Миф о Персефоне в романе А.Байатт "Вавилонская башня"

Одним из наиболее интересных и перспективных направлений исследования творчества английской писательницы А.Байатт является выявление и анализ форм создания, развития и бытования мифа. В центре каждого её романа находится мифологический образ: в «Ангелах и насекомых» – Психея, в «Обладании» – Мелюзина, а в романе «Вавилонская башня» ("Babel Tower", 1996) – Персефона, мифу о которой и посвящено наше исследование.

Согласно энциклопедии «Мифы народов мира», Персефона (Περσεφόνη), или Кора (Κόρα), в греческой мифологии богиня царства мертвых, дочь Зевса и Деметры, супруга Аида, который с разрешения Зевса похитил её. Персефона мудро правит в подземном мире, она помогает героям (Геракл, Тесей), разрешает Орфею забрать Эвридику [Лосев 1982: 305].

В романе впервые упоминает о Персефоне друг главной героини романа Фредерики, поэт Хью Пинк, написавший поэму о гранате, в основе которой и лежит древнегреческий миф: «He thinks of

Persephone as he used to imagine her when he was a boy, a young white girl in a dark cavern, before a black table, with a gold plate containing a heap of seeds. He had supposed the six seeds she ate were dry seeds, when he was a boy and had never seen a pomegranate. Her head is bowed, her hair is pale gold. She knows she should not eat, and eats» [Byatt 1996: 4]. С этих строк начинается первая глава. Именно после этих размышлений о поэме и о Персефоне Хью встречает в лесу Фредерику с сыном.

Позднее в своем послании к ней он пишет: «If I get up the courage, I’ll send you the pomegranate poem I was working out in my head when we met, and you will think how strange it is that those images came out of your yew trees – tho’yewberries are not unlike miniature pomegranates – an image I couldn’t fit in. All poems trail behind them images that are part of them but can’t be fitted in» [Byatt 1996: 76]. Он сравнивает её с Персефоной, а тисовые деревья с гранатовыми. Более того, он собирается посвятить ей эту поэму. Он не закончил свое творение, потому что не знает, для чего написал его. Хью отсылает неоконченный вариант поэмы Фредерике.

Поэма начинается с описания граната и его кроваво-красных ядер, содержащих фруктовые сады. Затем лирический герой наблюдает за пиршеством Персефоны. Имя богини в поэме не названо, вероятно, потому что часто Персефону именуют αρρητος κούρα, «дева, которая должна остаться без имени» [Юнг 1997: 137]. Э.Гамильтон также отмечает, что Персефону называют девой, «чье имя не смеешь произнести» [Гамильтон 2003: 67]. То, что главной героиней поэмы является Персефона мы понимаем из контекста.

В поэме Хью она сидит на серебряном стульчике, чернокожие мальчики, «его» ученики (His velvetdark pupils), прислуживают ей: они приносят на «серебряных блюдах арбузы, похожие на малиновые полумесяцы в змеиной коже», «лопнувшие» гранаты и «ломтики апельсинов, покрытые сетью слезинок из сладкого сока». Дж.Тресиддер отмечает, что в Юго-Восточной Азии арбуз (как и гранат) был символом плодородия, поэтому во Вьетнаме жениху и невесте на свадьбе дарили семена арбуза [Тресиддер 2001: 16]. Апельсин также является символом плодородия, но, кроме того, великолепия и любви. Цветы апельсинового дерева часто вплетали в венки невестам, потому что они являются древним символом изобилия. Следовательно, в поэме изображен брачный пир, невеста Персефона. Тресиддер также отмечает: «Апельсинами были, возможно, «золотые яблоки» Гесперид – связь с заходящим солнцем» [Тресиддер 2001: 16]. Так, апельсины связаны с пшеничным зерном (= «яблоки Гесперид»), с которым иногда ассоциируется Персефона.

