Мировоззренческие сдвиги в концепции культуры в работах Р. Г. Уильямса

Огромное влияние на развитие британских «Культурных исследований» (Cultural Studies), положивших начало фундаментальным исследованиям культуры в самом широком смысле этого слова, оказал Реймонд Генри Уильямс (Williams, 1921–1988) – литературный критик, социолог, культуролог, писатель и телесценарист, наиболее авторитетный идеолог социализма в современной Англии, чьи идеи стали теоретической основой движения «новых левых» в этой стране. В течение многих лет он был членом коммунистической, затем лейбористской партии Великобритании.

Начав свой путь простым рабочим, Уильямс с ранней юности был связан с левым движением: был сторонником Лиги наций, участвовал в организованной ею Всемирной конференции молодежи в Женеве. Возвращаясь из Женевы домой через Париж, он посетил советский павильон Всемирной выставки 1937 г., где приобрел экземпляр «Коммунистического манифеста» К. Маркса на английском языке, таким образом, впервые познакомившись с марксистской теорией.

В 1946 г. Уильямс окончил Кембриджский университет и стал преподавать в Оксфордском университете, а также в Образовательной рабочей ассоциации. С 1961 г. Уильямс – преподаватель, в 1974–1983 гг. – профессор Кембриджского университета, в 1970-х гг. – главный редактор «Библиотеки Новой мысли» (New Thinker’s Library).

Диапазон работы Уильямса чрезвычайно широк. Он внес существенный вклад в пони- мание культурной теории и истории, телевидения, прессы, радио, рекламы.

В связи с процессами американизации и массовизации британской культуры Уильямс обращается к исследованию такого культурного феномена, как культура рабочего класса – наиболее проблематичного в плане идентификации как в Англии, так и в других странах.

В своих исследованиях культуры Уильямс обращается к середине XIX в., когда англичане стали в основном городской нацией. Оформилась модель городской жизни и культуры: от газет, мюзик-холлов до местных сообществ, парков, музеев, библиотек – т. е. возникла популярная культура. Уильямс отмечает: промышленный переворот, наступление буржуазной эпохи нарушили целостность бытия и мировосприятия человека, возникли «высокая» культура интеллектуального меньшинства и «низкая», коммерческая культура большинства, но, по его убеждению, она вобрала в себя демократическую, народную городскую культуру рабочего класса, городского плебса, трансформировавшуюся в современную популярную культуру. По его мнению, живая, демократичная популярная культура отнюдь не исчерпывается коммерческими началами. Более того, «популярный» и «просвещенный» виды культуры на практике взаимодействуют.

Рассматривая взаимодействие города и деревни как процесс, определивший природу цивилизации и мировосприятия человека, Уильямс выступил с серьезными предупреждениями: процесс «взросления» человеческой цивилизации сопровождался социальной и этической деформацией; труд на земле утратил ценность, безудержная вера в возможности городской цивилизации обернулась опасностью для существования человека.

Интерес Уильямса к определению места и роли рабочего класса в общественной жизни Британии, к его политической борьбе за свои права был определен влиянием работ К. Маркса. Уильямса особенно интересовал опыт рабочего класса в его активном создании собственной культуры. Однако, опираясь на марксизм, Уильямс вместе с тем склонен к «пересмотру» многих положений марксистской теории. Прежде всего его не устраивает «недооценка» культуры в марксизме. Культура, по его словам, чрезвычайно важна, поскольку она оказывает обратное воздействие на социальную структуру, поддерживая ее воспроизводство.

Уильямс предлагает серию ключевых понятий для усовершенствования марксизма, которые позволят избежать одиозной трактовки терминов «базис», «надстройка», «детерминизм». Ученый категорически отрицает марксистское положение о том, что экономический «базис» определяет «надстройку»: политику, культуру и то, что Маркс называет «духовным производством»: право, религию и т. д. По его убеждению, понятие культуры является значительно более содержательным и многогранным, чем оно представлено в марксистской теории. Более того, Уильямс, по существу, оспаривает марксистский подход к культуре как к «надстроечному явлению», создающий ошибочное представление о культуре как о наборе символов или объектов. На самом деле культура – в первую очередь совокупность норм и образцов общественной практики. Следовательно, базис и надстройка непосредственно сосуществуют в самом теле культуры.

