Миф — фабула — басня: семантика и трансформация терминов в отечественном литературоведении первой половины XIX века

Т ерминология современного литературоведения восходит к «Поэтике» Аристотеля. Однако, как отмечает Н. В. Брагинская, «не только "Поэтика" влияла на теорию литературы и искусства, но и в сам древний трактат "вчитывались" эстетические нормы и ценности, совершенно ему чуждые» [Брагинская: 85].

Одним из самых сложных терминов «Поэтики» является термин μῦθοϛ . Русские переводчики трактата передавали его как вымысел (Б. И. Ордынский) [Ордынский], фабула, миф, предание, сюжет (В. И. Захаров) [Захаров], фабула, миф (В. Аппельрот) [Аристотель, 1893], фабула (Н. И. Новосадский) [Аристотель, 1927], сказание (М. Л. Гаспаров) [Аристотель, 1983], сюжет (А. Ф. Лосев, Г. Н. Поспелов, М. М. Позднев) [Лосев], [Поспелов], [Аристотель, 2017]. Г. Бониц указывает, что термин μῦθοϛ используется Аристотелем в трактатах «История животных», «Метафизика», «О душе», «Поэтика» и «Риторика», и выделяет два основных семантических поля этого термина в сочинениях философа:

• 1)    в трактатах «О душе», «История животных», «Метафизика» Аристотеля, по мнению Г. Боница, μῦθοϛ используется как аналог латинского слова fabula и имеет значение, противоположное греческим ἀλήθεια (правда, истина) и λόγος (речь, рассказ). Здесь Бониц находится в русле традиции, заложенной переводом «Поэтики» на латинский язык [Index: 475];

• 2)    в теории поэтического искусства μῦθοϛ — это, по словам комментатора, “sive ficta sive facta, quae poesi subiecta sunt” («или вымысел, или правда, которые являются предметом поэзии») [Index: 475–476].

Г. Бониц подчеркивает, что в «Поэтике», “quam habeat no-tionis varietatem” («которая содержит множество идей»), μῦθοϛ не так однозначно связан с оппозицией «истинного — вымышленного», как в других сочинениях Аристотеля.

При переводе «Поэтики» на латинский язык термин μῦθοϛ, обозначающий структурно-содержательную часть трагедии, был передан как fabula [Аристотель, 1978: 121].

Древнегреческо-русский словарь И. Х. Дворецкого указывает 12 значений слова μῦθοϛ : 1) речь, слово; 2) разговор, беседа; 3) совет, указание; 4) предмет обсуждения, вопрос; 5) замысел, план; 6) изречение, поговорка; 7) толки, слух; 8) весть, известие;

• 9)    рассказ, повесть, повествование; 10) сказание, предание, миф; 11) сказка, басня; 12) сюжет, фабула¹. Все основные отмеченные Дворецким значения связаны с характеристикой типов повествования.

Греческо-русский словарь А. Д. Вейсмана выделяет два основных семантических поля слова μῦθοϛ : 1) слово, речь, рассказ, весть (с пометкой: «в прозе редко в этом знач.»); 2) миф, рассказ о богах и героях, баснословный рассказ, сказание, предание, сказка, басня, вымысел².

Оба словаря в качестве основного значения слова μῦθοϛ в древнегреческом языке выделяют значение «рассказ, разговор, беседа», а значение «вымысел, неправдоподобное сообщение» является вторичным. При этом ни один из словарей не отмечает значение «драматическое произведение» для μῦθοϛ .

Латинско-русский словарь И. Х. Дворецкого указывает шесть значений слова fabula : 1) молва, толки, пересуды, сплетни; 2) пустой звук, ничто, небытие; 3) беседа, собеседование, разговор; 4) рассказ, сказание, предание; 5) фабула, сюжет; 6) драматическое произведение, пьеса³. В словарях Дворецкого латинское слово fabula , в отличие от греческого μῦθοϛ , основным значением имеет «вымысел» и только вторичным — «разговор, рассказ». Кроме того, fabula может обозначать драматическое произведение. Словари Дворецкого показывают, что семантическое поле греческого слова μῦθοϛ намного шире латинского fabula .

В отношении басен Эзопа использовался термин μῦθοϛ. Эта семантика термина относительно поздняя. М. Л. Гаспаров отмечает, что μῦθοϛ в этом значении вместе с λόγος вытеснил более раннее αἶνος. При этом «если ранее употреблявшийся термин ainos подчеркивал в басне элемент поучительности, наиболее связанный с единичным контекстом, то вытесняющие его термины μῦθοϛ и λόγος подчеркивают в басне элемент вымысла (μῦθοϛ) или прозаического изложения (λόγος), не зависящие от конкретного применения басни» [Гаспаров, 2021a: 632].

