Методология исследования фольклоризма литературы в трудах Д.Н. Медриша

В научном наследии Давида Наумовича Медриша (1926–2011) центральное место занимают труды по проблемам фольклоризма литературы. О чем бы ни писал ученый – историк и теоретик литературы, крупнейший фольклорист, талантливый популяризатор науки – его всегда интересовали теоретические проблемы литературоведения, фольклористики и в конечном счете – закономерности взаимодействия литературы и фольклора. Первой заявкой в этом направлении можно считать статью «Сквозь мильоны глаз…», опубликованную в ноябрьском номере журнала «Вопросы литературы» за 1961 г. Обращаясь в последующих своих трудах к творчеству А.П. Чехова, Н.В. Гоголя, А.С. Пушкина, исследователь накапливал материал для широких теоретических обобщений. На этом пути Д.Н. Медришу удалось сделать несколько важнейших литературоведческих открытий. В корпусе рассказов Чехова путем стилистического анализа он обнаружил незавершенный роман, который безуспешно искали целые поколения чеховедов. Эта находка позволила ему позднее установить определенную взаимосвязь структуры чеховского рассказа и русской народной лирической песни. Статья «Страницы ненаписанного романа», опубликованная в 1965 г. во втором номере журнала «Русская литература», легла в основу комментариев к седьмому тому академического собрания сочинений Чехова, в подготовке которого участвовал Д.Н. Медриш. Совершенно по-новому в дальнейших работах им будут прочитаны в свете поэтики фольклора многие произведения Гоголя и Пушкина.

С середины 1960-х гг. в центре внимания ученого оказалась проблема художественного времени в литературе и фольклоре. Первой публикацией по этой теме была статья «Художественное время как стилистическая категория» в сборнике «Сюжет и композиция в изучении и преподавании художественной литературы» (М., 1965). В 1960-х гг. были напечатаны статьи «О структуре художественного времени», «Структура художественного времени», «Структура художественного времени в литературе». В те годы это направление исследований в литературоведении и фольклористике находилось в стадии становления, практически не были известны широкому кругу филологов труды М.М. Бахтина, Ю.М. Лотман еще не написал работ на эту тему, и только в 1967 г. опубликовал свое исследование о поэтике художественного времени Д.С. Лихачев. В 1970-е гг. данное направление пережило период научных «бури и натиска», настолько активных, что к филологам, пишущим о художественном времени и пространстве, стали применять иронические определения «временщики» и «пространщики». Однако все это случилось гораздо позднее первопроходческих работ ученого.

Важной вехой в научной биографии Д.Н. Медриша стала его фундаментальная статья «Структура художественного времени в фольклоре и литературе», в основу которой был положен доклад, прочитанный на симпозиуме по проблемам ритма, пространства и времени в художественном творчестве, состоявшемся в декабре 1970 г. в Москве. Симпозиум был организован Комиссией комплексного изучения художественного творчества Научного совета по истории мировой культуры Академии наук СССР. В обзоре, опубликованном в «Известиях АН СССР», отмечалось, что задача – изучение феномена художественного творчества на стыке различных наук (как гуманитарных, так и естественных и точных) – определила состав участников симпозиума, на котором присутствовали философы, литературоведы, искусствоведы, психологи, математики, физиологи. Имена многих из них, в том