Когда базис рассматривается как неизменная технологическая и экономическая система, производится подмена предмета марксистских исследований: изучение конкретной деятельности людей в реальных экономических и социальных условиях, исследование процессов общественного производства подменяется анализом некого «ме- ханизма» с заранее известным устройством [1]. Догматический марксизм искажает понятия базиса и надстройки, он неверно толкует и понятия «детерминировать», «детерминизм». По Уильямсу, «детерминировать» означает не «предопределять, направлять «в целом», а скорее «ставить границы», «устанавливать пределы». Под этим подразумевается, что экономика устанавливает пределы тому, что может быть сделано или выражено в культуре, но не детерминирует напрямую значение культурных методов.

Уильямс говорит о «широком разнообразии методов», под которыми подразумевает социальные отношения, вложенные в трудовой процесс и собственность на средства производства. Другие отношения и методы установлены на «различном расстоянии» от этого центрального набора методов, определяющих степени детерминации, автономии и специфики. Иными словами, чем ближе культурная практика к основным экономическим отношениям, тем больше она будет ими детерминироваться [2]. Чем дальше культурные методы от основного капиталистического процесса производства, тем в большей степени они работают, сообразуясь лишь с собственной автономной логикой. Согласно этой логике индивидуальное искусство более автономно, чем массовое телевидение.

Аргументы Уильямса представляют отступление от грубого экономического редукционизма, характерного для «старого» марксизма. Вместе с тем он подчеркивает, что тот факт, что телевизионное производство может быть в большей степени вовлечено в капиталистическое производство, чем живопись, ни в коем случае не означает, что живопись может иметь меньшее идеологическое или политическое значение. При этом «установление пределов» ничего не сообщает о форме, которую принимает телевидение, и почему оно отличается от живописи. Уильямс понял это и посвятил много времени анализу специфики культурных форм.

В работе «Культура и общество» (Culture and Society) [3] Уильямс дал определение исследованиям культуры, которые, по его мнению, состоят из «ряда сопутствующих откликов на перемены в социальной, экономической и политической жизни» Британии, и предложил «особую карту», при помощи которой можно исследовать характер этих перемен. Он проследил развитие концепции культуры и определил область ее влияния в современном применении. Слово «культура» вначале использовалось как существительное, обозначающее процесс выращивания зерновых культур, т. е. культивирования. Впоследствии понятие культивирования было расширено, чтобы охватить человеческий разум или «дух», образовав понятие «культивированного» или «культурного» человека. Однако в течение XIX столетия появилось антропологическое определение, обозначающее культуру как «целостный и специфический способ жизни» с акцентом на «прожитый опыт». Уильямс выделил три основных значения термина «культура», не связанное с естественными науками.

Во-первых, культура – это общий процесс интеллектуального, духовного и эстетического развития [3, с. 16]. Можно, например, говорить о культурном развитии Западной Европы, относя к культуре только больших философов, великих художников и известных поэтов.

Во-вторых, культуру можно отнести к «интеллектуальной, а особенно художественной деятельности» [4, с. 90]. Искусство и художественная деятельность представляют собой Культуру с большой буквы К . Культура в этом смысле – это некие рафинированные поиски «культурного» человека. В качестве примера здесь можно привести поэзию, искусство балета, оперы, живописи.

В-третьих, существует «социальное» определение культуры, в котором культура является описанием специфического образа жизни [3].

Уильямс проводит различие между буржуазной культурой как «основной индивидуалистической идеей со своими учреждениями, манерой поведения, мышлением и намерениями, которые из нее проистекают», и культурой рабочего класса как «основной коллективной идеей, со своими учреждениями, поведением, образом мысли и намерениями» [4, с. 57].

Рабочий класс, начиная с индустриальной революции, из-за своего положения не имел возможности производить культуру в более узком смысле. Культуру, которую он произвел, следует рассматривать как коллективное демократическое учреждение в профсоюзах, кооперативном движении или политической партии. Культура рабочего класса является прежде всего социальной (там, где она создала учреждения), а не индивидуальной (в специфической интеллектуальной или художественной деятельности). Когда она рассматривается в данном контексте, ее можно считать замечательным творческим достижением [4, с. 313].

В «социальном» определении культуры Уильямс выделяет три пункта: 1) «антропологическое» требование: культура как специфический образ жизни; 2) культура как выражение специфического способа жизни, его значений и ценностей: 3) культурный анализ как метод воссоздания специфического способа жизни. Функция культурного исследования должна состоять в «разъяснении значений и ценностей, скрытых и явных, в определенном образе жизни» [4, с. 314].

При этом Уильямс знает, что тот вид исследования, которого требует «социальное» определение культуры, будет часто включать анализ элементов образа жизни, которые для последователей других определений вовсе не является «культурой».

