Методы оценки эмоциональной регуляции

Способность регулировать собственные эмоции является одним из значимых показателей психического здоровья и уровня психосоциального развития личности. Выявление особенностей эмоциональной регуляции, а также диагностика ее нарушений может стать важными инструментом в работе с людьми, страдающими целым спектром психоэмоциональных расстройств, включая различные виды аддикций.

В настоящее время существует значительная методологическая разрозненность как в определении термина «эмоциональная регуляция», так и в дифференциации этого понятия от ассоциированных процессов, а также в подходах к его измерению/оценке.

Большинство авторов (Thompson, 1994; Gross, 1998; Cole et al., 2004) сходятся во мнении, что эмоциональная регуляция – это совокупность процессов, имманентных и внешне-обусловленных, автоматических и контролируемых, осознанных и неосознанных, отвечающих за мониторинг, оценку и модификацию эмоциональных реакций и влияющий на то, как эмоции переживаются и выражаются. Объектами регуляции могут являться нейропсихологические процессы в основе эмоционального возбуждения, процессы внимания, трактовка событий, вызывающих эмоционального возбуждение, расшифровка интер-нальных эмоциональных сигналов, доступ к копинг-ресурсам, модификация эмоциональных характеристик окружения, выбор адаптивного способа реагирования (Thompson, 1994).

Эмоциональная регуляция качественно отличается от копинг-механизмов, психологических защит и регуляции настроения. И копинг-механизмы, и стратегии эмоциональная регуляция выполняют регуляторную 35

функцию, являются контролируемыми, целенаправленными процессами, возникающими в ответ на стрессовую ситуацию, и имеют темпоральный характер. Но при этом под копинг-механизмами понимаются только целенаправленные волевые процессы, использующиеся исключительно в ответ на негативные (фрустрирующие) ситуации (Compas et al., 2014, Gross & Thompson, 2007;

В настоящее время разработано несколько теоретических моделей эмоциональной регуляции.

Процессуальная модель эмоциональной регуляции, предложенная Gross (1998), предлагает рассматривать процесс регуляции как последовательность серии следующих процессов – выбор ситуации, модификация ситуации, мобилизация внимания (отвлечение, концентрация, руминация), когнитивные изменения и модуляция реагирования.

Koole (2009) представляет дуальную классификацию эмоциональной регуляции, учитывающую ее цели (внимание, когнитивные навыки в отношении эмоциональных функций и телесные манифестации эмоций) и ее функции (удовлетворение гедонистических потребностей, целенаправленная деятельность, поддержание структуры личности). Потребностно-ориентированные виды эмоциональной регуляции включают в себя избегание негативной информации или переключение внимания на позитивную информацию, ошибки интерпретации, способствующие снижению тревоги, а также телесные стратегии, как, например, переедание и злоупотребление алкоголем. Целе-ориентированная эмоциональная регуляция включает в себя отвлечение через когнитивную нагрузку, когнитивную переоценку, а также ряд телесных стратегий, включая подавление экспрессии, утрирование реагирования, и проговаривание. Личностно-ориентированная эмоциональная регуляция может проявляться посредством контр-регулирования внимания, когнитивной интеграции субъективно неприемлемых эмоциональных переживаний (например, экспрессивного письма или извлечения автобиографической памяти) и некоторых телесных стратегий (например, прогрессивной мышечной релаксации, дыхательных упражнений и т. п.).

Другая дуальная модель, предложенная Gyurak с соавт. (2011), разделяет эмоциональную регуляцию на эксплицитную и имплицитную. Эксплицитная эмоциональная регуляция требует осознанных усилий для инициации, а также мониторинга, инсайта и осознанности в процессе применения. Имплицитная эмоциональная регуляция происходит автоматически и не требует усилий для мониторинга, инсайта или осознанности. Примерами процессов имплицитной эмоциональной регуляции являются адаптация к эмоциональному конфликту, привычная эмоциональная регуляция (Habitual Emotion Regulation), эмоциональная регуляция как результат маркирования аффекта (Emotion Regulation as a result of affect labeling), эмоциональная регуляции, опосредованная целями деятельности и ценностями личности (Emotion regulatory goals and evaluation), эмоциональная регуляция ошибок (Error-related regulation).

Далее дифференцированно рассматриваются методы оценки эмоциональной регуля- ции с помощью самооценочных и экспериментальных способов.

