Методологические задачи науки международных отношений

,

,

В связи с этим в статье ставятся следующие задачи: осознание собственных методологических оснований науки международных отношений для разработки аутентичного исследовательского инструментария (фундаментальная задача) и методологизация предмета науки международных отношений для актуализации его значимости в фундаментальных исследованиях.

Произошедшие в конце XIX – начале XX в. события, именуемые научной революцией, вызвали в сообществе ученых интерес к собственным основаниям научной деятельности, т. е. к методологии науки как самостоятельной области знаний. Конкретные науки начали разрабатывать методологическую проблематику, чтобы реализовать эвристический потенциал. Представители науки международных отношений1 всецело следовали этой тенденции и уже в советский период стали активно заниматься методологизацией профессионального сознания ученого-международника, но в русле марксистско-ленинской философии. Такого рода исследования, проводимые под гнетом коммунистической идеологии, вовсе не были бесполезными и незначимыми. Эту ситуацию хорошо иллюстрирует французский математик А. Пуанкаре, метафорично сравнивший движение науки с биологической эволюцией, в ходе которой виды приобретают новые черты и становятся неузнаваемыми, однако на самом деле за этим новым скрываются черты предшествующего развития: «Не нужно думать, что вышедшие из моды теории были бесплодны и не нужны» (1983: 158).

Тем не менее после падения СССР и возникновения новой России теоретико-методологические исследования уступили место прикладным работам, посвященным страноведению и межгосударственным отношениям. Это связано с тем, что рыночная экономика начала диктовать свои законы и наука в большей степени стала ориентироваться на социальный заказ (Аргама-кова, 2016), нежели на переосмысление своих фундаментальных оснований. Сегодня методологически ориентированные исследования, конечно, проводятся в рамках политологии и социологии, однако в науке международных отношений, по нашему мнению, их недостаточно. Поэтому требуется разработка нового подхода к проблематике международных отношений. Идеи философа и методолога Г.П. Щедровицкого хорошо это показывают: до того момента, пока существующие в социальных науках методы приносят результаты, ученые даже не задумываются о методологии. Когда методы перестают работать, тогда же исследователь начинает заниматься постижением самих методов (Щедровицкий, 1995: 144).

Методологические вопросы науки международных отношений могут быть поняты только в контексте научного знания в целом. Сущность науки глубоко была понята немецким философом М. Хайдеггером: наука – это «совокупность обосновательной взаимосвязи истинных положений» (1997: 11), «значимых тезисов» (1997: 357). Наука определяется «во внимании к ее результату» (Хайдеггер, 1997: 357), а ее уровень – тем, «насколько она способна на кризис своих основопо-нятий» (Хайдеггер, 1997: 9). Действия ученого стоят «на службе чистого созерцания, исследовательского раскрытия и размыкания “самих вещей”» (Хайдеггер, 1997: 358). Таким образом, научное знание можно осознать только через постижение оснований самой науки. Ее методологиза-ция происходит благодаря попытке разрешения кризиса, о чем говорил психолог Л.С. Выготский: «Из такого методологического кризиса, из осознанной потребности отдельных дисциплин в руководстве, из необходимости – на известной ступени знания – критически согласовать разнородные данные, привести в систему разрозненные законы, осмыслить и проверить результаты, прочистить методы и основные понятия, заложить фундаментальные принципы, одним словом, свести начала и концы знания, – из всего этого и рождается общая наука» (1982: 292).

Действительно, сейчас в современном интеллектуальном пространстве наблюдается кризис, возникший относительно проблемы самоопределения науки. Это не может не сказываться на изучаемой научной области – международных отношениях, являющейся частью социогумани-тарного знания. Однако кризис вполне может способствовать эволюции науки, здесь уместно упомянуть слова австрийско-американского методолога П. Фейерабенда, который считал, что любые правила, какими бы логичными они ни казались, нарушаются и нарушаются неслучайно, не по незнанию или глупости, а в целях прогресса научного знания (1986: 153).

