Мера процессуального принуждения временного отстранения от должности в отношении лиц, осуществляющих предпринимательскую и иную экономическую деятельность: некоторые проблемы применения

Статья 6 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее – УПК РФ) закрепляет основные назначения уголовного судопроизводства, в числе которых защита от необоснованного и незаконного ограничения прав и свобод . Проводимая в последние годы последовательная государственная политика в сфере совершенствования уголовно-процессуального законодательства направлена на выработку и закрепление наиболее эффективных способов обеспечения прав лиц, подвергаемых уголовному преследованию, в том числе занимающихся предпринимательской деятельностью. Выделение субъектов экономической деятельности в качестве отдельной группы, в отношении которой предусмотрены специальные нормы уголовно-процессуального законодательства, обусловлено тем, что даже на уровне руководства страны неоднократно озвучивались факты наличия в правоприменительной практике случаев необоснованного возбуждения уголовных дел в отношении этой категории лиц, оказания на них давления посредством необоснованного избрания мер пресечения и процессуального принуждения. Защита бизнеса стала одной из приоритетных задач, нашедших отражение в утвержденной Указом Президента РФ 13 мая 2017 г. № 208 Стратегии экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 г.¹

Важнейшее значение для достижения целей и выполнения задач уголовного судопроизводства имеют меры принуждения. Среди прочих в ст. 114 УПК РФ предусмотрено временное отстранение от должности, реализация которого в практической области вызывает значительные затруднения, а в научной сфере является предметом дискуссий. Разработка данной темы, анализ законодательного регулирования и правоприменения позволят выявить проблемы и сформулировать возможные пути их решения.

Согласно приведенным Судебным департаментом при Верховном суде РФ статистическим данным за 2021 г., судами общей юрисдикции в порядке первой инстанции рассмотрены 2 284 ходатайства о применении меры процессуального принуждения в виде временного отстранения от должности, 1 264 (55,34 %) из которых были удовлетворены, 681 (29,82 %) оставлено без удовлетворения. Для сравнения, в этом же документе говорится о том, что в 2021 г. судами рассмотрены 98 034 ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу2.

Очевидно, что временное отстранение от должности не является широко применяемой мерой процессуального принуждения. Причины этого кроются не только в том, что лицо, в отношении которого ее применяют, должно иметь должность как таковую в отличие, например, от лица, заключенного под стражу, но и в недостаточной конкретике ст. 114 УПК РФ.

Следует отметить, что единого подхода к определению данной меры принуждения в юридической науке не выработано. Одни ученые рассматривают ее как «запрет на выполнение должностным лицом своих функциональных обязанностей»³, другие понимают как запрет продолжать работу на той должности, которую занимает обвиняемый (подозреваемый)⁴. М.Р. Гершишева считает, что отстранение от должности – это запрет осуществлять свою профессиональную деятельность по занимаемой должности (2022) . Т.Л. Прохорова представляет данную меру как запрет определенному лицу исполнять трудовые функции (2021).

Такое разнообразие мнений относительно дефиниции данной меры принуждения вызвано тем, что в ст. 114 УПК РФ используется понятие «отстранение от должности», определение которого ни уголовный, ни уголовно-процессуальный законы не содержат. Это не позволяет однозначно составить круг субъектов, к которым данная мера принуждения применима. Некоторые ученые и практики считают необходимым при разрешении этого вопроса обращаться к приложению ст. 285 УК РФ (см., например: Егорова, 2009; Тенсина, Татьянина, 2014; и др.), полагая, что только в отношении должностных лиц в уголовно-правовом понимании этого термина возможно использовать отстранение от должности. Такой подход представляется неверным. Действительно, ранее действующий УПК РСФСР от 17 октября 1960 г.5 в ст. 153 предусматривал, что отстранение от должности возможно лишь в случае привлечения в качестве обвиняемого (подозреваемого) должностного лица, однако в ст. 114 УПК РФ упоминания о должностном лице нет.