Методы измерения эмоциональной регуляции, основанные на самооценке Самооценочные методы эмоциональной регуляции направлены на оценку самим респондентом стратегий модификации эмоциональных состояний. В связи с особенностями процесса самооценки, такого рода методики представляют информацию только об осознаваемых процессах; их валидность может быть ограничена в результате социальной желательности некоторых утверждений. Далее представлены характеристики некоторых таких методик

Шкала трудностей эмоциональной регуляции (Gratz & Roemer, 2004) . Эта шкала была разработана в Массачуссетском университете (США), и упоминания об этой методике имеется в русскоязычных статьях на эту тему (Падун, 2015), однако, к сожалению, данные о ее апробации в России авторам статьи не известны. Разработка этой шкалы основывалась на концептуализации эмоциональной регуляции как способности к осознанию и пониманию собственных эмоций, принятии эмоций, как способности поддерживать целенаправленность поведения и удерживаться от импульсивных поступков в присутствии негативных эмоций и как способности использовать эффективные методы эмоциональной регуляции. Шкала содержит 36 утверждений, на которые респонденты могут дать ответ по 5-балльной градации размерностью от «почти никогда» до «почти всегда». Результаты оценки представляются в формe шести показателей – непринятие эмоциональных реакций (Nonacceptance of Emotional Responses), трудности в поддержании целенаправленного поведения (Difficulties Engaging in Goal-Directed Behavior), трудности сдерживания импульсивных реакций (Impulse Control Difficulties), отсутствие осознания эмоциональных реакций (Lack of Emotional Awareness), ограниченность спектра стратегий регулирования эмоций (Limited Access to Emotion Regulation Strategies) и отсутствие ясности понимания эмоциональных реакций (Lack of Emotional Clarity).

Апробация шкалы проводилась на выборке 357 студентов университета (средний возраст 23,10 лет; в том числе 260 женщин, 97 мужчин). По результатам применения фак- торного анализа были выделены 6 базовых шкал, включающих утверждения с факторной нагрузкой не менее r = 0,40. Шкала имеет высокий уровень внутренней согласованности (значения коэффициента α-Кронбаха =0,93). Корреляция между выборами утверждений варьирует от 0,16 до 0,69. Конструктивная валидность выявлялась с использованием Шкалы ожидаемой продолжительности регуляции негативного настроения (Generalized Expectancy for Negative Mood Regulation Scale, Catanzano & Mearns, 1990), Опросника принятия и действия (Acceptance and Action Questionnaire, Hayes et al., 2004) и Шкалы эмоциональной экспрессивности (Emotional Expressivity Scale, Kring, Smith, & Neale, 1994). Общий балл по Шкале трудностей эмоциональной регуляции и каждый из ее шести показателей значимо отрицательно коррелировал с ожидаемой продолжительностью регуляции негативного настроения и эмоциональной экспрессивностью; значимая положительная корреляция была выявлена между общим баллом по этой шкале и ее тремя показателями (непринятие эмоциональных реакций, отсутствие их осознания и отсутствие ясности их понимания) и значениями избегания опыта (experiential avoidance), измеряемого Опросником принятия и действия. Прогностическая валидность измерялась при помощи Оценки намеренного самоповреждающего поведения (Deliberate Self-Harm Inventory, Gratz, 2001) и Оценки совершения насилия (The Abuse-Perpetration Inventory, Lisak et al, 2000). Значимые корреляции были выявлены между показателями шкалы и намеренным самоповреждающим поведением в группах мужчин и женщин (но при этом паттерн корреляций в группах отличался). Также были выявлены значимые корреляции между насилием в отношениях с близкими людьми и показателями шкалы с более значимыми корреляциями в группе мужчин. Надежность повторного тестирования проверялась в выборке численностью 21 человек, проведенного через 4–8 недель, и ее значения варьировали в диапазоне от 0,57 до 0,89 для разных показателей шкалы.

В оригинальной версии результаты корреляционного анализа значений по шкалам этого опросника и показателей тревоги и депрессии по методике SCL-90 (Derogatis, 1977) свидетельствуют о положительной корреляции между субшкалами опросника и симптомами депрессии и тревоги. Однако после корректировки показателей с учетом наличия других стратегий установлено, что стратегии сосредоточение на позитивном (positive refocusing) и позитивная переоценка (positive reappraisal) показали отрицательную корреляцию с симптомами тревоги и депрессии.