Уильямс настаивает на совокупности всех трех определений: «Есть существенная ссылка на каждое... и, если это так, то отношения между ними – это то, что должно требовать нашего внимания» [4, с. 60]. Он описывает как «неадекватное и недопустимое» любое определение, которое будет не в состоянии включать другие определения: «Как ни трудно это может быть практически, мы должны попытаться увидеть процесс в целом, и связать наши специфические исследования… в фактическую и сложную организацию» [4, с. 60]. Уильямс пишет: «Я тогда определил бы теорию культуры как изучение отношений между элементами целостного способа жизни. Анализ культуры – это попытка обнаружить характер организации, представляющей собою комплекс этих отношений. Анализ специфических работ или учреждений в этом контексте, анализ сущности их организации, отношений или учреждений воплощается, как часть организации в целом» [4, с. 63]. Эволюция культуры сопровождала наиболее важные изменения в жизни общества.

Уильямс предлагает форму культурного анализа, который признает, что «культурная традиция – не только выбор, но и интерпретация» [6, с. 69]. Иными словами, сказать, что два человека принадлежат одной культуре, – значит сказать, что они интерпретируют мир одинаково и могут выражать свои мысли и чувства о мире способами, которые будут понятны обоим. Таким образом, культура зависит от того, как ее участники интерпретируют значения того, что происходит вокруг них, и осмысливают мир в целом одинаково.

В работе «Долгая Революция» Уильямс выделяет три уровня культуры (в любом ее определении):

• 1.    «Живая культура» (lived culture) определенного времени и места, полностью доступная только тем, кто живет в этом времени и месте. В обращении к «сложной организации» культуры как специфическому способу жизни цель культурного анализа – понять, что выражает культура, понять «фактический опыт, через который прошла культура», «важные общие составляющие», «определенную общность опыта» [6, с. 65], то есть, восстановить то, что Уильямс называет «структурой чувства», понимая под этим термином общие ценности определенной группы, класса или общества. Он использует этот термин для того, чтобы описать точки соприкосновения между «коллективным культурным бессознательным» и идеологией.

• 2.    «Зарегистрированная культура» (recorded culture), разнообразная – от искусства до самых повседневных фактов: культура эпохи. Существует «документальный» отчет: зарегистрированные тексты и методы культуры. В этом определении «культура представляет собой орган интеллектуальной и художественной деятельности, в которой во всех деталях зарегистрированы человеческая мысль и опыт» [6, с. 57]. Цель культурного анализа, по Уильямсу, состоит в том, чтобы изучать «структуру чувства» через документальные записи, «от поэм до зданий и модных платьев… То, что мы ищем, всегда является фактической жизнью, выразить которую должна целая организация. Значение документальной культуры состоит в том, что она более ясно, чем что-либо еще, выражает эту жизнь в прямых терминах, когда живые свидетели молчат» [6, с. 57].

• 3.    Культура селективной традиции» – соединяющая «зарегистрированную культуру»

прошлых эпох и «живую культуру» настоящего [6, с. 65].

Для Уильямса цель исследований культуры – анализ «зарегистрированной культуры» данного времени и места: воссоздание «структуры чувства», общих ценностей и взглядов, осознание времени (учитывая, что такие записи являются частью выборочно сохранившейся и интерпретированной «традиции»). Как только исторический момент ушел, «структура чувства» начинает распадаться на составные части. Культурный анализ имеет доступ только к документальным источникам культуры. Документальный отчет распадается в процессе «селективной традиции». Между «живой культурой» и ее воссозданием в культурном анализе теряется множество мелких деталей. Например, никто не может утверждать, что читал все романы XIX в. Вместо этого существует специалист, который может утверждать, что прочитал несколько сот из них, или исследователь, который прочитал немного меньше, а также «образованный читатель», который прочитал еще меньше. Этот вполне понятный процесс селективности не лишает все три группы читателей общего ощущения характера романа XIX в. Уильямс, конечно, знает, что фактически ни один читатель XIX в. не прочитал всех романов XIX в. Однако он считает, что читатель XIX в. «имел нечто, чего... никакой последующий читатель не может полностью воспроизвести: то ощущение жизни, в котором романы были написаны, и к которому мы теперь приближаемся путем своей селекции». Таким образом, теория культуры определяется им как «изучение отношений между элементами целостного способа жизни» [6, с. 66].

Отношения между тремя уровнями культуры исторически активны. Каждый исторический период переписывает документальный отчет о прошлых эпохах. Традиции появляются и исчезают.

