Множественность номинации в диалектной лексико- семантической системе (на материале лексики традиционного убранства крестьянского дома)

Номинации, связанные с интерьером жилища, многочисленны по составу и предполагают классификацию, учитывающую функциональную принадлежность самих реалий. Согласно этому принципу выделяется шесть основных тематических групп номинативных единиц, содержащих лексемы и устойчивые сочетания, называющие функциональные зоны, предметы мебели, приспособления для хранения предметов культа, утварь, предметы временного размещения, изделия из ткани и другие предметы (рукомойники, осветительные приборы, зеркала и т.д.).

В данной статье остановимся на выявлении признака множественности номинации в диалектной лексической системе при рассмотрении наименований полотенец. Полотенца не только выполняли бытовые функции, но и использовались для праздничного убранства крестьянского жилища. Полотенце, наделенное символическим значением, было важным атрибутом свадебного, ро-динного, погребально-поминального ритуалов [10, с. 105]. Собранный лексический материал весьма объемен, поэтому обозначенную проблему мы рассмотрим на примерах из псковских народных говоров. Основными источни-

ками являются диалектный словарь [8] и картотека [3].

Явление множественности номинации реализуется в системе особого рода диалектной синонимии (как разнокорневой, так и однокорневой), а также на уровне варьирования формы одной и той же лексической единицы. В составе выделенных тематических групп наименований наблюдается преобладание тождественных синонимов, в связи с чем актуальным является вопрос о структурных типах синонимов. В дискуссии об однокорневых синонимах (словообразовательных параллелях), длящейся в течение уже нескольких десятилетий, мы присоединяемся к мнению Р.П. Рогожни-ковой, которая считает варианты слов и однокоренные разноаффиксные образования, соотносящиеся в значении, разнородными явлениями [9, с. 90]. Эта точка зрения стала доминирующей в лингвистической литературе, она отражена и в Псковском областном словаре [8].

Группа наименований полотенец организована иерархически, включает общие и частные номинации. В то же время наблюдается синкретизм наименований, а также способность одной лексемы выступать в качестве названия разных видов полотенец. В данной тематической группе выделяются несколько подгрупп лексических единиц, учитывающих функциональный признак реалии (функциональный признак вещи является ведущим как для традиционного крестьянского жилища, так и в динамической перспективе). Выявлены следующие подгруппы названий полотенец: 1) декоративные (вывешиваются по праздникам на стены, зеркала, фотографии), в том числе и сакральные (вывешиваются по праздникам для украшения икон); 2) хозяйственные (для накрывания выпеченного хлеба и пирогов); 3) гигиенические (для вытирания лица, рук). Сакральные и декоративные полотенца являются важным элементом внутреннего убранства, поскольку придают простому интерьеру избы символическую значимость и нарядность. Таким образом, в классификации прослеживается как иерархия типов предметов, обусловленная их назначением, так и проявление синкретизма (это касается не только собственно сакральных и декоративных, но и полотенец, используемых для накрывания хлеба). Сакральная функция пронизывала все типы полотенец и проявлялась не только в их использовании, но и в изготовлении.

Структура синонимических рядов определяется родовидовыми отношениями лексем и функциональной принадлежностью изделий. Слово полотенце является родовым наименованием (в ряде контекстов невозможно усмотреть признаки дифференциации) и вместе с тем используется как гипоним – для обозначения полотенца, имеющего определенное назначение. Соответственно второму положению выстраиваются синонимические ряды.

Перед свадьбой невеста должна была продемонстрировать приданое (занавески, полотенца), которое свидетельствовало об уровне ее мастерства. В псковской диалектной речи для наименования полотенца, используемого для украшения избы во время праздников и свадеб, употреблялись лексемы вы́ веска , вытирáльник, полотéнце / полотéнец, ручнúк / рушнúк, утирáльник и составное наименование гвоздовóе полотéнце . Вывеской называют большое льняное вышитое полотенце, которым украшают стены избы во время праздника, свадьбы: Пълатéнцъми сьтéны увéшывъли, салфéтки вéшыли, завéсы, вывиски вéшъли [8, вып. V, с. 127]. Высказывание содержит указание на синонимию вывеска – полотéнце . Лексеме вытирáльник в словаре дано лишь общее толкование, не учитывающее особенностей изделия: Старúнные вытирáльники – бальшые такúе, дъматкáнные, с кружэвáми, на сьтéны вéшали. (Там же, с. 80); Назывáлись гваздавы́е палатéнца , па гваздя́м их вéшали ф прáзники (Там же, с. 149); Прúданъе на вя-рёфки вéшъйим: утирáльники , пастéли ; Ручникóв было у невéсты мнóго развéшено ; В невéсты рушникú вышитые [3].

