Международные некоммерческие организации в России: влияние на культурную и научную политику

Terra Humana

Актуальность темы заключена в том, что в последнее время деятельность международных фондов стала объектом повышенного внимания исполнительных и законодательных органов российской федеральной власти и породила общественную дискуссию. Объектом исследования являются международные фонды, которые начали свою деятельность в советское время, а предметом выступает процесс становления международных фондов.

Международные фонды и другие подобные организации, оказывающие помощь российской культуре, формировались постепенно. Отдельные программы реализовывались еще в 80-е гг., хотя активное сотрудничество началось лишь в 1992 г. Наиболее весомую поддержку России – как по числу реализуемых программ, так и по общему объему выделяемых средств – оказывают США, за ними следует Германия, после нее, соответственно, Япония, Франция и Великобритания.

Среди зарубежных научных фондов наибольшую известность в нашей стране приобрел фонд Сороса, в 1997 г. отметивший десятилетие своей деятельности в России и за это время вложивший в нее около 500 млн долларов. Весьма заметны также Фонд Макартуров, Фонд Форда, Фонд Карнеги, Институт российских исследований им. Кеннана, такие организации, как АЙРЕКС, АСПРЯЛ и др. [5, с. 118].

Основная форма деятельности зарубежных научных фондов – присуждение грантов на конкурсной основе, как коллективных, так и научной деятельности, на проведение научных конференций, издание научной и научно-педагогической литературы и т. д., но основная часть грантов выдается на финансирование исследовательских проектов и зарубежных стажировок наших ученых, главным образом молодых.

Практически все зарубежные фонды выделяют на конкурсной основе гранты для проведения научных исследований – в основном фундаментальных, но иногда (например, Фонд Макартуров) и прикладных.

Ряд организаций финансируют также зарубежные стажировки российских специалистов (АЙРЕКС), специальные проекты, совместно выполняемые учеными из России и других стран, причем финансирование совместных проектов более характерно для европейских фондов (Британский Совет, Национальный центр научных исследований Франции, ИНТАС, КОПЕР-НИКУС и др.) Реализуются и программы совместной поддержки российской науки зарубежными и российскими научными фондами, например, совместный конкурс РГНФ – ИНТАС, объявленный в 1997 г., да и вообще двустороннее сотрудничество постепенно вытесняет одностороннюю помощь [2, с. 68].

Существует и большое количество зарубежных научных фондов, не имеющих представительств в России, но реализующих программы поддержки исследований, в которых могут участвовать российские ученые. Общая картина поддержки этими фондами российских исследований, ведущихся в России, выглядит весьма любопытно: в 1996 г., например, 42% подобных фондов финансировали исследования по экологии, 32% – в области социальных и гуманитарных наук, 13% – политологические исследования и столько же – естественно-научные [8, с. 10].

Те же зарубежные фонды, которые имеют представительства в России, в течение последних лет в основном финансировали исследования по экономике, политологии и истории. Большое внимание уделялось также различным направлениям филологических исследований (литературоведение, языкознание, лингвистика и др.). Самые же большие трудности в поиске зарубежных спонсоров испытывали археологи, искусствоведы, культурологи, психологи, а также представители наиболее пострадавших от наших реформ естественных, технических и сельскохозяйственных наук. Разобраться в подобной структуре предпочтений крайне сложно, если вообще возможно.

Если какая-то общая логика деятельности зарубежных научных фондов и существует, то в ее основе лежит явно не желание помочь тем звеньям нашей науки, которые оказались в наиболее сложном положении, и не намерение спасти исследовательские направления, в которых наши ученые добились наиболее весомых результатов (в этих случаях финансировались бы, наоборот, в основном естественно-научные исследования). И хотя принципы деятельности отдельных фондов сформулированы достаточно четко (Фонд Сороса, например, поддерживает те проекты, которые способны внести вклад в развитие системы высшего образования), на вопрос о том, почему большинство фондов поддерживает те или иные направления, можно ответить только «потому». Следует отметить и то, что приоритеты различных фондов, особенно в начале их деятельности в России, не были координированы, и поэтому общая структура финансирования ими российской науки складывалась стихийно, а не как результат целенаправленных усилий по ее реструктурированию [2, с. 70].