Ключевым моментом становится то, сможет ли наука международных отношений объективно описать существующую международную обстановку и дать адекватные прогнозы развитию отношений между странами. Прикладные исследования в данной области посвящены вопросам конкретных межгосударственных отношений, страноведению, тем не менее осмысление методологических оснований первостепенно, поскольку от этого будет зависеть достоверность, вери-фицируемость и обоснованность полученных результатов. Объединение двух уровней исследования – теоретико-методологического и прикладного – оправданно, если опираться на концепцию финского логика Г.Х. фон Вригта, согласно которой любое исследование строится на «теоретической» и «описательной» науках (1986: 41). Сложность методологии как таковой кроется в том, что объектом прикладного анализа служат конкретно-исторические явления, а объектом исследования по методологии науки – сами международные отношения как научная область знаний, предметная определенность науки, а также методы и подходы к изучению.

Равно как проблематику конкретных межгосударственных отношений можно описать при помощи определенной методологии, так и, по И. Лакатосу, английскому философу, «некоторые наиболее важные проблемы внешней истории могут быть сформулированы только на основе некоторой методологии» (2008: 202). Поэтому специфика предмета международных отношений требует обращения к методологическому базису международно-теоретической науки. Стоит отметить, что объективно методология науки международных отношений будет видна лишь в целостном системном представлении, в конкретном исследовании международных отношений ее роль может быть не до конца очевидна. Как справедливо писал немецкий философ Э. Гуссерль: «Даже математик, физик, астроном для выполнения наиболее значительных своих научных работ также не нуждается в постижении последних основ своей деятельности. И хотя полученные результаты обладают для него и других значением разумного убеждения, он все же не может утверждать, что всюду выяснил последние предпосылки своих умозаключений и исследовал принципы, на которых основывается правильность его методов» (2011: 28).

Методологическая проблематика в исследовании международных отношений будет направлена не на сами субъект-субъектные отношения, а на особенности построения понятий, концепций и теорий, специфику использования обще- и частнонаучных методов и подходов, применяемых в науке международных отношений для объяснения действительности. Именно здесь отражается то, что методологический и теоретический уровни находятся в абсолютном единстве. Справедливо особо отметить суждение И. Лакатоса, посвященное тому, что «заданная определенной методологией игра дает нам наилучшие шансы приблизиться к истине. Только такой принцип превращает чистые соглашения относительно игры в подверженные ошибкам предположения, и без подобного принципа научная игра ничем не отличается от любой другой игры» (2008: 241). Здесь речь идет о том, что лишь методология способна вывести исследование на принципиально иной, фундаментальный уровень. По Т. Куну, природа выступает сложным явлением для ее «слепого» изучения (2003: 149), аналогично и международные отношения являются многогранным и сложным в постижении объектом научного исследования.

Нужно учитывать, что теория международных отношений имеет дело с социальными ценностями и так или иначе от них зависит. По справедливому замечанию ученого-международника П.А. Цыганкова, идеология в научном исследовании по международным отношениям будет присутствовать всегда, избежать ее не получится и исследователю придется разными путями контролировать степень ее присутствия в рабочем процессе1. В данном случае выступает закономерным обращение к собственным основаниям науки международных отношений, которые отражаются в предмете и методе и обосновывают их взаимосвязь.

Л.С. Выготский подчеркивал значение методологии для науки в том, что наука является «философичной» и «пропитанной методологией» субстанцией (1982: 369). Методологический предмет отражается в мышлении ученого, согласно социологу В.М. Розину, цитирующему Ф. Бэкона, мышление – «это одно из природных явлений, а, следовательно, законы мышления можно описать в новой науке» (2003: 10–11). Отсюда для постижения этих материй необходима сама по себе научная рефлексия, о которой писал методолог Э.Г. Юдин: «Рефлексия была внутренней по отношению к науке, имела своим предметом собственно процесс научного познания, и, следовательно, ее с полным основанием можно было бы аттестовать как методологическую рефлексию» (1997: 36). Важное замечание И.В. Блауберга и Э.Г. Юдина состоит в том, что «если теория направлена на получение знания о самой действительности, то методология направлена на процесс получения знания» (1973: 81).