числе М.С. Кагана, А.Ф. Лосева, Е.Г. Эткин-да, сегодня стали легендой, а сами они – классиками отечественной науки ХХ в. Изданный в 1974 г. по итогам симпозиума Ленинградским отделением издательства «Наука» сборник «Ритм, пространство и время в литературе и искусстве», в котором была опубликована упомянутая статья Д.Н. Медриша, и сейчас является основополагающим для исследователей категорий пространства и времени в литературе и фольклоре. Диапазон материала, ставшего предметом рассмотрения ученого в данной публикации, был очень широк: от народных волшебных сказок до творчества А. Вознесенского. На сопоставлении фольклорных и литературных текстов (в частности, поэм «Зодчие» Д. Кедрина (1938) и «Мастера» А. Вознесенского (1959), основу сюжетов которых составляло отражение в народных преданиях одного и того же исторического факта – возведения собора Василия Блаженного) выстраивается принципиально новая методология анализа категорий пространства и времени в литературе и фольклоре, а также характера взаимоотношений двух ветвей русской словесности. Исследование проблемы носит в полном смысле слова комплексный характер. Автор статьи обращался к трудам не только литературоведов и фольклористов, но и психологов, представителей естественных и точных наук; показательны в этом смысле его ссылки на книгу «Время в современной физике».

Изучение категорий пространства и времени никогда не было в трудах Д.Н. Медри-ша самоцелью – на этой основе он выработал методологию, которая стала столь значимым импульсом к исследованию проблемы соотношения литературной и фольклорной традиции в рамках единого художественного поля русской словесности.

На рубеже 1960–1970-х гг. начали выходить из печати новаторские работы Д.Н. Мед-риша о поэтике волшебной сказки. Как не раз вспоминал сам ученый, одним из важнейших стимулов к углубленной разработке этого направления научных исследований было одобрение его первой сказковедческой статьи «Прямая речь в структуре повествования волшебной сказки» (опубликована в 1970 г.) В.Я. Проппом. Встреча с выдающимся фольклористом во многом определила новую область научной деятельности Д.Н. Медриша. В работах о сказке ученому удалось «запатентовать» целый ряд открытий, выявить, сформулировать и научно обосновать присущие волшебной сказке поэтические законы. Так, в ста- тье «Слово и событие в русской волшебной сказке» (1974 г.) ученый, анализируя основные правила сказочного повествования, доказал, что соотношение слова и события в сказке подчиняется закону «сказано – сделано». Ключевая роль «закона Медриша», как стали позднее именовать его филологи, заключается в том, что он принадлежит к числу фольклорных универсалий и находится в органическом единстве с другими элементами сказочной структуры. Он, по итоговому заключению исследователя, «полностью соответствует характеру художественного времени в сказочном повествовании <...> согласуется также с законом сказочной справедливости, с нормами поведения персонажей» [1, с. 117].

Положения, сформулированные на базе закона единства сказанного и сделанного в волшебной сказке, позволили Д.Н. Медришу провести четкую грань между фольклорной и литературной сказкой. Так, ученому удалось внести окончательную ясность в многолетний спор пушкинистов о конкретных источниках «Сказки о рыбаке и рыбке». Наибольшую близость она обнаруживает к тексту померанской сказки «Рыбак и его жена» из сборника братьев Гримм, знакомство Пушкина с которым было подтверждено документально. Однако, в отличие от немецкой сказки, заканчивающейся прямой речью камбалы о наказании жадной супруги, в пушкинском тексте дерзко нарушен фольклорный закон «сказано–сдела-но»: Ничего не сказала рыбка . И это уже чисто литературный прием, синонимичный финалу «Бориса Годунова». Молчанием завершаются русская (из сборника Афанасьева), шведская и польская версии сказочного сюжета, которые выдвигались в качестве первоисточников пушкинского текста. Все они, как доказал Д.Н. Медриш, имеют литературное происхождение и восходят к сказке Пушкина.