Автор поэмы рисует темное царство, залитое лунным светом. Персефона сидит на серебряном стульчике, пользуется серебряными приборами, пищу ей подают в серебряной посуде. «В символике металлов серебро – лунный, женский, холодный знак, атрибут богини луны Артемиды (в римской мифологии Дианы), а также металл королев» [Тре-сиддер 2001: 332]. Тресиддер пишет: «Наиболее известная античная богиня луны, римская Диана, первоначально была второстепенной италийской богиней лесов, затем её отождествили с Артемидой, которая сама «заимствовала» некоторые характерные элементы греческого лунного культа Селены (возлюбленной Эндимиона) и Гекаты, представлявшей луну в траурных ритуалах» [Тресиддер 2001: 204]. Кроме того, трехдневное отсутствие луны на небе, а затем новое её появление сделали луну символом перехода от жизни к смерти и от смерти вновь к жизни. Также в некоторых традициях луна указывает дорогу в загробный мир, а иногда и сама является местом посмертного жительства праведных душ. Так, в поэме изображен брачный пир и в тоже время траурная церемония. Происходит своеобразная инициация главной героини.

Свою поэму Хью посвятил Фредерике. Более того, он сравнивает её с главной героиней. Персефона является мифопоэтическим двойником Фредерики. История их замужества во многом совпадает, но есть и ряд различий. В мифе о Персефоне можно выделить несколько элементов: похищение; жизнь в Аиде; возвращение; договор. По этой же схеме можно описать историю замужества главной героини романа Фредерики.

Во-первых, у Найджела Ривера, мужа Фредерики, много общего с Аидом. Его фамилия Reiver переводится как «грабитель», он похищает Фредерику из семьи. Хью Пинк, описывая Найджела, называет его «someone nobody knew », «none of her old friends», «a stranger», «a black horse». Его никто не знает, Фредерика вышла за него замуж, но он не входил в круг её друзей. Это также роднит его с Аидом, так как царь мертвых был обладателем волшебного шлема, который делал его невидимым. Кроме того, Аида иногда именуют Плутоном (от греч. πλουτος – богатство), потому что он владелец несметных человеческих душ и скрытых в земле сокровищ [Тахо-Годи 1987: 51]. Найджел также состоятельный человек. При описании внешности Найджела герои романа часто используют прилагательное «dark». Дэниэл использует словосочетания «a dark, heavily built man», «a blueing chin», «heavy brows», «a heavy frown». Фредерика сравнивает мужа с демоном («a blue-black demon»). Все говорят о его темном лице, он всегда появляется в темном костюме.

Совместная жизнь Фредерики с Найджелом похожа на жизнь Персефоны в Аиде. Хью Пинк так описывает замужество Фредерики: «It was put about that this man kept her more or less locked up, more or less incommunicado, in a moated grange, would you believe, in the country, in outer darkness. There had been something else, some disaster, a death, a death in the family, more or less at the same time, which was said to have changed Frederica, utterly changed her, they said…» [Byatt 1996: 5]. Когда Фредерика решает вернуться к прежней жизни, Найджел не отпускает её. Но она все-таки убегает от него вместе с сыном, и он бросается на поиски, он хочет вернуть её. Согласно мифу, Персефона возвращается к матери, и Найджел начинает свои поиски с родительского дома жены. Он считает, что любая женщина, уходя от мужа, возвращается к матери. Но Фредерики там нет. Объяснить это можно не только тем, что Фредерика не такая, как все, но и тем, что она возвращается к себе прежней. После замужества она потеряла связь с родными и друзьями, превратилась в домохозяйку-затворницу, жила в материальном мире.