Интерпретация в латиноязычной традиции Аристотелева термина μῦθοϛ как fabula была детерминирована предшествующей поэтической и теоретической практикой. В «Послании к Пизонам» Горация слово fabula используется трижды и обозначает в двух случаях драму и в одном — вымысел:

• 1.    “Neve minor, neu sit quinto productior actu fabula , quae posci vult et spectanda reponi”⁴; «Действий в пьесе должно быть пять: ни меньше, ни больше, Ежели хочет она с успехом держаться на сцене»

• 2.    “Interdum speciosa locis morataque recte fabula nullius veneris, sine pondere et arte, valdius oblectat populum meliusque moratur, quam versus inopes rerum nugaeque canorae”⁶; « Драма , где мысли умны, а нравы очерчены метко, Даже если в ней нет изящества, важности, блеска, Больший имеет успех и держится дольше на сцене, Нежели та, где одни пустые и звонкие строчки» (курсив наш. — А. Н .)⁷.

• 3.    “Ficta voluptatis causa sint proxima veris, ne, quodcumque volet, poscat sibi fabula credi, neu pransae Lamiae vivum puerum extrahat alvo”⁸; «Выдумкой теша народ, выдумывай с истиной сходно, И не старайся, чтоб мы любому поверили вздору , И не тащи живых мышей из прожорливых Ламий» (курсив наш. — А. Н .)⁹.

(курсив наш. — А. Н. )⁵.

В значении «драма», «драматическое произведение» использовал термин fabula и Цицерон во второй книге трактата «Об ораторе»: “…quid potest esse tam fictum quam versus, quam scaena, quam fabulae?”¹⁰ («…что может быть более вымышленным, чем стихи, чем сцена, чем драма?» — пер. Ф. Ф. Петровского¹¹).

В римской риторической традиции отождествление трагедии и фабулы было оформлено в известной триаде типов повествования “historia — argumentum — fabula”, где historia описывает реальные события, argumentum — события правдоподобные, а fabula — полностью вымышленные и неправдоподобные. В греческой традиции этой триаде соответствовал комплекс ἱστορία — ρλάσμα — μῦθοϛ , отражавший сформировавшееся еще у Гомера и чрезвычайно значимое в греческой литературе и философии противопоставление правды и вымысла в поэзии ([Гринцер Н. П., Гринцер П. А.: 323–370], [Сычева: 213], [Гаспаров, 2021b: 582]). Таким образом, отождествление μῦθοϛ и fabula прочно закрепилось в античной и средневековой риторике.

В латиноязычном сочинении Феофана Прокоповича “De arte poetica” fabula используется в нескольких значениях:

• 1)    Молва, слухи, общее мнение:

“Orpheus vero, quod eloquii suavitate efferos etiam & agrestes homines permulserit, occasionem fabulae dedit, ferasque & arbores dicitur ad saltum carmine excitasse”12;

«Орфей же тем, что он даже диких и грубых людей смягчал сладостью изложения, дал повод для вымысла — уверяют, что он заставлял плясать зверей и деревья» (339).

• 2)    Поэтическое сочинение конкретного автора. При этом сочинение не обязательно должно иметь стихотворную форму, поэтическое здесь понимается в аристотелевском смысле твор ческого подра жания:

“Livius Andronicus fabulam primus dedit” (233);

«Ливий Андроник первым сочинил художественное произведение» (341).

“Heliodori fabulam” (293); «роман Гелиодора» (409).

• 3)    Повествование из общекультурного наследия (миф в современном понимании):

“…quod ipsum luculentius declarat priscorum poetarum fabula, quae Musas ortas ex Jove & Mnemosyne…” (233);

«…еще лучше поясняется это самое сказанием древних поэтов, утверждающим, что Музы родились от Юпитера и Мнемосины…» (341).

• 4)    Структурно-содержательная часть поэтического произведения:

“Brevis erit, si ea tantum dicturos nos propanamus, quae praecipua sunt in fabula, non etiam minoris momenti res, casus & eventus; deinde si id ipsum paucis, & quantum satis est, verbis exponamus; postremo si nihil eorum commemorabimus, quae aut praecesserint fabulam, aut consequuta fuerint, quaeque in contextu poematis non describentur, nisi forte ex occasione…” (274);

«Оно будет кратким, если мы решим говорить только о главном в фабуле, а не о предметах менее значительных и случайных происшествиях; затем — если это же мы изложим в немногих и достаточных словах; наконец, если вовсе не станем упоминать о событиях, предшествующих фабуле или последующих, которые не описываются в ходе повествования поэмы, разве что случайно» (387).