Рассматривая культуру как «способ жизни», Уильямс отмечает, что культура как повседневные значения и ценности является частью выразительной цельности социальных отношений. Именно это последнее определение сыграло решающую роль для основания «Культурных исследований». С этой точки зрения, говоря о культурном раз- витии Западной Европы, мы имели бы в виду не только интеллектуальные и эстетические факторы, но и развитие грамотности среди населения, как они проводят отпуска, в каких фестивалях принимают участие, какими видами спорта занимаются и т. д.

Уильямс анализирует дискурс о культуре, начиная с английских теоретиков XVIII в., с переходом к марксизму и заканчивая работами английских интеллектуалов конца 1940–1950-х гг. Главной темой исследования в работе «Культура и общество» явился процесс развития промышленности, демократии и становление средств массовой коммуникации в контексте британской культуры начиная с 1780 г., в эпоху индустриального капитализма. Менялось отношение к демократическим институтам власти, сопровождавшееся следующими фазами культурной эволюции. Вместе с широкомасштабными изменениями, имевшими место в течение последних нескольких столетий, менялась и культура, которая постепенно становилась отражением изменяющегося мира и демонстрировала, как изменялось отношение людей к меняющимся условиям повседневной жизни. Эволюция культуры сопровождала наиболее важные изменения в жизни общества:

• 1)    когда демократия рассматривалась как угроза, исходящая от народного большинства интересам меньшинства (демократия в целом воспринималась властью массы);

• 2)    когда, напротив, на первый план вышла идея общности, органического сообщества, а индивидуалистическая этика и практика потеряли свою актуальность;

• 3)    когда опасения, имевшие место вначале, возобновились в ситуации, которая называется «массовая демократия в эпоху массовых коммуникаций».

Наконец, особенно после 1945 г., все внимание сосредоточилось на осмыслении всех трех феноменов в абсолютно новом контексте, явившемся результатом стремительного развития такого посредника, как средства массовой коммуникации.

В концепции Уильямса модель базис – надстройка была заменена интерпретацией общества как «выразительного целого», в котором все сферы – политическая, экономическая, идеологическая – взаимодействуют и влияют друг на друга.

Уильямсу не нравится термин «масса». По сути, в XX в. это эквивалент использовавшемуся ранее (в XVIII, XIX вв.) слову «толпа» (mob). Этот термин ироничен, несет в себе негативную оценку. Идея массы – это видение людей как толпы, а идея массовой коммуникации – это комментарий ее функционирования. Именно в этом, по мнению Уильямса, состоит угроза демократии, а не в самом существовании многочисленных мощных средств медиатрансляции. В противоположность термину «масса» он предлагает найти лучший способ описания медиакоммуникаций, способ, который бы раскрыл их демократический потенциал. Он предпочитает термин «популярная культура» и предлагает новый – «обыденная культура» (common culture). В лексиконе Уильямса появляются также понятия «доминирующая культура», «альтернативная культура», «оппозиционная культура», «отживающая» и «становящаяся культура».

Ученый выделяет четыре значения понятия «популярная культура»: 1) «то, что нравится большинству людей; 2) произведения более низкого качества; 3) произведения, сделанные в угоду зрителям; 4) культура, фактически сделанная людьми для себя» [5, с. 237]. В предисловии к работе «Культура и общество» он пишет: «Идея культуры, да и само слово в его современном употреблении пришли в английский менталитет в период, который мы обозначаем как индустриальная революция» [4, с. 11]. Таким образом, Англия стала первой страной, в которой появилась популярная культура, определившаяся именно в данный исторический период. До начала процессов индустриализации и урбанизации Англия имела две культуры: общинную культуру, которая так или иначе разделялась всеми классами, и элитарную культуру, производимую и потребляемую господствующими классами. В результате индустриализации и урбанизации появилось новое культурное пространство – популярной культуры, относительно свободное от влияния господствующих классов. Прежде всего это была культура английского рабочего класса.

По мнению Уильямса, культуру следует рассматривать через представления и методы повседневной жизни в контексте матери- альных условий их производства. Уильямс называет это культурным материализмом, который включает «анализ всех форм значения... в пределах фактических средств и условий их производства» [7, с. 64–65]. Таким образом, он предлагает следующие рамки исследования культуры:

• а)    учреждения художественного и культурного производства;

• б)    формирования или школы, движения и фракции культурного производства; способы производства, включающие отношения между материальными средствами культурного производства и культурными формами;

• в)    идентификации и формы культуры, включающие специфику культурных продуктов, их эстетические цели и специфические формы, которые продуцируют и выражают значение;

• г)    воспроизводство во времени и пространстве селективной традиции значений и методов, включающих как социальный порядок, так и социальные изменения;

• д)    организация «селективной традиции» в рамках «осуществляемой системы выражения».