Согласно мифу, Зевс отправляет Гермеса на переговоры с Аидом, а к Деметре другого посланца с сообщением, что она получит свою дочь, если только та еще не вкусила пищи мертвых. Можно сказать, что Фредерика, как и Персефона, вкусила пищу мертвых. Во-первых, она забирает сына, а он, как говорит Найджел, принадлежит его дому (he belongs in my house [Byatt 1996: 159]), он его плоть и кровь. Во-вторых, на Рождество Найджел дарит Фредерике красное платье, которое можно соотнести с гранатовым зернышком в мифе. Гранат, с одной стороны, считался символом плодовитости (как один из атрибутов богини Геры), а, с другой, являлся выражением окончания, смерти года, так как период его созревания приходится на позднюю осень, когда уже весь урожай собран. Также в первобытных обществах существовало табу на пищу красного цвета: она считалась предназначенной только для мертвых. Именно поэтому Деметра отказалась от красного вина, а Персефона не должна была есть гранатовые зерна, если не хотела остаться в Аиде.

Что же касается последнего элемента мифа, а именно договора, то он представлен в романе более опосредованно. Поскольку Фредерика соединяет в себе образ и Персефоны и Деметры, то, вернувшись к себе прежней (=Деметре), выступает в роли матери, которая обговаривает с Найджелом (=Аидом) сроки пребывания своего дитя в царстве мертвых. Согласно мифу, Персефона проводила в Аиде треть года: осенью она покидала мать и спускалась в царство мертвых. Существует и другая точка зрения, так А.И. Зайцев считает, что уход Коры-Персефоны на треть года под землю связан с годичным циклом не растительной жизни вообще, а с годичным циклом культуры злаков, т. к. Деметра и Кора соотносятся именно с произрастанием и сбором зерновых. В Греции злаки сеются после осенних дождей, растут всю зиму и убираются в мае или в начале июня. Затем начинается жара, и поля просто умирают, стоят пустыми все лето. Следовательно, греки приурочивали «спуск» Персефоны ко времени сбора урожая: «Зерно хранилось, как правило, в подземных хранилищах, и его пребывание под землей символизировалось пребыванием Коры в царстве мертвых» [Зайцев 2005: 114]. Осенью, во время посева, происходило возвращение Персефоны на землю, её «подъем», и в это время справляли праздник Деметры и Коры – Элевсинские мистерии. Именно эта точка зрения находит отражение в романе. Фредерика покидает мужа осенью 1964 г. Лео же проводит с отцом три недели в июле. Родовое имение Риверов носит название Bran House. Bran – отруби, высевки.

Дж.Фрэзер не согласен с утверждением, что Деметра и Персефона служили олицетворением столь отличных друг от друга вещей, как земля и произрастающая на ней растительность. По его мнению, Деметра, подобно своей дочери, олицетворяла хлеб, который греки со времен Гомера называли её име- нем. Кроме того, в великом святилище в Элевсине к ним обеим без особого различения их индивидуальных свойств и атрибутов постоянно применяли титул «две богини», как будто обе они являются воплощением некой единой божественной субстанции. Так, Фрэзер делает вывод о том, что «в сознании рядового грека эти богини были прежде всего олицетворением хлебных злаков» [Фрэзер 1980: 441]. Этого же мнения придерживается Дж.Вико. Для него Церера и Прозерпина одно и то же: «похищенная Прозерпина, т. е. та же Церера, изображается на мраморах в колеснице, влекомой змеями» [Вико 1994: 217].

К.Юнг подчеркивает, что вся жизнь Персефоны совпадает с эпизодом, который является в то же время историей страданий Деметры. Кору, появляющуюся с Деметрой, он сравнивает с Герой. В древней Аркадии Гера обладала тремя формами: девы, женщины и скорбящей матери. Он утверждает: «Идея изначальной богини Матери-Дочери, которые представляют собой единое существо, в своем истоке в то же время является идеей повторяющегося рождения » [Юнг 1997: 144]. Все это объясняет тот факт, что Фредерика соединяет в себе образ похищенной девы и скорбящей матери.