Феофан Прокопович различает термины fabula, narratio (рассказ, повествование), fictio (выдумка, вымысел) и argumen-tum (вымышленное, но возможное) в соответствии с риторической триадой.

Отдельно Феофан говорит о фабуле как о басне , то есть самостоятельном виде повествования (narratio):

“Fabulam, quae apud Aphthonium primo loco inter progymnas-mata posita est, non eam fictionem intellige, quam heroici vel tra-gici poetae ad ornanda sua opera invenire solent, sed brevem quondam parabolam seu narrationem non veram quidem, at verosimiliter fietam, qua non poetae duntaxat, verum & oratores passim utuntur, quod admonitionibus sit idonea & erudiendis imperitioribus apta, inquit Aphthonius” (266);

«Под басней, которую Афтоний помещает на первом месте среди "прогимнасмат", понимай не тот вымысел, который героические и трагические поэты любят придумывать для украшения своих произведений, но некую краткую притчу или повествование, хотя и не истинное, но правдоподобно вымышленное, чем пользуются не только поэты, но иной раз и ораторы, так что это, по словам Афтония, удобно для назидания и годится для обучения людей неискушенных» (378).

Этот фрагмент интересен в нескольких аспектах. Во-первых, Феофан дает определение фабуле-басне . Во-вторых, он относит фабулу-басню не к сфере неправдоподобного, как это предполагалось риторической повествовательной триадой, а к сфере правдоподобного, то есть к argumentum . И наконец, Феофан использует для характеристики поэтического вымысла термин fictio , а не fabula . Учитывая, что он также различает и термины fabula и argumentum, можно предположить, что fabula им понимается не в контексте риторической триады — в отношении к истинности повествования, — а именно как структурно-содержательный комплекс любого повествования.

«Словарь на шести языках» 1763 г. дает следующие переводы слов басня и fabula : баснь, сказка (рус.), μῦφος (греч.), fabula (лат.), fable, conte (фр.), Fabel (нем.), a fable or tale (анл.)¹³.

«Треязычный лексикон» Ф. П. Поликарпова-Орлова 1704 г. указывает такие варианты перевода слова баснь : баснь, μῦφος, fabula; баснословие : μυφολογἰα, fabulatio, fabulofitas¹⁴.

Жанр басни, для обозначения которого Феофан Прокопович использовал термин fabula, начал активно проникать в русскую литературу в XVII в. Для его обозначения использовался термин притча. В XVIII в., по мере увеличения переводных басен и их русских переложений, все чаще стал использоваться заимствованный термин фабула, который употреблялся наряду с русскими притча, сказка, повесть и собственно басня [Кузнецова: 151]. У разных авторов эти термины имели разное содержание (см.: [Кузнецова], [Алехина], [Курилов]). Кузнецова отмечает тенденцию «называть басней, "баснью", "басенкой" вымысел (вредоносный из-за лживости или же полезный в своей занимательности)» [Кузнецова: 152], в то время как под притчей понималось душеполезное чтение, восходящее к библейской или древнерусской традиции. Однако такая дихотомия не являлась последовательной [Алехина: 23].

«Словарь Академии Российской» указывает три значения для слова басня:

«Баснь, или басня <…> 1) Вымышленнная повесть; в голове сочинителя рожденное, а не из бытия почерпнутое сказание. Басни нравоучительные. Басни Езоповы. 2) Содержание пиимы эпической и драматической. Баснь сея пиимы хорошо разполо-жена, искусно выдумана . 3) Ложь, ложное сказание, небылица. Сие приключение есть истина, а не баснь. Ты мне басни рас-сказываешь »¹⁵.

Общим семантическим полем для всех значений является именно вымысел. Исключительно как вымышленный Словарь определяет слово басненный: « Басненный <…> Вымышленный. Их же яко басненных стыдятся »¹⁶.

Показательно определение в этом же словаре слова баснословие , которое интерпретирует басню не как вымысел , а как миф в современном понимании:

« Баснословие <…> 1) Составление, сочинение басен. Баснословие древних. 2) Знание или толкование басен. Баснословие о языческих богах »¹⁷.

Статей для слов миф, фабула, притча и вымысел в этом словаре нет.

Словарь Даля указывает для слова басня вымысел в качестве основного значения, но также понимает под басней соответствующий жанр и структурно-содержательный комплекс художественного произведения:

« Баснь , или басня <…> вымышленное происшествие, выдумка, рассказ для прикрасы, ради красного (баского) словца; иносказательное, поучительное повествование, побаска, побасенка, притча, где принято выводить животных и даже вещи словесными; ложь, празднословие, пустословие, вздорные слухи, вести. <…> Басни Крылова. Баснь драмы, поэмы , содержание, завязка и развязка»¹⁸.