Радикальное переосмысление фольклорной традиции ученый обнаруживает и в «Медном всаднике». Традиционный сказочный мотив чудесно воздвигнутого города приносит героям поэмы не радость и счастье, а беду и горе. Здесь, как утверждает Д.Н. Медриш, проявляется характерная для поэтики Пушкина 1830-х гг. закономерность: «сказочны все начала, завязки, надежды, антисказочны – концы, развязки, решения» (Там же, с. 151). Этот вывод ученого становится весомым научным аргументом в решении острой текстологической проблемы целесообразности включения в беловой текст «Медного всадника» 16 строк с мечтами Евгения о долгой и счастливой се-

АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ мейной жизни с Парашей (И внуки нас похоронят…). Включение этих строк в окончательный текст поэмы, по мысли Д.Н. Медриша, необходимо, поскольку они не только напрямую перекликаются с ее трагическим финалом, но и резко подчеркивают контраст между желанием и осуществлением, словом и делом (Похоронили ради бога). Исследование законов сказочной поэтики позволило ученому показать, как на фоне фольклорной традиции с ее «горизонтом ожиданий» обнажается онтологический смысл открытых пушкинских финалов.

Знаковым событием в отечественной науке стал выход в свет книги Д.Н. Медриша «Литература и фольклорная традиция. Вопросы поэтики» (Саратов, 1980). В ней были подведены итоги многолетних раздумий исследователя о природе взаимодействия двух разностадиальных видов словесного творчества, образующих, по мысли автора, метасистему художественной словесности. Генетические связи литературы и фольклора рассматривались в таких важнейших аспектах, как структура художественного времени, соотношение слова и события в фольклорном и литературном повествовании, проникновение фольклорного слова в литературу и литературного – в фольклор. Типологические соответствия изучались на примере отражения лирической ситуации в литературе и фольклоре. «Именно рассмотрение фольклора и литературы в целостной метасистеме, – писал в предисловии к монографии ее научный редактор профессор Б.Ф. Егоров, – позволило автору книги обнаружить национальное своеобразие русского словесного творчества, проявившееся в особой и значительной роли лирической песни и волшебной сказки – как в фольклоре, так и в литературе» [1, с. 4]. Один из крупнейших российских фольклористов Б.Н. Путилов выделял в качестве отличительных свойств работы Д.Н. Медриша «широту и оригинальность подходов, тонкость наблюдений и надежность (иногда и парадоксальность) выводов» [7, с. 5]. Системно-типологический метод, применяемый ученым для анализа исследуемой проблемы, оказался, по мнению Б.Н. Путилова, весьма эффективным и позволил не только выявить общие закономерности взаимоотношений литературы и фольклора, но также истолковать немало конкретных историколитературных и историко-фольклорных фактов, «заново, свежо и убедительно» прочесть литературные и фольклорные тексты.

С момента выхода этой книги прошло более тридцати лет. Однако главные теоретиче- ские положения, выдвинутые в монографии, оказались не подвержены временной коррозии. На них постоянно ссылаются фольклористы, литературоведы, искусствоведы, культурологи. О плодотворности и универсальности идей ученого свидетельствует тот факт, что они оказались в равной степени востребованными для характеристики древнерусской пародии, гоголевского стиля, описания структуры чеховской повести, художественного пространства палехской миниатюры, нового прочтения источников о Всемирном потопе.

Творчество Пушкина, которому была посвящена своеобразная научная трилогия Д.Н. Медриша, всегда оставалось в центре его научных интересов. Обосновав в первой книге («Фольклоризм Пушкина. Вопросы поэтики», 1987) наиболее актуальные аспекты исследования проблемы, ученый дал их развернутый анализ в двух последовавших за ней монографиях. В книге «Путешествие в Лукоморье. Сказки Пушкина и народная культура» (1992, фактически издана в 1994 г.) сказки Пушкина были рассмотрены Д.Н. Медришем в широком культурно-историческом контексте: от мифа и русской истории до современного поэту городского фольклора. Это позволило обнаружить такие взаимосвязи между различными пушкинскими произведениями, которые никогда не попадали в поле зрения пушкинистов. Если, к примеру, тема Петра I в «Сказке о царе Салтане», перекликаясь с поэмой «Медный всадник», выступает как утопический вариант петербургского мифа, то «Сказка о золотом петушке», по убедительным доводам ученого, пародирует и историю, и сказочный канон одновременно. Недостойные поступки царя Дадона во время его похода, по наблюдениям автора книги, последовательно противопоставляются поведению Петра во время Прутского похода (каким оно представлено в трудах Пушкина-историка). Основным циклообразующим принципом сказок Пушкина является, по Д.Н. Медришу, «мера сказочности» [3, с. 125]. Исходя из этого принципа, ученый предложил публиковать сказки в иной, чем это принято, последовательности: «Сказка о царе Салтане» (удвоенная сказка), «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» (волшебная), «Сказка о попе и работнике его Балде» (бытовая), «Сказка о рыбаке и рыбке» (сказка о не-состоявшейся сказке), «Сказка о золотом петушке» (антисказка). Именно в такой последовательности, судя по так называемому «второму списку», собирался, но не успел опубликовать свои сказки Пушкин. Исследование