Однако известно, что декоративные полотенца, изготавливаемые невестой для свадебного обряда, впоследствии использовались и для украшения икон. Так, А.А. Лебедева замечает, что во всех регионах России полотенца после свадебного обряда вешали на божницу, зеркало, стены только по большим праздникам: на Пасху, Троицу и другие престольные праздники. После праздника рушники убирали, поскольку они были очень богато украшенными, длинными (до семи метров), со свисающими концами, следовательно, не приспособленными для ежедневного использования в качестве декора в задымленной избе [6, с. 243].

Слову полотéнце в значении ‘полотенце для украшения икон’ в псковской диалектной речи тождественны по лексическому значению завéска, набóжник / набóшник, набóжничек, набрáзник, образнúк, полотéнце / полотéнец, ручнúк / рушнúк, утирáльник : Г бóгу завéски, на óкна – обвéски. [8, вып. XI, с. 68]; Хто набóжник, а хто набрáзник назывáеть, палатéнцэ, што висúть над икóнай. (Там же, вып. XIX, с. 219); Набóжнички вышивáли, кут γáрить; тóнкие, бéлые, балхвóй звáлись нúтки, купля́ли; чóрный да крáсный (Там же); Éтъ висúт абразнúк, вéшаицца для украшэния.; Вóн ручнúк-тъ в бóльшым углý висú.; У нас икóни е и рушникú у икон е.; Пастéлю стúрать, утирáльники на божнúцу повéсить.; Мнóга тóнкава натыкáли, палатéнца на икóны [3]. Контекст не всегда содержит данные, позволяющие четко определить назначение предметов, поэтому пояснение собирателя на карточке имеет определяющее значение для семан-тизации общего наименования полотенце, которое используется здесь не как родовое, а как видовое название (вешали на образа, на иконы).

Наряду с лексемами удалось выявить составные наименования – боговóй утирáльник , утирáльник образнóй : Éта назывáлись рáньши багавы́е утирáльники [8, вып. II, с. 68]; Вон утирáльник образнóй , а тапéрь утирáницъ – утирáльник гвъздавóй [3].

Лексические единицы вытирáльник, деря́га, личнúк, обрáзник, полотéнце / полотéнец, ручнúк , утирáльник называют полотенце для вытирания лица. В ПОС дается толкование лексемы вытирáльник ‘полотенце’ без указания на его функциональное использование. Пример позволяет предположить, что слово называло полотенце для вытирания лица (или рук – в народном быту эти функции дифференцированы): Вытрись вытирáникъм [8, вып. VI, с. 80]. Деряга – ‘вещь, сделанная из низкосортной пряжи’: Бывáла деря́гай такóй утирáлися, а сичáс палатéнца мяккии ( Там же , вып. IX, с. 52). Содержание цитаты указывает на различие предметов по качеству ткани. Палатéнце, катóрым лицó вытирáли, – личнúк . [3]. Лицо-то потное – возьми ручник , оботрися [11, вып. IX, с. 284]. Собиратель диалектного материала дает лексеме обрáзник пояснение ‘полотенце для лица’: Ткáли рáньшы абрáзники , я и самá адияла ткалá. Полотéнце – ‘полотенце для лица’: Патирýхъ грязная, вытирáй рýки пълатéнцем [3]. Утирáльник – этъ пълатéнец лицó утирáть (Там же) .

В псковских говорах используются слова вытирáльник, вытирáльничек, казённик, полотéнце/полотéнец, потирáха, ручнúк / рушнúк, утúрка, утирáльник, утирáха в значении ‘полотенце для вытирания рук’. В ПОС дается толкование слова вытирáльничек ‘полотенце’ также без указания на функциональное назначение. Контекст позволяет предположить, что лексема используется в значении, объединяющем данный синонимический ряд слов: Бярú вытирáльничек тут, вытирáть [8, вып. VI, с. 80]. Казёник – палатéнцы: фсе им рýки вытирáют (Там же, вып. XIII, с. 388); Вот палатéнца, вытирáй рýки (Там же, вып. VI, с. 80); Вытирáльником вытирáют рýки; Потирáхъ – эта ручнóй пълатéнец; Вазьмú утирáльник и утрú рýки; Утирáхъй рýки утирáим; Где утúрка рýки аттерéть?; Возьмú утирáльник и утрú рýки [3]. Ручнúк – ‘полотенце для рук’: Катóрый къла рукамóйника – ручнúк, а так – утирáльник нъзывáлся (Там же).