Однако работа ряда иностранных фондов вызывает озабоченность у российских властей. Речь идет о возможном прямом или косвенном финансировании политической деятельности в Российской Федерации через поддержку различных общественно-политических организаций и движений. В этой связи в ноябре-декабре 2004 г. в Государственной думе в первом и во втором чтении были приняты существенные поправки в закон «О некоммерческих организациях» (№ 7-Ф3 от 12 января 1996 г.), предлагавшие определенные ограничения (а в первом чтении – даже фактический запрет) деятельности представительств и филиалов иностранных неправительственных некоммерческих организаций.

Разумеется, подобные нововведения вызвали беспокойство у подавляющего большинства международных и иностранных фондов и организаций, а также у российских граждан и российских организаций, образовательных и научных учреждений, различных общественных объединений и т. д., которые сотрудничают с ними и получают от них различные гранты и выплаты. Свою озабоченность по поводу планируемых поправок к российскому Закону № 7-Ф3 от 12 января 1996 г. (закону «О некоммерческих организациях») выразили даже конгресс и сенат США, а комиссия правительства США по безопасности и сотрудничеству в Европе направила председателю Государственной думы Российской Федерации официальное письмо, в котором предупредила о негативных последствиях принятия первоначально планировавшихся поправок к закону «О некоммерческих организациях», особенно в связи с готовящимся председательством России в «Большой восьмерке» и в Совете Европы [1, с. 2].

Тем не менее ежегодный объем финансирования со стороны международных и иностранных фондов и организаций, научных центров и университетов, частных корпораций и совместных предприятий в области прав человека, правовых реформ, социальных проблем, культуры, высшего и среднего образования, науки, региональных гражданских инициатив, поддержки общественных организаций, развития местных сообществ и самоуправления и т. д. составляет свыше полумиллиарда долларов США.

Общее число россиян, получивших иностранную гуманитарную помощь с начала 1990-х гг., достигло нескольких миллионов (только на Северном Кавказе эта помощь распределяется среди более чем 250 тысяч человек). Немалая финансовая поддержка оказывалась россиянам и со стороны США, в том числе через специально учрежденные для этих целей фонды, имеющие в настоящее время около 10 представительств в различных российских городах. Так, в 2003 г. эти фонды израсходовали 303 миллиона долларов США, в основном на помощь малому и среднему российскому бизнесу (выдачу льготных кредитов и т. д.) [5, с. 416].

Одним из наиболее серьезных последствий хронического недофинансирования системы образования и науки, а также затянувшегося процесса их реформирования, в том числе так и не состоявшаяся до сих пор интеграция науки и высшей школы, определенная оторванность научных разработок и учебных специализаций от

Общество

потребностей отечественной экономики, стал массовый переход в другие сферы деятельности наиболее энергичных и способных научно-педагогических кадров, а также их эмиграция за границу. Этому активно способствуют зарубежные научные фонды, ибо получение гранта, исследовательской или учебной стипендии россий- ским ученым, преподавателем, аспирантом, студентом нередко является первым шагом к его эмиграции. Так, в программе Международного научного фонда, созданного Дж. Соросом, была четко определена задача: «переориентировать исследовательский потенциал бывшего Советского Союза», в рамках решения которой финансовая помощь России должна строиться на взаимовыгодной основе, а не быть просто помощью специалистам и институтам бывшего СССР.

Terra Humana

По различным оценкам (Российской академии наук, Комиссии по образованию Совета Европы, Фонда Карнеги и других), за период после распада СССР в зарубежные научно-исследовательские подразделения, компании, университеты трудоустроились от 250–300 до 500 с лишним тысяч россиян. Как отметил в своем выступлении на 2-м российско-американском симпозиуме в мае 2005 г. ректор Новосибирского государственного университета Н.В. Драгунский, этот ведущий сибирский вуз ежегодно теряет лучших преподавателей и научных сотрудников, уезжающих преимущественно в США, причем иногда целыми лабораториями. Рассуждения о некоей пользе подобного процесса, о том, что российские специалисты приобретают новые знания, получают полезный профессиональный опыт, добиваются новых научных достижений и изобретений, которые они могут в дальнейшем использовать в России, являются утопией. Ни от одного из уехавших в США специалистов университет не получил ни малейшей отдачи (передачи новых технологий, разработок и т. п., ставших собственностью их американских работодателей, не намеренных ею с кем-либо делиться). Подобные результаты международного сотрудничества российских вузов, по мнению Н.В. Драгунского, существенно ослабляют научно-педагогический потенциал отечественной высшей школы [9, с. 21].