При разработке и адаптации русскоязычной версии получены аналогичные данные (Рассказова с соавт., 2011). Так, при оценке интенсивности переживаний различных эмоциональных состояний шкалы Опросника когнитивно-эмоциональной регуляции (характеризующих эффективные стратегии когнитивной регуляции эмоций), установлено, что эти показатели отрицательно коррелируют с интенсивность проявлений негативных переживаний, тревожности и депрессивности, и положительно – с комплексом переживаний позитивных эмоций. В то же время все показатели деструктивных стратегий регуляции эмоций обнаруживают значимые положительные корреляции с негативными эмоциональными переживаниями: нарастанием уровня тревожности и депрессивности, а так- же комплексами тревожно-депрессивных и острых негативных эмоций. Кроме того, алек-ситимия отрицательно коррелирует с «Фокусированием на планировании» и «Позитивной переоценкой» (Рассказова с соавт., 2011).

Опросник эмоциональной регуляции (Gross & John, 2003) был разработан в Стэнфордском университете и Университете Ка-лифорнии-Беркли (США). Русскоязычная версия опросника упоминается в статьях Падун М.А. (2010) и Панкратовой А.А. (2014), однако, к сожалению, данные о ее апробации в России авторам статьи не известны. Разработка этого опросника основывается на процессуальной модели эмоциональной регуляции, согласно которой стратегии эмоциональной регуляции разделяются на две категории – эмоциональная регуляция, предшествующая реакции на стимул («antecedent-focused emotion regulation») и эмоциональная регуляция реакции («response-focused emotion regulation»). Одним из проявлений первой категории стратегий является когнитивная переоценка, а одной из форм второй категории – подавление экспрессии. Многочисленные экспериментальные данные (см., например, Gross & John, 2003) указывают на то, что подавление негативных эмоций не снижают интенсивность переживания и ассоциируется со снижением уровня социального функционирования. Такие данные показывают, что эта стратегия может рассматриваться в качестве менее адаптивной по сравнению со стратегией когнитивной переоценки.

Опросник состоит из 10 утверждений (шесть вопросов субшкалы «Когнитивная переоценка», четыре вопроса субшкалы «Подавление экспрессии»), на которые респонденты отвечают по 7-балльной шкале Лайкерта – от «полностью не согласен» до «полностью согласен».

Апробация оригинальной версии опросника проводилась на четырех выборках студентов университетов (общее число исследованных n = 1483, средний возраст 19,5 лет, причем 61 % выборки составили женщины). Факторная нагрузка для утверждений во всех четырех выборках была не ниже r = 0,54 (за исключением двух утверждений, которые имели факторные нагрузки от 0,32 до 0,48 и 0,49). Перекрестная нагрузка для субшкалы «Когнитивная переоценка» варьировала от 0,13 до 0,15, а для субшкалы «Подавление экспрессии» – от 0,12 до 0,23. Показатель на- дежности теста для субшкал «Когнитивная переоценка» и «Подавление экспрессии» составлял в среднем 0,79 и 0,73 соответственно. Надежность повторного тестирования (спустя три месяца) была выявлена на уровне 0,69 для обеих субшкал. Мужчины во всех четырех выборках имели значимо более высокие значения баллов по субшкале «Подавление экспрессии». Участники исследования, имевшие европейское происхождение (European American), в значительно меньшей степени прибегают к использованию стратегии подавления экспрессии по сравнению с представителями других этносов; при этом эти другие этнические меньшинства не различались между собой по преобладающей стратегии эмоциональной регуляции.

Конвергентная и дивергентная валидность измерялась на основе оценки показателей ответов на вопрос «В целом, насколько у Вас хорошо получается изменять свое эмоционального состояние», регистрируемых по шкале от 1 до 10 (от минимального «совсем не получается» до максимального «получается очень хорошо») соотносимых с данными по субшкале аутентичности (Шкала самонаблюдения Snyder, 1987), субшкале «Переосмысливание» и «Проговаривание» из оценки копинг-стратегий COPE (Carver et al., 1989), субшкалам«Исправление настроения», «Внимание», «Ясность» (Шкала «Черта МетаНастроение, Salovey et al., 1995), по шкале ожидаемой продолжительности регуляции негативного настроения (Catanzano & Mearns, 1990), двум шкалам руминации (Trapnell & Campbell, 1999;

Шкала когнитивной переоценки позитивно коррелировала с использованием копинг-механизма «переоценкa», с данными по субшкале «Исправление настроения» (шкала