Миф и басню Даль не отождествляет, но однозначно связывает баснословие и мифологию:

« Баснословие <…> сказание о веках доисторических, сказочных; учение о многобожии, о божествах суеверия, мифология; баснословный , мифологический»¹⁹.

Определение слова миф логично соотносится с определением баснословия и интерпретирует миф близко к современному его пониманию:

« Миф <…> происшествие или человек баснословный, небывалый, сказочный; иносказанье в лицах, вошедшее в поверье. Шутники и Наполеона обратили в миф . <…> Мифический , к мифу относящийся. Мифология <…> баснословие…»²⁰.

Слова «фабула» в словаре Даля нет.

• Н.    Ф. Остолопов в «Словаре древней и новой поэзии» (1821) пытается решить проблему полисемии термина басня путем разделения терминов басня и баснь . Под басней он в большинстве случаев понимает поэтический жанр (басни Хемницера, Горация и т. п.) и дает ему пространную характеристику. Остолопов отождествляет басню с апологом и выделяет следующие признаки жанра: обличение порока, изображение животных в качестве дей ствующих лиц, наличие действия, состоящего

из вступления, узла и развязки и обязательного нравоучения²¹. Отдельно Остолопов замечает, что басня содержит вымысел, но требует правдоподобия, заключающегося в «соглашении действий с характером вводимых лиц»²².

Баснью Остолопов называет структурно-содержательный комплекс трагедии, то есть то, что у Аристотеля обозначает μῦθοϛ :

«…следует заметить, что как в вымышленном, так и в историческом действии, баснь трагедии должна быть расположена таким образом, чтобы все, могущее доставить неприятность и отвращение вкусу и зрению, происходило не пред нами, а вне места представления и было только пересказано»23.

Иногда Остолопов очень близко пересказывает содержание трактата Аристотеля. Так он говорит о «простой» и «сложной» басни трагедии, что восходит к Аристотелевой характеристике простых ( ἁπλοῖ ) и сплетенных ( πεκλεγμένοι ) мифов в 10-й главе «Поэтики».

Обращения к термину басня для обозначений вымысла в Словаре Остолопова единичны и воспринимаются как рудимент уходящей традиции. Рассуждая о поэзии, которую автор словаря характеризует как «вымысл, основанный на подражании природе изящной и выраженный словами, расположенными по известному размеру»²⁴, он указывает:

«Бывают повествования в роде лирическом, бывают изображения страстей пылких в поэмах епических: везде баснь соединяется с историею, истинное с вымышленным, правдоподобное с существенным»25.

Под «баснословием» Остолопов однозначно и последовательно понимает античные, языческие мифы, которые он противопоста вляет описанию исторических событий.

А. Ф. Мерзляков также использует термины басня и баснь. Под басней он, как и Н. Ф. Остолопов, понимает жанр (в его терминологии — род поэзии):

«В чем состоит занимательность басни? — В том, что мы в ней видим самих себя под другими видами, в обстоятельствах нам близких. В басне человек приводится пред судилище зверей»26.

Термин баснь он использует как синоним термина содержание, для обозначения структурно-содержательного комплекса произведения. Свое Десятое чтение публичного курса лекций по эстетике Мерзляков назвал «О том, что называется действие драмы (баснь, содержание), и об его главных свой-ствах»²⁷. Составитель сборника «Русские эстетические трактаты первой трети XIX в.» З. А. Каменский проигнорировал это терминологическое различие и, не сохранив написание Мерзлякова, использовал термин басня как для обозначения жанра, так и для обозначения категории поэтики. Название курса он передал так: «О том, что называется действие драмы (басня, содержание), и об его главных свойствах» и прокомментировал следующим образом:

«Словом "басня" Мерзляков обозначает здесь не конкретную жанровую форму, а категорию поэтики, совмещая в ней понятия фабулы и сюжета драматического произведения» [Каменский: 396].

Следует заметить, что сам Мерзляков, в отличие от Остоло-пова, непоследовательно сохраняет различия между басней и баснью. В рассматриваемых Чтениях он пишет:

«Автор вымышляет, располагает басню трагедии или комедии, и все это делает для людей себе подобных…»28.

В сочинениях Н. И. Греча термин басня используется в двух значениях:

• 1.    Как обозначение жанра:

• 2.    Как обозначение структурно-содержательного комплекса драматического произведения. В качестве синонима басни в этом значении он использует термин действие :

« Басня есть пиитическое повествование, в котором урок благоразумия или опытности представляется в виде какого-либо действия или картины»²⁹.