Итак, множественность наименований характеризует все выделенные подгруппы названий полотенец в псковских говорах. О не-единичности номинации данных реалий свидетельствуют и выявленные в исследовании новгородские и вологодские синонимические ряды. Однако нужно учитывать, что синонимия не во всех случаях является абсолютной, поскольку в диалектных словарях этнографическая лексика толкуется скупо, что и создает трудности для включения слова в ту или иную подгруппу номинаций.

Общерусская лексема полотенце входит в состав синонимических рядов, обозначающих наименования не только бытовых, но и декоративных (в том числе и сакральных) полотенец. Функционирование предмета отражается в названии, но лишь отчасти: лексемы полотенце / полотенец, ручник / рушник, утиральник являются наименованиями в псковских говорах не только гигиенических полотенец, но и сакральных, а также декоративных. Данное положение о несоответствии между внутренней формой слова и его семантикой подтверждают и материалы соседних говоров. Так, лексемы ручнúк / рушнúк [11, вып. XXXV, с. 283– 284] в новгородской и вологодской диалектной речи и новгородские слова утирáшка и утúрка [7, вып. XI, с. 100] обозначают не только полотенца для вытирания рук, но и другие виды полотенец. Это приводит к функционированию одной лексической единицы в качестве члена синонимических рядов, имеющих различное значение. Только полотенца для украшения икон (завеска, набожник, набож-ничек, набразник) имеют в псковских говорах наименования, которые отмечены лишь в данной группе, что обусловлено сакральной символикой самих реалий.

Явление множественности в области номинации в говорах проявляется не только на уровне отдельных наименований, имеющих тождественное или близкое лексическое значение, но и в сфере формальной модификации слова. Б.А. Ларин, выделяя типы системных отношений в лексике псковских говоров, считает фонетико-морфологическую вариантность системным явлением [5, с. 255].

Обнаружены факты фонетической модификации, осложненные морфонологическими явлениями: набó ж ник – набó ш ник [8, вып. XIX, с. 219]; ру ч нúк – ру ш нúк [3]. Мена звонких и глухих согласных представлена в лексемах набó ж ник – набó ш ник . Глухой и звонкий согласные появляются в одинаковых фонетических условиях: в сильной позиции перед сонорным. Мена звонких и глухих согласных в псковских говорах объясняется по-разному: влиянием угро-финского языкового соседства либо субстрата [2, с. 46], а также результатом внутреннего развития фонологической системы древнерусского языка [4]. Возникновение фрикативного звука [ш] в лексической единице ру ш нúк связано с историческими изменениями: после выпадения редуцированного гласного диссимиляция привела к переходу чн > шн (ру чь нúкъ > ру ч нúк > ру ш ник). Впоследствии произошла лексикализация фонетического процесса в слове ру ш нúк. Отмечен один морфологический вариант, представленный различной родовой принадлежностью (а внутри – типом склонения): полотенец – полотенце [3].

Говоря о продуктивности фономорфологического варьирования слова в диалекте, О.И. Блинова замечает: в отличие от литературного языка, в говоре вариантными являются широкоупотребительные, стилистически нейтральные слова, обозначающие предметы и явления повседневного обихода [1, с. 100]. Это подтверждают и результаты нашего исследования.

Таким образом, множественность номинации выражена разнородными, но внутренне связанными явлениями. Весь комплекс выявленных средств может быть представлен в виде многоуровневой полевой модели. Центральную часть занимает разнокорневая синонимия. Смежными с ней являются, с одной стороны, составные наименования в роли номинативных единиц, представ- ляющие расширение слова, зачастую оживляющие внутреннюю форму названия (боговóй утирáльник, утирáльник образнóй). С другой стороны, модель осложняется словообразовательными синонимами (вытирáльник – утирáльник – вытирáльничек – потирáха – утúрка – утирáха и др.), отражающими деривационную компрессию (свертывание словосочетания до пределов производного слова). Однокорневые разноаффиксные синонимы занимают промежуточное, пограничное положение между отдельными словами и вариантами одного и того же слова. Наконец, низший уровень неединичности представлен формальной модификацией самого слова, что выражается в его вариантности, пределами которой признается лексикализация как стремление варианта к функционированию в роли отдельного слова (рушнúк).