Международная конференция «Московская Русь: специфические черты развития», 13-14 мая 2002 года, Будапешт (Венгрия)

И.О. Тюменцев

Очередная конференция, организованная Центром Русистики Университета имени Лоранда Этвеша, собрала в весенние дни 2002 года в одном из красивейших городов Восточной Европы — Будапеште исследователей из Великобритании, Венгрии, Канады, России, США, которые разрабатывают проблемы истории Московского государства конца XV—XVII веков. Состоялся заинтересованный обмен мнениями, в ходе которого сравнивались подходы, критически анализировались результаты, достигнутые в изучении русской истории в российской, восточно-европейской и англо-американской историографии. Исключительно важную роль в проведении конференции сыграли венгерские историки во главе с проф. Д. Сваком, которые, будучи хорошо знакомы с сильными и слабыми сторонами как советской, так и англо-американской историографии, предлагали оригинальные подходы и пути решения проблем российской истории московского периода.

В течение двух дней работы конференции было проведено восемь заседаний, на каждом из которых заслушивалось по три двадцатиминутных доклада с итоговым получасовым обсуждением. Это позволяло весьма эффективно использовать время, детально обсуждая поднимаемые докладчиками вопросы.

Вниманию аудитории были предложены как сквозные проблемы рассматриваемого периода российской истории, так и посвященные отдельным царствованиям.

М. Фронт (Будапешт) и М.К. Юрасов (Москва) в своих выступлениях подняли весьма актуальные ныне проблемы «наследства Киевской Руси» и отношения к нему духовной и светской элиты Московии XV—XVII веков Г. Ленхоф (США) выявила основные тенденции редакторской работы над новгородским историческим повествованием в Москве в 1478—1563 годах Д. Мартин (Майями) сопоставила результаты проведения поместной реформы в Новгородской и Тверской землях при Иване III и Василии III и обнаружила существенные различия между ними. М.Агош-тон (Сомбатхей) сравнила дошедшие до наших дней вислые печати на грамотах Ивана III и отметила, что предложенные в литературе их интерпретации нуждаются в существенных уточнениях. Д. Свак (Будапешт), проанализировав современную историографию царствования Ивана Грозного, убедительно продемонстрировал бесперспективность попыток превратить Ивана Грозного в «замечательного человека» российской истории. Д.Семушин (Сомбатхей) обратил внимание коллег на то, что составленные на рубеже XIX—XX веков карты территории России времени правления Ивана Грозного и ныне широко используемые историками, содержат много неточностей. Примером тому может служить неверная локализация опричного Вышгорода. Л.Е. Морозова (Москва) попыталась опровергнуть установившееся в литературе мнение о Борисе Годунове как о могущественном правителе при слабом царе Федоре Иоанновиче.

Вестник ВолГУ. Серия 4. Вып. 8. 2003

135     =

И.О. Тюменцев (Волгоград) показал, что движение Лжедмитрия II явилось прямым продолжением восстания И.И. Болотникова и его не следует рассматривать как скрытую форму интервенции Речи Посполитой против России. Ш. Габеи и Б. Варга (Эгер), критически оценившие современную историографию русско-польско-украинских отношений в середине XVII века, показали бесперспективность появившихся в последние десятилетия националистических подходов и оценок фактов и событий этих проблем восточноевропейской истории. Внимание аудитории привлекли доклады А.И. Аксенова (Москва), проследившего судьбы московских гостей гостинной сотни в XVII—XVIII веках, и Ш. Сили (Будапешт), посвященное изучению научного наследия С.В. Бахрушина. Венгерский историк внес существенные уточнения и развил наблюдения известного российского специалиста по этой проблеме А.М. Дубровского. Е. Сасхалми (Будапешт) поставила вопрос о западных влияниях во взглядах на государственное управление в сочинении старца Аврамия 1696 года.

Значительный интерес на конференции вызвали доклады Е.Нидергауза (Будапешт) и Р.Г. Скрынникова (Санкт-Петербург). Э. Ни-дергауз сопоставил процессы становления абсолютизма в России и Речи Посполитой и пришел к выводу, что развитие самодержавия в России в тех формах, в которых оно происходило, во многом являлось реакцией на порядки «золотой вольности» в Речи Посполитой. В конечном счете в России установился способный к модернизации Просвещенный аболютизм. Запоздалая попытка последнего польского короля С. Понятовского учредить абсолютизм в Речи Посполитой потерпела неудачу и привела к разделу Польши. Многие функции польского абсолютизма в последующее столетие выполнил русский абсолютизм. Р.Г. Скрынников показал, что попытки московских государей решить проблему кризиса служилого сословия путем огосударствления землевладения в России и создания поместной системы потерпели полный провал во второй половине XVI века. Кризис служилого сословия не был преодолен. Наоборот, значительная масса разорившихся помещиков превратилась в боевых холопов.

Русское войско оказалось расколотым на два основных слоя: бояр, дворян, детей боярских, с одной стороны, и их боевых холопов-рабов, с другой. В этом противостоянии, по мнению петербургского историка, и заключался главный антагонизм гражданской войны начала XVII века. В результате поместных экспериментов, полагает историк, Россия стала самодержавно-крепостнической страной.

Оригинальный взгляд на события русской истории XVI—XVII веков высказал С.А. Козлов (Санкт-Петербург). Он полагает, что поворот к крепостничеству и самодержавию в России в середине XVI века был вызван кризисом налоговой системы, а не поместной реформой. Н. Колмен (Стенфорд), А. Клеймола (Флорида) в своих докладах исследовали проблемы, которые в российской историографии практически не рассматривались. Н. Колмен исследовала гендерные отношения в российском правосудии XV—XVII веков. А. Клеймола — организацию ветеринарной службы в Московском государстве.

Большой интерес у аудитории вызвали доклады М. Перри (Бирмингем) и Ф. Лог-ворфа (Монреаль), посвященные итогам их многолетних исследований по изучению «монархических иллюзий» и влиянию слухов на общественное сознание русского народа. М. Перри привела дополнительные аргументы в пользу своего вывода о том, что источниками народного монархизма в России являлись не народные социально-утопические легенды, а политика московских властей и их противников, насаждавших идеологию самодержавия в сознании народа. Ф. Лонгворф показал, что зачастую источниками слухов, циркулирующих в сознании русского народа, была агитационная деятельность боровшихся за власть политических группировок в Москве, поэтому сформулированный советской историографией тезис о «стихийности» народных восстаний вызывает у него серьезные сомнения.

Подводя итоги, необходимо отметить, что за годы проведения Будапештских конференций накоплен богатый опыт плодотворной совместной работы историков из разных стран, принадлежащих к различным научным школам, который нуждается в поддержке.