Д.Н. Медриша позволило прояснить глубокий историософский смысл пушкинского замысла: в начале цикла – царство обретенное, в конце – царство обреченное.

Масштаб и значение данной книги смогли оценить не только пушкинисты. В рецензии, опубликованной «Литературной газетой», критик и теоретик литературы Вл. Новиков назвал Д.Н. Медриша представителем «точного литературоведения», а его книгу «чрезвычайно современной и намечающей контуры филологии будущего, научно ответственной и в то же время демократичной в способах выражения, свободной от высокомерного эзотеризма и всем уже опостылевшего эссеистическо-го “стеба”» [5, с. 6].

С 1995 г. началось тесное сотрудничество ученого с новым пушкиноведческим ежегодником «Московский пушкинист», выходящим под редакцией В.С. Непомнящего в Институте мировой литературы РАН. Д.Н. Медриш стал постоянным автором этого авторитетного научного издания. Опубликованные здесь статьи легли в основу третьей книги о фольк-лоризме Пушкина – «В сотворчестве с народом: Народная традиция в творчестве Пушкина» (2003), где ученый обращается к теоретическому исследованию роли традиций народной культуры в лирике и прозе поэта: от стихотворения «Зимнее утро» до «Повестей Белкина». Он вводит в научный оборот новые фольклорные источники пушкинских сюжетов, образов, стилистических формул и обобщает свои наблюдения над способами и принципами трансформации фольклорной поэтики у Пушкина. Эти наблюдения еще раз подтвердили правоту одной из важнейших теоретических идей Д.Н. Медриша о том, что «в определенном смысле фольклорная традиция оказывается более продуктивной в литературе, нежели в фольклоре» [1, с. 245].

Книги ученого нашли широчайшее признание и в нашей стране, и за рубежом. Они прочно вошли в научный обиход, стали неотъемлемой частью российской культуры. Без них невозможно представить себе изучение произведений Пушкина в школе и вузе. Как заметила исследовательница пушкинского творчества М.А. Новикова, открытия ученого «представляют… не локальный, а общеметодологический и общетеоретический интерес… Исследовательский метод Д.Н. Ме-дриша не сужает Пушкина, не втискивает его в фольклоризм. Он расширяет наше видение Пушкина в этом космологическом народном “вещем” зеркале» [6, с. 14–15].

На базе научных идей Д.Н. Медриша сформировалось новое по своим методологическим установкам направление исследований проблемы фольклоризма литературы, объединившее целый ряд ныне широко известных российских и зарубежных ученых. На кафедре литературы Волгоградского государственного педагогического университета, которую Д.Н.Медриш возглавлял в 1972 – 1988 гг., работает научно-исследовательская лаборатория «Восток – Запад: пространство русской литературы и фольклора», развивающая его идеи. Это свидетельствует о том, что трудам исследователя суждена плодотворная жизнь. И в первую очередь окажется востребованной их методология, позволяющая рассматривать процесс взаимодействия литературы и фольклора по закону сообщающихся сосудов, как динамическую модель словесного творчества в рамках единой культурной традиции.