Ущерб, который уже понесла Россия от эмиграции своих высококвалифицированных кадров, оценивается более чем в 500 млрд долларов. Российские исследователи приносят западным работодателям немало оригинальных идей, дающих большой экономический эффект. Так, по некоторым данным, до 1/3 компьютерных программ Microsoft разработаны выходцами из России (в этой компании работает половина российских призеров международных олимпиад по информатике), а в целом российские эмигранты обеспечивают 20– 25% производства американской индустрии высоких технологий, что составляет около 10% мирового рынка. Соединенные Штаты Америки занимают первое место в перечне стран, в которые эмигрируют российские специалисты.

Помимо США, значительное число научно-педагогических кадров эмигрирует в Канаду, Германию, другие западноевропейские страны. Негативная роль иностранных фондов, организаций и учебнонаучных программ в ослаблении научного потенциала России проявилась в том, что с их участием на Запад за последние 20 лет перекачано немало уникальных изобретений, оригинальных научно-технических разработок, ставших иностранной собственностью. Для этого в России проводились масштабные конкурсы инноваций, грантов для сбора максимальной информации об имеющихся научных разработках, не защищенных патентами, для их дальнейшего присвоения в форме скромно оплаченных научных отчетов по зарубежным грантам [4, с. 121].

Систематизация данных о деятельности в России всех субъектов международного сотрудничества в сфере образования, науки, а также других социально-гуманитарных сферах затрудняется отсутствием целенаправленного учета и соответствующей статистики.

Хотя большинство международных и иностранных фондов, организаций и программ, работающих в России, публикуют в своих странах официальные отчеты по основным направлениям своей деятельности (количество выданных грантов и стипендий, поддержанных проектов в различных областях, общие суммы израсходованных средств и т. д.), они иногда сами дают повод к сомнениям в прозрачности их работы в Российской Федерации [3, с. 42].

Например, попытка от имени Федерального агентства по образованию провести в 2005 г. экспертный опрос руководителей представительств и филиалов иностранных фондов окончилась неудачей (несмотря на обращения за содействием во французское, германское и ряд других посольств и иностранных представительств в Москве). Положительные и достаточно полные от- веты были получены в итоге лишь от руководителей Программы Фулбрайта Института международного образования (США) и Международной программы стипендий Фонда Форда (США) [4].

С начала 2009 г. вновь стала активно обсуждаться тема коренного реформирования законодательства о НКО. Ужесточение законодательства в сфере НКО привело к закрытию ряда неправительственных организаций в России, усилению контроля над ними со стороны государственной власти [7].

В 2012 г. Владимир Путин подписал закон, который изменил статус некоммерческих организаций, которые получают финансирование полностью или частично из-за рубежа. Согласно новым нормам такого рода НКО именуются иностранными агентами, а на их деятельность налагают ряд ограничений. Теперь данные организации обязаны один раз в год публиковать подробный отчет о своей деятельности [10].

После принятия закона начались массовые проверки НКО. По итогам проверок суды уже назначили крупные штрафы четырем НКО за то, что те не зарегистрировались в качестве «агентов» [6].

Таким образом, исходя из рассмотренных данных можно сделать вывод, что международные фонды стали оказывать гораздо меньшее влияние на культурную и научную политику России по сравнению с эпохой становления культурной политики страны в начале – середине 1990-х гг. На данный период в целях предотвращения угроз возможного ведения некоммерческими организациями политической деятельности часть из них была закрыта, многие – подвергнуты давлению со стороны государства. Всеобъемлющая систематизация итогов деятельности некоммерческих организаций на территории Российской Федерации, а также детальная статистика по отдельным периодам на настоящий момент не произведена, что существенно осложняет научное исследование данной проблематики.