«Под именем действия разумеем мы содержание драматического стихотворения <…> имеющее начало, ход и конец. В сем отношении называется оно и баснею»³⁰.

В таком значении термин басня Н. И. Греч употребляет однократно и далее при описании драматической поэзии использует термин действие . Он отмечает, что «действие может быть вымышлено стихотворцем или заимствовано из истории»³¹, но никак не связывает басню с вымыслом как содержанием драматического произведения. Терминология Н. И. Греча зависит от классицистической эстетики, но отказ от последовательного употребления термина басня для обозначения структурно-содержательного комплекса драмы в пользу термина содержание демонстрирует влияние на его тезаурус актуальных тенденций в критике.

Существенное изменение терминологии заметно в сочинении А. И. Галича «Опыт науки изящного», на которое повлияли идеи йенского романтизма и Ф. В. Й. Шеллинга. Состав событий и структуру драматического произведения (трагедии и комедии) Галич называет действием :

«Драматическое действие удовлетворительно для разумения, когда то, что случается, натуральным и необходимым образом происходит из предыдущих причин или предполагаемых условий…»32.

Еще более показательна характеристика действия комедии. Галич здесь обращается к категории правдоподобия, то есть к тому, что его предшественники назвали бы вымыслом с помощью термина басня , но последовательно использует термин действие :

«Что касается до разных форм комедии, то в древней своевольной действие бывает и должно быть совершенно вздорное и с прозаическою вероятностью нимало не согласное…»³³.

Басня (Эзопова басня), которую Галич отождествляет с апологом, является для него исключительно «аллегорической формой поучительного стихотворения»³⁴. Так в сочинениях А. И. Галича русская романтическая критика наконец решает проблему полисемии термина басня , закрепляя за ним значение исключительно литературного жанра.

У В. Г. Белинского термин басня употребляется в нескольких значениях.

• 1.    Как синоним содержания. Так, в рецензии 1834 г. читаем: «С некоторого времени в нашей литературе появился особенный вид романов, которые пишутся с какою-нибудь предположительною полезною целию <…>. Разумеется, в изделиях сего рода басня или содержание ничего не значит, ибо служит только рамою, в которую вставляются диссертации на разные ученые предметы. Эта басня или содержание во всех романах бывает одна и та же, независимо от народа и эпохи, к которым она относится…» [Белинский; т. 1: 132]. Однако такое употребление термина единично, встречается у критика только в ранних статьях, не является системным и воспринимается скорее как дань традиции или проявление неустоявшейся терминологии молодого автора.

• 2.    Как обозначение жанра: «К эпической поэзии принадлежат аполог и басня, в которых опоэтизировывается проза

• 3.    Баснословный — легендарный, далекий, вымышленный: «баснословная Троянская война» [Белинский; т. 5: 38].

жизни и практическая обиходная мудрость житейская» [Белинский; т. 5: 45]. Для басни как жанра, по мнению критика, обязательна мораль.

В этом смысле термин баснословный сближается с термином мифический: «в мифические времена Германии» [Белинский; т. 5: 327]. Термин миф в основном употребляется в современном значении: «"Душенька" Богдановича ведет свое начало от высокого эллинского мифа о сочетании души с любовью …» [Белинский; т. 5: 163]. Интересен случай противопоставления мифа и басни :

«Художественная поэзия идет прямо к своей цели, и таинственное, неизглаголанное выражает в определенном слове; естественная поэзия прибегает к иносказанию, к мифу, которых смысл может провидеть только посвященный, а толпа видит одну басню и слепо верит ей, как непреложному историческому факту» [Белинский; т. 5: 320].

Миф и басня для Белинского не имеют ничего общего, о позднеантичной и латинской передаче Аристотелева μῦθοϛ как фабулы, ставшей в русском переводе басней , он не знает. Миф для Белинского — культурологическая категория, а не поэтическая. Его функционирование в «Поэтике» Аристотеля критику, скорее всего, незнакомо.

Таким образом, отечественная литературно-критическая мысль первой половины XIX в. восприняла от предыдущей русской и европейской традиции практику передачи Аристотелева термина μῦθοϛ через латинский термин fabula и передает его как басня . Однако в это же время наметилась тенденция отказа от такой интерпретации. Причиной этого можно назвать многозначность термина и инерцию оценочного значения термина басня . Отечественное литературоведение начало искать новые способы передачи термина μῦθοϛ и к концу XIX в. пришло к использованию латинского термина фабула . Произошло устранение терминологической полисемии и за каждым термином закрепилось собственное содержание.