Но впервые в романе мы видим её в облике охотницы. Хью размышляет: «It is true that she is changed. She is dressed for hunting. But she no longer looks like a huntress» [Byatt 1996: 6]. Она похожа на Артемиду, богиню-охотницу. С 5 в. до н.э. с Артемидой отождествлялась римская Диана – богиня Луны, растительности, покровительница рожениц. Также с Артемидой отождествлялась греческая богиня Луны Селена. Так, Фредерика объединяет в себе образы Персефоны, Деметры и Артемиды (=Селены, Дианы). Объяснение этому можно найти в работах Юнга.

Треть года, проводимая Персефоной в Аиде, по мнению Юнга, не может быть объяснена просто как аллегория сельскохозяйственного процесса. Он отмечает, что трехчастное разделение связано с примитивной формой богини Деметры, являвшейся также и Гекатой, которая в свою очередь могла бы претендовать на имя правительницы трех царств. Кроме того, ей свойственны три основные черты: связь с луной, зерном и царством мертвых. Священное число 3 являлось также числом подземного царства в хтонических культах античности. Поэтому Юнг считает, что разделение года на три части в мифе о Персефоне соответствует не природному процессу, а мифологической идее. И именно поэтому в образе Фредерики можно найти черты сходства с Артемидой (связь с луной), Деметрой (связь с зерном) и Персефоной (связь с царством мертвых).

А.Ф. Лосев утверждает, что Персефона объединяет черты хтонического древнего божества и классического олимпийского. Как супруга хтонического Зевса-змея она относится к глубокой архаике, когда сам Зевс был ещё «подземным» правителем царства мертвых. Рудиментом этой связи является желание Зевса, чтобы Аид похитил Персефону, о чем пишет и А.Тахо-Годи.

Персефона как хтоническое божество соотносима с образом Горгоны. Существовала общая легенда о Черной Деметре и о Деметре-Эринии. Богиня с лошадиной головой характеризовалась тем, что у нее из головы росли змеи и другие животные. Лошадь с головой Горгоны присутствует и на архаическом изображении убийства Медузы.

Юнг отмечает, что похищение Коры и убийство Медузы связаны с именем убийцы: «Слово «Персе-фона» (у Гомера «Persephoneia», аттическая «Perrephatta») вполне может быть доэллинским словом, которое со временем приобрело греческую форму; скорее всего оно связано с именем убийцы Медузы – Персея и может быть понято на греческом языке как «та, которая была убита Персеем» [Юнг 1997: 147]. У Персея, в свою очередь, много общего с Аидом: он носил шапку царя мертвых, которая делала его невидимым, а в Лерне он был практически идентичен Аиду (он погрузил Диониса в воды, а вода в данном случае, вероятно, символизирует подземный мир).

Найджел нападает на Фредерику с топором (axe) и ранит её. Но слово axe в английском языке имеет несколько значений, в частности the axe – казнь, отсечение головы. Юнг пишет: «Голова Горгоны была отсечена серпом – старинным мифологическим оружием, с помощью которого Кронос оскопил Урана. …с древнейших времен этот луноподобный инструмент использовался для отрезания того, что содержит в себе семя , т.е. стоящего колоса» [Юнг 1997: 147]. В тоже время Тресиддер отмечает, что оскопление Урана символизировало отделение земного от небесного [Тресиддер 2001: 332].

В романе «Вавилонская башня» нашли отражение как архаические, так и более поздние варианты мифа о Персефоне. Также можно предположить, что при создании своего произведения Байатт опиралась на труды известных мифологов (Дж.Фрэзер, Дж.Вико). Таким образом, миф о Персефоне в романе А.Байатт «Вавилонская башня» функционирует на следующих уровнях текста:

– на повествовательном уровене – текст в тексте, в качестве рассказа;

– на композиционном уровене – параллели с героями, построение композиции по типу мифа;

– на символическом уровене – гранат, арбуз, апельсин как символы плодородия и потустороннего мира.