«Черта мета-настроение»), более эффективными стратегиями регуляции негативного настроения. При этом шкала когнитивной переоценки отрицательно коррелировала с показателем нейротизма. Шкала подавления экспрессии положительно коррелировала с показателем неаутентичности и данными по шкалам руминации, отрицательно – с использованием копинг-механизма выговаривания, результатами по субшкалам «Исправление настроения», «Внимание» и «Ясность» шкалы «Черта метанастроение», а также с экстравертированно-стью. Обе шкалы опросника позитивно коррелировали с восприятием регуляции эмоционального состояния как эффективного феномена. Значимых корреляций между стратегиями эмоциональной регуляции и уровнем когнитивных способностей, а также интеллекта и характеристиками Эго устойчивости или социальной желательностью выявлено не было.

В одной из выборок численностью 145 студентов, исследовалась взаимосвязь между предложенными конструктами «Когнитивная переоценка» и «Подавление экспрессии», с одной стороны, и особенностями аффективного реагирования, измеряемого с помощью Шкалы позитивного и негативного аффекта PANAS (Watson et al., 1988), с другой, а также с самооценкой эмоциональной экспрессии, оценкой окружающими эмоциональной экспрессии, эмоциональной регуляции испытуемого и шкалы аутентичности (Snyder, 1987). Показатели шкалы когнитивной переоценки обнаружили прямую взаимосвязь с уровнем переживаемого позитивного аффекта, а также с большей эмоциональной экспрессией позитивного аффекта, определяемого по мнению самого испытуемого и оценке окружающих. Аналогичная по принципу взаимосвязь (обратная) была выявлена для негативного аффекта. При этом установлено, что окружающие могли с высокой степенью точности определить, когда испытуемые прибегали к стратегии подавления эмоций.

Подавление экспрессии имело обратную взаимосвязь с тенденцией делиться позитивными и негативными чувствами с окружающими, наличием близких отношений и показателями социальной поддержки, измеряемой COPE (Carver et al., 1989) и Оценкой межличностной поддержки (Interpersonal Support Evaluation List, Cohen et al., 1985). Подавление экспрессии имело позитивную корреляцию с показателем избегания привязанности, изме- ряемой с помощью Шкалы избегания привязанности (Brennan et al., 1998).

Структурированное интервью эмоциональной регуляции (Werner et al., 2011) является модификацией «Опросника эмоциональной регуляции» (Gross & John, 1998) и было апробировано в группе пациентов, страдающих социофобией. В процессе интервью участникам предлагается просмотреть видеозапись рассказа о ситуации, вызвавшей тревогу, и вспомнить два идеографических события, которые вызывали у них приступы тревоги в течение последних двух месяцев. Далее им необходимо оценить насколько часто они использовали стратегии выбора ситуации (избегания ситуации), модификации ситуации, рассредоточение внимания (отвлечение), когнитивной переоценки и подавления экспрессии в каждой из трех ситуаций. Участники также должны оценить свою самоэффективность в использовании стратегий когнитивной переоценки и подавления экспрессии.

Структурированное интервью эмоциональной регуляции значимо дифференцировало пациентов с социофобией от контрольной группы здоровых участников. Результаты указывают на то, что пациенты с социофобией значимо чаще использовали стратегию подавления экспрессии при просмотре видеозаписи, а также стратегии избегания ситуации и подавления экспрессии – при воспроизведении недавних идеографических ситуаций.

Следует упомянуть психодиагностические инструменты, оценивающие отдельные аспекты процессов эмоциональной регуляции и в связи с этим не вошедшиe в данный обзор. К таким методикам относятся шкалы и опросники для оценки руминации, выражения гнева, копинг-стратегий, способности к подавлению мыслей, степени экспрессии эмоций, тенденции к избеганию и т. п. (более полный список методик можно найти в мета-анализе Aldao et al., 2010).

Также в настоящий обзор не вошли диагностические инструменты, направленные на изучение особенностей эмоционального регулирования у детей и подростков. Примерами такого инструментария являются методики «Оценка эмоциональной регуляции у детей» (Children Emotion Regulation Inventory; Callear, 2014) и «Диагностика саморегуляции для дошкольников» (Preschool Self-Regulation Assessment; Smith-Donald et al., 2007).

Экспериментальные методы измерения эмоциональной регуляции

Экспериментальные методы оценки эмоциональной регуляции заключаются в манипулировании эмоциональным состоянием участников эксперимента с целью выявления особенностей их эмоционального функционирования.