Методология, так или иначе, будет зависеть от того, естественная наука или гуманитарная. Бесспорно, что наука международных отношений предстает наукой социогуманитарного профиля и будет иметь определенные особенности объекта и предмета, которые, в свою очередь, предопределят и методы. В данном случае уместно вспомнить давний спор между социологическим позитивизмом О. Конта и философской герменевтикой Г.-Г. Гадамера. Если позитивисты утверждали, что научный метод для гуманитарных и естественных наук абсолютно одинаков, то представители герменевтики считали, наоборот, что между науками существуют большие различия (Вригт, 1986: 41–45). Г.-Г. Гадамер обозначает этот тезис так: «Познание социально-исторического мира не может подняться до уровня науки путем применения индуктивных методов естественных наук» (1988: 45).

Специалист по теории познания В.С. Швырев выделяет несколько уровней методологии: 1) «совокупность процедур, предписаний и операций, направленных на получение и последующую обработку исходного эмпирического знания об объекте»; 2) «исследование содержания отдельных понятий частных научных дисциплин и возникающих при их разработке познавательных ситуаций»; 3) «анализ общей методологической проблематики отдельных наук или даже комплексов научных дисциплин» (1984: 27–28). С нашей точки зрения, данные уровни отражают сначала сбор информации об объекте, а затем содержательное исследование разными науками объекта в рамках своей предметности. В итоге исследование методологии носит всеобщий характер и направлено на постижение сущности методологии как таковой.

Становится ясно, что методология является трудно операционализируемым понятием, поэтому следует вспомнить основные подходы методологов науки. Так, например, еще французский математик Р. Декарт писал, что «под методом же я разумею достоверные и легкие правила, строго соблюдая которые, человек никогда не примет ничего ложного за истинное и, не затрачивая напрасно никакого усилия ума, но постоянно шаг за шагом приумножая знание, придет к истинному познанию всего того, что он будет способен познать» (1989: 86). Г.П. Щедровицкий под методологией понимал «определенный организм», область деятельности, «методология включает в себя массу различных образований, которые выступают в качестве ее функциональных элементов; это будут цели и задачи деятельности, средства, процедуры, продукты и т. п.» (1997).

Теперь обратимся к отраслевому пониманию научной методологии. Социолог В.А. Ядов писал, что «методологией называют систему принципов научного исследования» и «совокупность исследовательских процедур, техники и методов, включая приемы сбора и обработки данных» (1972: 8). В науке международных отношений проблематика методологии развита поверхностно. После анализа ряда монографий и учебных пособий не удалось обнаружить внятного описания методологии, было лишь частичное отображение методов и подходов. Например, только казахстанская исследовательница И.А. Черных уделяет параграф описанию международных отношений как науки, раскрывая частично методологию, но больше делая акцент на науковедческих вопросах, нежели на методологических проблемах в рамках предметности международно-политических исследований1. С одной стороны, возможно, такая ситуация связана с абсолютно позитивистским подходом к теории международных отношений и отрицанием наличия особенностей в методах и подходах. С другой стороны, российская и зарубежная наука международных отношений развивались разными путями и методологическая разработанность последней изначально находилась на более высоком уровне (Истомин и др., 2019).

Профессор П.А. Цыганков сводит методологию лишь к методу или конкретным методам анализа; под методом он понимает «сумму приемов, средств и процедур исследования наукой своего предмета, так и совокупность уже имеющегося знания»2. Интересно, что он считает себя позитивистом в том смысле, что не видит особого метода у науки международных отношений и полагает, что в ней используются подходы, присущие другим социальным и гуманитарным дисциплинам. А.С. Маныкин отнес бы профессора, скорее всего, к рационалистам, для которых важны сами методы, а не методология как порождение марксизма – «сплав диалектики, материализма и исторического подхода»3. Обращение к методологии необходимо, чтобы серьезно изучать аксиоматику «конкретного исследования (методология)» и на ее основе следовать научным правилам и прие-мам4. Под методологией понимается «учение о системе принципов и способов организации сферы деятельности – теоретической и/или практической», а также совокупность принципов и способов5.