Понятие «должность» можно определить следующим образом: установленная в специальном порядке первичная структурная единица штатного расписания той или иной государственной или негосударственной организации1. Исходя из этого, очевидно, что законом предусмотрен значительно более широкий, чем указанный в примечании к ст. 285 УК РФ, круг лиц, которых возможно отстранить от должности. Фактически исследуемая норма закона не предусматривает никаких ограничений по субъектам применения. От должности могут быть отстранены в том числе руководители и сотрудники любых организаций, независимо от их организационно-правовой формы, осуществляющих предпринимательскую либо иную экономическую деятельность, если по характеру выполняемой работы они имеют возможность продолжить преступную деятельность, скрыть следы преступления, оказать давление на свидетелей или иным способом противодействовать производству по делу. Отсутствие статистических данных, а также анализ содержания ст. 114 УПК РФ указывают на невозможность ее применения в отношении лиц, зарегистрированных в качестве индивидуальных предпринимателей. Предпринимательскую деятельность данные лица осуществляют в качестве физического лица (ч. 2 ст. 11 НК РФ2) и не занимают никакой должности.

Несмотря на то что закон не вводит ограничений, применение отстранения от должности в отношении некоторых профессиональных групп в практической сфере вызывает затруднение. В качестве примера можно привести руководителя общества с ограниченной ответственностью. В соответствии с положениями ст. 33 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»3, досрочное прекращение полномочий руководителя относится к компетенции общего собрания участников общества. Такой порядок является законодательной гарантией обеспечения стабильности функционирования общества и исключает возможность воздействия извне на его руководящие органы. Следовательно, решение об отстранении директора от должности не только затрагивает лично его конституционные права, но и может нарушить нормальное функционирование юридического лица.

Конституционный суд РФ в определении от 2 марта 2006 г. № 54-О4 указал, что приоритет УПК РФ перед другими федеральными законами не является безусловным и подлежит применению в системе нормативного единства с положениями специального закона. Таким образом, Конституционный суд, признавая главенство УПК РФ, указывает правоприменителю на необходимость учитывать нормы других законов, предоставляющих права и гарантирующих свободы лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство.

При таком подходе логичным было бы внесение в ст. 114 УПК РФ перечня оснований, наличие которых давало бы возможность применения рассматриваемой меры принуждения. В настоящее время в таком качестве указано только наличие «необходимости», границы которой законодателем не определены. Из-за правовой неопределенности положения ст. 114 УПК РФ неоднократно были предметом рассмотрения Конституционного суда РФ. Например, в определении от 17 октября 2006 г. № 429-О5 суд указал, что норма закона о временном отстранении от должности подлежит применению при наличии достаточных оснований полагать, что подозреваемый (обвиняемый) продолжит преступную деятельность, будет угрожать участникам судопроизводства либо воздействовать на них, а также воспрепятствовать производству по уголовному делу. Тем не менее в процессуальном законодательстве подобные уточнения не нашли отражения.

В специальной литературе отмечается, что при оценке личности обвиняемого (подозреваемого) при применении изучаемой меры принуждения наряду с примечанием к ст. 285 УК РФ необходимо учитывать ст. 47 УК РФ (Алиев, 2020) . По нашему мнению, применение такой аналогии будет неправильным, поскольку отстранение от должности является мерой процессуального принуждения, которая применяется до вынесения судом итогового судебного акта, а наказание, указанное в ст. 47 УК РФ, назначается только в отношении лица, чья вина в совершении преступления установлена судом.

С учетом положений ст. 111 УПК РФ, регламентирующей общие основания применения мер принуждения, можно сделать вывод, что необходимость должна быть обусловлена целями обеспечения установленного порядка судопроизводства и исполнения приговора. Очевидно, что решение о применении меры принуждения должно быть обоснованно и такое обоснование должно содержаться в ходатайстве о ее применении.