Что касается сегодняшнего осмысления культурной реальности, то в нем, по мысли Уильямса, невозможно четко развести идеи сегодняшнего и вчерашнего дня. По его мнению, мы все еще продолжаем смотреть на культуру глазами ученых XVIII в. – так велико было их влияние на формирование общей парадигмы в исследовании феноменов культуры и социума, и это видение, безусловно, «классовое» – современное понимание термина «культура» несет на себе печать аристократического представления о культуре, в результате чего культура неизменно ассоциируется с философией, искусством, литературой, наукой (т. е. теми сферами деятельности, где традиционно главную роль играли представители господствующего класса). Не все эти представления сохранили свою значимость, но в меняющемся контексте нашего повседневного опыта мы вновь и вновь возвращаемся к ним.

Таким образом, Уильямс формулирует новую задачу для интеллектуалов, работающих в парадигме «Культурных исследований»: нужно покинуть «башню из слоновой кости» и попытаться приспособить свое образование и свою научную деятельность к более широкому контексту повседневной культуры, культуры народных масс, «чтобы обнаружить некоторые общие законы или тенденции, посредством которых социальное и культурное развитие в целом может быть лучше понятым [6, с. 59]. Нужно отказаться от высокопарного мнения, сформированного в свое время теоретиками Франкфуртской школы, о том, что господствующая культура масс – это культура низкого вкуса и ширпотреба, а также от стереотипного разделения всех людей на интеллектуалов, формирующих высокие стандарты жизни, и на «всех прочих», то есть толпу. Тем более что сами интеллектуалы посредством образовательных учреждений принимают активное участие в формировании этой культуры и в процессе образования тех самых масс, а образование в целом сегодня тесно связано с развитием и внедрением новых технологий. Поэтому, по Уильямсу, вряд ли в настоящее время уместно продолжать говорить о наличии необразованных и «малокультурных» масс.

С развитием общества постепенно исчезают противоречия между культурной элитой и необразованным меньшинством и общая тенденция культуры – в последнее столетие особенно – такова, что грамотность и образованность перестали быть чем-то исключительным, вкусы и мнения масс сегодня должны восприниматься очень серьезно. Границы между образованным и необразованным человеком на сегодняшний момент размыты: наличие высшего образования здесь критерием не является. Культура получает новое определение не только в университетской аудитории, а буквально на улице, в каждой квартире – слишком сильно изменилась наша повседневная жизнь и окончательно исчезла ясность, что же считать «культурным» и «культурой». «Социальное» определение культуры, следовательно, будет часто «включать анализ элементов образа жизни, которые для последователей других определений культурой вовсе не является. При этом все социальные группы предстают как участники большой игры за переопределение самого понятия культуры.

Итак, в рамках исследований культуры ученый должен, с точки зрения Уильямса, отказаться от традиционных стереотипов мышления, от шаблонных делений на высокое и низкое искусство, от противопоставления интеллектуала и массы, технологии (цивилизации) и культуры. В этом аспекте Уильямс специфическим образом демонстрирует свою приверженность марксистскому подходу: общество нужно изучать в целостности способа жизнедеятельности всех его индивидов.

Продолжая считать себя убежденным социалистом, он еще дальше отходит от «старого» марксизма, придя к заключению, что поскольку существует большое разнообразие обществ и культур, то возможен не один, а множество вариантов социализма. В эти годы он все больше внимания уделяет политической борьбе уэльсцев и утверждает приоритет локальных ценностей.

Рассматривая культуру рабочего класса с позиций «обновленного марксизма», Р. Уильямс «демократизирует» и «социализирует» само понятие культуры, подчеркивая, что она 1) материальна и «обыденна»; 2) представляет собой не только и не столько совокупность наивысших интеллектуальных и художественных достижений человечества, сколько определенный «способ жизни», а также способ интерпретации и репрезентации жизненного опыта.

Кроме того, Уильямс определяет важный методологический принцип «Культурных исследований» – признание множественности, полифоничности, гетерогенности культуры, определяя ее как новый предмет изучения – выявление частных, конкретных, часто «невидимых» аспектов культурного процесса, и основную методику – «документирование опыта»: фиксирование скрытых от общества жизненных миров.