалами, в любой момент могут его прервать и повернуть вспять. А избежать этого можно лишь в том случае, если мы уясним: наиболее перспективный для Украины путь, действительно пролегающий из ее реального прошлого в реальное будущее и в то же время ведущий к социальному миру и прогрессу, — это путь всемерного упрочения социальной общности, именуемой народом Украины.

Не сбиться же с этого пути можно лишь в том случае, если мы, хотя бы в данном вопросе, проявим такт, предусмотрительность и твердое стремление следовать нормам общения, признанным в цивилизованном мире.