О.В. Гладышева и Ю.А. Дагуф, рассматривая процессуальные решения, справедливо отмечают, что обоснованность предполагает наличие достаточных данных, оправдывающих само решение о проведении процессуального действия (2022). Несмотря на то что в ст. 114 УПК РФ не предусмотрены специальные требования к содержанию направляемого в суд ходатайства, оно должно быть мотивированным, обоснованным конкретными фактами с подтверждающими их доказательствами, что следует из ст. 7 УПК РФ.

Доказательством этого служит постановление Советского районного суда г. Краснодара от 11 августа 2021 г., которым удовлетворено ходатайство следователя о временном отстранении от должности директора юридического лица, являющегося обвиняемым по уголовному делу. Следователь в обоснование заявленного ходатайства указал, что последний может противодействовать нормальному ходу предварительного следствия путем продолжения преступной деятельности, уничтожения еще не собранных доказательств. Однако суд апелляционной инстанции с решением суда первой инстанции не согласился и отменил его, посчитав необходимым отказать в удовлетворении ходатайства следователя, поскольку органом следствия не приложено к нему каких-либо доказательств, объективно подтверждающих наличие описанных доводов1. По аналогичным причинам Приморским краевым судом в апелляционном порядке было отменено постановление районного суда. Судом указано, что решение об отстранении от должности должно быть обосновано конкретными обстоятельствами и подтверждено объективными доказательствами2.

Введение в текст ст. 114 УПК РФ перечня оснований применения временного отстранения от должности позволит, во-первых, следователю (дознавателю) избежать ошибок при решении вопроса о возможности применения данной меры к обвиняемому (подозреваемому); во-вторых, суду правильно оценить обоснованность заявленного ходатайства.

Применение анализируемой меры принуждения возможно только по судебному решению на основании ходатайства следователя. Право прокурора обратиться с ходатайством о применении этой меры, а также возможность ее применения судом по собственной инициативе при рассмотрении уголовного дела по существу УПК РФ не предусматривает. Тем не менее анализ судебной практики говорит о том, что суды считают возможным рассмотреть ходатайство государственного обвинителя об отстранении от должности в ходе разбирательства по делу. Например, апелляционным постановлением Московского городского суда3 отказано в удовлетворении жалобы подсудимого, который мотивировал ее тем, что прокурор не наделен правом ставить вопрос об отстранении от должности и данная мера не может быть применена к нему после окончания предварительного расследования. В судебном акте суда апелляционной инстанции указано, что, исходя из целей применения иных мер процессуального принуждения и полномочий суда (ст. 29 УПК РФ), при рассмотрении дела по существу суд вправе принять решение об отстранении от должности по инициативе государственного обвинителя, поскольку он является участником процесса (ст. 246 УПК РФ). Принимая такое решение, суд отметил, отстранение может быть применено по ходатайству, заявленному до окончания судебного следствия.

О наличии подобной практики упоминала Т.А. Бутенко, отмечая дискуссионность такой правовой позиции судов первой и апелляционной инстанций (2021). По ее мнению, исходя из смысла положений ст. 114 УПК РФ, отстранение от должности может применяться судом исключительно по результатам рассмотрения соответствующего ходатайства органа следствия (дознания) на досудебной стадии производства. С этим нельзя не согласиться. Действительно, наделение именно следователя и дознавателя правом обращения в суд с ходатайством и правом отмены временного отстранения от должности определяет, что применение этой меры возможно только в период, когда указанные лица наделены правом принятия по делу процессуальных решений.