Такие методы более сложны в организации, но позволяют оценить имплицитные, не- осознанные и автоматические процессы эмоциональной регуляции. Так, Thompson (1994) отмечает, что одним из значимых объектов исследования эмоциональной регуляции должна стать динамика эмоциональных процессов, а именно их временные характеристики (время от предъявления эмоционального стимула до начала реакции, время от начала реакции до пика реакции, продолжительность, время от окончания реакции до наступления нейтрального состояния), интенсивность, лабильность и спектр. Для измерения интенсивности эмоциональной реакции может использоваться фиксация параметров кожногальванической реакции (Etkin et al., 2006), электрокардиограммы, функциональной магнитно-резонансной терапии (McRae et al., 2010).

Методика Струпа с эмоциональными стимулами (Etkin et al., 2006) является модификацией теста Струпа. В качестве стимулов используются фотографии лиц людей разного возраста и пола с испуганным и радостным выражением. Большими красными буквами на фотографиях написаны слова «счастливый» или «испуганный», которые могут быть конгруэнтны или неконгруэнтны с изображениями. Задача респондентов – определить выражения лица, проигнорировав написанные сло- ва. Каждый стимул предъявляется в течение 1 мс, интервал между стимулами – 3–5 мс (рис. 1). В работе Gyurak et al. (2011) указывается на то, что замедление в неконгруэнтных пробах вызвано адаптацией к эмоциональному конфликту (одному из процессов имплицитной эмоциональной регуляции). Снижение времени задержки от одной неконгруэнтной пробы к другой указывает на усиление эмоционального контроля и снижение эмоционального конфликта.

Имплицитный ассоциативный тест эмоциональной регуляции (Mauss et al., 2006), представляющий собой модификацию имплицитного ассоциативного теста (IAT, Greenwald et al., 1998). В тесте используются 4 категории стимулов – термины эмоциональной регуляции, термины эмоциональной экспрессии, позитивные и негативные слова. Проведение данного теста состоит из 5 блоков – 1, 2, и 4 блоки тестовые, а в 3-м блоке респондентам предъявляется стимулы, объединенные в 2 категории – эмоциональная регуляция и позитивные слова; эмоциональная экспрессия и негативные слова. Соответственно, в 5-м блоке стимулы объединены в 2 категории – эмоциональная регуляция и негативные слова, эмоциональная экспрессия и позитивные слова. Далее фиксируется время

Рис. 1. Схема методики Струпа с эмоциональными стимулами из работы Etkin et al. (2006)

Рис. 2. Схема эксперимента McRae et al. (2011)

выполнения заданий, в частности, время задержки в ответе на стимулы, и по алгоритму вычисляется итоговый балл для каждого респондента. Более высокий балл указывает на более позитивную имплицитную оценку эмоциональной регуляции, в сравнении с эмоциональной экспрессией.

Экспериментальная манипуляция стратегиями эмоциональной регуляции. Эта парадигма использовалась в работе McRae et al. (2010). Респондентам предъявляются эмоционально нейтральные и эмоционально негативные изображения из Международной системы аффективных изображений (Lang et al., 1999) в течение 2 с. Перед некоторыми изображениями респондентов инструктировали снизить эмоциональную реакцию («decrease»), предварительно обучив как это делать, а перед другими давали инструкцию «уделяйте внимание» («attend»). В промежутке между предъявлениями стимулов, респондентам показывали последовательность из 6 цифр с инструкцией их запомнить (рис. 2) и изображение с инструкцией отдохнуть («relax»). Регистрировалось время реакции на каждый из стимулов, а также количество ошибок при воспроизведении цифр. Показателем эксплицитной реакции является разница между средним времени естественной реакции на негативные стимулы и временем реакцией с применением стратегий регулировки эмоциональной реакции (Gyurak et al., 2011).

Заключение

Разработанные на данный момент способы оценки эмоциональной регуляции могут быть разделены на субъективные/самооце-ночные и объективные/экспериментальные. Несмотря на очевидную легкость применения первых, они требуют от респондентов определенного уровня рефлексии, что не всегда возможно в клинических условиях. При этом вторые методы, базируясь на психофизиоло- 42

гической основе, очевидно более дороги и сложны в применении. Выбор конкретного инструмента определяется практическими и исследовательскими целями, но оптимальным представляется сочетание этих двух направлений.

Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 16-06-01043 «Временная перспектива и эмоциональнокогнитивная регуляция поведения у больных с алкогольной зависимостью»).