Первостепенным вопросом методологического характера является, конечно, предметность науки международных отношений. Как писала советский математик С.А. Яновская, «философские вопросы математической логики относятся прежде всего к кругу задач, связанных с предметом и методом этой науки» (1972: 200). В.А. Ядов размышлял в похожем русле, но в рамках предмета социологии: «Марксистское понимание методологии исходит из того, что в ней реализуется эвристическая (т. е. поисковая) функция предметной области теории» (1972: 9). М. Хайдеггер и вовсе обозначил, что любая наука «конституируется первично через тематизацию» (1997: 393). Более полно понятое «бытие исследуемого сущего», т. е. сущее, представляется как предметная область науки в понятиях и определениях, коррелирует с «конкретной перспективой методического спрашивания» (Хайдеггер, 1997: 362). Все эти примеры лишь иллюстрируют значимость научного предмета в методологии и неоднозначность его оценки в различных науках.

Прежде чем перейти к описанию и характеристике предмета науки международных отношений, стоит сделать науковедческий анализ научного предмета как категории и его соотношения с объектом. Британский математик А.Н. Уайтхед понимал под предметом науки «отдельную тему мышления» (1990а: 117). Он также отмечал: «Насколько расширяется предмет науки, настолько сужается ее отношение к вселенной, ибо наука уже требует более строго определенного окружения» (Уайтхед, 1990б: 382). Э.Г. Юдин писал следующее: «Обоснованный методологический подход к этой проблеме требует прежде всего четкого и резкого разграничения понятий об объекте и предмете изучения. Такое разграничение имеет принципиальное значение в любом методологическом анализе» (1997: 124).

Научная гипотеза берется именно из предмета исследования, о чем свидетельствует М. Хайдеггер: в истории, как и в естественных науках, цель метода – «представить постоянное и сделать его предметом»; а гипотезы основаны на природе как таковой (1993: 45). Получается, что гипотезы берутся не из самой объективной реальности, а из схемы (модели) этой реальности, отраженной в предмете науки. Э.Г. Юдин наиболее наглядно это демонстрирует: «Объект – это та реальность, которая изучается, осваивается и которая всегда отлична от имеющегося в данный момент исторически ограниченного, относительного знания. Предмет изучения, напротив, формируется самим исследованием; это реальность, созданная самой наукой, существующая лишь постольку, поскольку есть знание об объекте» (1997: 124).

Международные отношения как исследовательский объект изучаются многими науками, в том числе социологией, политологией, историей, экономикой, правоведением, однако каждая из них имеет свой предмет исследования в рамках общего объекта. Как справедливо подметил Э.Г. Юдин, «многопредметность в науке выступает и в другом смысле: один объект является часто предметом сразу нескольких разных исследований» (1997: 81). Далее он писал: «Понятие предмета исследования по своему смыслу выражает зависимость всякого конкретного акта познания от существующей в данное время системы знания. Поскольку эволюция любой научной дисциплины представляет собой процесс постепенного изменения всех компонентов ее предмета исследования, каждая наука, взятая в своем развитии, выступает как многопредметная, т. е. как непрестанно меняющая свой предмет, хотя ее самая общая задача может оставаться неизменной» (Юдин, 1997: 81).

Итак, методологические основания науки международных отношений, выражающиеся в методологии как совокупности исследовательских методов, а также в методологической ориентации предмета исследования, выступают ключевой объяснительной моделью для прикладных международно-политических исследований. Понимание сущности методологии как таковой для ученых-международников позволит вывести конкретные страноведческие исследования на уровень фундаментальности, достижение которой возможно только в рамках точных методологических установок. Обозначенные в статье положения проблематизируют методологию науки международных отношений как отдельную самостоятельную область исследований, но ей, к сожалению, уделяется мало внимания. В связи с этим задачи выявления методологических оснований международнополитической науки, а также методологизации ее предмета видятся архиважными для определения ее «самости» (собственного базиса), что было обосновано при раскрытии особенностей методологии как самостоятельного комплекса в рамках науки международных отношений.