Неоднозначным также является вопрос о периоде действия отстранения от должности. Некоторые ученые и практики полагают, что следователю (дознавателю) в ходатайстве, а суду в постановлении необходимо конкретно указать – до какого времени должна действовать данная мера принуждения. Другие отмечают, что в таком уточнении нет необходимости, и допускают, что эта мера, если она не отменена в ходе расследования, действует до разрешения судом дела по существу. Правильным представляется подход буквального токования смысла ст. 114 УПК РФ, из которой понятно, что отстранение возможно с момента применения и до окончания расследования. По нашему мнению, следует учитывать, что статья 114 УПК РФ, предоставляя следователю и дознавателю право отменить временное отстранение от должности, тем самым возлагает на него обязанность осуществлять контроль за своевременной отменой меры принуждения.

Порядок проведения судебного разбирательства при рассмотрении вопроса о применении изучаемой меры принуждения не урегулирован и не отсылает к какой-либо норме, предусматривающей порядок рассмотрения иных вопросов, но практически оно проводится в соответствии с правовой позицией Конституционного суда РФ, согласно которой избрание временного отстранения от должности в судебном порядке предоставляет право подозреваемому (обвиняемому) и его защитнику высказать свою позицию по существу вопроса. На практике судебное заседание проходит аналогично предусмотренному в ст. 108 УПК РФ, с изъятиями, обусловленными сущностью этой меры принуждения.

Необходимо отметить, что особый порядок временного отстранения от должности предусмотрен в ч. 5 ст. 114 УПК РФ только в отношении высших должностных лиц.

Подводя итог, следует отметить, что временное отстранение от должности – это мера процессуального принуждения, которая применяется в ходе проведения предварительного расследования на основании судебного решения в отношении подозреваемых или обвиняемых, независимо от занимаемой должности и сферы их деятельности, за исключением лиц, обозначенных в ч. 5 ст. 114 УПК РФ. Инициировать ее применение может только следователь или дознаватель.

С учетом современных условий и понимания актуальности введения дополнительных законодательных гарантий для субъектов предпринимательской деятельности от необоснованного применения мер принуждения необходимо введение таких положений, которые бы не позволили правоприменителю вольно трактовать закон. Безусловно, отстранение, например, руководителя крупного общества с ограниченной ответственностью от должности может негативно сказаться на всей деятельности организации, тем более, если он является единоличным исполнительным органом и учредителем.

Таким образом, может быть полностью парализована деятельность общества, затронуты интересы сотрудников по выплате заработной платы, пострадают государственные интересы из-за невозможности осуществления налоговых и иных обязательных платежей, а также интересы лиц, которые имеют с обществом договорные взаимоотношения. Чтобы нивелировать перспективы оказания давления на хозяйствующих субъектов посредством необоснованного временного отстранения от должности, когда риски последствий применения этой меры по социальной значимости в разы превосходят процессуальную необходимость, считаем возможным внесение в УПК РФ дополнительных требований, выполнение которых будет гарантией законности принимаемого решения.

При этом полагаем излишним законодательно предусматривать виды преступлений, в совершении которых подозревается или обвиняется лицо, к которому предполагается применить данную меру принуждения, по аналогии с ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ. Достаточно возложить на следователя, дознавателя и суд обязанности учитывать при отстранении от должности возможность влияния данной меры на дальнейшее нормальное функционирование и ведение хозяйственной деятельности организацией, чьим сотрудником является обвиняемый (подозреваемый), исходя из общих целей уголовно-процессуального законодательства.

С учетом правовой позиции Конституционного суда РФ также считаем необходимым изложить ч. 1 ст. 114 УПК РФ в следующей редакции: «1. При наличии достаточных оснований полагать, что обвиняемый или подозреваемый, продолжая осуществлять свою трудовую функцию, может продолжить преступную деятельность, уничтожить доказательства, угрожать участникам уголовного судопроизводства либо иным способом воспрепятствовать производству по уголовному делу, следователь с согласия руководителя следственного органа, а также дознаватель с согласия прокурора возбуждает перед судом по месту производства предварительного расследования ходатайство о временном отстранении подозреваемого или обвиняемого от должности, за исключением случая, предусмотренного частью пятой настоящей статьи».